Ник и другие я

Глава 16 Помывка

Джек исподлобья смотрел на Сэм, еще утром она решила бы, что это приготовления к атаке, но не сейчас. Кажется, Джек был реально напуган перспективой мытья. Хотя он нежить, что с него взять.

– Мыться! – вновь повторила Сэм. – Это нестрашно. Зато на человека будешь похож.

Джек принялся мрачно давиться разными вариантами етей, но ботинки с себя стащил и послушно направился к ванне.

– Нестрашно! – ему в спину повторила Сэм и наклонилась к его обуви – в заднем шве одного из ботинок сохранился ярлычок с датой изготовления. Сэм выругалась себе под нос:

– …еть! – на ярлыке был указан этот год. Одна безголовая нежить, оказывается, умела просачиваться через КПП из зоны. Или Джеку кто-то помогал, хотя это совсем за гранью понимания. Нежити никто не помогает, их только упокаивают. Она-то смирилась с Джеком из-за беспросветного одиночества.

Сэм выпрямилась и еле выдавила из себя от неожиданности, рассматривая Джека:

– Надо было дождаться, когда я выйду из дома…

У ванны грязной кучей лежала одежда. Сам Джек мялся рядом, не в силах заставить себя забраться в воду. Сэм сглотнула – он был оркски худ и непропорционально сложен – слишком длинные ноги и торс, как у гончих: узкий и приплюснутый с боков. Сэм прикусила губу – псовых оборотней она боялась. Помнила, как еле отбилась от такой нежити. Псовые упорные, быстрые и загоняют стаей. Стало противно, что Джек может оказаться гончей – уж больно красноречивый у него скелет. А еще… Смерть у Джека была хреновая. Очень хреновая.

Сэм потрясенно выдохнула:

– Да тебя сплошняком надо шить.

Раны были везде – на груди, на спине, на конечностях… Сэм вздохнула, заставляя себя думать, что это были посмертные повреждения, но шансов на это было мало. Она снова напомнила все так и мнущемуся в надежде, что Сэм передумает, Джеку:

– Залезай в ванну. Понимаю, что она тебе очень маленькая, но все же лучше, чем ледяная вода ручья.

Джек неуверенно шагнул в ванну, сел, чуть ли не подтягивая колени к груди – он был высок. Вода расплескалась во все стороны, тут же просачиваясь через рассохшийся деревянный пол куда-то в подвал. Хуже этому дому уже не станет, он и так был весь прогнивший и нуждавшийся в ремонте.

Сэм присела рядом с ванной, руками опираясь на её край. Глаза мозолил серебристый медальон, болтавшийся на шее Джека. Правда, надпись было не разобрать, её скрывали колени Джека.

Сэм протянула парню мыло и кусок грубой ткани – мочалки у неё не было.

– Джек… Это мыло, мыло – это Джек. – повторила она старую, как мир, шутку. Джек нахмурился – он шутки не понял. – Отмокай. Потом аккуратно, стараясь не задевать раны, помоешься с мылом. Хорошо?

Он лишь кивнул.

Сэм все же не удержалась – чуть потянулась рукой к медальону:

– Ты знаешь, что это значит?

Он вместо ответа снова кивнул. Ни еть, ни ха. А ешь тут ни при чем.

Сэм не отстала, пояснила на всякий случай – у нежити определенный проблемы с памятью, точнее её вообще нет:

– Тут выбит твой позывной и номер. По номеру можно узнать твое настоящее имя и найти родственников.

Он криво улыбнулся – ему было не до родственников. Сэм с ним была с согласна – вряд ли его ждут вот в таком состоянии. Почему-то к горлу подкатили слезы – а её ждут? Её ищут?... Клауд уже должен, но так и не нашел.

– Я знаю некоторые позывные. Если хочешь, могу…

Джек безропотно стащил с себя медальон и протянул его Сэм.

Та прочитала и тут же присвистнула, не сдержав удивления:

– Птица. Твой позывной был – Птица. И я знаю, кто ты. – Она специально сказала «кто», а не «что». Нежить, может, и «что», но Джек воспринимался человеком. Она вернула медальон во избежание искушения. – Твое родовое имя Арано. Ты из ирбисов. Имя… Лукас. Тебя ищет семья – сын Рик Арано и жена… Прости, вот её имя не помню. И дочь… Точно, я помню, что в объявлении о твоем поиске было указано три контакта. Жена, сын и дочь…

Она грустно улыбнулась, наконец-то понимая, почему Джек пришел им на помощь:

– Воооот почему тебя заклинило на Эш… Когда ты уходил на войну, у тебя родилась дочь, Лукас.

Говорить, что за него положена награда в десять тысяч, она не стала. Что такое десять тысяч? Ну, продержатся они с Эш два месяца, а дальше? Не стоит награда того. Вот совсем не стоит. Не было денег, и это не деньги. Хотя насмешка судьбы оказалась знатная. Да. Только что молилась небесам об удаче, и вот удача сидит и отмокает в её ванне. Страшная штука её удача: глупая, грязная и шитая красными нитками.

Джек прищурился и гневно выдавил:

– Джжжжж…!

– Но, Лу… – начала было Сэм, но Джек упрямо начал жужжать по новой:

– Джжжжжжжжжжжжжж…

Она оборвала его:

– Поняла, но с Джеком была глупая шутка, ты Лукас.

– Еть! – выругался он и ударил кулаком по колену. Сэм криво улыбнулась:

– Хорошо, уговорил. Ты Джек, не Арано. Только… Они же до сих пор тебя ищут.

Он подался вперед, заливая Сэм и пол водой, и рыкнул:

– Джек! – сейчас он снова напоминал нежить – злой, мокрый, недовольный.

Она пробурчала себе под нос:

– А меня вот не ищут – и это плохо…

Джек сжал челюсти так, что нити на швах стали прорезать плоть.

– Успокойся, пожалуйста. – попросила Сэм. – Шов разойдется, опять будет некрасиво. И я больше не заикнусь о твоей семье, обещаю.

Она встала и пошла за расческой. Воронье гнездо, которое было вместо волос у Джека, надо как-то привести в порядок. Только… Семье Джека она все же напишет. Этого она не обещала не делать. Они его ищут. Пусть он сейчас не совсем жив, но они должны знать, что он есть. Она сообщит о нем семье. И будь, что будет. Не примут таким – Провал большой, есть где спрятаться.

Сэм вернулась с расческой и присела за спиной Джека, заставляя того крутиться – он явно нервничал.

– Прекрати, я тебе не враг! – Сэм шуточно стукнула Джека расческой по голому плечу. – Я лишь хочу разобраться с твоими волосами. Тут, по-хорошему, сбрить все надо, но у тебя какая проблема – не отрастет же обратно. Будем пытаться расчесать. Вытерпишь – я тебе подарок сделаю. За храбрость.

Пусть новых штанов для Джека у неё не было, зато футболка была – Сэм часто приходилось красть из магазинов не то, что подходит ей, а то, что плохо лежит и не опутано антиворовайками. Как правильно называются орущие о краже чипы, она не знала. Ей не повезло – в плену Убежища Дуба ей удалили весь массив знаний, её лишили почти всех преимуществ жизни леди. Так что будет Джеку подарок – белая, чистая футболка. Его уже, кажется, даже разлагаться начала от старости.

Волосы Джека пришлось распутывать долго, зато результат того стоил – если бы не красные нитки, сдерживающие края раны, то мертвым назвать Джека, завернутого вместо полотенца в старую простынь, язык не поворачивался. Симпатичный молодой мужчина с карими глазами, острыми скулами и длиннее, чем положено по уставу, черными волосами. Бледный, но уже не серый. И не скажешь, что официально ему уже пятьдесять, что ли, лет. Он застыл в своих сорока с чем-то. Навсегда. Женатый, надо же. И дети есть. Ищут. Ждут. Надеются. А оркский принц Клауд с зелеными глазами её не ищет и не ждет. Знать бы еще, жив ли папа… И где его искать? И как искать, чтобы не попасться самой. Уж что такое контроллеры нанов она знала. Ей хода из зоны нет, как и Джеку. Насмешка судьбы – живой ты, или мертвый, а защитить может только зона.

Сэм вздохнула и принялась шить раны на груди Джека. Лукаса Арано, главы семьи Арано, альфы и довольно известного капитана оборотней, не легендарного, как Ливень, но все же. Еть! Как сказал бы сам Джек.

Заканчивая шить последнюю рану у Джека на лодыжке, Сэм вздохнула:

– Знаешь, а давай всех твоих парней приведем в порядок, а? Время на одного парня сегодня точно есть – отмоем, расчешем, зашьем, приведем в порядок… Хотя бы того, синюшного, который за меня так храбро прятался?

Джек приподнял брови в удивлении, но синюшного привел. И вот этот синюшный оказался Ливнем. Капитаном Джеймсом Картером, оцененным в сто тысяч за упокоение и медальон. Сэм прикусила губу – синюшный при ближайшем рассмотрении оказался стопроцентной нежитью, у него даже зубы были острые, как и положено. При других обстоятельствах Сэм упокоила бы его и даже рука бы не дрогнула. Или?..

Её удача сегодня – страшная штука!

Орки всех побери, сто тысяч… Сто тысяч!!! Это же… Можно забрать Яблочко из приюта хоть сейчас и пару лет горя не знать. И Джек не найдет. Можно уйти от его гнева. Или упокоить Ливня так, чтобы Джек не понял. Сто тысяч… Еть! Еть! Еть!!! Это же бешенные деньги.

Выследить ночью – это раньше и Джек, и остальные его парни ничем не пахли. Теперь их легко выследить – от них пахло её мылом и ею самой.

Выследить, упокоить, забрать медальон. Тревожный рюкзак у неё всегда собран, пусть в нем сейчас всего лишь смена одежды, пачка сухарей и бинты – все, что осталось от аптечки. Выбраться из зоны, угнать у КПП полицейскую машину, на которой копы приезжают на смену, забрать Яблочко из приюта. Еду, лекарства, одежду для малышки можно украсть там же. Не обеднеет приют. Она ему потом анонимное пожертвование сделает. И вперед! Уйти от возможной погони через Сороковой округ. Сдать медальон и череп для проверки ДНК в Шестом округе, оформить счет и… Целый мир перед ней. С такими деньгами можно уехать в более населенную Паназию. Там её не найдут. Там нет контроллеров нанов. Главное – тут в Еврафе все сделать быстро.

Сто тысяч.

Это еда.

Это одежда для Э… Яблочка. Больше никаких Эш!

Это няня для малышки.

Это дом.

А заработать еще, выходя на охоту, Сэм всегда сможет – если за Э… Если за Яблочком кто-то будет присматривать. В Паназии можно не бояться контроллеров нанов – там свои стражи, там хватает своих проблем. Она бы давно уехала в Паназию или даже Южмеру, если бы были деньги.

Сто тысяч. Тут. Сейчас. Сидели перед ней на стуле. Абсолютно безмозглые сто тысяч. И она ничем не была обязана Ливню. Это Джек… Это Джека по любому не поднялась бы рука упокоить, он слишком живой. А Ливень – типичная нежить. Встреться они в зоне, упокоила бы мимоходом, ликуя потом, обнаружив медальон.

Сто тысяч… Это же еть! Это удача, встречающаяся в жизни охотника один раз…

Она даже вслух пробормотала, зашивая рану на груди Ливня:

– Еть!

Джек, старательно таскавший из ручья воду в бочку, даже подошел ближе к Сэм и к сидевшему на стуле в простыне Ливню. Замер, тревожно разглядывая Сэм. Волновался – почти как она сама.

Синюшный впервые за все время выдавил из себя хоть какие-то звуки. И это было, конечно же, «Ха». При этом синюшный осторожно прикоснулся к её плечу, заставляя вздрагивать. Рука Сэм непроизвольно дернулась в поисках кинжала.

– Ха… – снова повторил синюшный.

Сэм оторвалась от шитья и подняла на Ливня глаза – впервые до неё дошло, что «Ха» может оказаться просто прозвищем. Она посмотрела на синюшного, потом на Джека:

– И кто я по-вашему? Тетеха? Дуреха? Деваха? Муха? Толстуха? Слониха, ежиха… – Разгуляться Сэм в животных было где.

Джек прикусил губу. Да-да, совсем как она – взял и прикусил губу.

Синюшная рука с когтем на конце, острым, хорошо заточенным когтем – одно это указывало, что Ливня надо упокоить! – ткнула в медальон, выбравшийся из-за ворота футболки у Джека.

– Птица? Эм… – Сэм хмыкнула: – Ха – это птаха? Ну, спасибо, Джек. Птаха… Так меня еще не называли. Малышка, кроха, медок – куда ни шло, но птаха… – Она посмотрела в немного смущенные глаза Джека и улыбнулась, смиряясь. Нежить же, с мозгами явно проблемы: – Ладно, пусть будет птаха.

Джек потоптался обреченно рядом и вновь направился к ведрам – вода сама себя не принесет.

Сэм, принимаясь за иглу, пробормотала, устав бороться с собой и своей совестью:

– Знаете, парни… Говорят, что люди не имеют цены. Их нельзя продавать, их нельзя оценивать как товар. Только судить по поступкам их – или как там говорят?

Джек замер у двери, бесшумно закрывая её, чтобы не выпускать тепло. Чуть настороженно повернул голову в сторону Сэм.

– Только это все чушь! В этом мире у всех есть цена. Во всяком случае у тех, кто тут в зоне. Ты, Птица, стоишь порядка десяти тысяч кредитов. Медальон и сведения о месте твоего упокоения. Ты, Ливень, стоишь сто тысяч. – Она подняла на синюшного глаза: – да-да, тебя хорошо оценили. Видать, чем-то дорог львиному клану – именно они столько предлагают в качестве премии за твое упокоение. Только предоставить надо медальон и череп.

Джек подобрался весь, словно собирался броситься на неё – это было заметно: чуть подалась назад правая нога, напряглись плечи и руки, прищурились глаза. Он знал о цене Ливня. Знал и, кажется, проверял сейчас Сэм.

Она вздохнула и призналась:

– Только, парни, я сто́ю дороже вас всех, вместе взятых. Крайняя, как говорят суеверные ловцы, и отнюдь не последняя моя цена на аукционе была порядка пятисот тысяч. Сейчас моя цена явно подросла – тогда многих покупателей не устраивал мой возраст. Сейчас я сто́ю дороже. Вот так-то. – она криво улыбнулась и туго затянула узелок на груди синюшного, слишком туго, потому что пальцы все же подрагивали. Думать о синюшном, как о Ливне, было больно – сто тысяч, еть! Сто тысяч…

Синюшный внезапно положил ей свою руку на плечо и чуть сжал. Когти больно царапнули, и рука Сэм вновь дернулась – отчаянно хотелось выхватить кинжал. Не только нежити сложно в её присутствии. Самой Сэм тяжело, она доверяла только Джеку. И тогда только умудрилась…

Синюшный безропотно стащил с себя медальон и протянул Сэм. Та фыркнула:

– Череп тоже вынешь? Без него ты не котируешься, Ливень. Вот так-то. Решительно рекомендую не поворачиваться ко мне спиной – ты оркски соблазнительный трофей, Джеймс Картер. Я могу не удержаться – совесть у меня крайне пластичная.

Она отрезала ножницами нитку и повернулась к синюшному спиной, убирая иглы и катушки ниток. На сегодня она устала быть швеей. Охотник из неё не удался. А уж мать – вообще никак. Она прикусила губу – настоящая мать не сомневалась бы, все бы сделала для ребенка. Подумаешь, упокоить друга нежити.

– Вот такие мы полиморфы – страшные твари. – сказала она в основном себе и развернулась к Ливню: – одевайся. Поздно уже. Мне спать пора, а тебе на охоту.

Живот Сэм выдал голодную трель – днем она доела кашу, больше еды в доме не было. Завтра точно на охоту, иначе быть ей голодной.

Медальон так и висел в руке Ливня. Сэм подсказала:

– Надень на шею. И не теряй. – она оглянулась на Джека: – не теряйте ни головы, ни медальоны. Рано или поздно я уйду отсюда. Сама или принц приедет и заберет. И не смотрите так удивленно – у меня в женихах настоящий принц. Или он заберет, или мои прошлые хозяева на меня натолкнутся. Короче, я тут не навечно, чтобы помнить ваши имена. Когда меня тут не будет, только медальоны и не дадут вам забыть о себе. Вот так-то.

Джек что есть силы сжал ручки ведер – пальцы даже посинели на кончиках, как и положено у нежити. Он душевно выругался:

–…еть, еть и еть! – А потом он решительно открыл дверь и пошел в темноту за водой.

Синюшный только губы поджал и укоризненно смотрел на Сэм.

Она фыркнула:

– Не смотри так – приедет принц, и я тут же покину зону. Я невеста лорда. Джек, вон, вообще, женат.

Хотя причем тут это вообще, она сама не поняла.

А утром Джек впервые принес еду. Не крысу. Огромный пакет армейских пайков. Сэм благородно не стала смотреть дату производства и сроки хранения. И так ясно, что просрочены. Только её это не остановило – она с удовольствием открыла завтрак и первым делом вгрызлась в шоколадку. Пусть и с белым налетом. Плевать!

Палец Джека скользил по надписям на коробках, останавливаясь на некоторых словах: овощи, фрукты, каши – все то, о чем в запале кричала Сэм. «Молоко» он не нашел и задумчиво замер, морщась и что-то соображая.