Ник и другие я

Глава 18 День рождения бывает разный 2

Она приложила палец к губам:

– Шшш!

И девчонка, против воли вытащенная из клуба под молчаливое игнорирование охраны, ладонями закрыла себе рот, подавляя крик.

Сэм тихо сказала:

– Все уже хорошо! Ты меня не видела…

Девчонка спешно закивала головой так, что Сэм показалось – еще чуть-чуть и та отвалится.

Сэм вытащила из брюк валявшегося без сознания парня бумажник, сунула себе в карман и выпрямилась. Этот золотой мальчик не обеднеет, а Сэм сейчас отчаянно нужны деньги.

Девчонка тут же вжалась в стену и прикусила ладонь. По запястью потекла кровь, смущая соленоватым вкусом с примесью алкоголя.

– Одежду поправь. – подсказала Сэм.

Девчонка, снова кивая, принялась одергивать короткую юбку.

Сэм вздохнула и подошла ближе, вызывая у девчонки приступ паники. Только прятаться в этой подворотне было некуда. И бежать тоже некуда. Парень, решивший сэкономить на приватной комнате клуба, знал это. Только не ожидал, что столкнется кое с кем другим, способным оказать сопротивление. Сэм осторожно прикоснулась к порванной блузке девчонки и кое-как застегнула уцелевшие пуговицы – не боги весть что, но хоть голую грудь прикроет.

– Не меня надо бояться, – сказала Сэм, – а насильника. Хотя…

Она обернулась на все так и валявшегося в луже собственной крови парня…

– Его уже можно тоже не бояться.

Вдалеке завыла сирена, и Сэм выругалась – прокля́тый Либорайо! Либорайо, в котором не боятся вызывать стражей на любой подозрительный чих. И ведь знают, что приедут. В том же Сорок первом сто раз бы подумали – а стоит ли дергать представителей закона? Тут же стражей не боялись. Хуже – их уважали, хоть они все поголовно оборотни и вампиры.

Сэм быстро направилась к пожарной лестнице – подпрыгнула вверх и понеслась по ней, перепрыгивая через ступеньки, на крышу – так будет надежнее уходить от погони. В переулке несчастная несостоявшаяся жертва принялась истошно орать – все же спасительница напугала её сильнее, чем насильник. Это же надо! Про́клятый Либорайо, чтоб им всем пусто было!

Сэм перепрыгивала с крыши на крышу, неслась напролом через террасы, через разбитые на крышах сады, через чьё-то сушащееся на веревках белье, чуть не путаясь в нем, дальше, дальше и дальше. По пути она выкидывала прочь из бумажника парня кредитки – все равно их заблокируют прежде, чем она доберется до магазина. Она оставила себе лишь бумажные деньги – их оказалось мало, очень мало, но на пачку детской смеси должно хватить.

Ненужный уже бумажник улетел прочь в канаву, полную воды после ночного дождя. Либорайо приятно запах чистотой и прибитой пылью – пожалуй, запахи – это то, что смиряло Сэм с Либорайо. И, конечно же, безопасность – пока Ник дурит и не скрывается, Либорайо безопасен для Сэм – все контроллеры забиты нанами Ник, мало кто будет подозревать, что сорит нанами не она одна.

Дальше, дальше и дальше, поскальзываясь и чуть не падая на мокрых двускатных крышах – дома стали мельче и беднее, неудачный, старый район. Дальше, пока слышны сирены – стражи не поскупились, организовали настоящую охоту, но пока Сэм лидировала, а река… Река станет преградой в дальнейших поисках. Дождь принялся накрапывать по новой.

Спрыгнуть с крыши, пронестись по пустой сейчас улице, взлететь на узкий, чугунный парапет моста, промчаться на нему, балансируя, как канатоходец, и нырнуть в реку. Плыть против течения – просто на всякий случай. Вылезти из воды почти у клуба – отсюда уже погоня ушла. Стащить с себя одежду, отжать, тщательно проверяя её на ненужные капли крови, одеться… Привести себя в порядок и под снова усиливающимся дождем пойти в ближайший ночной магазин. Да, мокрая, да, несчастная, а когда бывают счастливыми матери, спозаранку отправляющиеся в магазин за внезапно закончившейся пачкой детской смеси?

Если честно, Сэм уже и не помнила, когда она была счастливой. Вот и этот день рождения не стал исключением. Просто… Так получилось…

Охранник стоял на улице у дверей магазина вместе с ночной кассиршей – полноватой, уже в годах, лет за шестьдесят, а то и больше человечкой. Они во всю обсуждали происшествие у клуба – по улице пронеслась очередная патрульная машина. Сэм, пока выжимала у крыльца свои длинные белокурые волосы, рассказала, что, якобы, слышала – о найденном окровавленном парне и о насмерть напуганной девчонке.

Охранник сплюнул:

– Вот только хомофильных вампиров не хватало…

Сэм еле выдохнула:

– Думаете, вампиры? Но это же Либорайо…

Кассирша пробормотала – кажется, они с охранником уже целую теорию о случившемся придумали:

– Стали бы стражи такой шорох поднимать иначе.

Охранник добавил потрясенной Сэм:

– Тут выборы губернатора на носу. Кланы грызутся сейчас, выбирая кандидатов. А кандидаты тут все как на подбор – не оборотни, так вампиры... Ходят упорные слухи – молодняк из вампирского клана вырвался и куролесит в городе. Уже пять жертв было.

Сэм вздрогнула:

– Но в газетах ничего не…

Охранник фыркнул:

– Будут о таком писать – как же! Только ж пять жертв так легко не скроешь. А уж сегодняшний переполох – тем более.

Кассирша добавила:

– Говорят, что жертв больше. Просто Пересам невыгодно сейчас так вот светить. От такого не отмоешься – если и впрямь их молодняк кутит. – Кассирша, открывая дверь магазина, обернулась на Сэм: – пойдем, дорогуша. Ишь, как льет… Домой как добираться будешь, без зонта-то?

Сэм грустно улыбнулась – знала, что улыбка её действует безотказно, не зря её Клауд Ангелом прозвал:

– Как-нибудь…

Милая старушка вздохнула и направилась в торговый зал.

Дождь усилился, словно проникся днем рождения Сэм и делал ей подарок – теперь её след точно не найдут.

Охранник так и остался на крыльце, продолжая следить за носящимися патрульными машинами – Сэм никогда ни у кого не вызывала опасений: слишком худая, слишком мелкая, слишком красивая, а когда еще и мокрая – полностью несчастная, как котенок, которого хочется пригреть. Котят не боятся, чем Сэм и пользовалась. Жаль только, что мокрые котята отчаянно мерзнут… Да и… Волосы уже начали пушиться и виться – сладу с ними никогда не было, а уже если намокали – совсем превращались в мелкие кудряшки, как у баранов. Папа иногда смеялся: «Мелкий мой барашек»… Только зря вот Сэм это вспомнила. Слезы сами навернулись, еще больше жалобя кассиршу. Та принесла с кассы полотенце:

– Вытрись, девочка… Что случилось-то?

– Мне бы пачку детской смеси… Закончилась. Только недорогую, пожалуйста… – Сэм застенчиво опустила взгляд вниз. Стыдно ей не было.

Кассирша вздохнула, оценивая вид Сэм:

– Молока нет, да?

Сэм лишь кивнула – она вообще не была способна к лактации, что уж поделать.

– Пойдем, дорогуша, посмотрим, что есть. Давно уже нашему губернатору пора озаботиться и выдавать бесплатно питание для детей, а то только языком горазд молоть о поддержке людей. Оборотни-то не экономят последний медяк, оборотни не страдают отсутствием молока. Да и размножаться уже не спешат. Пойдем, деточка… Сколько малышу-то месяцев?

Сэм горько вздохнула:

– Третий идет.

– Папаша-то помогает или одна? – кассирша направилась вглубь зала к аптечной секции.

– Одна… Папаша бросил нас.

– Оборотень, поди? Эти могут. Навешают лапшу на уши, погуляют и бросают – им-то что, человеческих девушек теперь много, не эта, так другая приглянется… Вот сволочи…

Сэм кивком подтвердила, вспоминая Парру:

– Сволочи. Мой даже не предупредил, что я вторая.

– Сволочь, – вновь повторила кассирша, останавливаясь перед полкой с питанием. – Выбирай…

Пальцы Сэм стали скользить по ценникам – денег было совсем ничего. Не носят нобили с собой деньги, только мелочь для чаевых. Кассирша вздохнула, обернулась на охранника, увлеченно разговаривавшего со стражем, и заговорщицки прошептала:

– Подожди тут. Сейчас из подсобки принесу – просрочка. Она списана уже, внучке своей собиралась отнести – та так же попала, как и ты… И ты не думай – использовать питание еще можно, там запас стерильности ого-го…

– Спасибо, – еле выдавила из себя Сэм, удивленная добротой кассирши. Именно это спасло пожилую, слишком участливую кассиршу от пробитой головы. Пока женщина ходила на склад, Сэм быстро метнулась в аптечную, закрытую на замок секцию. Перелетела через высокое ограждение, пока охранник был занят со стражем, схватила первый попавшийся на полке стандарт рецептурного антибиотика и рванула обратно к полке с питанием, трогательно прижимая к себе пачку со смесью.

Кассирша вынесла ей еще две пачки – не пожалела.

– Пойдем, дорогуша, на кассу… Никто не позаботится о нас, если мы не позаботимся сами. Ты заглядывай в конце месяца, хорошо?

Сэм робко улыбнулась, доставая из кармана джинсов промокшую банкноту:

– Спасибо… Я…

– Мы в конце месяца просрочку списываем. Может, еще что перепадет. Заглядывай, дорогуша…

Сэм лишь кивнула. Только заглядывать она не будет – ей не было стыдно за украденное лекарство, кассирша была права – сам о себе не позаботишься, никто не позаботится о тебе. Просто кассирша и охранник рано или поздно обнаружат пропажу лекарства и сообразят, кто это мог сделать. Глупо попасться стражам из-за просроченного питания.

Сэм вышла под дождь, прижимая к себе пачки со смесью. Посмотрела в темное, скрытое плотными тучами небо… Дождь явно не прекратится. Надо возвращаться домой, а ноги не несут. Стыло там, одиноко и тяжко. Последнее время Сэм ничего не радовало. Даже сегодняшняя удачная охота не радовала. И лекарство в кармане джинсов не радовало. Сил не было ни на что. Она слишком устала, особенно от предательств, которых в её жизни было слишком много.

Мама.

Ханыль.

Эмидайо… Вот его предательство слишком больно ударило по Сэм. Даже Парре не переплюнуть Эмидайо. Хотя… Хотя Заку Клауду удалось уделать обоих в плане предательства. Такого от своего зеленоглазого принца Сэм не ожидала. Оказалось, от предательства не защищают даже подписанные договора. Или договоры? Сэм не знала – её обучение прервалось в восемь лет и с тех пор не возобновлялось. Пусть будут договоры… Она направилась домой… То, что сейчас было её домом.

Сэм открыла тяжелую, скрипящую дверь, прошла мимо спящего консьержа, устало поднялась на последний восьмой этаж – лифт вновь не работал. Зашла в квартиру, ожидая услышать плач, но в ответ была тишина – у малышки давно закончились силы. Она лишь вздрагивала в своей корзинке всем своим тощим, мелким тельцем и упорно грызла кулачок. Вот упорство у неё явно было от отца.

Сэм направилась к раковине – мыть руки и готовить лекарство. Если и оно не поможет, Сэм не знала, что делать дальше. Сил давно не было. Она давно плыла по течению, перестав надеяться на возвращение Клауда. Она даже имя малышке не дала – думала, Зак сам выберет. А он просто не пришел. Даже деньги на счет перестал переводить, словно Сэм и малышки не существовало. Вот сволочь-то!

Выпоив лекарство и накормив малышку, Сэм принялась ходить по комнате взад-вперед, укачивая дочь. Саму её тоже клонило в сон, вроде и не должно, но последние месяцы Сэм постоянно хотела спать. Она присела в кресло, привычно укладывая малышку себе на плечо. Та сонно засопела, продолжая сосать кулачок. Сейчас Сэм даже случайно возникшая во сне улыбка дочери не радовала. Сэм прикрыла глаза, выпадая из этого мира.

Снова Единичка пыталась всем доказать, что именно она настоящая. Первая же! Такой номер случайно не дадут. Двойка спала. Тройка плакала – она всегда плакала. Сэм, точнее Пятерка, но сама она себя называла Ви – в честь римской цифры пять, просто сидела и смотрела в никуда. Она устала и плакать, и смиряться, и надеяться, и ждать. Семерка пыталась трансформироваться, но дар не откликался – видимо, его заблокировали. То, что он мог тогда еще не проснуться, в голову восьмилетней Сэм не приходило. Девятка в который раз пыталась доказать, что видела Одиннадцатую Сэм. Кроме Девятки эту пресловутую Одиннадцатую никто больше не видел. Десятка хмыкала, что у кое-кого галлюцинации – клон же! Может, даже бракованный. Сэм не знала, верить ли в существование Одиннадцатой – не верилось, что из клетки можно сбежать. А когда исчезла Десятка, Сэм даже на миг поверила, что Одиннадцатая могла существовать. И сбежать! Раз получилось у Одиннадцатой, то получится и у неё! Только потом исчезла Девятка, потом Восьмерка… А когда пришло время Сэм, она узнала, что их всех просто продавали на аукционе.

Малышка всхлипнула, и Сэм вынырнула из сна, благодарная дочери – плен не то, что хочется вспоминать. Хотя с хозяевами самой Сэм повезло. Почти повезло. Если не считать Эмидайо и его клыки на её шее… Повезло…

Сэм поцеловала малышку в лоб и снова прикрыла глаза – надо отдохнуть, надо набраться сил. Просто охота ей далась тяжело. Это просто неудачная охота.

В этот раз ей снился Парра. Точнее ей снилась Ник – знать бы, кем она была по номеру в клетках. Ник нужно было предупредить, её нужно было убедить быть более осторожной, именно поэтому Сэм и пошла в тот клуб. Смотрела, ждала, потом поняла, что Ник не придет сюда веселиться – то, что та покинула город, она узнала чуть позже, от Парры. Парра… Оркский Парра! Привлекательный, миловидный, пластичный, улыбчивый. У Сэм тогда голову повело только от одного взгляда на парня. А когда их пальцы случайно прикоснулись, Сэм внезапно поняла – вот она, любовь с первого взгляда. Пусть говорили, что это чушь, что так не бывает, но… Одна улыбка Парры, и голова у Сэм улетела далеко. И зря.

Ей бы тогда сообразить, что это проделки нанов. Ей бы вспомнить слова Эмидайо о её предназначении – ведь знала же о беременности у Салли. Ей бы подумать тогда – не разочаровалась бы в Парре. Наверное, это произошло в первый момент прикосновения – она неловко поставила бокал с коктейлем, Парра попытался его поймать и… Наны из неё устремились в новый макрообъект, оценивая его уровень здоровья и генетические данные. Видимо, данные у Парры были впечатляющие, иначе не произошло бы то, что произошло. Он оборотень, его загнать в гон легче легкого. Подумай тогда Сэм, с чего это парень так распушил перед ней хвост, гипотетический хвост, не настоящий, ничего бы и не было. А так… Сэм пошла за ним и на танцпол, и на прогулку, и… Просто у Парры были очень нужные руки – они умели вовремя ловить, они умели обнимать, они обещали тепло и безопасность, они всегда вели себя корректно, оказываясь только там, где должны, не позволяя себе большего.

Небеса, какая она тогда была дура!!!

За окном комнаты шумел дождь, пахло прелью, совсем как тогда.

Осень. Вот не зря она никогда не любила осень.

Утренний сонный Либорайо.

Шуршащие под ногами желтые листья.

Еле слышные мерные шорохи – на улицы вышли уборщики, наводя чистоту.

В небе плач улетающих птиц.

Туман, рисующий другой, таинственный город. Город, где стражам верят и доверяют. Где их не боятся. Где существует закон, а не только право сильного.

Чужой пиджак на плечах – Алекс, тогда она его еще называла Алексом, накинул ей на плечи. Сэм даже чуть наклонила голову, вдыхая яркий мужской аромат: чуть горьковатый и пряный.

– Устала? – голос мягкий, вкрадчивый. – Тут есть рядом кафе, можно отдохнуть и позавтракать…

Но раньше им встретилась пекарня, где Сэм нахально купила ритуальный хлебец в красивой обертке. Алекс тогда все правильно понял. Для себя правильно, не для неё. Она-то боялась вновь остаться одна. Она хотела опереться на чужое плечо. Она хотела… Она впервые хотела рассказать правду о себе – в Либорайо другие стражи, и почему-то подумалось, что Парра способен её понять, способен защитить и наказать всех тех, кто так поступил с ней и её сестрами. Она тогда впервые поверила в закон – потому что закон был заключен в привлекательную оболочку.

Они тогда начали целоваться, кажется, еще на пороге его дома, забыв про хлеб, про ритуальную фразу разрешения на поцелуй. Остановись она тогда, принюхайся, подумай, заметь чужие женские вещи – ничего бы не случилось. Она впервые была влюблена – как глупо и нелепо все получилось…

Ей тогда нравилось в Парре все. Его прикосновения, его внезапная нежность, его открытость, и… И вообще все. И залитая утренним солнцем спальня, и огромные от пола до потолка окна, пропускавшие так много света, и оформленная в белых тонах спальня. И тепло уже не чужого обнаженного тела.

Сэм словно растворялась в ярком солнечном свете – контуры Алекса таяли, плавились в тепле осеннего утра, и она сама исчезала, становясь кем-то другим. Ей бы подумать, что это просто глаза не выдерживали столько света, но тогда она думать не хотела. Она впервые не стеснялась себя и своего тела. Она впервые позволила парню полностью раздеть себя – раньше она все же предпочитала прятать свой уродливый шрам на левом плече.

Парра осторожно пальцем вел по нему:

– Откуда это у тебя?

– Последний год войны. Попала под бомбардировку. Руку придавило – её пришлось ампутировать… В госпитале попался врач-практикант, вот и… Осталось на память…

Его губы осторожно прокладывали дорожку по шраму, как будто хотели забрать всю ту боль, что испытала тринадцатилетняя тогда Сэм.

Шрам откровенно походил на шрамы новообращенных вампиров, но кто в залитой солнцем комнате думает о вампирах? Те не переносят столь яркий свет. И Алекс доверчиво целовал и целовал её руку, переходя на надплечье и снова на грудь, подтягивая Сэм к себе на колени.

Утро тогда было длинное. Утро тогда было нежное. Утро тогда было… Искреннее. И Сэм решила довериться, несмотря на все уверения Салли, той самой Семерки, пытавшейся трансформироваться и бороться тогда в клетке.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, Алекс… – еле слышно прошептала она, а сердце дико ухало где-то в груди – от страха.

Он поцеловал кончики её пальцев, на его запястье бросал во все стороны солнечные смешные зайчики золотой брачный браслет оборотней.

– Мне тоже нужно кое в чем признаться…

– Чур, я первая!

– Чур я! – передразнил её Алекс. Хорошо, что тогда её прервал звонок в дверь. Парра подобрался, чуть нахмурился и встал, натягивая на себя джинсы: – как раз подходящий момент… Я скоро – дверь открою…

Она завороженно кивнула – все же грация зверя у Алекса завораживала.

Хорошо, что она догадалась на всякий случай натянуть на себя джинсы и блузку, а то неловко бы вышло… И хорошо, что прислушалась к словам у двери…

– Доброе утро, малыш…

– И тебе, Дейдра… Я тут…

Странный звук, который Сэм не сразу опознала – звук поцелуя. Откровенного, долгого поцелуя. Её Алекса и этой самой Дейдры. Тогда Сэм не знала особенностей Третьего округа – это же где-то там многоженство разрешено, а не тут, рядом, в почти цивилизованном обществе. Ей бы вспомнить, что это все же поверхность. Ей бы вспомнить, что это всего лишь оборотни…

Сэм прыжками пронеслась по лестнице со второго этажа. Замерла на миг перед высокой молодой женщиной – ростом под стать Парре. С золотым браслетом на обнаженном запястье. Сэм прикусила губу – такого предательства от Парры она не ожидала. Глупая была – он ей ничего не обещал же. Сама пошла. Сама не спросила. А то, что кобель оказался – так оборотень. Только доверие к миру было окончательно подорвано. Наверное, правильнее было бы жалеть Дейдру, но себя было жальче.

– Надеюсь, – с улыбкой сказала женщина, – мы подружимся…

Сэм, не задумываясь, ударила Парру кулаком в живот – жаль, что оборотень извернулся, уходя от удара. Добивать в нос Сэм его не стала. Просто помчалась дальше мимо удивленной Дейдры на улицу. Слышала, как та в спину ей сказала:

– И чем я её обидела? Я же…

Дальше Сэм не стала прислушиваться. Салли была права – никому никогда нельзя доверять. И, когда в жизни Сэм возник Клауд, доверять ему она не стала. Она знала, что он ждет от неё. Она знала, что она хочет получить взамен. Только все равно ошиблась.

Малышка завозилась на плече, и Сэм охнула, просыпаясь – за окном уже темнело. А дочери легче не стало – была все такая же горячая и слабая.

– Что ж…

У Сэм не было выбора. В конце концов Парра разбил её веру в мир, она же лишь чуть доставит ему неприятностей. Совсем чуть-чуть. У неё нет другого выбора.

– Надеюсь, он простит. И ты, малышка, простишь меня… Правда, прости. Я бы никогда не бросила тебя, но… Так получилось.

Почему-то в её жизни так чаще и случалось – само и не исправить.

Сэм действовала автоматически –завернуть малышку в уже старое одеяло, положить в корзину, засунуть на всякий случай ей в ноги пару подгузников и купленную пачку смеси. Закрыть глаза – она знала, что неправа. Совсем неправа. Пусть Клауд нарушил договор, она не имеет права его нарушать, но… Зубы скрипнули от осознания безысходности. У неё не было выбора. У Парры есть хотя бы деньги и страховка. И, быть может, капля совести. Капля веры, что это может оказаться его малыш. Небеса… Если бы малышка не болела, она никогда не поступила бы так.

Сэм вышла на улицу. Дождь закончился. Пахло, совсем как тогда – листвой, свежестью, верой в людей. Ну, ладно, в отдельных оборотней.

Она дошла до знакомого дома… Совсем стемнело – Либорайо разрослось, а денег на общественный транспорт у Сэм не было. В просветах туч выглядывали яркие звезды. Сэм долго стояла в темноте переулка, всматриваясь и решаясь. Лучше было бы подкинуть ребенка Ник, но у той в спутниках лигр – от этой махины не уйти в погоне. От лигра, самого сильного и крупного хищника, не спрятаться. Он не сдастся и найдет. А потом уничтожит Сэм. Она поежилась – понимала, что заслужила, понимала, что закон есть закон, но… Это все же её жизнь. Или… Сэм наклонилась к корзинке. Или орки с ней, с жизнью? Это не жизнь, это тупое существование. Вспомнить хотя бы крик той спасенной девчонки. Когда напавший пугает меньше, чем спаситель – это о чем-то да говорит.

Сэм прикусила губу – наверное, надо все же идти к Ник. Она даже сделала шаг в сторону, собираясь уходить, но тут подъехала машина, остановилась перед домом, и из машины вышел усталый, замотанный Парра… И это идиотское сердце снова пропустило удар. Сэм горько рассмеялась – она даже знала, почему снова смотрит на Алекса и мечтает о его руках. Потому что оркский хмурень, потому что опять играют гормоны, запущенные нанами. Потому что программой предписано рожать снова и снова. Клауд обещал положить этому конец, но где этот Клауд теперь?! А она не хочет участи Салли. Она не хочет рожать каждый год снова и снова. Эмидайо был добр к ней – не трогал, пока она была ребенком, а вот Салли, Семерке, не повезло с хозяином.

Парра, оркский оборотень, замер на крыльце, всматриваясь в осенние сумерки, как будто мог её учуять. Сэм достала из кармана пакет с черным перцем – будет Алексу подарочек. Если она все же решится. Может, пойти все же к Ник? Но вот как-то сегодня умирать она не собиралась. Ей хотелось убедиться, что малышку вылечат, или хотя бы попытаются.

Наконец, Парра зашел в дом. Сэм рванула к крыльцу – надо успеть, пока не пришла Дейдра – кто его знает, как она среагирует на чужого малыша?

Сэм поставила корзину на крыльцо, резко пнула ногой дверь, предупреждая Парру, что за дверью гости, и рванула на крышу, рассыпая перец. Она спряталась за холодной каминной трубой – Сэм еще убедиться нужно, что Парра не бросит кулек с малышкой на улице. Ей нужно убедиться, что он позаботится о ней.

Она села, прижимая коленки к груди и снова глупо заплакала, вспоминая, как хорошо все начиналось и чем закончилось. Закапал дождь, пряча её слезы – она тогда два часа после Парры провела в ду́ше, пытаясь содрать вместе с кожей его запах, ощущения прикосновений его, как оказалось, ненадежных рук.

Дверь дома открылась, на пороге затоптался Парра, отчаянно кашляя и ругаясь. Сэм оставалось надеяться, что ругался он на неё, а не на малышку. Это он еще её без чепчика не видел… Вот тогда ругань будет стоять до небес. Но не убьет же он её за цвет волос?