Несовместимые. Книга 1

Глава 15

Элла

Через час или чуть больше, пока мы находились в дороге, выезжая за пределы Нью-Йорка, я смогла расслабиться и привыкнуть не только к запаху Эдварда, но и к его присутствию, посчитав, что так бывает всегда. Я думала разбавить тишину своим вопросом, ведь мне теперь стало жутко любопытно узнать, зачем мы все-таки отправились в Аризону, и тем более на машине. Но Эдвард меня опередил, его голос проник под корку моего сознания.

— Возьми ноутбук на заднем сидении и открой документ без названия на рабочем столе, — ровно и спокойно проговорил он, так что я без возмущений сделала все, что Дэвис хотел.

Я положила черный матовый ноутбук на свои колени и включила его. На рабочем столе появился черный квадрат, и после высветились все документы. Я мысленно закатила глаза. Минималист чертов. Даже на рабочем столе ноутбука нет никакой картинки, которая могла бы восхитить или поднять настроение.

Я нашла тот самый заветный документ без названия и открыла его, кликнув мышью два раза. Перед глазами появились черные буквы тринадцатым шрифтом, соединяющиеся в слова. Я взвыла внутри себя, когда в углу документа увидела количество страниц.

— Тебе все равно нечем заняться, — снова начал говорить Эдвард. — Не будем терять время в пустую, начинай изучать работу своего предшественника. Вливайся.

— Все 112 страниц? — ужаснулась я.

— Все. И с особой внимательностью.

Да он издевается!

— Спрашивать, откуда у Вас вся эта информация, не имеет смысла, верно?

— Верно. Тебе дали работу. Ты ее выполняешь. Больше никуда не лезешь. Это написано в контракте.

— Боюсь, Вам стоит дать мне копию, чтобы я не забыла Ваши требования, — сухо проговорила я. — И вообще, почему мы поехали на машине? И почему в Аризону? Зачем? — взорвалась я и не удержала поток своих вопросов, которые грызли меня изнутри.

— Все просто. Мне нравится ездить на машине, если расстояние не выше двух тысяч миль. Все остальное узнаешь на месте.

Я поджала губы, таким способом затыкая себя. Но думаю, что вскоре мне надоест быть послушным работником и выполнять то, что от меня всегда требуют. Ненавижу во всем подчиняться кому-либо. Но тут мне пока придется это проглотить и постараться не подавиться тем, что мне до тошноты не нравится. Каждое слово этого мужчины в мой адрес является раздражителем моей нервной системы. Мне остается только надеяться, сильно надеяться, что я просто не взорвусь от накопившихся возмущений.

Я уткнулась в экран ноутбука и стала читать, пытаясь сосредоточиться и уловить всю суть информации, сохранив ее в голове. Сначала я насильно заставляла себя это делать, но вскоре меня затянуло. Я даже устроилась поудобнее, сняв свои кеды и подняв ноги на сидение. Время стало течь быстрее и стало вовсе незаметным.

— Кто такой Шамиль? — спросила я, не отрывая своих глаз от документа.

— Арабский поставщик наркотиков, — тут же ответил Эдвард. — Дженовезе всячески пытался поладить с ним, чтобы напрямую брать у него товар. Но продавец доверяет лишь мне. Я выкупаю огромное количество у Шамиля по низкой цене, а Дженовезе и остальным продаю по высокой.

— Коррупция, — усмехнулась я. — Почему бы им не найти другого поставщика и не зависеть от Вас?

— Все просто. Надзорный орган не чевствует огромное количество наркоторговцев в Нью-Йорке. А у Шамиля качественный товар. Но это как формальность. Они уже пытались связаться с другими наркоторговцами за пределами штата. Возможно, у них бы все получилось, если бы я не подпортил товар.

— Что? — я подняла на Эдварда ошеломлённые глаза, тот коварно усмехался.

— Что? — он мельком посмотрел на меня веселыми глазами и снова стал наблюдать за дорогой. — Я же не мог потерять своих клиентов.

— Просто поразительно, — пробурчала я и снова посмотрела на монитор ноутбука.

— Чему поражаешься?

— Тому, как Вы умеете крутиться в этом мире.

— По-другому нельзя. Если не умеешь вертеться в этом мире, то тебя скорее раздавят, учуяв слабость и неспособность прижиться среди них. Станешь могущественным, логически мыслящим — выживешь, не станешь — сдохнешь или пропадешь. И это касается не только мира, в котором обитают преступные группы или высшая ячейка общества. Это касается и того мира, в котором один лишь простой люд. Там тоже есть своя иерархия. Тоже есть давка. Жизнь — это игра на выживание и на успех, Элла.

И я ничего не ответила на его слова. Скорее задумалась, поскольку уже слышала эту фразу из уст отца. И была она адресована моей маме, когда та пыталась отговорить отца от затеи брать на себя больше опасной работы. Они тогда чуть было не поссорились. Папа еще тогда сказал, что если не войдет в эпицентр угрозы для жизни, то так и останется обычным полицейским. Мама только и говорила, что она и этим довольна, а вот папа был другого мнения. Он хотел больше, чтобы иметь власть в своих руках. Чем больше успеха, тем больше шансов. Ведь даже мама, будучи талантливой и успешной, смогла пробраться высоко и быть известной актрисой театра в Нью-Йорке.

Власть и желание иметь власть — отравляют сознание. Мы будто становимся другими людьми. Притупляются совесть, доброта и чувство справедливости. Чем больше мы хотим, тем сильнее зависим от этого. А после и вовсе не видим грани. Интересно, Эдвард Дэвис такой же?

— Вы можете мне кратко рассказать, куда внедрял весь приобретенный наркотик этот человек, тут не понятно, — попросила я, надавливая на глаза, чтобы снять усталость.

— У него полно подпольных казино в своих ресторанах и клубах. Там и продает заинтересованным лицам, а также перевозит по всем штатам.

— Ужасно. И мне этим придется заниматься?

— Только чтобы клан доверял тебе. Тебе придется показать себя умелой и знающей свое дело. К тебе будет особое внимание не только потому, что ты взялась из ниоткуда, но и потому, что ты женщина. В этом мире женщина во главе — сомнительная персона, которая ничего не умеет.

— Не только в этом мире, — фыркнула я. — Когда на престол входила женщина, мужчины только и хотели пользоваться этим, считая, что через нее возьмут власть в свои руки, если вскружат ей голову. Некоторым это удавалось, если женщина была слабой, с бабочками в голове, кружащими все ее мысли. А некоторым пришлось оставаться у разбитого мужского эго, когда женщина оказывалась сильной и не позволяла мужскому обаянию манипулировать собой.

— Ты понимаешь это, — довольно заулыбался Эдвард. — Значит знаешь, кем должна быть.

— Железной леди, — хмыкнула я. — На самом деле, мужчинам сложно свести меня с ума.

— В самом деле? — Эдвард стал веселее.

— А Вы сомневайтесь? Если бы я была слабой и падкой к мужскому вниманию, то давно бы вешалась к Вам на шею.

Эдвард рассмеялся. Я тут же посмотрела на него. Этот смех такой глубокий и манящий. Я впервые его слышу, а теперь хочу, чтобы он всегда смеялся. Меня будто теплый плед согревает. Будто холодной зимой согревает костер. Просто теплота стала течь по венам, концентрироваться в сердце, и мне самой захотелось улыбнуться от приятных ощущений. В это мгновение меня наполнили яркие эмоции, и я вижу перед собой лишь улыбчивого и жизнерадостного Эдварда. Каким не видела его никогда. К такому виду легко привыкнуть.

— Я сразу увидел, какая ты труднодоступная, Элла, поэтому я позволил тебе оплатить долг отца моими методами… — все еще с улыбкой говорил он. — Я просто шучу.

— Издевайтесь.

— И это тоже.

Я вздохнула и снова принялась читать. Вскоре даже не заметила, как солнце склонялось над горизонтом, а последние лучи солнца пытались ослепить нас, нагло вторгаясь через лобовое стекло.

Я закрыла ноутбук и потянулась на сидении, когда закончила читать. Полученная информация плотно въелась в мой мозг, и я была этим даже довольна.

— Закончила?

— Да. Не такой уж он и крупный мафиози. Занимается своими клубами, казино, наркотиками и рэкетом.

— Все верно. Кто и стоит внимания, так это Клаус, — Эдвард даже сжал челюсть, когда заговорил о нем.

— А чем он занимается?

— Тем же, что и все. Остальное я могу лишь предполагать. Он очень острожный в отличии от остальных. К нему не подобраться.

— А что Вы предполагаете?

— Сутенерство, продажа человеческих органов и многочисленные убийства. Это лишь малая часть. И у меня даже на это нет доказательств. Знаю, что Либорио был с ним заодно, но информацию они хранят где-то в другом месте.

— Это запрещено?

— В Нью-Йорке у мафии ограниченная власть, поскольку существует надзорный орган. И все перечисленное мной запрещено, да. Но Клаус нарушает все возможные запреты. Ты моя последняя надежда, чтобы поймать его с поличным.

Последняя надежда…

Я помолчала несколько секунд, принимая его фразу как что-то необычное обо мне.

— Я не подведу, — тихо ответила я.

Эдвард посмотрел на меня. В янтарных глазах блеснул огонек.

— Я знаю, — мягко сказал он, снова устремив свои необыкновенной красоты глаза на дорогу.

Еще после часа езды мы почти молча доехали до штата Миссури, где остановились в городе Колумбия, чтобы перекусить.

Скажу честно, я полностью влилась в это совместное с Эдвардом путешествие, и даже не сожалею о времени, потраченном с ним. Возможно потому, что у Эдварда чудесное настроение, и его злость, хмурое выражение лица не заставляют чувствовать себя как в банке — с каплями воздуха и в тесноте, ведь все пространство занимает его невыносимое расположение духа и давит.

Я была немного удивлена, когда Эдвард согласился на мое предложение забежать в обычное кафе, а не искать роскошный ресторан.

— Что ты так на меня смотришь? — заметил он мое легкое изумление. — Думала я замороченный, капризный и прихотливый бизнесмен с манией величия, который ест только в ресторанах?

— Вообще да, — с улыбкой пожала я плечами.

— Тогда у тебя будет еще много ошибочных суждений обо мне.

— О, я в этом даже не сомневаюсь, — усмехнулась я и направилась к кафе.

Мы выбрали кафе поблизости под названием «Drip», где подают быстрые перекусы. Рабочие тоже простые, поэтому они смотрели на Эдварда с каким-то легким изумлением, когда мы вошли в заведение. Может он и одет в одну черную рубашку, с расстёгнутыми верхними пуговицами, в классические черные брюки и в такие же черные полуботинки для удобства в дороге, но все равно выглядел статно и видно из-за своего природного изящества, а такие, по всей видимости, здесь не бывают.

Я не ощущала особого голода, но, когда увидела аппетитную еду на витринах и ощутила ее запах, тут же поняла, что готова съесть здесь все. Я даже об этикете и о своих манерах забыла. Больше не ощущая рядом с Эдвардом чувство стыдливости, я набрала на поднос все, что только могло в меня уместиться и не уместиться. Ролл из лобстера, картофельный салат «Ранчо», творожные маффины и пончики. И чтобы все это утрамбовать, напоследок прихватила ягодный чай. Эдвард же сел напротив меня со стейком и овощным салатом на подносе. Он удивленно посмотрел на содержимое моего подноса и вскинул брови.

— Ты не лопнешь?

Я только хотела приступить к еде, взяв в руки приборы, когда поступил из его уст этот вопрос. Улыбка спала с моего лица, и я с осуждением посмотрела на него.

— Вам что, жалко?

— Мне? Нет. Просто не хочу слышать твое нытье, когда мы поедем, и останавливаться через каждые пять минут, потому что тебе плохо.

— Этого не будет, — сухо ответила я и приступила к еде.

Во время принятия пищи у нас завязался непринужденные разговор.

— То есть Вы действительно хотите связать жизнь Эльвиры с Джоном?

— Еще не уверен. Я наблюдаю со стороны, — спокойно ответил он.

— Вам не кажется, что это слишком — распоряжаться личной жизнью своей уже, на минуточку, взрослой сестры?

— И это мне говорит девятнадцатилетняя девочка-переросток? — усмехнулся он.

Я нахмурилась.

— Может мне и девятнадцать лет, но понимаю в этом деле больше, чем дядя…сколько Вам лет?

— Двадцать девять.

Я раскрыла рот, чтобы продолжить, но застыла, переваривая его ответ.

— Неужели теперь я для тебя старый? — снова усмехнулся он, отправляя в рот кусочек огурца.

— Просто Вы не похожи на свой возраст, — буркнула я, опуская глаза.

Да, на внешность дам лет двадцать пять, но если капнуть глубже, в арсенал его ума, логики, мировоззрения, принципов и убеждений, то, несомненно, даже выше двадцати девяти.

— Так что ты там говорила? — настаивал он на продолжении.

— Я понимаю в любви больше, чем Вы. Это хотела сказать, — выплюнула я.

— Я даже не спорю, — невозмутимо сказал Эдвард, и я не сдержала своего скептического взгляда.

Эдвард выдохнул и поставил свои локти на стол, сцепив пальцы в замок.

— Все потому, что не пытаюсь даже понимать это чувство.

— Слишком сложное для Вас, — усмехнулась я.

— Бестолковое и не стоящее внимания.

Улыбка спала с моего лица, как и кусок маффина обратно в тарелку, ведь я так и не успела отправить его в рот. Здесь рассуждения о любви еще хуже, чем в женской половине семейства Дэвис.

— Почему Вы так думайте? Любовь красива и необычна. Самое редкое явление в нашей Вселенной. Редкое и неизученное. Она позволяет людям приобрести крылья.

— Это в тебе говорят твои механизмы в подсознании. Их можно отключить, — сухо бросил он.

— Вы вообще когда-нибудь любили? По всей видимости нет, если так говорите, — возмутилась я.

— Нет, Элла, и не собираюсь. Этим можно управлять. И встречный вопрос. А ты? По всей видимости да, если так говоришь.

— Нет, — тихо ответила я. — Но я видела со стороны и читала о ней. Иногда нужна теория, чтобы выработать практику.

— Я тоже видел со стороны. И, увы, увидел другую сторону твоей распрекрасной любви, и такую практику я выработать не горю желанием, — выплюнул он уже с нотками злости в голосе.

Янтарные глаза потемнели от наступающей ярости, и я поняла, что на этом лучше закончить.

Две стороны любви…Одна до невообразимости жестока и больна, другая доводит своим нездоровым количеством опиума до того, что начинаешь верить в сказку. И встает вопрос: Где полезное свойство этого чувства? На какой стороне?

Наевшись словно бродяга, я кое-как дошла до машины и села на свое сидение. Лучше всего было бы разлечься на заднем. Но я не могу показать Эдварду то, что он был прав. Мне действительно плохо после принятия огромного количества еды. От проницательных глаз Дэвиса конечно же ничего не скрыть. Он изредка усмехался надо мной, пока я была на стадии отвращения к еде.

Ближе к часу ночи я ощутила сонливость. Мои глаза невольно закрывались, пока я следила за дорогой и считала проезжающие машины мимо нас.

— Ты зачем мучаешь себя и не спишь? — пробрался голос Эдварда в мой еле функционирующий мозг.

— Как я могу спать, когда Вы ведете машину. Вдруг Вы уснете тоже? — пробурчала я.

— Не переживай, не усну. Спи.

Было слишком сложно сопротивляться такому указанию Эдварда. Наверно, это единственное требование, которое я выполняю беспрекословно и даже без возмущений.

Я повернулась на бок, в сторону Эдварда, и обняла себя за колени, прижимая ноги к себе. Есть преимущества, когда твой рост не достигает пяти футов и четырех дюймов.

Слыша тихий гул мотора, ощущая тепло всем телом и аромат Эдварда под носом, я быстро уснула, ощущая защищенность.