Не искушай меня

Глава 25

Обри

Мне казалось, что после того дня игр в снегу, мы пересекли точку невозврата в наших отношениях. Даже не смотря на мою неспособность озвучить свои чувства, мы провели вместе прекрасный вечер.

Мы вернулись в квартиру Макса, и он приготовил для меня ужин. Он определенно потратил время, чтобы прибраться в своей маленькой квартире, даже ковер пропылесосил.

Макс приложил массу усилий, чтобы сделать этот вечер особенным. Я помогла ему смешать соус и приготовить салат. Затем при свете дюжины свеч мы ели переваренные макароны и слегка подгоревший чесночный хлеб.

Убрав посуду после ужина, Макс предложил посмотреть фильм. Отдавая дань нашему первому свиданию, он выбрал «Поколение DOOM». Меня удивил его романтический настрой.

Забив на фильм, я увела его в спальню, где мы быстро разделись и занимались любовью до самого рассвета.

Все было так прекрасно, так легко и просто. И я жадно цеплялась за эти моменты, боясь, что они закончатся в любую секунду.

Потому что природу наших отношений нельзя назвать исключительно счастливой. И несколько недель, последовавшие за тем чудесным днем, показали мне, что впереди нас ждет нечто гораздо более мрачное.

Потому что Макс постоянно куда-то пропадал. Он ускользал как-то незаметно для меня, оставляя меня мучиться и беспокоиться о том, чем он занимается, какие наркотики принимает, какими другими способами уничтожает себя.

Когда мы были вместе, и он прикасался ко мне, я пыталась игнорировать тревожащее меня осознание того, что все это временно, что когда наше дыхание замедлится и высохнет пот, он снова оставит меня. Но я все равно возвращалась к нему, желая большего.

Макс поглотил меня.

Он завладел мной.

Я тонула.

Счастливые моменты, когда мы были вместе, отдавали горечью, потому что редко длились долго.

Я понимала, куда он ходит, я же не настолько дурочка. Но Макс ловко избегал моих вопросов, когда я задавала их. А я никогда сильно не давила. Не выпытывала.

Если начистоту, мне просто не хотелось получить подтверждение того, что он до сих пор продает, по-прежнему принимает, продолжает портить свою жизнь самым ужасным способом из всех существующих. Я была в ужасе, так как если бы мои подозрения подтвердились, то мне пришлось бы принять решение касательно наших отношений. И я боялась, что в результате своего решения сама себя возненавижу.

Я боялась, что последую за ним, куда бы он ни повел меня.

Меня тянуло вернуться в «Манию». Хоть я и понимала, что представляет из себя это заведение и какую роль оно играет в жизни Макса, я все равно не могла забыть восторг, который ощущала, пока была там. Искушение было почти непреодолимым.

Поэтому я «спрятала голову в песок» и попыталась вести себя так, словно в его жизни не существует этой черной дыры.

Бывали дни, когда Макс вел себя, как идеальный парень. Романтичный. Слепо преданный. Любящий меня до безумия. Мы вместе смеялись и болтали, жили этими украденными моментами чистой радости. Он отчаянно пытался дать мне то, в чем я нуждалась.

Но не то, что я хотела на самом деле: чтобы он отказался от наркотиков, от клуба, от всего, что с этим связано.

Я понимала, он на это никогда не пойдет. Поэтому никогда и не просила его, зная, что его ответ разобьет мне сердце. Случались дни, когда он был не под кайфом, голубые глаза незамутненными. Он не потел, его не трясло и не тошнило. В такие дни мне почти удавалось убедить себя, что зверь убит, и переживания, скрытые в глубине моего сознания абсолютно беспочвенны.

Однако переживания никуда не исчезали, они с корнем вросли в болезненную реальность, которая всегда окружала тот пузырь, в котором мы пытались выжить.

Макс ни разу не обсуждал со мной ни клуб, ни то, что было связано с этой частью его жизни. Я это ненавидела. Мне не хотелось, чтобы Макс скрывал что-то от меня, даже то ужасное, что, как я надеялась на самом деле не существовало.

Несмотря на то, что большую часть своей жизни он держал в секрете, я знала, что он меня любит. И хотя мне еще предстояло ответить словесно на его признание в любви, Макс никогда не тратил времени, чтобы выразить что, он чувствует.

Слова «я люблю тебя» вертелись у меня на кончике языка, но всякий раз, как я была готова произнести их вслух, Макс уходил, а я оставалась наедине со своими мрачными запутанными опасениями, которые становились все более и более знакомыми.

* * *

— Ба, да это же моя соседка! Я уж было подумывала пойти заполнить заявление о пропаже, — поддразнила меня Рене, когда я зашла в квартиру после занятий в четверг. Последние пару недель я редко виделась с Рене. И соскучилась по ней. Пока я жила на своих «американских горках», мне так сильно хотелось довериться ей как раньше. Хоть мы и возвращались постепенно к нашим прежним дружеским отношениям, я не была уверена, что готова поделиться своей крайне болезненной ситуацией.

Рене выглядела счастливой. Синяки от кулаков Девона давно поблекли, и должна сказать, она начала набирать необходимый вес. Кожа засияла здоровым блеском, и она снова стала носить свою прежнюю одежду.

Одно только это доказывало, что Девона поблизости больше нет.

— Ха-ха, — закатила я глаза, бросив сумку на пол. Я только что заскочила на квартиру Макса, надеясь увидеть его перед занятиями. Конечно, его там не оказалось. Я прождала двадцать минут, но он так и не появился. Я ушла, только когда начался дождь.

— Когда в последний раз ты ночевала дома? Я уже начала склоняться к тому, что живу одна, — пожурила Рене, закрыла книгу, которую читала и отложила ее на диван рядом с собой.

Я не стала отвечать, и Рене слабо мне улыбнулась.

— Так кто этот парень, и почему я до сих пор с ним не знакома? — поинтересовалась она, следуя за мной на кухню. Я открыла холодильник и вытащила содовую. Открутив крышку, сделала большой глоток, размышляя над тем, что ответить.

Паранойя, что про нас узнают, ни на секунду не покидает меня. Я напряженно размышляю, что случится, если нас с Максом увидит вместе не тот человек. В голове мелькают жуткие сценарии того момента, когда весь мой мир рухнет и мечты окажутся растоптаны.

Отставив содовую на столешницу, я вздыхаю. Скрестив руки на груди, Рене внимательно за мной наблюдает. Не смотря на то, как изменилась наша дружба за последний год, она по-прежнему знала меня лучше прочих.

— Что случилось? Это из-за этого парня? — спросила она, в ее голосе слышалось беспокойство. Я снова вздохнула, а Рене нахмурилась.

— Посмотри на меня. Ни один парень не стоит того, чтобы ты чувствовала себя дерьмом, — уверенно заявила она.

Я прижалась к шкафчикам и облокотилась на столешницу.

— Думаю, я люблю его, — ответила я быстро, шокировав саму себя. Слова слетели с губ без привычного сопротивления. Я прикрыла рот рукой, будто таким образом могла забрать свои слова обратно, и дальше хранить их в безопасности. Но произнеся произнесла их вслух, я уже не могла забрать их обратно.

Рене удивленно захлопала глазами.

— Ха? Ты любишь парня, которого я никогда не встречала? О котором ты ни разу не упоминала? Извини, но мне трудно в это поверить, — усмехнулась она, недоверчиво выгнув бровь.

— Я не могу говорить о нем, Рене, — умоляюще сказала я, надеясь, что она забудет об этом. Но теперь об этом нереально забыть.

— Ага, мы с тобой задолжали друг другу хорошую длинную женскую беседу по душам. Тащи мороженное, я захвачу чипсы, завалимся с тобой на диван — проинструктировала меня Рене, и я, не сдержавшись, улыбнулась. Я так долго хранила секреты, что теперь с нетерпением ждала, когда смогу поделиться хотя бы некоторой частью из них.

Я вытащила из морозилки килограммовую упаковку мороженного «Бен и Джерри» и встретилась с Рене в гостиной.

— Ты должна начать с самого начала. Почему ваши отношения такая тайна? Это на тебя не похоже, — начала Рене, когда мы уселись на диван.

Я засунула целую ложку мороженного в рот, надеясь, что в результате мой мозг замерзнет и хоть немного здравого смысла проникнет в мою слишком толстую черепушку.

— Он в группе поддержки, которую я помогаю вести, — выпалила я, исповедавшись в своих грехах. Так обычно срывают пластырь — лучше сделать все как можно быстрее.

Рене широко распахнула глаза.

— Нда, хорошего мало, — подытожила она.

— Эм, нет, на самом деле это очень плохо, — пробормотала я, запихнув в рот еще одну порцию мороженного.

— Ну, теперь вся эта таинственность обретает смысл, — поделилась своими размышлениями Рене. Она отставила «Бен и Джерри» в сторону и открыла упаковку чипсов со сметаной и луком.

— Все началось прежде, чем я сообразила, что происходит. Он, скажем так, подкрался ко мне, а затем все резко покатилось по наклонной. Во всем этом хоть есть какой-то смысл? — спросила я. На самом деле, разговаривая о моих отношениях с Максом, я поняла, насколько безрассудной выглядит наша ситуация.

— Разумеется, — ответила Рене, поморщившись. Я поняла, что она подумала о Девоне, и не впервые испытала вину за то, как сильно осуждала ее чувства к бывшему парню и как не хотела понять ее. Теперь я на собственной шкуре понимаю, как тяжело отпустить того, кто тебе небезразличен, даже если знаешь, насколько плохо он на тебя влияет.

— Брукс знает, — призналась я.

Рене удивила меня, закатив глаза.

— Это хорошо. Ему нужно посмотреть реальности в глаза.

— В смысле? — уточнила я.

Рене протянула мне чипсы.

— Этот парень слишком долго сох по тебе. На это жалко смотреть.

Я покачала головой.

— Ничего подобного. Мы просто друзья. У нас были отношения, мы прошли через это, но все это в прошлом, — возразила я.

Рене снова закатила глаза, дав мне понять, что я упустила нечто явно очевидное.

— Ну, тогда ты просто слепая. Этот парень спит и видит, как бы ему вернуться к Обри Дункан и снова забраться к ней в трусики. Вы, ребята, познали друг друга… в библейском смысле этого слова. После такого речь о возврате к дружбе не идет. Между вами обязательно останутся какие-то недопонимания. А Брукс Гэмлин по-прежнему хочет тебя… и чертовски сильно. Поэтому я и сказала, что это хорошо. Ему нужна хорошая встряска, чтобы он мог двигаться дальше, — пояснила Рене, но как-то не по-доброму.

Ее откровенные наблюдения придали и без того закрученному уравнению новый уровень сложности. Права ли Рене? Конечно, права. В глубине души я и сама некоторое время подозревала это.

— Но он знает. А, если ты права и у него есть эти безответные чувства, что помешает ему кому-то рассказать? — со стоном спросила я.

Рене ничего не ответила. Не имело смысла подтверждать очевидное: если я так беспокоилась на счет последствий, то вообще не должна была заводить эти отношения. Если меня действительно волнует мое будущее, то я должна закончить порвать с Максом и забыть о нем.

Тогда все было бы слишком просто. А моему сердцу, очевидно, не по душе простые вещи.

Рене потянулась и погладила меня по затылку.

— Честно, не думаю, что Брукс так с тобой поступит. Он твой друг, Обри. Ты бы никогда с ним не сблизилась, если бы думала, что он может так по-свински поступить. — и опять моя неожиданно мудрая соседка была права. Я не могла представить, что Брукс может так отвратительно повести себя.

С другой стороны, мне трудно забыть злость и боль на его лице, когда он понял, что происходит между Максом и мной. Правда в том, я больше не знаю, кому и во что верить.

— Я бы хотела сказать тебе, что делать, но если ты не заметила, я не лучший советчик в отношениях. Могу лишь сказать, будь осторожна. Не хочу видеть, как тебе причиняют боль, — продолжила Рене, окинув меня взглядом, полным жалости.

Ох, как изменились времена. Не так давно подобными взглядами ее одаривала я. Как же низко я пала.

Но прежде, чем я сползла на пол, утопая в жалости к себе, у Рене пиликнул телефон, сообщая, что ей пришло сообщение. Она подняла его с кофейного столика, прочитала смс-ку, и на ее лице отразилась смесь страха и злости.

— Что такое? — спросила я, наблюдая, как она поспешно удаляет сообщение.

Рене выдавила из себя улыбку и убрала телефон в карман.

— Ничего, — соврала она.

Я нахмурилась, а она пожала плечами.

— Просто Девон, — пояснила она.

— Девон? Разве вы не расстались? — спросила я, надеясь, что не упустила важный сдвиг в жизни своей соседки по комнате, пока была увлечена Максом.

— О, мы расстались. Ему просто трудно это принять, — пробормотала она.

— Что он пишет в смс? — поинтересовалась я. Учитывая, что о себе мнит Девон Китон, могу лишь предположить.

— Ничего, правда. У него просто пристрастие к не очень хорошим словам. — Рене пожала плечами.

У меня на кончике языка вертелись не самые приятные слова о ее бывшем. Но я сдержалась. Рене крепилась, но я беспокоилась, как долго это продлится. Я прекрасно понимала, что мои полные ненависти замечания делу не помогут, даже если от этого я почувствую себя лучше. Глядя на Рене, я понимала, как сильно Девон и их отношения повлияли на нее. Но она все еще любит его. Это ясно, как божий день. И эта любовь причиняет ей боль.

Я задалась вопросом, не нахожусь ли теперь в подобной ситуации. Мои чувства к Максу вынуждают меня принимать решения, которые раньше я бы никогда не приняла. Я забываю обо всем, что имеет для меня значение, вероятно, просто отметаю в сторону, чтобы спасти парня, который, уверена, вовсе не желает, чтобы его спасали.

Из-за любви мы глупеем.

Она ослепляет нас.

Любовь выводит нас из строя и лишает всех сил.

И любовь же делает все вокруг лучше.

Я не могу заставить себя думать иначе.

Но любовь чуть не Рене уничтожила ее. Она ничего не исправила. В глазах моей подруги светилось новое осознание, которого там раньше не было.

Я потянулась и сжала ее ладонь, предлагая поддержку, чего в конечном итоге хочет каждый из нас. Она попыталась улыбнуться, но эта улыбка скорее напоминала гримасу.

— Мне надо в библиотеку. Ты сегодня ночуешь здесь? — спросила Рене.

— Пока не знаю, — честно призналась я. Потому что знала, если получится найти Макса, то домой уже не вернусь. Я уже горела от нетерпения и волнения оказаться рядом с ним. Мы были вместе только этим утром, но я ерзала и беспокоилась, как наркоман, нуждающийся в дозе.

Макс — мой наркотик.

Губы Рене изогнулись в грустной улыбке.

— Смотри, чтобы он не утянул тебя на дно, Обри. Учись на моих ошибках, — предостерегла она. Я хотела отмахнуться от ее совета, но не смогла. Рене была права.

После того, как Рене ушла, я сдалась и попыталась снова дозвониться до Макса. И он снова не ответил. Я хотела оставить сообщение, но передумала. Он же увидит, что я звонила. Мне оставалось надеяться, что он перезвонит.

Я была не в силах торчать в квартире, и ждать, когда зазвонит телефон. Слишком печально и жалко. У меня есть дела, которыми я должна заняться. Есть работа, которую нужно закончить. Я пренебрегала занятиями последние несколько недель, и теперь мне нужно хорошенько постараться, чтобы наверстать упущенное.

Я собрала книги в сумку, стараясь не обращать внимание на то, в каком состоянии пребывает моя спальня, которой я тоже пренебрегала во время своей одержимости Максом. Количество пыли вынудило меня побыстрее сбежать оттуда.

Оказавшись на кампусе, я направилась к черному входу здания психологии. Я забыла проверить расписание симпозиумов доктора Лоуэлл на этой неделе, и не хотела усугубить собственное положение, пропустив занятие.

Я надеялась, что не наткнусь на своего куратора, но мне следовало догадаться, что я не настолько удачлива. В последнее время Вселенная словно показывала мне средний палец.

— Обри! Зайди. Поговорим пару минут, — окликнула меня доктор Лоуэлл, пока я незаметно пыталась проскользнуть в приемную ее кабинета. Очевидно, мне надо поработать над своими навыками оставаться невидимкой.

Новая встреча лицом к лицу с профессором, которого я очень уважаю, стала своего рода пыткой, ведь я знала, что предаю ее доверие. Я боялась, что ей будет достаточного одного взгляда, чтобы сразу разглядеть все мои секреты.

Я ненавидела, что сияющая, новая любовь, которую я испытывала к Максу, принесла с собой неизмеримую вину и стыд. Ну почему мы с Максом не встретились при иных обстоятельствах?

Некая часть меня понимала, что в первую очередь в Максе меня привлек именно душевный разлад, который и привел его в группу.

Боже, что это говорит обо мне? Может разлад как раз таки не у Макса? Вероятно, мои проблемы не менее разрушительны.

Я зашла в кабинет доктора Лоуэлл и неловко топталась на пороге. Профессор подняла голову и жестом пригласила присесть. Я внимательно изучала ее лицо, выискивая недовольство и гнев. И мучилась от собственных подозрений.

— Дай мне минутку закончить это, — попросила доктор Лоуэлл, сортируя пачку документов.

Ожидая, я осматривала офис, в котором провела так много времени. Помню, как на первом курсе я решила учиться у доктора Лоуэлл. Предмет «Психология 101» нельзя было назвать уж очень увлекательным, но мне понравился подход доктора Лоуэлл к вопросу преподавания. У нее была впечатляющая манера разжигать страсть в студентах.

В первый год после утраты Джейми, я ощущала себя потерянной и жалкой. Отношения с родителями оставались натянутыми. Я находилась в сотне километрах от дома, и была безумно одинока. Я оборвала связи со всеми своими друзьями из старшей школы и ни с кем не собиралась заводить знакомства.

Но каким-то образом, доктор Лоуэлл разглядела что-то во мне и быстро взяла меня под свое крылышко. Я уважала ее отказ принимать оправдания. Я привыкла к ее грубой, но доброй личности, и к тому, что она ожидала, что я буду ответственной, но при этом не забуду о своем горе.

Доктор Лоуэлл лелеяла мое желание быть консультантом. Она вела меня по выбранному пути. Она была моим наставником. Моим советником. Моим любимым профессором. И от мысли, что я ее подвела, мне было плохо. Я боялась однажды посмотреть ей в глаза и увидеть разочарование.

Наконец, доктор Лоуэлл переключила свое внимание на меня, и я чуть не осела от облегчения, когда увидела улыбку на ее лице. Передо мной не человек, который не рад меня видеть. Совсем наоборот, она выглядела удовлетворенной.

— Не хочу тебя задерживать, Обри. Знаю, ты, наверняка, занята. Я лишь хотела уделить минутку, и сказать тебе, что я услышала потрясающие новости от Кристи о группе, — произнесла доктор Лоуэлл, шокировав меня.

— Правда? Я была уверена, что после того, как я все запорола, меня списали, — ответила я, и доктор Лоуэлл рассмеялась.

— Думаю, она это пережила. Кристи может быть крепким орешком. Она может казаться довольно милой, но в некоторых вопросах довольно непреклонна. Поэтому этот факт большой комплимент с ее стороны. Увы, от этой похвалы я не ощутила теплый прилив гордости, который ощущала всегда. Нет. На самом деле, от этого мне наоборот стало хуже. Что скажут доктор Лоуэлл и Кристи, когда поймут, насколько неуместно я вела себя на самом деле? Я вздрогнула от мысли, какое выражение появится на их лицах, когда правда всплывет наружу.

Так почему этого недостаточно, чтобы вынудить меня уйти?

Потому что я страдаю от собственной пагубной привычки, которая подавляет всю мою логику.

— Спасибо, — только и сумела выдавить из себя я. Доктор Лоуэлл сияла, а мне хотелось испариться. Убежать. Прямо сейчас.

— Проверь мое расписание на двери, и запишись на частный разговор, после окончания занятий группы. Мы можем поговорить о том, как все проходит и рассмотреть варианты твоего следующего волонтерского назначения, — проинструктировала профессор, отпуская меня.

Поднимаясь, я не произнесла ни слова. Я поспешила покинуть кабинет и сделала так, как велела доктор Лоуэлл. Хотя я заранее страшилась это встречи.

Мне следовало бы пойти в библиотеку, ведь мне столько всего нужно наверстать, но прямо сейчас мне просто хотелось убраться подальше от кампуса. Мне очень хотелось домой к Максу и погрузиться в те ощущения, которые возникали, только когда он прикасался ко мне.

Пройдя сквозь двери, ведущие во двор колледжа, я быстро шла по тротуару, но резко остановилась. Цветное пятно у меня под ногами привлекло мое внимание. Я вскинула голову и увидела, что весь тротуар был разрисован.

Я попятилась назад, чтобы получше рассмотреть сложный калейдоскоп образов. В центре были изображены две фигуры, которые напоминали марионеток на нитках. Шарниры соединялись болтами и гайками, а места соединений были зазубренными и покрытыми кровью. Нити, удерживающие марионеток, исчезали в густом, бушующем племени над ними.

Марионетки прижимались друг другу, их одеревенелые конечности цеплялись друг за друга. Земля под ними разверзлась, осыпалась и исчезла. Длинные светлые волосы куклы-девушки были окружены цветами, которые затемняли ее лицо, нити переплетались в витиеватую надпись «Икс».

Пока я стояла там, очарованная странным, но красивым рисунком, на кончик носа мне упала капля воды, за ней еще несколько коснулись моих щек. Подняв голову, я заметила надвигающиеся тучи, и с грустью наблюдала, как дождь заливает водой рисунок, стирая его с поверхности.

Мне казалось позорным, что нечто столь поразительное, нечто, на создание чего кто-то потратил так много времени, будет уничтожено дождем.

Я оказалась не готова к изменениям в погоде, поэтому стояла под проливным дождем, зачарованно наблюдая, как яркие краски смешиваются воедино, заливая дорогу. Две куклы, застывшие в страстном, но неудобном объятии, таяли, пока от них не осталось и следа.

— Почему он просто не может рисовать на бумаге, как обычный человек — раздался у меня за спиной злобный голос.

Брукс стоял рядом со мной, передвинув свой зонт, чтобы он закрывал меня. Я неделями не разговаривала с ним, не после нашей конфронтации после группы поддержки. Он продолжал сидеть там неделю за неделей, но не инициировал никакого взаимодействия. Однако, я чувствовала, как он пристально за мной наблюдает. И он был не единственным. Я знала, остальные тоже наблюдают за мной, что не помогало моей паранойе, которая уже почти достигла переломного момента.

Марионетки исчезли полностью. — Я думала тебе нравились рисунки Икса, — заметила я, все еще не отводя глаз от мокрого тротуара.

Брукс фыркнул. — Это как тот клуб, просто бредовая трата времени. Конечно, он выглядит круто, но это лишь скрывает гнилое сердце, — выдал он. Я знала, он говорил не о рисунке.

— Почему так горько, Брукс? Чтобы создать такой рисунок, нужен немереный талант, — спросила я, вздрагивая от холода и мокрой одежды, прилипшей к коже.

Дождь бил по зонтику, образуя ручейки вокруг нас, забрызгивая мою обувь и джинсы, когда они бились о землю.

Брук покачал головой. — Я понимаю, Обри. Легко отвлечься чем-то подобным. Но не забывай об уродстве, таившимся внутри. Может это и выглядит красиво, но это всего лишь рисунок, и в конечном итоге его смоет.

От метафор Брукса у меня закололо сердце. Но его значение было абсолютно ясным. Если раньше я задавалась вопросом о статусе нашей дружбы, то теперь уже нет. Я могла практически распробовать его неодобрение.

Я вышла из-под защиты его зонта. Посмотрела в глаза своего бывшего друга и не увидела ни следа от доброго, сострадательного парня, которого я знала раньше.

— Мне жаль тебя, Брукс. Легко критиковать то, чего ты даже не понимаешь. Выносить осуждения, даже не смотря на все реально. Мне жаль, что я не оправдала твоих ожиданий. Что разочаровала тебя. Но в конечном итоге мне бы пришлось сойти с этого пьедестала. — Брукс раскрыл рот, будто хотел что-то сказать, но затем покачал головой.

— Мне тоже жаль, Обри, — ответил он грустно.

Я снова посмотрела на испорченный рисунок. Все что осталось, это лужица краски на траве.

— Ты упустишь потрясающие вещи в своей жизни, если не будешь видеть дальше своего носа, чтобы заметить красоту в самых чуждых условиях. И запутанность — это не уродство. Это осложнение, которое стоит того, — произнесла я мягко, разворачиваясь и уходя.

Я вытащила телефон и снова попыталась дозвониться Максу. Без ответа. Я замерзала, кончики пальцев онемели. Но я не могла вернуться в свою квартиру. Я не могла находиться на кампусе.

Было лишь одно место, которому я принадлежала. Лишь один человек, в котором я нуждалась.

Так что я прошла четыре с половиной квартала, чтобы найти его.

И когда его там не оказалась, я ждала.

Я всегда ждала Макса.