Несовместимые. Книга 1

Глава 22

Элла

Только два часа дня, а я уже выжата, словно лимон. Энергия вытекла из меня, и я осталась без сил, поэтому вызвалась сама восстановить ее. Мне необходима моя привычная обстановка, атмосфера которой позволяет забыть все предстоящие трудности и просто расслабиться. Я поняла, что моя душа поделилась на двое и терпит самые различные эмоции, которые меняются чуть ли не каждые два часа. Это уматывает, и когда я это понимаю, мне хочется заморозить свою душу так же, как это сделал Эдвард Дэвис со своей. Но «заморозить душу» звучит как-то пафосно. По всей видимости Эдвард наработал свою эмоциональную устойчивость, претерпевая длительные переживания тех или иных эмоций. Я же, по крайней мере сейчас, способна их контролировать, и это, наверное, неплохая особенность, которой я обладаю в данный момент.

Я позвонила Брук и предложила встретиться на нашем месте в кафе «Lalo». Конечно, у нее уже началась учеба, и она обещалась примчать ко мне через сорок минут сразу после пар. Чтобы я не скучала одна, Алек вызвался составить мне компанию, под предлогом, что тоже дико голоден и желает подкрепиться.

— Место для девочек подросткового возраста, но кормят тут неплохо, — прокомментировал он мое любимое место с полным ртом, уплетая свой стейк.

— Ну тогда приятного аппетита тебе, — улыбнулась я, глотнув кофе.

— А ты всегда так питаешься? — указал он вилкой на мою тарелку с овощным салатом. — Тогда не удивлен, почему ты такая бледная и худая.

— Я нормально питаюсь, — возразила я. — Могу за день съесть больше, чем ты. Просто сегодня не тот день, когда на меня может нахлынуть обжорство. Бледная я тоже из-за этого. Не каждый день прихожу на похороны мафиози и занимаю его место.

— Да расслабься. Плыви по течению. Не копайся в этой фразе «Занимаю место мафиози» так тщательно. Принимай как данное и не ищи другого смысла.

— Как у тебя все просто, — фыркнула я.

Алек пожал плечами и сделал два больших глотка апельсинового сока из своего стакана, сморщив лицо.

— Кислятина.

Я усмехнулась, но уже через секунду стала серьёзной.

— Ты сказал, что у тебя нет родных. — Мне почему-то захотелось поднять эту тему. Наверное, потому, что хочу лучше узнать человека, который неотрывно будет находиться рядом со мной.

— Да. Я вырос в приюте, — спокойно ответил он.

— В приюте? — переспросила я, удивленная. Вот уж не ожидала. Алек выглядит таким, будто его воспитывали в интеллигентной семье, не учитывая место работы. Или это просто так говорят мои стереотипы о детях, выросших в приютах. До сегодняшнего дня я не встречала таких.

— Да, в религиозной. Не удивляйся, — усмехнулся он. — В Америке треть детей из всех наполняют детские приюты. Многие бесцельно бродят по улицам. Так что мне еще повезло, что моя драгоценная мамочка оставила меня там.

— Не знаешь, почему?

— Знаю, — спокойно продолжал он, видимо, отпустив эту ситуацию и приняв, как данность. Как и мне советует принимать все жизненные сюрпризы как данность.

— Я часто ночью убегал к своей любимой нянечке. Она наливала мне чай, давала конфеты и рассказывала обо всем на свете. Сама понимаешь, для ребенка это счастье. А когда мне стукнуло тринадцать, я решил спросить у нее, не знает ли она мою маму и причину, почему меня решили оставить тут, а не забрать в семью.

— Рассказала? — Я слушала его внимательно, забыв о реальности, поддерживая голову рукой, облокотившись о стол.

— Знает только о том, что моя мать не смогла принять меня после того, как родила, и тому есть причина. Она помогла мне отыскать ее, и в восемнадцать, уходя из приюта, я решил навестить женщину, что меня родила, дав жизнь. Увидел достаточно красивую женщину, когда она открыла мне дверь своей квартиры. На тот момент ей было тридцать семь лет.

— И как прошла ваша встреча?

— Спокойно. Но, так я говорю сейчас. Тогда я стоял на месте, как истукан, и не знал, что сказать ей. Мне хотелось убежать и больше никогда не смотреть на ее счастливое лицо. И я уже хотел сказать ей, мол, извините, ошибся, но она схватила меня за запястье. Женщина узнала меня, потому что я очень похож на нее, только мужская версия. — Он горько усмехнулся. — Да, мы поговорили. Как оказалось, ее изнасиловали.

Я прикрыла рот ладонью.

— Она была в клубе вместе с подругой. Ее не мог не заметить авторитетный мужчина. Ну, а когда мама начала ломаться, он утащил ее в зону, где никого не было. Потом она узнала, что клуб принадлежал ему. Он был хозяином жизни и просто не мог принять ее отказа, взял силой. Она сохранила мне жизнь, когда ее жизнь разрушили, но принять не смогла. Ей было необходимо забыть об этом кошмаре и начать новую жизнь, а я прямой портал к ужасным воспоминаниям из прошлого.

Когда нам кажется, что наша жизнь радужный фонтан, это не значит, что у всех она такая. Жизнь такая непредсказуемая. Для одних она дар, для других — выживание. Она такая разная, но имеет одно название, не подлежащее изменению.

— Ты не злишься на нее, ведь так? — тихо спросила я.

— Нет. Я сохраняю о ней светлую память. Она пережила жестокое и скотское отношение и одиночество. Лидия, так ее звали, так и не смогла быть с мужчиной и обзавестись детьми. Травма на всю жизнь.

— Она умерла?

— Да. — Он поджал губы. — Ее съел рак за год. Я похоронил ее два года назад.

— И все-таки она была не одна.

Алек поднял на меня глаза, в которых я четко увидела проблеск печали. За короткое время он все же полюбил Лидию, поскольку она приняла его с теплотой и не выгнала. А может любил всегда. Детское сердце — оно такое мягкое. Алек все свое детство хотел увидеть мать, у которой была причина, и увидел добрую, но разбитую прошлым женщину, которая, несмотря на это, все же дала ему жизнь.

Вскоре приехала Брук. Она крепко меня обнимала, прежде чем сесть за столик, но перед этим еще оценила мой внешний вид и удивилась.

— Ты где была? Почему в таком…похоронном виде?

— Да нет. — Я сняла плащ и платок еще в машине, оставаясь лишь в черной юбке и майке. — Просто настроение такое, — улыбнулась я.

— Ладно. А это кто? — Брук кивнула на Алека.

— А это…друг. Точнее, коллега по работе.

— Алек, очень приятно, — не растерявшись он поприветствовал мою подругу с лучезарной улыбкой, протягивая руку для рукопожатия. Она у него очень притягательная.

— Брук. Мне тоже, — доброжелательно приняла она его руку. Я мысленно выдохнула.

— Тогда я поеду. До завтра, Элла.

— Да. Пока.

Брук заняла его место, и я наконец тоже села, скидывая с себя напряжение.

— Ты там на своей работе еще никого не подцепила? — спросила Брук с усмешкой, выбирая себе еду, когда подошел официант и передал ей меню, а грязную после Алека посуду забрал.

— С чего такие вопросы?

— Твой начальник Эдвард красавчик. Теперь еще этот… — Она повернула голову, смотря через панорамное окно, как в машину садится Алек. — Паренек. М?

— Не говори ерунды. Просто коллеги. А Эдвард…он…про него вообще не заводи такие разговоры! — резко выпалила я.

— Оу, ладно, — сдалась Брук под моим напором и позвала официанта, чтобы озвучить заказ.

На мой мобильник пришло уведомление. Там было сообщение от неизвестного номера.

«Я отгоню машину и подожду тебя за углом. У меня приказ отвезти тебя обратно до дома. А.К»

Я уже хотела заблокировать мобильник, как пришло второе уведомление.

«Только недолго. Я могу вздремнуть часик, но после не знаю, чем себя занять. Сжалься».

Я подавила улыбку, чтобы Брук не задавала лишних вопросов по этому поводу. Вместо разговоров обо мне, что всегда и бывает при встрече с ней, я подняла тему о учебе в университете. Глаза Брук горели, когда она рассказывала о первых днях обучения. Она уже многое распланировала, когда им объяснили всю структуру образования: какие дополнительные курсы их ждут, практика и разнообразные поездки-экскурсии. Представляю, как ей с каждым днем будет интереснее углубляться в профессию, о которой она мечтала с двенадцати лет. Страсть к шоппингу не просто так проснулась, поскольку Брук желала стать дизайнером одежды. Она с таким рвением пробивалась в конкурсе при поступлении, что я была уверена, не колеблясь ни секунды — Брук добьется своего. Мы уже представляли, лежа на кровати, поедая чипсы, как я стану ее моделью, когда у нее начнется практика. Брук говорила, что я ее вдохновляю, потому что ношу немного не то, что мне действительно нужно, чтобы подчеркнуть мою личность. У Брук уже меткий глаз дизайнера — она знает, как разодеть человека, как только посмотрит на него.

Слушая ее воодушевленный рассказ, я понимала, что оставила эту часть жизни на неопределенный срок, — когда могу посещать лекции, а после сидеть с Брук в каком-нибудь кафе поблизости, и мы бы делились своими успехами в учебе. Я удлинила свою дорогу жизни и теперь испытываю другие эмоции, и натыкаюсь на иные жизненные препятствия. Сейчас я могу лишь врать, не только своей близкой подруге, но и родным людям, но понимаю, что от одного человека я ничего не смогу скрыть. Это просто нереально. Деймон всегда знал о каждом моем шаге, и из этого остается лишь один вывод — мне придется рассказать брату обо всем лично и объяснить подробно, почему я так поступила. Иначе его гневу не будет конца. Моего брата сложно поставить перед фактом, но я попытаюсь.

— Кстати, — Брук залезла в свою сумку. — Это тебе подарок на прошедший день рождения.

Брук протянула мне старательно упакованную блестящей бумагой коробочку, перевязанную серебристой лентой бантиком. Я бережно ее приняла, рассматривая со всех сторон с неподдельным интересом.

— Интригующе, — улыбнулась я.

— Открывай, — в нетерпении поторопила меня Брук.

Я развязала бант и стала осторожно отклеивать обертку. Когда половина коробочки была отделена от упаковочной бумаги, я увидела надпись «Victoria`s Secret» и подняла глаза на свою подругу.

— Это…?

— Открывай же! — посмеялась Брук, и я разорвала бумагу.

Это был парфюм «Angel Gold». Прыснув себе на запястье, я сосредоточилась на запахе. Фруктово-цветочный аромат. Но если быть точной и рассортировать все ноты этого парфюма, то можно почувствовать яркий бергамот, цветущую гардению и мускус, который добавляет глубину и обволакивающую чувственность.

— Я знаю, что ты давно пользуешься своим парфюмом, но ты говорила, что еще не нашла тот самый запах. Может я немного угадала.

— Спасибо, Брук. Чудесный аромат. Ты знаешь, что я не люблю резкие запахи, а этот тот самый.

Я встала и поцеловала ее в щеку, крепко обняв за плечи.

— Ты самая лучшая подруга.

— Это не новость, — выдвинула она свое самолюбие, и я посмеялась.

Мы посидели еще около двадцати минут и решили разойтись по домам. Еще в кафе я прыснула на свою шею подарок Брук, наслаждаясь нежным запахом.

— А на счет Алека подумай. Неплохой парень, — снова подняла эту тему Брук, когда мы прощались стоя рядом с кафе.

— Ничего я не буду думать. Мы коллеги и вряд ли понравимся друг другу в углублённом понятии.

— Ну конечно, — подразнила она меня и приблизилась к моему уху. — Коллега такими глазами не посмотрит.

Я отодвинулась, смотря на нее, нахмурив брови.

— Какими глазами? Обычные у него глаза.

— Ты просто не хочешь видеть правду, располагаясь на своем удобном мнении. А со стороны люди видят другое, а твоя проницательная подруга тем более. Я уверяю тебя, Эллочка, ты ему понравилась и точно убеждена, что он не перестает рассказывать о себе, чтобы ты доверяла ему и узнавала.

— Не будь такой душной, — закатила я глаза, и Брук посмеялась.

— До скорого, подружка. Люблю тебя.

Брук взяла меня за лицо и поцеловала в щеку, быстро убегая к пешеходному переходу.

Я не собираюсь зацикливаться на словах Брук. Она просто уже жаждет, чтобы у меня появился парень, и всегда будет говорить об особом взгляде мужчин на мне, даже если мы встретились с ним мимолетно. Раньше я просто не хотела думать об отношениях, а сейчас мне некогда.

Я нашла место, где, можно сказать, спрятался Алек. Он спал на водительском сидении, откинув голову назад, а руки сложил на груди. Я постучалась в окно костяшками пальцев. Алек вздрогнул, проснувшись, и разблокировал двери.

— Отвези меня, пожалуйста, в клинику к моим родным. Адрес…

— Я знаю, — перебил он меня и завел двигатель.

— Видимо, мне и рассказывать о себе ничего не придется, — усмехнулась я. — Интересно, сколько информации ты прочитал обо мне.

— Три листа.

— Как мало. Задето мое самолюбие.

— Но зато какие насыщенные три листа, — подбодрил он меня.

— И что же ты прочитал?

Алек вздохнул, сворачивая с главной дороги, чтобы сократить путь и доехать почти без пробок.

— Если вкратце, то знаю, кто твои папа с братом, что твоя мама умерла, кто твоя бабушка, что тебя пытались…изнасиловать. — Он прочистил горло.

— Все в порядке. Пройденная тема.

— Да, потому что ты добровольно легла в клинику, чтобы не застрять в этом отрезке прошлого. Уважаю. Еще знаю, что ты считаешься мертвой для нашего мира. Твой отец это устроил ловко и хитро, что обдурил даже таких людей, как вездесущих глав мафии, считающих себя хозяевами жизни. Ему повезло, что тебя никогда не видели и воспользовался случаем, просто удалив из всех баз, через которые на тебя могут выйти. Просто сделал так, будто у него нет дочери.

— Я даже была на своей могиле.

— И как ощущения?

Я пожала плечами.

— Начала ценить свою жизнь пуще прежнего, когда увидела свое имя на гранитном камне и годы своей жизни. Но сейчас, спустя какое-то время с этого дня, я как-то уже спокойно отношусь к смерти. Будто запрограммировала себя, что она может настигнуть меня в любой момент.

— Это верно. Она всегда с нами. Но думаем о ней чаще всего именно в опасных жизненных ситуациях. Как у тебя сейчас. Вот пройдешь свою миссию и перестанешь думать о смерти. Просто ты нервничаешь из-за незнакомой обстановки.

— Останусь ли я жива во время выполнения этой миссии, — пробубнила я, но Алек услышал и надавил на тормоз. Машина дернулась, а позади просигналили. Он быстро взял себя в руки, и мы снова поехали вперед.

Я успела вытянуть руки перед собой и упереться в приборную панель, судорожно выдохнув от испуга.

— Извини. Ты допускаешь мысль, что можешь умереть? — сдавленно переспросил он.

Я снова откинулась на спинку сидения.

— Конечно допускаю. Я же не за цветочками в саду Эдварда буду ухаживать, а стану шпионом. Один необдуманный шаг и мне крышка.

— Стоп. Не паникуй. Я же буду рядом с тобой. Ты не одна. Я не допущу этого, — тараторил Алек, успокаивая меня.

Я посмотрела на него и улыбнулась. Алек своими словами греет мое сердце и успокаивает душу, бьющуюся в судороге от страха.

— Если ты обо всем знаешь в делах Либорио и являешься тем же шпионом у Эдварда, то почему он решил взять меня на эту миссию — узнать больше о Клаусе Патерсене и его скелетах в шкафу? Думаю, у тебя шансов больше.

Алек усмехнулся.

— Я не обо всем знаю, в этом и загвоздка. Клаус и Либорио действовали в незаконных делах только вдвоем без посредников. К тому же, он традиционной ориентации, а я бы не смог притворяться, что гей. Идея Эдварда в том, чтобы затуманить разум Клауса, и ты это сможешь своим очарованием. Просто вскружи ему голову, тебе повезло — он не страшный с точки зрения женщин.

— Как вы легко об этом рассуждайте! — выпалила я со злости и сложила руки на груди.

— Тебе не обязательно с ним спать. Флиртуй, дразни, очаровывай, проявляй знаки внимания, вычерчивай границы, так наоборот больше шансов, что он будет по тебе с ума сходить. Знаешь ли, недоступность привлекает тех, кто привык получать все с легкостью.

Это я и планировала. Но самое главное, не переусердствовать. Терпение у мужчин не каменное, особенно у вспыльчивых и импульсивных. Я увидела его сегодня, и мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что смогу управлять им. Он извращено любит женщин и испытывает к красивым мощное физическое влечение. Но сомнения все-равно подкрадываются незаметно, потому что я никогда не флиртовала, то есть практики у меня никакой нет. Смогу ли я выработать ее с высокого уровня?

— А вдруг я не смогу очаровать его? — озвучила я свое смятение.

— Ты красивая девушка, Элла. Почему нет? Просто поднажми и сведи с ума.

Легко сказать.

Алек терпеливо дожидался меня на парковке, пока я проведала своих родных и узнала о их состоянии. Деймон вот-вот придет в себя, и я уже считаю секунды до этого дня. Тогда мы вместе будем выносить все тяготы жизни и ждать, когда проснется папа. Мои счастливые дни в данный период жизни можно сосчитать на пальцах, и только они заряжают меня на свершения любых действий.

Я снова поговорила с ними, естественно, придумывала какие-то совершенно иные ситуации, не связанные с моим пройденным днем. Я обязана говорить только о позитивных вещах, чтобы не вызывать негативных явлений, влияющие на их стабильное состояние.

Алек дал мне знать о планах на завтрашний день и сказал, что приедет за мной в девять утра. Он довез меня до дома, в котором я жила последние несколько недель. Меня это слегка удивило, но ему я не стала ничего говорить, а набрала Эдварду на улице, когда Алек уехал.

— Я буду жить в Вашем доме? — тут же задала я волнующий вопрос, когда он принял звонок после двух гудков.

— Твой выбор. Никто не знает, что это мой дом. Он оформлен на Марту.

— Хорошо, поняла.

Я уже хотела сбросить вызов, но Эдвард не позволил.

— Элла.

— Да? — Я сжала мобильник в руке.

— Ты справилась с этим этапом, — твердо заявил он.

— Вы сильно настаивали, чтобы я все делала безупречно. Я не нарушаю договоренностей.

— Я рад, что ты не сказала «спасибо», — усмехнулся он и сбросил звонок.

Я поджала губы, сильнее сжав мобильник в руке, и обозвала его всеми непристойными словами, которые знаю.

Вечером я поужинала с Мартой и Эльвирой. Она теперь чаще всего остается в доме вместе с нами, и я безмерно рада этому. Ночью я немного почитала книгу, которую мне отправила бабушка, углубляясь в содержание. Я даже перечитывала несколько раз пару моментов, чтобы уж наверняка ничего не пропустить. Эльвира после, когда мы остались наедине, расспрашивала меня о сегодняшнем дне. Хоть ей я позволяю себе выговориться, благодаря всех святых, что в моей жизни есть люди, поддерживающие меня и понимающие. Только к полуночи мы с ней уснули, а в восемь утра я проснулась от звонка будильника и быстро выключила его, чтобы не разбудить Эльвиру.

За сорок минут я оделась, выбрав черное кожаное платье до середины бедер, брызнула на себя свои новые духи, волосы выпрямила и нарисовала стрелки, чтобы выглядеть строгой и дерзкой. Алек ждал меня во дворе в назначенное время.

— Ты готова рвать и метать? — весело спросил он.

— Всегда готова, — натянуто улыбнулась я, проговаривая эти слова, а внутри меня уже разрасталась буря волнения со всеми его красками.

Сегодня я встречусь лицом к лицу с теми, кого всегда так презирала — чудовищ, отнимающих жизнь, которые питаются слабостью и страхом. И все, что я себе могла говорить, чтобы убедить в своем успехе, это то, что они не сломают меня под гнетом своей тьмы. И что самое главное, не показывать свой свет. Он будет придавать мне силу. Он предназначен лишь для избранных и, что меня волнует — я не поняла, как их ряды пополнил своим присутствием Эдвард Дэвис.

Алек привез меня в офис Либорио Дженовезе. Это было черное высокое здание с вывеской с названием марки автомобиля. Было непривычно находиться в этом районе, поскольку в Квинс я бывала очень редко, в основном коротала дни в Манхэттене.

— Поздравляю, твои владения, — усмехался Алек, за что получил от меня удар по плечу. Я и так нервничаю, а его максимальный позитив по десятибалльной шкале еще сильнее раздражает мои нервные окончания.

— Он действительно выпускал автомобили? Я же не смыслю в этом ничего.

— Расслабься и не обращай на этот бизнес никакого внимания. Это его хобби. Он выпускал машины редко, но они дорогие и только, естественно, для избранных. Просто прикрытие. Ты можешь заниматься его клубами и казино в них.

Я выдохнула. Еще одни слова, которые принесли мне облегчение. Мы зашли в холл здания, впечатляющий своим масштабным видом. Все было сделано словно из стекла, даже черный гранит под ногами казался зеркалом, настолько вычищенным он был. Высокий потолок удерживал люстры из хрусталя, а мраморные белые колонны, сопровождающие до самой большой лестницы, выделялись из всего черного интерьера. Все здесь было так роскошно, богато и пахло великолепием, что мне даже страшно было ступать на своих каблуках в это место. Убранство внутри поражает своим размахом и помпезностью. И я понимаю, что все это создано на кровавых деньгах, а умерший хозяин этого здания будто гордился этим и только подчеркивал свой статус.

Мое сердце билось сильнее и сильнее с каждым пройденным шагом, пока мы приближались к кабинету. Вокруг было мало людей, носящихся со своими папками и застывшими в безэмоциональности лицами. А когда мы свернули направо, Алек открыл тяжелую дверь, и я оказалась в совершенно иной обстановке. Если другие коридоры отличались сдержанностью и стилем, характерным офисным, то в этом небольшом коридоре, ведущим в какую-то комнату, мне показалось, что я попала во дворец. На стенах дорогие тканевые бордовые обои с витиеватым орнаментом на гладкой, шелковой поверхности. На полу такого же цвета ковер. Вдоль коридора расположились небольшие деревянные лакированные столики с вазами и различными цветами в них, а также светильники, которые тускло освещали данное помещение.

Пока я рассматривала интерьер, чтобы изучить новую обстановку и хоть как-то отвлечься от внутренней тревоги, Алек открыл следующую дверь, и мое сердце замерло. Все присутствующие в кабинете, в котором преобладали темные оттенки, перевели на нас свое внимание и стали с любопытством рассматривать, будто я здесь по ошибке. Все мужчины, а их было восемь: четыре главы и их помощники, сидели в черных костюмах, распивая коньяк, который им разливал какой-то парень, похожий на официанта, с привычными для меня каменными лицами. Столкнувшись взглядом с Эдвардом, который смотрел на меня так, будто впервые видит, я нашла в себе силы войти в кабинет с высоко поднятой головой, хотя она кружилась как волчок из-за дикого сердцебиения в груди. Но Алек был рядом, как и обещал.

Все сидели за огромным дубовым столом, к которому приблизилась и я, желая скорее оказаться на стуле, потому что мои ноги отказывали меня держать из-за наплыва растерянности, которая холодом обволакивала мое тело и заставляла окаменеть. Я увидела свободное место во главе стола и села туда, рядом на стуле, щедро украшенный резьбой и обтянутый темно-зеленым бархатом, расположился Алек, поправляя рукава своей черной рубашки. Я вздохнула и медленно откинулась на спинку стула, закинув ногу на ногу. Шоу начинается.

— Мисс, кажется, Вы перепутали помещение салона красоты с кабинетом для деловых переговоров, — с усмешкой проговорил один из них. Память мне не изменяет — это Джордж Вуд, владеющий четвертым сегментом Бронкс.

Я улыбнулась и незаметно сжала деревянные подлокотники стула.

— Вот именно, что Вам показалось, мистер…

— Вуд, — подсказал Алек, принимая правила моей игры.

— Мистер Вуд. Я там, где мне следует быть.

Быть уверенной и дерзкой. В этом нет ничего сложного. Они же не убивают из-за такого поведения женщин.

— Нам еще не доказали, что Вы являетесь дочерью Дженовезе, — огрызнулся этот же мужчина.

— А должны? — вскинув бровь спокойно спросила я.

— Что за интересный экспонат к нам пожаловал, — проговорил каким-то нежным тоном Клаус Патерсен, и я посмотрела на него, улыбаясь, сохранив интригу молчанием.

Сердце сейчас выпрыгнет из груди. Мне хотелось схватится за руку Алека, чтобы чувствовать поддержку, но я подавила это желание. Я старалась сохранять хладнокровие на лице, но при этом выделять легкую и наглую улыбку, которая так раздражает, особенно когда не понимаешь всей сложившейся картины с одним недостающим элементом. Я так и читала на лице каждого присутствующего ненавистного для меня мужчины угрозу, злобу и недоверие. Так они планируют меня запугать, ведь по их мнению женщину можно заткнуть и устрашить одним только гневным подчиняющим взглядом. Я знаю эти правила и планирую раздавить их.

Лишь Эдвард спокойно рассматривал меня, но при этом умело не показывал, что знает меня, да и Джон Смит поступал так же с веселым лицом и заинтересованностью в глазах. Ему даже играть не приходится, потому что Джону действительно интересно, что я буду выкидывать.

Дверь кабинета отворилась и вошел полный и маленький мужчины без единого волоса на голове с папкой под рукой. Он поспешно подошел к краю стола, располагаясь на другом конце. Мужчина вытирал платком пот со лба и при этом открывал папку. По всей видимости, он будет зачитывать завещание.

— И так, меня наделили ответственностью зачитать для вас завещание Либорио Дженовезе. — Мужчина прочистил горло и распечатал конверт. — Завещание вступит в юридическую силу с момента его оглашения. И так, все движимое и недвижимое имущество Либорио Дженовезе переходит его внебрачной дочери Дженнифер Миллер, фамилия получена от матери. Единственное условие умершего — поменять фамилию на отцовскую. Завещание не подлежит оспариванию.

Моя улыбка стала шире, когда все удивленные глаза устремились на меня.

— Обязательно сегодня поеду и поменяю документы. Молодой человек, налейте всем шампанского, это событие нужно отметить.

— Да Либорио из ума выжил! — выпалил Генри Уокер с места. — Отдать всем права наследования…глупой женщине! Что она может!? Такого в истории никогда не было!

Я глубоко вздохнула, прикусив щеку, и постучала ладонями по подлокотникам. Мне тошно от их самоуверенности, но почитай они психологию мужчины и женщины, уверена, задумались бы над своими неаргументированными словами. Я вызвалась рассказать краткое содержание.

— Наличие мужского полового органа между ног, еще не делает вас умнее, — начала я со сталью в голосе, и все снова стали смотреть на меня. Меня разозлил тот факт, что эти стереотипные мужчины считают, что являются сильнее женщин, и мы просто пустое место. — А все потому, что красивой женщине достаточно соблазнить вас, поманить томным взглядом, и вы уже думайте членом, а не мозгами. Существует такая маленькая часть женщин, которые во многом превосходят мужчин умом. А все потому, что они хитрее и осмотрительнее. Манипулируют мужчинами, как кукловод куклами. Находят нужные ниточки и дергают за них. Знаете, в чем вам не повезло? В том, что я отношусь к этой маленькой кучке женщин. Вы еще даже не знаете меня, а уже оскорбляете, сударь. Не хорошо как-то. Есть риск, что я прекращу считать вас уважаемыми мужчинами.

Послышались хлопки. Джон, улыбаясь, начал мне хлопать после моей речи, которую я произнесла как-то машинально, только потому, что разозлилась на этих зазнавшихся напыщенных индюков. Я все это сказала не потому, что должна так говорить, чтобы показывать Дженнифер, а не Эллу, а потому, что этих мужчин еще не одна женщина не могла поставить на место, а я рискну. Средневековья, где женщин считали пустым местом, способным лишь рожать, давно прошли, и им это пора понять. Я никому не позволяла унизить себя, а уж этой кучке убийц тем более не позволю.

— Благодарю за поддержку, — улыбнулась я ему.

— И все же странно, что Либорио ничего не говорил мне о внебрачной дочери, — послышался голос Клауса, внимательно рассматривающего меня.

— А он должен это делать? Это какая-та неотъемлемая часть его жизни, отчитываться перед Вами?

Уголки его губ поднялись вверх.

— Ты же его даже не знала получается. А сейчас сидишь и принимаешь наследство, — продолжал он копать под меня.

— А я что, глупая, чтобы отказываться от такого?

Все заулыбались и даже негодование Генри Уокера испарилось.

— А ты меркантильная. В этом вы похожи с ним.

— Как и мы все, — улыбнулась я.

Официант раздал всем по бокалу с шампанским. Я поднялась со стула и мужчины повторили мое действие. Поднимая бокал, я поняла, что страх исчез, но легкая тревога, волнующая мою душу, осталась. И она будет всегда, пока я не выйду отсюда живой с полным компроматом на Клауса Патерсена. Его проницательные карие глаза так и изучали меня, словно он же подозревает меня, будто ими он хотел войти в мой мозг и увидеть все, что творится у меня в голове. Придется приложить усилия, чтобы отвлечь его от этого на мое обаяние.

— Ну что же, за меня и мое наследство. За наше дальнейшее сотрудничество, господа.

Недоверие еще летало в воздухе, и я не надеялась, что они тут же проникнутся ко мне слепой симпатией. Мне хотя бы удалось показать им свой характер, который я должна играть, словно мне дали роль другого человека, и я должна все показать на камеру. Потребуется время, чтобы хоть как-то заставить их смотреть на меня, как на равную им. Мне совсем не обязательно вон из кожи лезть. Мелкие действия с моей стороны во благо каких-то общих проектов — и я в их рядах. И мне кажется, я уже знаю, что примерно делать, чтобы хотя бы люди Дженовезе безвозмездно доверяли мне и защищали своей грудью, считая меня их авторитетным боссом.

Я снова посмотрела на Эдварда, хотя заставляла себя не смотреть на него до конца собрания, но это выше моих сил. Я не могу игнорировать его присутствие. Он мельком посмотрел на меня с довольным лицом. По всей видимости, я снова смогла обрадовать его своей ролью, которую, я как считаю, играю безупречно.

Сегодня я дочь своего осторожного, осмотрительного отца и при этом являюсь сестрой своего остроумного брата, вытаскивая из себя все то очарование, которое прятала, чтобы мужчины как можно меньше обращали на меня внимание. А так же, я дочь своей матери, которая на сцене всегда знала, какую маску ей нацепить на лицо, чтобы каждый человек в зале с восхищением и раскрытыми ртами наслаждались ее правдоподобной игрой.