Невольница Восточного Ветра

11

Ближе к ночи начался дождь. Мы быстро промокли и замерзли - все же после заката было достаточно прохладно. Но Силли пришла нам на выручку:

- Тут если свернуть через этот лесок, то на деревню выйдем. Я там была как-то раз. Может, нас кто приютит. Или кров хотя бы найдем.

Деваться было некуда, так что так мы и с поступили: пустили девушку вперед, и она повела нас неведомым путем в неизвестную деревню. Через час-два мы вышли на нее. Стемнело.

- Можем постучать в крайний дом, там свет горит, - предложила Силли.

Ночь была лунная, очертания домов хорошо проглядывались во тьме. Вот только мало было огней, всего три на разных концах поселения. Может все уже спали, но отчего то было тревожно.

- Нет, не будем, - сказал резко Ильстан.

- Отчего, господин?

Она и в Ильстане сразу заметила благородное происхождение. Смышленая девка, не обманешь.

- Мне не будут там рады.

Девушка кивнула понимающе.

- Я знаю, господин, что вы не с севера, - тихо сказала она. - Я сразу поняла это. Но вы должны знать: я все равно вам благодарна. Я не скажу никому, что вы…

Она запнулась. Я чувствовала, что она хотела сказать “враг”, но удержалась. Силли действительно была не глупа, и она подтверждала это все больше и больше.

- Хозяева могут узнать во мне айневца также, как узнала ты. Я не стану рисковать. Заночуем там.

Ильстан махнул рукой на амбар, что стоял поодаль от домов. Мы направились к нему. Внутри было много сена, немного слежалого с прошлого года и пахнущего сыростью, но нас и такое устроило - мы зарылись в него, чтобы согреться.

- Сейчас бы супчика горячего, - тихонько сказала Силли, пригревшись где-то рядом со мной. Я ощущала, как ее теплое тело касается моего. - Я бы сварила нам, будь из чего. И костер…

- Нельзя разжигать, - обрубил айневец. - Или увидят нас, или сожжем этот сарай.

Девушка вздохнула печально, но тут же встрепенулась.

- О, я слышу кур!

Она заерзала, выбираясь из сена, выползла.

- Куда ты? - окликнула ее я.

- Сейчас приду, - она махнула рукой и тихонько вышла из амбара, придерживая свой огромный живот.

Как только в лунном свете исчезла ее фигура, Ильстан сказал мне:

- Оставим ее здесь.

- Что? - опешила я. - Сейчас?

- Нет, утром. Мы довели ее до деревни, помогли, чем смогли. Теперь пусть сама выбирается.

Я мотнула головой, хотя мужчина даже не смог бы увидеть этого.

- Нет, нельзя.

- Отчего же? Она среди людей, кто-нибудь сердобольный примет ее. Глядишь, тут работница кому нужна. Она не пропадет теперь.

Я приподнялась, выискивая в сене фигуру Ильстана, словно очень важно было сказать ему это в лицо:

- Я не оставлю ее.

- У тебя нет выбора.

Шурша, он привстал, поднялся на локти. Даже в темноте я ощущала его взгляд.

- Послушай, она вот-вот родит. Кому нужна такая работница? Ее же тут же выставят. Или ребенка отберут и продадут.

Ильстан хмыкнул:

- А нам зачем такая обуза? Что ты делать собралась с ней, когда она родит? В няньки собралась?

Я замолчала, раздумывая, что ответить, как убедить его. Но Ильстан опередил меня:

- Когда я верну тебя твоему мужу, ты действительно хочешь, чтобы она поехала в Сайдех с тобой? Хочешь, чтобы твой муж и ее избивал?

Грудь словно стрелой пронзило. Да, я и думать забыла о северной крепости. А ведь Ильстан даже не не знает всей правды. Он не просто будет бить, он будет насиловать ее, издеваться, если она приглянется ему. Нет, я такое не могу допустить.

- Завтра утром, как только рассветет, мы уйдем отсюда. Оставим девчонку здесь. Не в лесу же мы ее бросаем.

Мне пришлось согласиться. Наверное, так действительно будет лучше. Главное, чтобы она не попала в руки к гадам, как хозяйка таверны, что ее продала.

За амбаром послышались тихие шаги, и в проеме появилась Силли.

- А вот и я! - тихо, но радостно объявила она. - Смотрите, что я принесла!

Она что-то держала в подоле верхнего платья, оттянув его. Мне пришлось встать и подойти к ней, чтобы увидеть, что там. Ильстан поступил так же.

- Яйца! - обрадовалась я, когда сумела разглядеть в свете луны белые камешки в подоле.

- Ага! У нас будет ужин!

Мы выпили их сырыми. Никогда не любила сырые яйца, но сейчас от голода они казались ужасно вкусными. А как сладко спалось в теплой соломе, когда желудок был полон…

Кто-то коснулся моего плеча, и я проснулась.

- Вставай, - шепнул Ильстан. - Разбуди девчонку, скажи идти в деревню.

- А сам чего? - огрызнулась я. - Ты ее оставить хочешь, вот и скажи.

- Ты женщина, вам проще будет разобраться.

Силли зашуршала соломой, приподняла голову. Рыжие кудряшки растрепались вокруг головы, лицо раскраснелось, отчего она выглядела еще младше, чем раньше.

- В чем дело? - сонно прошептала она.

Я виновато посмотрела на нее.

- Пора вставать. Нам надо уходить.

Айневец метнул в меня многозначительный взгляд, намекая, чтобы я поскорее сообщила ей наши планы. Я глянула на него раздраженно, приподняла брови - “сам говори”!

Девушка поднялась, потянулась.

- Ой, - сказала она и побледнела.

Худые руки прижались к беременному животу, глаза стали круглыми. Я посмотрела на низ живота Силли и увидела, что платье мокрое.

- Я кажется… я… - смутилась девушка. - Я не помню, чтобы… Я могла бы дойти до кустиков, честно…

Ильстан усмехнулся.

- У тебя воды отошли, глупая. Ты рожаешь.

Тут пришел мой черед удивляться.

- Откуда ты знаешь?

- У меня семь братьев и сестер, а я старший, - ответил Ильстан.

- И что нам делать? Нам нужна повитуха!

Силли схватилась за живот и закричала.

- Проклятье!

Мы с Ильстаном переглянулись. Нет сомнений - она вот-вот родит. И наше счастье, если мы найдем повитуху в этой деревне. А если нет…

Айневец шагнул к двери, жестом указывая мне следовать за ним. Оказавшись на улице, он сказал:

- Нам придется самим принимать ребенка.

- А как же…

Он перебил меня:

- Послушай.

Ильстан повернулся в сторону деревни, застыл. Я посмотрела на маленькие улочки с деревянными домами, прислушалась, стараясь уловить звуки. Сначала я не поняла, что должна услышать. Было тихо, очень тихо.

Осознание пришло внезапно, окатив волной жгучей тревоги.

- Здесь никого нет, - прошептала я, словно кто-то нас мог подслушивать.

Домов было много, деревенька оказалась немаленькой. Но не было видно ни одного человека, ни одной живой души. Сейчас, когда наступило утро, хозяева должна быть очень активны: выпускать кур из сараев, доить скотину, выполнять какие-то дела во дворе. Деревня словно вымерла. Лишь где-то недалеко квохтали тихонько куры, а с дальнего конца слышалось жалобное мычание коровы.

- Может спят? - спросила я с надеждой, хотя прекрасно понимала, что можно и не спрашивать такое.

- Ты когда-нибудь видела, чтобы крестьяне поздно вставали? Особенно сейчас, когда начинается подготовка полей к посадкам? И всей деревней разом?

По спине потек холодный пот, мне стало не по себе. Что здесь стряслось?

- Но кто-то же здесь есть, вчера мы видели несколько огоньков в окнах.

- Может и так. А может это были призраки.

В призраков я не верила, сколько бы не рассказывала мне Катара про них. Глупости все это. Существуй они, южная крепость кишела бы ими, столько там погибло воинов за тысячелетие.

- Туда нельзя идти, - произнесла я онемевшими губами. - Неизвестно, кто там находится. Может мародеры или бандиты, а может…

А запнулась, выразительно глянула на Ильстана, намекая на его земляков. Сделала это по привычке, совершенно позабыв о том, что встреча с айневцами будет ему только в радость.

- Нет, это не наши, - ответил он поспешно.

- Откуда тебе знать?

- Мы не убиваем крестьян. И не выгоняем их из домов. Тот, кто заставил их уйти, куда более жесток и страшен.

Я фыркнула.

- Тебя послушать, так вы просто святые.

- Нет, но нам знакомо слово “милосердие”, которое не знает и половина северян. Особенно твой муж.

Я метнула в него уничтожающий взгляд. Зло процедила сквозь зубы, словно это имело значение:

- Я не северянка.

Сказала, а самой не верилось. Я не долго здесь прожила, но я принадлежу теперь северу и роду Сайдех до самой своей смерти. И каждое слово, сказанное в сторону садехцев, касается и меня, как бы мне не хотелось иначе. Но я понимала, что Ильстан прав. Когда королевство раздробилось на три части, и северяне были не на стороне юга, со стороны Сайдеха были частые набеги. Все боялись северян, ведь если они приходили в деревню, от нее не оставалось ничего. Убивали всех: от младенцев до дряхлых стариков. Ни Намора, ни Айневия никогда себе не позволяли того. Быть может от того мой отец и согласился на этот союз, боясь полного уничтожения приграничных земель.

Силли закричала из сарая.

- Иди к ней, - сказал Ильстан. - Помоги. А я пока найду нам воды и постараюсь узнать, кто здесь есть.

- Не уходи, - взмолилась я. - Я не справлюсь сама.

- Ты женщина, ты должна была уже сталкиваться с родами.

Я отрицательно качнула головой.

- Боюсь, у тебя здесь больше опыта, чем у меня, - виновато улыбнулась айневцу.

Во время родов всегда присутствовало много народа - обычно все женщины, что живут в доме, участвовали в этом. Но дочери властителя не полагалось принимать участие в родах служанок, меня бы не допустили. Я могла быть только на родах своей матери, но и там мне оказались не рады. Маму настолько злило мое присутствие рядом, что когда меня привели в двенадцать лет впервые к ней в покои на разрешение, она кинула в меня тяжелой туфлей.

- Прочь, ведьма! - крикнула она в исступлении, корчась в схватках. - Ты испортила мое чрево, прокляла его своим уродливым тельцем! Лучше бы я тебя скинула со стены, мерзкая девчонка…

Я тогда выбежала похолодевшая из ее спальни. Со лба на щеку стекала тонкая струйка крови из раны, что оставил железный каблук. Но я не чувствовала боли.

- Птичка моя! - теплая рука Катары приобняла меня, уводя подальше. - Идем в сад, ты сыграешь мне на флейте ту мелодию, что вчера учила.

Больше я не пыталась прийти и посмотреть на то, как появляются мои братья и сестры. Оно и к лучше - вряд ли я смогла бы спать, увидев их мертвые или изуродованные тела. Но и представления о родах я не имела теперь никакого.

- Тебе самой скоро рожать, - покачал головой айневец.

- Рожать, а не принимать роды.

- Проклятье какое-то.

Он стукнул кулаком о стену, задумчиво поглядел на деревню.

- Ладно, я схожу за водой и сразу вернусь. Помогу, чем смогу.

Силли закричала снова, и я посмотрела с тревогой на дверь амбара.

- Иди к ней, - поторопил меня мужчина. - Лучше не быть в такой момент одной.

Я кивнула и зашла внутрь. Девушка стояла, оперевшись руками о деревянную перекладину. Платье на ее спине все промокло от пота. Услышав мои шаги, она повернулась, с вымученной улыбкой сказала:

- Все будет хорошо, госпожа, не переживайте.

- Что мне сделать, скажи?

- Пока ничего. Если только…

Она смущенно замолчала, прикусила губу.

- Говори.

- Потрите мне поясницу - боль ужасная.

Когда Ильстан вернулся, схватки уже участились. Силли, измученная болью, держалась на удивление хорошо, а вот я… Страх за нее и ребенка, невозможность толком помочь высасывала из меня все силы.

- Что-то не так, - шептала через сомкнутые зубы Силли. - Не то, я чувствую.

Она слишком громко кричала, слишком болезненны были ее схватки.

- Может лучше лечь? - предложил айневец.

- Нет, - мотнула головой роженица. - Не могу.

Она закричала, схватившись за живот.

- Нас могут услышать, - предостерегающе сказала я, хотя прекрасно понимала, что Силли не сможет сдержаться.

- Уже услышали, - мрачно ответил айневец.

Он вскочил на ноги, встал к двери, вытащив клинок, что отобрал у насильника. Притаился, ожидая неведомого гостя. Я с беспокойством смотрела на дверь и услышала тихие шаги. Сердце заходилось в ожидании того, когда она откроется.

И когда дверь в сарай распахнулась, я глубоко втянула воздух. Тут же выдохнула с облегчением. Ильстан убрал клинок - хорошо, что он не успел нанести удар.

На пороге стояла женщина средних лет и смотрела на нас круглыми испуганными глазами, выставив вперед деревянные вилы.

Мы так и смотрели друг на друга, пораженные встречей, пока Силли не застонала.

- Она… она рожает? - тихо спросила женщина и мотнула головой в ее сторону.

Я согласно кивнула.

- Есть ли здесь повитуха? - вмешался Ильстан.

Незнакомка глянула на него испуганно, как-то сжалась, втянула плечи. К стене она приставила вилы, сочтя, видимо, что мы не опасны.

- Нет, здесь никого нет, кроме…

Она замолчала, не стала говорить до конца. Взгляд ее метался от Ильстана ко мне, затем к Силли и обратно.

- Не бойтесь, - сказала я как можно ласковее. - Мы не причиним вам вреда. Нам и самим нужна помощь.

Она кивнула, подошла к роженице и положила руки на ее живот. Нахмурилась, посмотрела на меня.

- Ее ребенок… Он поперек лежит.

Девушка громко закричала, подняла свою рыжую голову. Взгляд ее впился в меня, словно она искала помощи. Но что я могла сделать?

- Он умрет? Мое дитя умрет? - с отчаянием в голосе спросила она.

- Нет, Силли, не говори так, - торопливо заверила ее я. - Все будет хорошо.

Я сама не верила в то, что говорила. Но я не могла не попытаться утешить несчастную. Пусть верит в лучшее и тогда, быть может, все действительно закончится хорошо.

Женщина еще раз ощупала живот, покачала головой.

- Боком лежит, как пить дать, я уверена. У тетки моей так было. Померла…

Я метнула в незнакомку предостерегающий взгляд, и она смущенно отвела глаза.

- Нужно уложить ее и осмотреть. Тогда будем знать точно.

Ильстан подошел к Силли, помог ей лечь в сено. Отвернулся, когда женщина задрала подол платья роженицы и запустила туда руку.

- Гля, раскрылась. А плод не идет. Точно поперечник.

- Умоляю, помогите! - застонала Силли и по ее щекам потекли слезы. Я не могла смотреть на нее. Мое сердце разрывалось от страха и тревоги за девушку, хотя я едва знала ее. Боги, помилуйте ее и дитя.

- Иди к дому, что ближе всех отсюда. Там мальчишка - Генри, мой сын. Попроси его дать масло и полотенца, - скомандовала женщина, обращаясь к Ильстану.

Он глянул на нее сначала возмущенно, но Силли застонала, и он смягчился. Кивнув, он вышел из амбара. А через пять минут айневец вернулся с тем, что нужно. За спиной его маячил худой мальчишка лет десяти, но мать строгим голосом прогнала его:

- Иди отсюда, Генри! Нечего тебе делать тут!

Из рук Ильстана она взяла полотенце, скрутила его в жгут и подложила под поясницу Силли.

- Сейчас больно будет, но ты вытерпишь, ты сильная, - сказала она негромко рожавшей. - Мы попробуем повернуть малыша.

Я опустилась рядом на колени, взяла горячую и мокрую руку девушки. Она смотрела на меня жалобно, как побитая собака.

- Вы знаете, что делать? Уверены, что стоит? - спросила я осторожно незнакомку.

- А какой у нас выбор? - прошептала женщина. - Я видела пару раз, что делают. А там на все воля богов.

Она обернулась через плечо, грубовато прикрикнула на Ильстана:

- И ты иди отсюда, мужикам нечего на такое смотреть.

Ильстан и бровью не повел.

- Я отсанусь здесь. Может понадобиться помощь, - с холодной невозмутимостью ответил он и отошел на шаг назад, в полутьму угла.

Женщина цокнула, но настаивать не стала. Она взяла бутылек с маслом и налила его на живот Силли.

- Терпи, девка, - сказала она и выдохнула.

Повитуха положила обе ладони на живот - одну к правому боку, другую к левому. Осторожно, почти как поглаживая, начала двигать руками. Одну руку толкала вниз, другую вверх, словно бы уговаривая дитя повернуться.

- Ну, миленький, - бормотала она под нос. - Не балуйся, время пришло. Головой вниз, как все люди.

Силли закричала, дернулась. Я перехватила ее руку, но она ударила меня ею, не контролируя себя. И в этот момент как нельзя кстати пришелся Ильстан. Он двумя широкими шагами пересек расстояние между нами, опустился рядом и прижал плечи Силли к сену.

- Давай же, ну, малыш, - уговаривала женщина, продолжая двигать руками.

И я вдруг увидела, как что-то внутри сдвинулось.

- Есть! - выдохнула незнакомка и заглянула под юбку. - Повернулся! Головка у входа!

Роженица заплакала то ли от боли, то ли от облегчения.

- Не время, милая, - одернула ее “повитуха”. - Теперь тужься.

И природа наконец взяла свое.

Ребенок родился живым и абсолютно здоровым.

- Мальчик, - с улыбкой сказала женщина и показала нам малыша.

Силли заплакала, потянула руки к нему, но взять не вышло.

- Пуповину надо обрезать. И послед не вышел еще.

Ильстан развел огонь, накалил клинок и срезал им пуповину новорожденного. И только тогда Силли наконец-то смогла получить своего сына. Она с такой любовью смотрела на него, что мне становилось завидно. Она любит его несмотря на то, что родила от ненавистного мужа. Я же знала только ненависть.

- Родись это девочка, я назвала бы ее в вашу честь госпожа. Но раз это мальчик, то он будет носить ваше имя, господин, - сообщила нам новоиспеченная мать. - Я это сразу решила, как только вы спасли меня.

- Ильстан - не лучшее имя для маленького северянина, - мрачно ответил айневец.

- Ильстан, - задумчиво повторила та, что принимала роды. - Восточный Ветер с древнего языка айневских племен.

Мужчина едва заметно кивнул.

- Мне все равно, - мотнула головой Силли. - Я буду звать его Ильсах, если будет нужно. Но я всегда буду помнить, в честь кого назвала его. И он это тоже будет знать.

Глаза щипало от слез. Даже Ильстан, что пытался выглядеть холодно-спокойным, нервно перебирал пальцами на рукояти клинка, что висел на поясе. Я видела - он растроган так же, как и все в этом сарае.

Силли прикрыла глаза, уставшая и измотанная, и я осторожно взяла из ее рук ребенка. Он был ужасно некрасив, морщинистый и красный, но… он выглядел как крохотное чудо, посланное богами. Я подошла к айневцу, вложила в его руки младенца, не дав и мгновения на раздумья.

- Посмотри на него, разве он не прекрасен?

Губы мужчины дрогнули, он едва заметно улыбнулся. Он умело держал мальчика, словно делал это тысячу раз. А может так и было, ведь он старший из детей. Но главное то, что я видела в его глазах: ему нравится.

- И после этого ты сможешь оставить ее тут? - спросила я еле слышно.

Он тяжко вздохнул и прошептал в ответ:

- Я должен.

- Уверен?

Он смотрел на новорожденного, что шевелился в полотенце на его руках, и его крепость рушилась. Ильстан сдался.

- Ладно. Заберем их в лагерь. Глядишь, там пригодится служанка.

И он быстро отдал мне ребенка назад, словно тот мог заставить его еще на что-нибудь согласиться. Резко развернувшись, Ильстан вышел из сарая, но дверь закрыл осторожно, чтобы не потревожить Силли.

Я улыбнулась.