Невыносимая шестерка Тристы

Тридцать

пять

Оливия

Один месяц спустя

Клэй пробегает мимо меня, и я начинаю атаковать ее своим стиком, но почти сразу останавливаюсь.

— Ты скажешь мне, почему мы все еще тренируемся? — кричу я, пока остальные члены команды бегают вокруг нас. — Сезон закончен.

Она поворачивается, бежит назад и отвечает:

— У нас все еще есть новенькие, которых мы должны тренировать этим летом.

— И почему я согласилась на это?

— Потому что ты делаешь все, что я попрошу.

Клэй подмигивает мне, на ее лице расплывается ехидная улыбка, и мое сердце сжимается, как всегда, при виде ее.

— На самом деле она пообещала тебе массаж, — добавляет Крисджен, пробегая мимо меня.

— Всего тела, — вторит ей Хлоя.

Да, точно. Теперь я вспомнила. Она поймала меня в момент слабости.

Девочки бегают вперед-назад, Клэй спасает мяч от ворот, и я думаю, что она будет скучать по этому. Должность капитана, сказала она мне, была одной из лучших частей старшей школы, потому что это позволяло ей проводить время со мной.

Я помню это немного по-другому. Удары по телу, дополнительные тренировки, и Клэй всегда забивает мяч. Но она, конечно, пытается наверстать упущенное. Она сдержала свое слова. Клэй стала такой милой.

Преграждаю ей путь, когда она летит ко мне, и бросаю мяч Крисджен как раз в тот момент, когда Клэй толкает меня на землю. Она приземляется на меня, улыбается, но я сразу же переворачиваю нас.

Теперь уже я смотрю сверху вниз.

— Я не уверена, что не предпочла бы вместо этого просто провести время на пляже, — говорю ей. — Черт возьми, я бы лучше плыла на надувной лодке с Трейсом, охотилась на аллигаторов этим летом, чем продолжу потеть на этом поле.

— Почему ты вообще пришла в команду? — огрызается она, потому что знает, что это последнее, чем я хочу заниматься в свое время.

Но мы обе точно знаем, почему я так долго терпела это дерьмо, и это не потому, что занятия спортом хорошо бы смотрелись в моих заявлениях в колледж.

Я удивленно приподнимаю бровь и слегка ухмыляюсь.

Клэй улыбается, будто до сих пор не в курсе, что я всегда была здесь из-за нее.

— И охота на аллигаторов начнется только в августе.

— Только Трейс не охотится. Это он сказал тебе? — Крисджен тяжело дышит, стоя рядом с нами. — Он просто кормит их зефиром, а потом мы пробираемся в плавучий дом Марка Чемберлена, пьем его пиво и занимаемся сексом.

Из меня вырывается стон, и я скатываюсь с Клэй.

— Слишком много информации, Крисджен.

Я встаю, поднимаю Клэй и замечаю кровь у нее на колене. Хорошо, что на выпускной она наденет брюки, иначе поцарапанное колено ее жутко бы разозлило. На мне снова будет платье, но на этот раз оно из тонкого шелка, обтягивающее, и под ним не будет никакого нижнего белья. Обожаю возбуждать ее на публике.

Присев на корточки, я беру ее за ногу и вытираю кровь своей рубашкой. Слева от меня раздается звук умиления, и я поворачиваю голову к девушкам на скамейке, которые смотрят на меня, как щенки, пока я забочусь о ней.

Я качаю головой. Некоторые люди, как и ожидалось, вели себя отвратительно, когда Клэй совершила каминг-аут, но защитники становятся громче, сильнее и гораздо более злобными, когда видят несправедливость. Любой, кому было что сказать, вскоре обнаружил, что лучше держать свои глупые комментарии при себе, если только не хочет быть увековеченным в интернете навсегда.

Если кто-то не был другом, то, по крайней мере, вел себя тихо.

Каллум перестал смотреть нам в глаза. Словно нас не существовало в школе. Он никогда не появляется без девушки, обнимающей его, и я не уверена, кого он пытается убедить в том, что живет своей лучшей жизнью, — нас или себя, — но синяки, которые Даллас нанес ему той ночью, зажили, и Каллум ведет себя так, будто ничего не случилось.

Мы держимся подальше от него. Он держится подальше от нас. На данный момент.

Майло таинственным образом покинул школу после произошедшего в Фокс Хилл. Мы видели его в городе то тут, то там, но сколько бы раз я ни задавала вопросы Клэй, она отрицает, что играла какую-либо роль в том, что он закончил учебный год дома, а не где-то рядом со мной.

Не то чтобы я не ценила, что она бросается на мою защиту. В конце концов, помощь ее матери с маяком — и, по сути, с заливом Саноа — сработала как по волшебству. Ее бабушка боролась с нами, но отец на удивление быстро отступил, хотя и был одним из проигравших, когда сделка по разработке расстроилась. Думаю, что он просто потерял интерес ко всему, что могло бы сделать его семью еще более несчастной.

— Что вы все здесь делаете? — восклицает кто-то.

Мы поднимаем глаза и видим тренера в сарафане и очках, сдвинутых на макушку. Она выглядит так, словно проходила мимо, возвращаясь с пляжа.

— Понятия не имею, — отвечаю я, бросая взгляд на Клэй.

Кумер проверяет что-то в телефоне.

— Выпускной через четыре часа, Клэй!

Все смотрят на Клэй, моего коварного ангела, притворяющегося невинным.

— Хорошо, мы уходим, — смеется она. — Увидимся вечером! Расходимся!

— У-у-у, — раздается единодушный возглас.

Все хватают свое снаряжение, гром раскатывается по небу, и я встаю, улучив момент, когда все расходятся, и притягиваю Клэй для поцелуя.

Ее руки сразу же тянутся к моему лицу, и я стараюсь не считать оставшиеся дни, но это всегда занимает первое место в моих мыслях.

— Идем. — Она берет меня за руку. — Прическа, макияж…

— Душ, — добавляю я, подразумевая, что все хорошее начинается там.

— Я буду у тебя дома через час, — напоминает Крисджен Клэй.

— Хорошо.

Мы убираем наше снаряжение и берем сумки, я замечаю Эми, одиноко сидящую на скамейке, она тоже собирает свои вещи.

На следующий день после бала мы с Клэй сидели вдвоем в кафетерии, пока Крисджен и Хлоя не присоединились к нам. В течение следующих нескольких дней другие садились рядом, пока, в конце концов, мы не оказались в центре внимания, не отделяясь от всех остальных. Теперь мы часть происходящего, несмотря на шепотки вокруг.

Эми так и не появилась.

И хотя она не одна в школе, но выглядит одинокой, потому что ее гордость не позволяет ей повзрослеть.

Я перевожу взгляд на Клэй.

Она прищуривается, замечая Эми, а затем снова смотрит на меня. Она качает головой.

«Да», — говорю я ей своим свирепым взглядом.

Враги — это выбор. Результат нашего эгоизма. Они появляются, когда мы решаем увидеть овец вместо спящих львов.

Эми будет львицей. Как мы. Ей просто нужно проснуться.

Клэй выдерживает мой пристальный взгляд и наконец закатывает глаза, потому что не собирается убеждать Эми в чем-либо, но она делает все, что я говорю.

В этом мы похожи.

Она смотрит вниз на Эми, которая опускает глаза, будто не знает, что мы стоим прямо перед ней.

— Так ты… собираешься сегодня у себя дома?

Спустя мгновение Эми кивает.

— Одна? — спрашивает Клэй.

Эми снова кивает.

Клэй стреляет в меня взглядом, и мы обе наблюдаем за Эми, которая все еще не смотрит на нее.

— О, ради всего святого, — говорит Клэй, перекидывая сумку через плечо. — Просто приведи своего стилиста. Маргариту подадут через пятьдесят девять минут.

Эми поднимает взгляд, на ее лице — волнение и улыбка. Следом она смотрит на меня, презрение, которое я раньше видела на ее лице, теперь исчезло.

— Спасибо, — благодарит она.

Не знаю, можем ли мы доверять ей, но, думаю, мы это выясним.

Я тяну Клэй за собой, с сумкой наперевес спешу к своему мотоциклу и передаю ей шлем. Взяв свой, натягиваю его через голову и забираюсь на «ниндзю», Клэй садится сзади и обнимает меня руками.

— Душ, — шепчет она мне в шею.

Дрожь пробирает меня, и я изо всех сил включаю передачу, ускоряясь.

Отвожу нас к ней домой; обычно я стараюсь не спешить, ведь мне безумно нравится чувствовать ее рядом, но сегодня вечером у нас дела, и я хочу, чтобы Клэй была одна, прежде чем все придут сюда.

Мое платье уже в гостиной, а также кое-какие принадлежности для макияжа и прически, и я слышу, как мама Клэй болтает по телефону, наушник висит у нее в ухе, когда мы вбегаем в дом.

— Девочки, помедленнее! — кричит Джиджи, в то время как мы летим к лестнице. — Вы все в грязи!

Мы снимаем обувь на мраморном полу.

— Прости, мам! — извиняется Клэй, взяв меня за руку.

Мама Клэй держит поднос с красивыми маленькими пирожными, покрытыми белой глазурью и с розовыми цветами, украшающими их сверху.

Я протягиваю руку, чтобы взять одно, но останавливаю себя.

— Мне нужно влезть в платье.

Джиджи наклоняется ко мне.

— Поверь мне, съешь это пирожное.

Что ж, если она собирается выкрутить мне руку из-за этого… Я хватаю с подноса маленькое модное кондитерское изделие и позволяю Клэй потащить меня наверх, пока спотыкаюсь и ем одновременно.

— Твоя мама хорошо выглядит, — с набитым ртом говорю я.

Она тянет меня в комнату и захлопывает дверь.

— Кажется, она и чувствует себя хорошо.

— А твой папа?

Клэй снимает рубашку — ее черный спортивный топ выглядит на ней фантастически — и подходит к окну, выглядывая наружу. Она пожимает плечами.

— Это совсем не странно.

Она имеет в виду то, что он съехал. Несмотря на пламя и любовь, которые до сих пор существуют между ее родителями, Джиджи решила, что ей нужно побыть одной, и это пойдет ей на пользу. Их развод продолжается.

— Я рада, что Генри не видит этого, — признается Клэй, — но она молодеет с каждым днем, понимаешь?

Она выглядывает в окно, вниз, во внутренний дворик. Я подхожу ближе и наблюдаю, как ее мать входит в маленькую теплицу, которую она построила — или кто-то построил — на заднем дворе внизу. Думаю, она открыла в себе любовь к садоводству.

Вдобавок Джиджи пошла на курсы фотографии и самостоятельно изучает фондовый рынок. Сначала я решила, что так она пытается отвлечься, но, похоже, это приносит ей радость. Она учится снова расти.

Я сажусь на подоконник, притягивая Клэй между ног. Она кладет голову мне на плечо, и я целую ее волосы.

— Я буду скучать по тебе, — тихо говорю я.

— Просто оставайся рядом, — шепчет она. — Давай не будем говорить об этом, хорошо?

— Но я не могу перестать думать об этом. — Болезненный комок сжимает мое горло. — Может, я смогу поступить в Уэйк-Форест. Или ты можешь уехать в Дартмут.

— Слишком холодно, — вздрагивает она. — Я не собираюсь поступать в Уэйк-Форест.

Прошу прощения?

— Я еще не сказала родителям, — признается Клэй. — Но после всего, думаю, они понимают, что лучше не стоять у меня на пути.

— Куда ты тогда поступишь?

Вот так новость. Когда она решила это?

Она молчит, переплетая наши пальцы у себя на животе.

— На самом деле я остаюсь.

— Что?

Она делает глубокий вдох и садится, поворачиваясь ко мне лицом.

— Я видела мир, Лив, — объясняет она. — Я встречала разных людей. Разодетых, чтобы произвести впечатление. У меня были одинаковые разговоры с людьми, которые мне не нравятся, я общалась с теми, с кем меня ничего не будет связывать. Все, что даст мне отъезд из дома, у меня уже есть. — Она не колеблется, задумчиво смотрит мне в глаза. — Я не хочу быть в сестринстве, где давление сверстников заставит меня избавляться от каждого углевода, попавшего в мой организм, или скрывать, как сильно я люблю тебя вместо какого-нибудь члена братства. — Она касается моего лица. — Я знаю, чего хочу.

Не понимаю, нервничаю я или испытываю облегчение. Это нормально — беспокоиться о том, что Клэй встретит кого-то другого. Неуверенность приходит с разлукой. Она завела бы новых друзей в колледже, возможно, нашла бы что-то или кого-то, кто мог бы забрать ее у меня навсегда. Теперь такой вариант кажется менее вероятным из-за того, что она останется дома и не будет находиться в такой обстановке изо дня в день.

Но если мы планируем совместное будущее, я не хочу, чтобы ее съедало чувство, будто она что-то упустила.

— Я хочу снова наладить отношения со своими родителями, — говорит она мне. — Собираюсь пройти стажировку у миссис Гейтс. Посещать занятия онлайн. Я хочу быть здесь.

— Ты уверена?

— Единственное, в чем я не уверена, так это в том, насколько тяжело будет смотреть, как ты уезжаешь.

Боль пронзает мою грудь, и я почти морщусь. Это сложнее. Зная, что она остается здесь. Я смогу представить себе все. Места, где она ест. Штормы, когда я проверяю погоду. Ее путь в похоронное бюро каждый день.

— Но ты должна ехать, — мягко произносит она. — Дартмут — твоя мечта. Ты работала ради нее. И заслужила это.

Я не хочу уезжать.

— Клэй, все меняется…

— Если ты не уедешь, то всегда будешь жалеть об этом. — Она приближается на дюйм, едва касаясь моих губ, и пристально смотрит на них. — Я имею в виду, конечно, ты можешь остаться, и мы можем пожениться, так как нам восемнадцать, но что потом?

Я смеюсь, но потом ее слова поражают меня, и я замираю. Это не приходило мне в голову до того, как она это сказала, но слова прозвучали так правильно. Мы поженимся.

Я вижу, как дрожит ее подбородок.

— И если ты вернешься…

С нежностью прижимаю палец к ее губам.

— Я вернусь домой. — Обхватываю ее лицо руками. — Это не конец.

— Я люблю тебя, — выдыхает Клэй.

И я целую ее, позволяя ей почувствовать мое сердце, чтобы она никогда не сомневалась в этом.

Мы обязательно поженимся.