Несовместимые. Книга 1

Глава 13

Элла

Мы созвонились с Эльвирой и договорились встретится рядом с торговым центром «Brookfield Place». Это огромное здание собрало внутри себя все дорогие брендовые магазины. Даже сейчас, сжимая небольшую сумочку, содержащую в себе крупные долларовые купюры, мне не доставляет удовольствия перспектива впервые набрать себе гору новой одежды от известных брендов. Я предложила Эльвире посетить другой торговый центр в более незаметном районе, но она дала мне ответ, который слегка удивил. Оказывается, Эльвира не покидает Манхэттен ни при каких обстоятельствах. Для нее существует лишь эта часть Нью-Йорка и никакие больше. Эдвард не позволяет ей выезжать за границы своей территории, чтобы не волноваться за ее жизнь. Конечно, и в его районе небезопасно, учитывая то, что враги проникают, словно крысы, на чужие территории, но так сестра Эдварда хотя бы в поле его зрения, и он в любой момент успеет оказаться рядом. На своей территории он наделен властью делать с проникшими все, что вздумается, чтобы наказать.

Пока я ждала Эльвиру, приехав намного раньше назначенного времени, мою голову атаковали представления о том, какой станет моя жизнь, когда я займу место Дженовезе и буду владеть территорией Квинс. В целом эти представления размазаны в моей голове, поскольку я даже представить не в состоянии, какого это — быть главой клана. Что еще более важно, я даже подумать не могла, что именно так Эдвард позволит мне расплатиться с долгами отца. С долгами за что? Это отдельная тема для беседы с ним, которая меня интересует не меньше, чем мое ближайшее будущее. Я хотя бы должна знать, за что отец посадил себя в долговую яму, обратившись к мафиози. К подобным тем, за какими он охотится всю свою жизнь.

Не уверена, что я узнаю об этом в ближайшие несколько дней, учитывая тяжелое положение Эдварда Дэвиса и его яркие вспышки агрессии. Придется настраиваться под его настроение и ловить благополучный момент.

— Привет! — воскликнула Эльвира за моей спиной и схватила меня за плечи, от чего я вздрогнула.

— Ты чего такая зашуганная? — усмехнулась она.

Будешь тут дерганной, когда свернула на дорогу жизни, на которой через каждый пройденный метр тебя ожидает что-то, похожее на конец жизни.

Я выдохнула и улыбнулась.

— От неожиданности.

— Прости. Настроение хорошее, — улыбнулась Эльвира и погладила меня по плечу. — Ну что? Готова к шоппингу?

— Признаться честно, это мое самое нелюбимое занятие.

— О, ну перестань. Просто ты не ходила по магазинам со мной. Но, прежде чем мы начнем это продуктивное дело, предлагаю забежать в кафе и пообедать. Ты как?

— Я за, — кивнула я.

Согласие вырвалось из самого желудка, который громко заурчал об упоминании еды.

Мы зашли в ближайшее кафе рядом с торговым центром и заказали все необходимое. Вскоре официант наполнил наш столик у окна различной горячей едой. Благодаря исходящему из каждой тарелки запаху, аппетит разыгрался так, что бесцеремонно хотелось наброситься на все.

Мы некоторое время молча принимали пищу, наполняя пустые желудки. Энергии в организме добавлялось все больше, а вследствие и энтузиазма на шоппинг тоже.

Продуктивное дело, как назвала это Эльвира, заняло у нас пять часов. То есть мы закончили вечером. Оказывается, мне даже делать ничего не пришлось. Эльвира сама выбирала мне одежду, лишь спросив размер. Мне просто приходилось ждать в примерочной. А когда Эльвира с продавцами приносили гору роскошной одежды, мне оставалось беспрекословно примерять каждую и дефилировать перед ней, пока она сидела на кресле и распивала кофе. И после каждой примерки я осознавала, что мой гардероб полностью обновлен, а мне приходится привыкать к новым оберткам.

Некоторые варианты одежды мне, естественно, не нравились из-за их откровенности. Но спорить не было смысла. Когда я выставила в сторону одно из платьев, стоя перед кассой, Эльвира все-равно просила пробить и убирала его в огромный пакет. Внутри меня после таких сцен вскипала пассивная агрессия. К вечеру у меня уже дергался глаз. Из меня уже стекал соленый пот и мне хотелось быстрее принять душ. Ноги невыносимо ныли и, как и все мое тело, требовали мягкой постели с такой же мягкой подушкой.

Конверт с деньгами я отдала Эльвире. И когда я узнала, что она спустила все деньги, ужаснулась. Хорошо, что не поинтересовалась и не посчитала сумму в конверте. Не буду знать сколько вся эта гора стоит и носить со спокойным сердцем.

В огромных пакетах, которые водитель, дожидающийся меня, убрал в багажник, чего только не было: от ювелирных украшений и нижнего белья, до платьев, штанов, обуви и костюмов. Пакеты наполняли «Versace», «Chanel», «Prada» и другие известные бренды.

Я свободно выдохнула и встряхнула руки, когда на время избавилась от груза, который мне еще предстоит разобрать дома и аккуратно сложить в шкаф.

Есть и огромный плюс от такой масштабной прогулки по магазинам: я не думала о том, что будет меня ждать за дымкой мрака, которую я пересеку в ближайшее время.

— Джек, мы посидим еще, выпьем сока в этом кафе, — обратилась Эльвира к водителю и тот кивнул, снова спрятавшись в салоне машины, как медведь в своей берлоге.

Мы зашли в уютное тихое кафе, оставляя всю суматоху города за дверью. Эльвира повела меня к столику, который находился более отдаленно от всех, в углу рядом со стеной. Мы плюхнулись на мягкие диваны бирюзового цвета и приняли меню от официанта.

Напиток я выбрала быстро, поскольку очень хотелось освежиться апельсиновым соком.

Пока Эльвира выбирала, я решила осмотреть небольшой скромный, но уютный зал. Когда мои глаза устремились на столик рядом с окном, находящийся от нашего в пяти метрах, я расширила глаза от наступающей паники. Я резко отодвинулась от края к стене и жадно вжалась в нее. Эльвира, нахмурившись, с непониманием смотрела на меня.

— Что такое, Элла?

— Там сидит моя подруга, — прошептала я и зажмурилась.

Эльвира стала лихорадочно осматривать помещение. Ее глаза остановились и внимательно смотрели в одну точку.

— Кареглазая блондинка?

— Да.

— За ней пришла какая-та девушка. Кажется, они уходят.

Я осторожно выглянула из-за спинки, чтобы посмотреть на обстановку и на девушку, которая пришла к Брук.

Это была наша одноклассница, с которой мы периодически общались. Ну, конечно, я оставила ее одну. Естественно Брук будет искать общения для прогулок.

Смотря на нее, такую счастливую и беззаботную, на моем лице тоже появляется улыбка. Наблюдая за своей лучшей подругой издалека, не смея обнять, я сильнее понимаю, как безумно скучаю по ней. В моей душе огромная дыра с тоской по ней, по нашим разговорам, шуткам, сплетням. Брук всегда была рядом со мной. Как говорится — и в горе, и в радости. Она всегда поддерживала меня. Поэтому эта девушка и называется моей лучшей подругой. Понимая это, мне хочется ей обо всем рассказать и перестать обманывать. Но сверх моего эгоизма со смесью разъедающей тоски, может быть только забота о своих близких. Желание сохранять их спокойствие для меня важнее, чем свое благополучие.

Брук с одноклассницей покинули заведение, и я выдохнула. Но тяжесть тоски уже ощущаема и невыносима, давит на грудь. Я снова смогла ровно сесть на диван и без какого-то настроения распивать свой сок, который только что принес официант, через трубочку.

— Как я поняла, твоя подруга не в курсе, где ты и что ты? — поинтересовалась Эльвира.

Я тяжело вздохнула и кивнула.

— Я сказала ей, что улетаю в Испанию к бабушке.

— А бабушка думает, что ты с ней? — уточнила она.

Я, поджав губы, молча кивнула.

— Рискованный план, — заметила Эльвира и задумчиво отпила из своего стакана вишневого сока.

— У меня не было другого выбора. Я не хочу впутывать сюда никого.

— Расскажешь, что вас объединяет с Эдвардом?

Я подняла на Эльвиру глаза. Снова вздохнула. Странно, но за такой короткий период эта девушка стала для меня подругой, которой я могу довериться. В данный момент, она единственная, с кем я могу поговорить на общие темы. Пусть Эля и старше меня на несколько лет, я чувствую, что между нами есть связь. И даже если бы Эдвард не позволил мне откровенничать со своей сестрой, то я бы все равно рассказала ей обо всем, чтобы облегчить душу.

Я рассказала ей кратко об отце, который по какой-то причине, по какой пока не знаю, должен не малую сумму Эдварду. Про взрыв в нашем доме и про то, что папа и Деймон сейчас в коме. Рассказала про свое желание облегчить участь отца и про свою миссию в общих чертах.

— Ты смелая девушка, Элла, если решилась на такое, — совершенно спокойно проговорила она, когда я закончила свой рассказ. — Но, в тоже время, много на себя взяла.

— Я понимаю. Но сидеть и смотреть на своих родных в таком состоянии я тоже не могла. Папа всю свою жизнь защищает нас. Моя очередь что-то сделать для него.

— И если ты погибнешь, то получается, он защищал тебя зря, — сделала вывод Эльвира.

— Я не погибну, — с непривычной сталью в голосе сказала я, на что Эльвира с удивлением посмотрела на меня.

Я сама не ожидала этого от себя и даже растерялась. Прочистив горло, я глотнула сока.

— Говорят, если человек упрямо стремится к чему-то, то он достигает успехов. — Эльвира сжала мою руку своей, и я подняла на нее взгляд. — В тебе не горит огонек, он полыхает. Но, Элла. — Она сильнее сжала мою руку. В глазах был страх.

— Я видела краем глаза, какой мир вокруг моего брата жестокий и безжалостный. Этот мир настолько деспотичный, что может раздавить в одночасье таких предприимчивых, как мы с тобой. Я не пытаюсь тебя напугать или отговорить, нет. Просто хочу предупредить, чтобы ты закрыла дверь своей чувствительной души на замок настолько плотно, чтобы не осталось ни одной лазейки. Чтобы твой огонек, который позволяет тебе быть живой и стремиться к своим целям, не погас от натиска тьмы. Закрой за этой дверью все, что позволяет тебе быть Эллой и не показывай. Тьма любит чистоту, чтобы распространять там свою власть.

Я накрыла руку Эльвиры своей другой рукой и так же сжала, улыбнувшись. От ее наставлений становится как-то тепло. Эльвира сказала мне тоже самое, что и Эдвард, только в мягкой форме.

— Спасибо, Эля. Я так и сделаю.

— Я буду рядом. У тебя слишком благородная, но тяжелая миссия, и тебе обязательно потребуется поддержка.

Да, я в ней не сомневалась.

Я решила поменять тему разговора и поспрашивать об Эле, чтобы познакомиться поближе.

— Как я поняла, Эдвард тебя не впускает в свой мир?

Она покачала головой и сложила руки на столе.

— Я знаю поверхность всего. Мне самое главное, что Эдвард не такой как все остальные кланы. У него есть сердце, даже не сомневайся в этом.

— Почему же он решил связать свою жизнь с подобного рода деятельностью? — нахмурилась я.

Эльвира пожала плечами.

— Кажется, он просто хотел выплеснуть из себя нежелательные качества, и этот мир идеально подошел. У нас было очень тяжелое детство с отцом, Элла. Я даже вспоминать и рассказывать об этом не хочу, — покачала она головой и опустила глаза.

— Я не настаиваю, — убедила я ее.

После ее слов я тут же вспомнила о комнате на чердаке и страшных рисунках. Я усиленно сглотнула и снова выпила сока через трубочку.

— Отец не дал нам теплоты и любви. Лишь разрушенную психику и походы к психологу для меня и развалины в душе Эдварда, из-за чего он наполнился ужасными чертами характера. Отец полностью угробил его прекрасный внутренний мир.

— Рядом с тобой он другой, — с теплотой вспомнила я.

Эльвира улыбнулась.

— Да. Он рад, что я есть у него, а я рада, что Эдвард есть у меня, пусть с многочисленными душевными ранами. Я стараюсь быть для него лечебной мазью. А Марта нас объединяет еще сильнее.

— Несмотря на все невзгоды, у вас прекрасная семья.

— И я рада, что ты в ней. Я мало хороших людей видела в своей жизни. Вот и потянулась к тебе сразу же.

Я улыбнулась. Не стала ставить под сомнения ее доводы обратным. Вряд ли я в их семье. Всего лишь та, что пройдет испытания ради своей семьи.

Дальше мы говорили о чем-то незначительном, только бы отвлечься от темных мгновений в нашей жизни. Говорили о том, о чем говорят обычные девочки, затрагивая личную жизнь.

— Подожди, — я чуть не захлебнулась своим соком. — То есть ты девственница?

— Да. В свои двадцать три, представляешь? Я даже никогда не целовалась.

— Я думала, у тебя бурная личная жизнь, — удивилась я.

— Брат меня сильно оберегает и хочет, чтобы у меня все было идеально. Хочет даже будущего мужа для меня выбрать сам. Естественно с моим согласием. Он вышвырнул уже двоих кандидатов, — усмехнулась она.

— Чем же они ему не угодили?

— Не знаю. Просто Эдвард очень проницательный и видит то, что многие не способны увидеть в людях. Поэтому он больше склоняется выбрать для меня Джона.

— Джона Смита!? — расширила я глаза.

— Познакомилась уже с ним? — улыбнулась она.

— Да. — Я нахмурилась. — Я думала Эдвард выбирает тех, кто посерьезнее будет.

— Нет, Джон серьезный. Несколько раз спасал брата от пуль. Просто он чаще всего позитивный. Кто, как не он, скрасит весь клан своей неунывающей энергетикой? К тому же он рядом с Эдвардом уже пятый год. Они как братья. Он знает о Джоне все. Эдвард считает, что варианта лучше не будет.

— А ты? — Эльвира резко подняла голову на меня. — Ты тоже так считаешь?

— Я не влюблена в него, но он симпатизирует мне, да и вообще, Джон приятный молодой человек.

— Не боишься связать жизнь с тем, кого не любишь?

— Главное, что он мне не противен. Остальное уже неважно. Главное, чтобы я была любима и не повторила судьбу мамы. — В ее глазах блеснула боль. — А любовь — это лишь формальность.

Я сжала ее руку и просто молча поддерживала.

Две стороны медали любви. Я знаю о ней, как о сильном чувстве, дарующем счастье и радость, поскольку выросла с родителями, которые любили друг друга и ценили это чувство, связующее их сердца в одно.

А сейчас я слышу, что любовь — это лишь формальность. Полное обесценивание этого чувства. Будто это пустой звук, и никакого смысла за собой не несет.

Любовь. Она может разрушать душу, а может восстанавливать. Она способна искалечить и способна исцелить. Она умеет вдохновлять, но умеет и расхолаживать. Она может быть больной, адски мучительной, бездушной, жестокой и безответной, а может быть верной, воскрешающей, взаимной, нежной, головокружительной, тихой и теплой. Так неужели любовь — это лотерея? И шанс на удачу сто к одному? Единственное, чего не ощущает любовь — это страха. Ведь мы, рискуя получить боль, все равно принимаем ее с распростертыми объятиями и открытой душой.

С Джоном Эльвира будет притворяться, что счастлива. И, даже если она сейчас любовь называет обычной формальностью, я уверена, в глубине души Эльвира жаждет ощутить, каково это любить. Сильно, пылко и, самое главное, взаимно. Об этом говорят ее глаза. Мне даже кажется, что она пытается заставить себя полюбить Джона, настолько сильно ее желание познать любовь.

Мы посидели еще около двадцати минут и разъехались по домам. Эльвира дала мне свой адрес и взяла с меня обещание, что я буду приезжать к ней в любое время. Как и она обещала чаще появляться в родительском доме. Только вот не уверена уже, что все это необходимо, поскольку в скором времени место моего жительства поменяется.

Я села на заднее сидение машины без сил, и Джек, водитель, тут же молча тронулся с места, вскоре объезжая все еще суматошные вечерние улицы Нью-Йорка, выезжая за город. Пока я следила за сменяющимся пейзажами за окном, мои глаза начали закрываться, и вскоре я уже не могла бороться со слабостью. Я добровольно закрыла глаза и быстро провалилась в полудрем под тихий гул автомобиля.

Не знаю, сколько я так ехала, но вскоре меня заставил вздрогнуть рингтон мобильника. Сначала я подумала, что это мой, уже лихорадочно стала искать его в кармане. Но когда звук прекратился, я поняла, что это звонил мобильник Джека.

Я выдохнула и потерла лицо ладонями, отгоняя настигший меня сон. Джек принял звонок молча и слушал собеседника на другом конце. Затем фразы у него были короткими: «Только что», «Понял», «Еду».

После прерванного звонка он резко повернул руль, и мы поехали назад, так и не доехав до дома. Я схватилась за переднее сидение и с непониманием смотрела по сторонам, рассматривая пейзажи за окнами.

— Что такое? Куда мы? — тут же взбодрилась я.

— Распоряжение шефа отвезти Вас к нему, мисс, — ровным тоном ответил Джек и вжал в пол педаль газа, разгоняя машину по пустой трассе.

Машина ехала так быстро, что я вжалась в спинку сидения, а если начинала смотреть в окна, то ощущала подступающую тошноту. Я решила просто смотреть на свои руки, теребя серебряное кольцо на пальце.

То, как нервоз наполнял все мое тело, я начала ощущать слишком быстро. Что этот мужчина опять от меня хочет? Неужели ему не хватило того, как терроризировал меня в своем кабинете? Я даже не знала, хочу я снова увидеть Эдварда или же бежать от него прочь и не видеть хотя бы пару дней. Он поселил в меня сомнения и нерешимость, если дело касается его самого.

Меня донимало любопытство. Опять же Эдвард Дэвис в своем репертуаре и полон загадочности. Он лишь ставит перед фактом, а пояснения уже позже.

Но в тоже время мое сердце переполнял страх перед встречей с ним. Я рядом с Эдвардом уже неделю, но до сих пор не понимаю, как мне вести себя перед ним. Единственное, что я усвоила — стоит стоять перед ним молча до того, как я смогу уловить его настроение, а уже потом заговорить. Я поймала себя на мысли, что пытаюсь быть острожной рядом с ним, чтобы лишний раз не злить. И это началось с того времени, когда в машине он сказал мне: «Не дыши». Ни эти слова, ни его безумный и отстраненный взгляд никогда не сотрутся из моей памяти. Неужели меня все это так задело?

Джек привез меня на набережную Манхэттена. Он дал мне геолокацию своего шефа, и дальше я уже пешком, одна стала разыскивать Эдварда. Я то смотрела на карту на экране, то перед собой, пытаясь разглядеть его силуэт в черном костюме, которые всегда сидят на нем безупречно.

Почему набережная? Здесь в вечернее время всегда так много людей. Они занимают все скамьи и смотрят на темную воду реки под светом фонарей, которые зажглись именно тогда, когда я прошла мимо них. Если мы будет в неформальной обстановке, то значит разговор не деловой. Тогда, о чем мы можем говорить?

Я всего лишь могла гадать, пока направлялась к нему, и с каждой секундой была все ближе. Вскоре вовсе шла к нему по пирсу. Эдвард стоял спиной ко мне, спрятав свои руки в карманы, и смотрел на ночные огни города по ту сторону реки.

Я прочистила горло, таким образом давая ему понять, что пришла и стою за его спиной. Но Эдвард даже не вздрогнул и не повернулся ко мне лицом. Он продолжал молча смотреть на город. Тогда мне пришлось встать рядом с ним, обняв себя за плечи. Не думала, что задержусь до самого вечера и буду в это время на улице. Дневная жара отступила и позволила ночной прохладе окутать воздух. Если бы я не была так сосредоточена на Эдварде Дэвисе и его решении поговорить со мной в это время, то я бы точно не забыла взять хотя бы только недавно купленную куртку из пакета.

Внезапно на мои плечи лег большой, тяжелый и теплый пиджак, от чего я вздрогнула. Руки Эдварда удобно располагали пиджак на моем теле, не касаясь кожи. Этот заботливый жест вывел меня из равновесия, и я полностью растерялась, боясь пошевелиться.

Эдвард вернулся на свое место рядом со мной и снова засунул руки в передние карманы брюк.

— Спасибо, — хрипло поблагодарила я его. — Резко стало прохладно.

Я посмотрела на Эдварда, задрав слегка голову. Он смотрел вдаль и никак не прокомментировал мои слова. Его лицо спокойное, я бы даже сказала каменное, как обычно, не выражающее ни одной эмоции. Он так сосредоточенно смотрел на город, будто оттуда ему подскажут, с чего начать разговор со мной.

— Вы хотели со мной о чем-то поговорить? — не удержалась я.

— Говорят, если мы изменимся сами, то изменим и мир вокруг, — начал он с загадочной фразы.

Наконец Эдвард повернулся ко мне лицом, что интуитивно сделала и я, повернувшись всем корпусом, чтобы смотреть на него прямым взглядом. Глаза Эдварда выражали какое-то беспокойство. Он будто боролся с чем-то внутри себя.

— Элла, ты считаешь меня чудовищем, и это вполне нормально, учитывая мое отношение.

Я усиленно сглотнула, а после начала, словно рыба на суше, шевелить губами, не ожидая таких прямых слов от него. Я не знала, что ответить, а врать не хотелось, потому что я действительно мысленно называю его чудовищем.

— Я не могу быть другим и хочу, чтобы ты понимала это. То, что ты лицезришь каждый день, так будет всегда.

— Я ничего от Вас не жду. С чего Вы взяли это? — недоумевала я.

— Ты врешь, — отрезал он, немного повысив грубость в голосе.

— Да почему Вы так решили? — пожала я плечами.

— Ты не привыкла к такому отношению, и я это вижу.

— Так или иначе, рядом с Вами не составило труда быстро привыкнуть к жесткому отношению, — оборвала я его. — Не надо считать меня маленькой девочкой, которая ничего не понимает.

Злость поднялась выше по моей мерной шкале, и он это заметил.

Эдвард усмехнулся. Суровые черты его лица смягчились. Кажется, я попала куда надо своими словами.

— Хорошо, Элла. Я рад, что ты благоразумна.

Вряд ли благоразумный человек добровольно свяжется с таким, как Вы.

— Я хочу вот что сказать. Я изменил себя, чтобы изменить мир вокруг себя. И у меня получилось. Чтобы измениться, нужно поставить перед собой цель. Моя цель — это истребить как можно больше отребья, населившего этот город. Теперь твоя очередь. Повтори то, что я сказал, но подставляя свой смысл.

Эдвард выпытывающим взглядом смотрел на меня. Его глаза всегда мифическим образом отвлекали меня от всего. Сейчас золото поблескивает в ночи, словно в его глазах такие же звезды, как и на небе. Невозможно оторвать взгляд.

Я сглотнула.

— Я изменила себя, чтобы изменить мир вокруг себя, — ровным тоном начала я, и внутри меня все ликовало от того, что мой голос не дрожал. — И у меня получилось. Чтобы измениться, нужно поставить перед собой цель. Моя цель — … - Я прервала речь, погружаясь глубже в янтарные глаза Эдварда.

Смотря в них неотрывно, я ощущаю, будто они направляют меня к истине. К тому, к чему стремится сердце. Заставляют чувствовать себя увереннее. И самое главное, они уверяют меня, что я в безопасности рядом с ним. И теперь я яснее понимаю, что хочу, чтобы этот мужчина всегда был со мной рядом. Ведь только если Эдвард будет в поле моего зрения и всегда будет смотреть на меня так, как сейчас, с искрами поддержки, то, без сомнений, я добьюсь успехов. Безусловно я сделаю в точности то, что требуется.

Просто он нужен мне рядом, как оберег на удачу.

— Моя цель — помочь не только отцу, но и Вам.

Эдвард нахмурился. В глазах непомерное удивление, которого он не смог сдержать после моих слов.

Я бы тоже удивилась. Ведь сейчас своей целью я сделала того, из-за кого мне пришлось войти в этот грязный мир и поставить свою жизнь под угрозу.

— Мне тоже не по душе вся эта «грязь» в Нью-Йорке, — улыбнулась я, чтобы развеять его удивление.

— Поверхностно можно считать, что ты помогаешь мне. Но если углубленно рассматривать это дело, там ты мне не нужна.

Не нужна… Добавка к неприятной фразе «Не дыши».

Я опустила глаза, чтобы он не прочитал мою растерянность и не заметил то, что мне не особо понравились его слова.

— Закончим. И я сделаю все, чтобы добиться своей намеченной цели.

— И я сделаю все, чтобы добиться своей намеченной цели, — со сталью в голосе проговорила я и подняла равнодушные глаза, быстро переключившись.

— Хорошо, — кивнул он и протянул мне свою ладонь.

Я протянула руку с дрожащими и холодными пальцами в ответ, и мы закрепили свой договор еще и рукопожатием.

— Я не буду Эллой. Обещаю.

— Только для них.

Мой взгляд поменялся на скептический. Он уловил мое непонимание.

— Я не хочу, чтобы они видели то, что видел сам лично. Там слишком черствые люди с сущностью ублюдка, они не вынесут твоего света. Тут же осквернят.

— Вы так говорите, будто из меня так и стреляют лучи света, — усмехнулась я.

— Зря смеешься. Твое имя само по себе обозначает «свет», «заря». Но есть и другая трактовка: «другая» или… «богиня».

Мы замерли под гнетом интимного момента. Я даже не заметила, что мы до сих пор пожимаем друг другу руки и напор становится сильнее. Я ощущаю тепло от его руки, даже жар. И этот жар распространяется по всему моему телу. Мои щеки налились румянцем, ведь таких слов мне никогда никто не говорил. А тут совершенно чужой мужчина, который является вариантом решения всех наших семейных проблем. Который еще при этом опасный убийца, способный в одну секунду свернуть мне шею, если что-то пойдет не по его плану, или если я посмею пойти против него. Совершенно недосягаемый, холодный и полный тайн.

Порыв легкого ветра смахнул мои волосы назад и остудил щеки. Будто это отвлекающий маневр, и я тут же опустила глаза, больше не в силах испытывать на себе тяжелый взгляд. Эдвард тут же поспешно отпустил мою руку и откашлялся. Мы оба зашевелились, вырвавшись из оцепенения, будто ожили.

— Я рад, что мы с тобой хотя бы нашли общий язык.

— Поэтому Вы решили уединиться в спокойном месте?

— Да. Я подумал, что нам нужно пообщаться в другой обстановке. В более подходящей.

— А почему именно набережная?

— Много вопросов, Элла, — раздраженно проговорил он. — Я провожу тебя до машины.

Эдвард зашагал вперед, а мне оставалось лишь следовать за ним, снова проглатывая резкую смену его настроения.

Сегодня, пусть даже на каких-то пятнадцать минут, передо мной стоял другой Эдвард. Наш спокойный и безмятежный разговор позволил не думать о том, что передо мной стоит хладнокровный убийца. Но Эдвард не тот убийца, кого боятся все. Он убивает тех, кого необходимо истреблять. Как какой-то супергерой, о котором человечество не подозревает ровно так же, как об этом темном мире. И что еще сильнее меня пугает, я забываю о его возрасте. Будто между нами и не было этой пропасти, поскольку я чувствовала себя комфортно рядом с ним. Я ощущала некую связь, понимание между нами. Но на возраст же смотрят в последнюю очередь.

Эдвард открыл мне дверь заднего сидения. Я в последний раз посмотрела в его глаза, прежде чем сесть в машину. Для него не было необходимости делать тоже самое. Возможно, и к лучшему. Иначе я бы точно снова застыла и наслаждалась их блеском. Да что со мной?

Я резко выдернула себя из нелепого состояния и села в машину.

— Дай мне знать, как она будет дома, — дал приказ Эдвард своему водителю и захлопнул дверь.

Когда мы уже были на достаточном расстоянии от набережной, я вспомнила, что не отдала ему пиджак. Сидя в салоне машины, его аромат, пропитавший этот пиджак, ощущается острее. Шоколад.

Я сжала воротник и осторожно поднесла плотную ткань к носу, жадно вдыхая в себя необыкновенный и приятный запах Эдварда Дэвиса. С каждым вздохом мне казалось, что порции становится все меньше и меньше. Будто весь аромат на пиджаке я втянула в себя и заставила его прижиться в моих клетках.

И почему в моей душе сейчас дыра, совершенно пусто?

Джек довез меня до дома и помог донести пакеты до прихожей.

— Спасибо, Джек, — с улыбкой поблагодарила я его.

— Всегда к Вашим услугам, мисс.

Я закрыла за ним входную дверь и в это же время в прихожей появилась Марта.

— Сколько пакетов, — удивилась она.

— Да, не мало.

Марта вызвалась помочь мне донести все до моей спальни. Она предложила мне поужинать, но я убедила ее, что не голодна. Все, что я сейчас хочу, это помыться и лечь спать.

Стоя под струями горячей воды, от которой исходит плотный пар и заполняет небольшое помещение ванной комнаты, я смывала с себя тяжелый день. Терла мочалкой тело до покраснения, пытаясь снять с кожи его запах. Он до сих пор явно ощущался, будто пиджак все еще на мне.

Зайдя в спальню, мои глаза устремились на постель, на которой лежал его пиджак. Я стремительно подошла к кровати и швырнула тяжелую ткань с навязчивым запахом на пуфик, больше не в силах смотреть.

С раздражением расправила постель и плюхнулась на матрас, до самой шеи укрываясь одеялом. Я уставилась на пейзаж ночного неба за окном и старалась ни о чем не думать, чтобы уснуть.

Когда я только увидела Эдварда Дэвиса, то даже подумать не могла, что так много мыслей будет о нем. Он разломал мои принципы в одночасье. Я презирала этот темный мир, но вошла в него. Да, чтобы помочь отцу, но благодаря Эдварду. Я говорила себе, что не могу довериться людям с одного взгляда, но Эдварду доверилась сразу же и беспрекословно села в его машину, на которой он перевел меня на другую сторону жизни. Я уверяла себя, что не выношу прикосновений мужчин и мне не комфортно стоять с ними рядом, но снова Эдвард Дэвис фигурирует и здесь, и я позволяю его рукам находиться на моем теле, а его присутствию заполнять каждое помещение, в котором я нахожусь. Что это за мужчина и как он на меня влияет я не имею никакого представления.

И все-таки я привязалась, даже не удосужившись проконтролировать это, чтобы предотвратить наступающий кошмар.

И поэтому я ненавижу его еще больше.