Новогодний Экспресс. Постарайся простить

Глава 58

– Так, спокойствие, только спокойствие! – пробормотала я себе под нос.

Мне сейчас срочно нужен добрый Карлсон, который скажет Ровланду: “Малыш, давай полетаем! А теперь пробуй сам!” и случайно на высоте разожмет руку.

Я искренне желала, чтобы он заболел, а Ровена подняла очаровательные брови и притворно вздохнула, глядя на руку которая к ней тянется: “Не уходи, любимая!”, и пожелала ему поскорее выздоравливать.

Обида, словно черная туча росла внутри, отравляя даже воздух вокруг меня. Он становился каким-то душным и неприятным.

“Не уходи, любимая!”, – передразнила я вслух.

Я понимала, что пару суток без еды выдержу, но тут мне на глаза попалась коробка с пряником сверху.

– Пряник? – удивленно спросила я, раскрывая шуршащую упаковку. – Ну хоть пряник!

Я присмотрелась к коробке, видя там огромное количество сладостей.

– Десфорт, Десфорт, – выдохнула я, понимая, что с голоду точно не умру. Здесь были и леденцы, и помадка, и пирожные… Целый ящик!

Я набрала воды из- под крана и села есть пряник. Сейчас я чувствовала себя узницей.

– Не бросать тень на его светлое имя! – передразнила я себя.

Как вдруг вспомнила разговоры на званых ужинах. И только сейчас до меня дошло, что аристократы в этом мире все одинаковые. Что мужчины, то женщины. “Мистер Обрайн, а почему вы не с супругой?”. “О, она заболела, и я отправил ее в дальнее поместье. Доктор сказал, что свежий воздух очень полезен для ее здоровья!”. А рядом с мистером стояла молодая красавица, ослепительно улыбаясь. Пока больная жена лежала где-то в глуши, куда с трудом доезжают доктора, мистер Обрайн не пропускал ни одного званого ужина.

Ровланд просто обычный среднестатистический аристократ, воспитанный в духе своего времени. Жена – сначала красивый аксессуар и прибавка к состоянию, потом мать наследников. И если после этого ей удастся сохранить красоту, то она продолжит быть аксессуаром. Сколько сможет. А если нет… Ну на нет и суда нет. Каждый мужчина глядя на знакомого, идущего в сопровождении красивой молодой девушки, втайне одобряет его выбор. Потому что сам сделал бы так же, когда жена “испортится”, постареет, подурнеет, выполнит свой “женовий” долг и превратится в обычную стареющую аристократку, всеми силами пытающуюся сохранить остатки ускользающей юности и свежести.

От досады я откусила большой кусок, стараясь его прожевать. И с Камиллой я так и не поговорила, хоть и обещала.

– Уважаемые пассажиры, – послышался голос. – Нам передали, что в этом районе наблюдаются снежные иглы…

Я чуть пряником не поперхнулась. Это что за ерунда? Название мне уже не нравилось.

– Редкое климатическое явление… – прокашлялся голос. – Поэтому постарайтесь не открывать окна в своих купе. Спасибо за внимание.

– Простите, а не могли бы сказать, что это такое? – спросила я, представляя иглы изо льда.

Но голос затих. А я вздохнула.

В этом мире есть что-то безопасное? Или безопасно только в городах? Такое чувство, что природа здесь спит и видит, как оправить тебя на тот свет.

Я недоела пряник, отложив его на столе. Меня до сих пор трясло от злобы и негодования. Мои нервные шаги меряли купе, которое вдруг стало моей красивой новогодней темницей.

– О, чудесно! – ворчала я. – Теперь я проведу здесь Новый Год!

Новая мысль о том, что я могу так провести всю жизнь, запертая где-то в доме, а единственным развлечением будет орать дурниной во время бала, приводя гостей в замешательство.

– Ах, это моя супруга. Она нездорова, – с горьким вздохом замечает Ровланд. И все тут же ему сочувствуют, понимая, о каком нездоровье идет речь.

Дракон тем временем поймет, что был прав, относительно своей слабости. Сейчас он ждет от меня шага, который покажет ему, что я все равно вижу в нем сильного красивого мужчину. И я должна его навестить, как бы дав понять, что ничего страшного в минуте мужской слабости я не вижу. И с каждой минутой он все больше убеждается в том, что я, как и все, хочу видеть рядом только всегда сильного и всегда успешного мужчину.

От этой мысли мне стало совсем грустно. Я ведь … А что я?

Он как яркий свет в конце тоннеля разочарований, который заполняет каждую клеточку моего тела. Когда я думаю о нем, сердце начинает биться быстрее, а по коже пробегает легкое волнение, словно мурашки. Его улыбка способна растопить любой холод и сделать мир вокруг ярче.

Каждый его взгляд – это как нежное прикосновение, которое вызывает в душе бурю эмоций. Я ловлю себя на том, что постоянно мечтаю о наших встречах, представляю, как он смеется, как говорит, как просто сидит рядом. Мне нравится, как он движется, как его голос наполняет пространство, и я чувствую, что время останавливается, когда мы вместе.

Иногда я боюсь, что это чувство слишком хрупкое. Однажды мы снова вернемся на вокзал, и, быть может, расстанемся навсегда. Поэтому я стараюсь запомнить каждую деталь: его запах, манеру говорить, интонации. Эта странная влюбленность наполняет меня радостью, но и неким трепетом, как будто я стою на краю пропасти, готовая прыгнуть в неизвестность. Я хочу быть рядом, делиться с ним своими мыслями и чувствами, но в то же время боюсь, что он не почувствует взаимности. А ведь полную взаимность я не могу ему подарить. Он уже начал это осознавать. И при мысли об этом, что я – жена статуэтка на камине, мне становится беспросветно тоскливо.

И все же, когда он рядом, весь мир кажется совершенно другим. Даже в самые мрачные моменты мои мысли о нем приносят свет и тепло.

Пока я мечтала, меня начало убаюкивать мерное постукивание колес.

За окном то и дело мелькали лица духов зимы. Казалось, они преследуют поезд.

А, может, так оно и было!

Мы вторгаемся в их владения, рассекаем снежную гладь, оставляем уродливый след от колес на белоснежном покрывале зимы…

Я зевнула, понимая, что привыкла к их присутствию там, за окном. Чувствуя усталость, я прилегла на кровать, глядя в окно, которое не помешало бы чем-то подпереть…

Опомнившись, я взяла длинный новогодний шест, который обычно ставят рядом с елкой, как символ праздника и установила его так, чтобы большая снежинка держала ручку окна. А сам шест упирался в кресло.

– Да я просто гигант инженерной мысли! – усмехнулась я.

Я улеглась в теплое и мягкое гнездышко кровати, свернулась калачиком и погасила свет.

Проснулась я от странного звука. Казалось, в комнате кто-то разговаривает.

Сначала я подумала, что мне кажется, но потом я поняла, что нет… Не показалось…

– Абыр ара шам…

Кто-то в темноте произнес эти слова таким мерзким и зловещим голосом, растягивая слова, что у меня все внутри превратилось в филиал холодильника.