( Не) Счастливый случай

Глава 57

Я падаю на что-то мягкое и влажное. Зарываюсь пальцами и понимаю, что это густая трава. В воздухе витают древесно-цветочные запахи. Когда органы чувств восстанавливаются, слышу шорохи среди листвы, шелест крыльев и пение сверчков. Глаза постепенно тоже привыкают к вечному сумраку.

Верчу головой, выискивая Леонеля или вампиров. Прислушиваюсь к звукам природы. И поднимаюсь на дрожащие ноги. Тело ужасно слабое после светотерапии. И Гильермо нет, чтобы подпитать меня. Но первоочередное — надо найти Лео.

Доверившись чутью, бреду куда-то незнамо куда. Слышу нечеловеческий вой. Даже не подумав, просто меняю траекторию и мчу на звук. Буквально через двадцать метров останавливаюсь как вкопанная и жмурюсь от яркого зарева.

— Лео! — ору громко, распугав многочисленных воронов и других обитателей этих джунглей.

Со всех ног, насколько это возможно, бегу вниз по склону к горящему пациенту. Представляя, что теперь его не только от вампиризма лечить, но и от ожогов.

— Держись, я иду!

Влажная трава под ногами скользит. Я несколько раз падаю на многострадальную филейную часть, но поднимаюсь и продолжаю пробираться к пылающему человеку.

Добежав, резко останавливаюсь. Огонь уже охватил всего мужчину, и тот даже уже не двигается. И не орёт. Лежит в позе эмбриона, не подавая признаков жизни.

— Нет, нет. Ты должен жить, — бормочу, направляя свет в огненное зарево. — Ты должен! Кто будет меня доставать? Кто будет ронять и давить аристократов? Кто будет спасать от разных чужестранных советников?

Свет из ладоней горит ярче огня. Покрывает всю поляну. Поглощает не только Леонеля, но и меня. Я теряю ориентиры в этом божественно-светлом коконе. Нет неба над головой, нет земли под ногами. Вокруг один ярко-жёлтый свет. И боль, что скрючивает всю меня. Но я держусь в сознании, продолжая аккумулировать.

Зачем мне этот дар? Если я не могу спасти человека? Если не могу им управлять? Если раз за разом чувствую боль? Это не дар! Это проклятье!

— Забери свой свет, но верни его! — кричу в пустоту, надрывая горло. — Забери, Наит!

Почти без сил падаю перед совершенно голым Леонелем, покрытым сажей, пеплом, тёмными путами и остатками одежды. На четвереньках подбираюсь к нему и вновь посылаю магию. Уже не чувствую ни боли, ни сил, ни собственной жизни.

Сознание мутнеет, голова раскалывается. Я слепну и глохну, но продолжаю лить в него силу. Даже не замечаю, как окончательно отключаюсь и падаю рядом.

Я в белом забытьи. И сейчас совершенно точно умру. Или уже умерла. Рядом нет Гильермо, чтобы вытянуть меня. Нет Аларда. Даже Даркрая нет.

«Подумай о них», — звучит голос в голове и растворяется дымкой. — «Позови»

«Притяни».

«Ты сможешь».

«Вы связаны».

Голос становится всё тише и тише. Пока окончательно не пропадает. И мне становится бесконечно пусто. Одиноко. Холодно. Даже белый кокон исчезает, и наступает, наконец, тьма.

Меня будят поцелуями. Ласковыми, нежными. Прикосновениями прохладными, лёгкими. Только я не чувствую собственного тела, лишь участки кожи, где касаются чужие губы и пальцы.

Пытаюсь открыть глаза. Веки отяжелели. Или это всё сон? Пусть будет сном, потому что наяву очень страшно. Наяву — мёртвый Лео. Наяву вампиры и Тёмный остров. А сейчас я в безопасности. В кольце рук. В знакомом запахе. И под защитой.

— Тш-шш-ш, всё хорошо, — шепчет обниматель. — Не плачь, моя самая храбрая лекарка в мире.

— Лео, — мой собственный голос звучит отдалённо и хрипло.

— Да, это я. Не трепыхайся, сбиваешь всю концентрацию, — его губы прижимаются к уголкам моих губ. И по телу проносится лёгкая дрожь.

— Какую… концен…трацию… — язык заплетается, окончание проглатываю и силюсь зацепиться за этот сон крепче, но, кажется, цепляюсь за кое-что другое.

— Да твою ж кочерыжку… Таня! — строго так рыкает блондин.

Затихаю и расслабляюсь, краем сознания отмечая, что Лео никогда не был настолько строг, серьёзен и даже местами суров.

Он трогает меня. Касается. Гладит. И от его прикосновений я наполняюсь силой. Тёплой щекоткой проносится магия, заряжает энергией. Будто жизнь вдыхает.

— Вот так, моя жрица, — слышу улыбку в голосе мужчины. — Доверься мне и сильно не ёрзай. Я больше пяти лет не чувствовал женского тепла. Не сдержусь, потом не отвертишься от замужества. Или меня убьют окончательно твои правители.

— Пусть только посмеют, — вяло огрызаюсь, не улавливая вообще нить нашего диалога.

— Воинственная, — усмехается Лео и целует в щёку. — Храбрая, — губы смещаются чуть ниже на подбородок. — Маленькая, — очередной прикосновение совсем близко от губ. Облизываю их и приоткрываю рот, желая ощутить вновь его поцелуй. Этот трепет и жар желания. — Соблазнительница! — урчит блондин и сминает мои губы, глубоко толкаясь в рот.

Оковы сна вмиг растворяются, буквально выбрасывая меня в реальность. Я распахиваю веки, мычу, упираюсь ладонями в плечи. Леонель прерывает поцелуй. На пару сантиметров отстраняется и, надсадно дыша, смотрит голубыми озёрами глаз прямо в душу.

— Ты живой! — всхлипнув, бросаюсь на грудь и крепко обнимаю за шею.

— И ты жива, слава мне, — хрипит от силы моих объятий, но не дёргается.

— Боже, Лео. Ты жив, — продолжаю бормотать, стискивая щёки и разглядывая его лицо.

Кивает. Опять обнимаю с широкой улыбкой. Глажу по спине. Давлю пальцами на плечи. Трогаю его всего. Впиваюсь, даже царапаю, будто удостовериться хочу, что он реальный.

— Я не железный, Таня, — шипит блондин, и хватка на боках становится жёстче.

Только сейчас замечаю, что мы оба голые. И кое-что очень даже боевое и внушительное упирается прямо в живот. Леонель нехотя и со стоном отстраняется. Правда, смотрит пытливо в глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает, проглотив ком в горле.

— Я… — облизнув губы, стараюсь не опускать взгляд.

Внезапная догадка пронзает мой слегка повреждённый мозг.

Леонель делился со мной магией…

Леонель вытянул меня из светлой пустоты…

Леонель больше не вампир!

И нужные строчки из фолианта всплывают прямо перед глазами:

«Якорь Возрождения.

Он придёт в самый тёмный момент. Когда жрица переживает утрату, глубокую боль, эмоциональное уничтожение. И, несмотря на это, поднимется. Если она перешагнёт свою боль, тогда откроется сила, которую не даст ни один другой якорь. Сила, что обращает проклятье в исцеление. Сила, что позволяет преобразовывать любую разрушительную энергию в созидательную.»

— Ты!… — выдыхаю шокированно.

— Я, — улыбается блондин. — Ходить пока не научился, но в остальном просто прекрасен. А теперь скажи мне, как ты?

— Ты мой якорь! — выпаливаю, наконец, собрав воедино все пазлы.

— Да? — скептически выгибает бровь Леонель.

Киваю слегка заторможенно. Продолжая разглядывать красивое лицо молодого повесы.

— Ну… Тогда я на официальных правах твоего якоря могу сделать это, — улыбается широко этот наглец и как-то слишком внезапно набрасывается на мои губы в новом ошеломляющем поцелуе.

От неожиданности я сама открываю рот, позволяя юркому языку толкнуться глубже. Беспомощно впиваюсь ногтями в плечи, но Леонеля это не останавливает. Он целует с необузданной страстью и голодом. Словно путник, нашедший живительный источник. Его ладони обжигают кожу, запуская по телу волну желания. Теснее жмусь к нему — то ли согреться хочу, то ли ощутить его натренированное тело.

Доводы рассудка, здравый смысл и все сомнения сметаются под напором натиска. Я растворяюсь в дымке чувственного соблазнения.

Лишь на миг меня возвращает в реальность. Когда Леонель отстраняется и, тяжело дыша, смотрит. Молчаливо спрашивая: готова ли я пойти дальше? Не оттолкнули я? Не брошу ли? Его почти безумный взгляд мечется по моему лицу, ища ответы на незаданные вопросы.

И я отвечаю так же молчаливо. Тянусь к его губам. Зарываюсь в мягкие золотистые волосы пальцами.

У Леонеля срывает последние тормоза. По-звериному тихо зарычав, он набрасывается с новым поцелуем. Его руки безостановочно гладят моё разгорячённое тело. Он бормочет что-то, отрываясь от губ и прокладывая цепочку поцелуев вниз, к шее, к ключице, до самой груди. Обхватывает вершинку губами. Заставляя выгнуться.

Мой стон звучит слишком громко в этой неестественной тишине. Картинка мира растекается перед глазами. Тело изнывает от нахлынувшего голода. Жар по венам течёт и спазмами отдаёт в низ живота.

Жадные поцелуи покрывают каждый участок кожи. Сильные руки ласкают, гладят, сжимают и касаются чувствительных мест. Я теряю себя в этом жарком водовороте страсти. Захлёбываюсь собственными стонами и выгибаюсь. Ещё немного — и я не выдержу этой прелюдии, сойду с ума и изнасилую.

Когда его пальцы касаются складочек, я толкаюсь бёдрами навстречу в попытке получить большее. Лео отрывается от моей груди. И на его губах расцветает порочная хищная улыбка. Он подтягивается чуть выше. И вместе с поцелуем вонзается сразу двумя пальцами.

Мой крик заглушают его губы. Я извиваюсь под слишком каменным телом несносного повесы. Желая ускорить приближающееся освобождение. Только Лео не даёт пространства для манёвра. Придавливает всем весом, управляет поцелуем и скользит во мне пальцами. Его ритм хаотичен и неуправляем.

Нарастающая волна удовольствия вот-вот накроет меня с головой. И я утону, обязательно захлебнусь в этом ослепляющем освобождении. Но Лео прерывает ласку.

— Я умру, если не окажусь в тебе, — выдыхает жарко, не прерывая поцелуй.

Подхватывает под коленку и падает на спину, увлекая за собой. Тяжело дыша, нависаю. Смотрю сквозь пелену возбуждения на распластанного подо мной мужчину. Моего пациента. Нахального повесу. Вредного аристократа.

Запрокинув голову, прикрываю глаза. И наполняю лёгкие кислородом. Дышу глубоко, заставляю собственное сердцебиение немного замедлиться. Но куда там! Оно стучит как бешеное.

— Посмотри на меня, Таня, — тихо требует Леонель, безустанно гладя бёдра.

Опустив голову, сталкиваюсь с его потемневшим взглядом и тону в нём. Вечный язвительный балагур сейчас совершенно другой. В глазах нет прежней наигранной весёлости. Губы не кривятся в презрительной ухмылке. Он смотрит тяжело и глубоко. Держит за бёдра, не давая мне двигаться, буквально впиваясь пальцами в бока.

— С этого момента и навсегда, — произносит он со всей серьёзностью. Будто за эти неизвестно сколько часов или дней, что он был вампиром, к нему пришли вековая мудрость и взрослость. Куда-то делся мой вечно ироничный пациент. Я киваю, соглашаясь с Леонелем. Он тянет на себя.

Вскрикнув, шире распахиваю веки. Просто так остро чувствую, как соединяются и переплетаются не только наши тела, но и души, судьбы, магия.

Запястье обжигает короткая вспышка боли. Но я не успеваю проанализировать. Лео хрипло стонет, запрокинув голову. Это так сексуально, аж моё возбуждение усиливается. И я, плавно отстранившись, двигаюсь сама.

— Я понял, почему ты Верховная, — сцепив зубы, выдаёт Лео, оглаживая мои бёдра и с восхищением смотря на моё нагое тело, извивающееся на нём. Бровь выгибаю, требуя больше информации, и мужчина резко садится, почти ударяясь носом об мой нос, и в губы жарко выдыхает: — Любишь быть сверху.

Его пальцы грубовато зарываются в волосы и тянут, заставляя выгнуться. Губы прижимаются к горлу. Он двигает мной сам. Толкается, насколько может в его состоянии. Я вижу, ему больно. Но не прерываю. Понимаю, как сейчас он уязвим и не хочет показать беспомощность. Просто подстраиваюсь к его ритму. И двигаюсь сильно, соединяю нас вновь и вновь.

По поляне разносятся наши гортанные стоны. Вместе с удовольствием я ощущаю, как закручивается моя собственная магия, наполняет меня изнутри. Концентрируется на солнечном сплетении и давит камнем.

— Долго не продержусь, — шипит сквозь зубы блондин.

Лео смещает ладонь, и пальцы накрывают чувствительную точку. Меня коротит и сбивает с ритма. Новый стон срывается с губ. Он продолжает тереть и давить, просто толкая меня к краю пропасти. Всё сильнее и сильнее. Пока волна наслаждения не смывает остатки реальности, разбивая нас о скалы яркого освобождения. Одного на двоих.