Новогодний Экспресс. Постарайся простить

Глава 73

– Бен! – внезапно произнес Десфорт, глядя на руку старика в своей руке.

Я увидела, как Бена затрясло. Он дергался, а его лицо скривилось.

– Что это? – выдохнула я. – С-судороги?

Бен открыл рот, глотая воздух, словно рыба. Он задыхался, как видела странные перемены. Его волосы… Они потемнели. Он цеплялся за Десфорта, а тот изумленно смотрел на старого друга.

– Я же сказал… – послышался голос Бена, а я с изумлением смотрела, как исчезают старческие пятна на его руках. – Сегодня… Не умрет последний рыцарь…Не дождетесь!

Он резко сел, а я округлила глаза, видя, как Бен осматривается. То, что это Бен я поняла по холодному взгляду. Но это был уже не старик. Ему было лет тридцать пять – сорок.

– Де-да? – по слогам спросила Мардж, а ее глаза расширились. – Деда, это ты?

– А кто ж еще? – прокашлялся Бен. – Я что? Похож на вексель?

Камилла с изумлением смотрела на Бена, а тот втянул воздух хищным тонким носом, вставая на ноги.

– Ох… – простонал он. Он бы по своему красив. Не сказать, что прямо красавец. Портили впечатление чуть оттопыренные уши. Но в целом мужик представительный.

– Бенджамин,– прошептала Камилла, прижав руку к губам. – Как так получилось?

– Я загадала! Я загадала желание! Чтобы дедушка был молодым! Он всегда говорил, был бы я моложе… И я захотела, чтобы он снова стал молодым…

Бен осматривал свои руки, трогал свои волосы, а потом обнял Мардж, схватил ее и подбросил на руках.

– Я думал, что ты загадаешь вернуть маму и папу, – произнес Бен.

– У меня никого нет, кроме дедушки. Мама была всегда занята балами и нарядами… А папа постоянно был занят любовницей… Да, я скучаю по ним… Но дедушку я люблю больше всех!

Она зарыдала, уткнувшись в деда, который выглядел так, словно он ее отец.

– Нда, лучший подарок для моих родственников! – рассмеялся он. – И спина не болит…

Он блаженно выдохнул, а потом остановил взгляд на Камилле.

– Мадам, – произнес он, а я по интонации поняла, что от женщин раньше у него отбоя не было. – А вы чего стоите, как не родная! Вы хотели быть мамой для Мардж. А придется быть бабушкой… Молодой, красивой бабушкой… А я, наконец-то, сделаю с вами то, о чем мог мечтать…

Камилла засмущалась, покраснела, а я уткнулась в грудь Десфорту. Чужое счастье было таким восхитительным и ослепительным, что даже я засмущалась.

– Дамы и господа! – послышался голос начальника поезда. – Просьба сохранять спокойствие! Помощь уже в пути! Прошу вас, чтобы не замерзнуть, перейти в уцелевшие вагоны в хвосте поезда.

Внезапно погода изменилась и пошел снег.

– Десфорт, – прошептала я. – Ай! Больно!

– Что? Ты ранена? – испуганно прошептал Десфорт, убирая руку с моей поясницы. – Давай посмотрю…

– Пока нет, – отмахнулась я. – Пока терпимо.

Дракон обнял меня, как хрустальную вазу, целуя и тяжело дыша.

– Я боялся, что потерял тебя… – шептал он. – Если что-то болит, ты говори…

– Я ушиблась. Просто очень больно и жжет… – прошептала я, пытаясь дышать через раз. Из соседнего вагона слышались стуки. Десфорт обернулся драконом и стал топить снег струей пламени.

– О, боги! – слышала я голоса, когда пассажиры выбирались из поезда. – Это была настоящая катастрофа! Мы чуть не улетели в пропасть!

Кто-то из дам закричал, подходя к пропасти.

Я смотрела на то, как две мои соседки выбираются из поезда с помощью двух джентльменов.

– Без паники! Помощь уже в пути! – слышался голос начальника поезда. – Постарайтесь перейти в конец поезда до прибытия помощи…

– Помогите! – закричал мужской голос. – Помогите!

– Что случилось? – дернулись мы.

– Там…Мы не можем вытащить пассажиров! – задыхался кондуктор. – Нужна помощь!

Все бросились топить снег, пробираясь к вагону.

– Помогите! – кричал кондуктор, пытаясь магией приподнять вагон. Ему помогали другие. Кто-то из джентльменов отдал верхнюю одежду дамам и бросился помогать.

– Достаем! – слышался голос, а на снег положили бледного Ровланда. Он был в сознании. Его волосы разметались по снегу, но он ее шевелился.

– Моя жена… – простонал он, прижимая к груди Ровену. – И там… В том вагоне… Дальше… Помогите ей… Я прошу вас…

– Кому помочь? – спросил кондуктор.

– Там тоже… моя же…на… – выдохнул Ровланд.

– Сколько же у вас жен, лорд Эстрерланд? – спросил кондуктор, глядя на остатки поезда.

– Помогите ей… – слышался голос бывшего мужа. – Она в другом вагоне…

Ровена была напугана, но цела. Относительно.

– Нужен целитель! – кричали кондуктора.– Сэр! Вы можете пошевелить рукой! Пальцами!

– Не могу. Почти не могу, – испуганно выдохнул Ровланд. – Ровена… Ровена…

Я видела, как Ровена смотрит на него. В ее глазах читался ужас и недоумение.

– Мой саквояж! – кричала она, пытаясь залезть обратно. – Надо достать его!

– Ровена… – звал Ровланд, пытаясь изо всех сил поднять руку. – Любовь моя… Ты цела?

– Да, милый, – отмахнулась Ровена. – Мой саквояж!

Кто-то из мужчин протиснулся в вагон и вытащил саквояж.

– Ровена… – простонал Ровланд, а Ровена раскрыла саквояж, лихорадочно перебирая документы и украшения. Нитка жемчуга высыпалась на снег рядом с Ровландом. Она убедилась, что все на месте и защелкнула его.

– О, мой бедный Ровланд, – послышался ее ласковый голос. – Как же ты так… Не переживай… Все будет хорошо… Ты обязательно поправишься…

Она присела рядом и поцеловала его в щеку.

– Помощь сейчас придет, – улыбнулась она, вставая. Она провела рукой по своим растрепанным волосам, как вдруг остановила ее на своем ухе. Ее глаза заметались по снегу, словно она что-то потеряла.

– Мадам любовница потеряла сережку! – заметила Мардж.

– Впервые вижу, чтобы сережка был дороже мужа, – заметил Бенджамин.

Я смотрела на Ровланда, который умолял Ровену побыть с ним. Я видела, как ему тяжело, как ему больно, как ему страшно… Но Ровена была занята поиском сережки.

Кто-то из добрых людей расстелил под Ровландом плащ. А кто-т накрыл его своим. Мужчины думали из чего соорудить носилки.

Я смотрела на эту картину, чувствуя, как внутри меня танцует злорадное пламя.

Почувствуй разницу, Ровланд… Почувствуй…

Ты не ценил заботу, тепло, участие… Как только ты выздоровел, ты забыл о том, как лежал беспомощным и умолял не оставлять тебя одного. И я после бессонной ночи соглашалась посидеть рядом и почитать тебе, перебирая твои слабые пальцы. Чтобы ты не чувствовал себя одиноким. Я знала, как тебе это важно. И забывала об усталости. Я смотрела на него, понимая, что он чувствует себя беспомощным. Словно жук, который упал на спину и не может перевернуться, пока кто-то не протянет ему спасительную соломинку.

Но та, которая должна была ее протянуть, больше волнуется за свой багаж, чем за тебя.

Ты променял меня женщину, которая сейчас озабочена своей сережкой, чем твоим состоянием. Надеюсь, ты счастлив, Ровланд.

– Так, посмотрите, кого не хватает! – послышался голос начальника поезда. – Я прошу вас посмотреть, кого не хватает!

Снег все падал и падал. Как вдруг я услышала песню…

– Хм… – заметил Десфорт, насторожившись. – Откуда она?

Бен прислушался.

– Это, наверное, духи зимы слетелись на добычу, – прокашлялся Бен.

– Ага, – усмехнулся Десфорт, прислушиваясь. – И поют партию Миранды из оперы “Цветок любви”.

Я прислушалась, слыша чистейший и красивый голос, который был вроде бы и где-то рядом, а вроде бы и нет…

– Твоей любви… цветы… срывая… – донеслось до меня в ветре.

Я почувствовала холод, как вдруг песня приблизилась вместе с поземкой.

– … Твоя любовь цветком увяла… – услышала я возле самого уха.

Я обернулась, видя, как снежинки собираются в фигуру.

– … Теперь свободна я и голос мой… – пропел прекрасный дух зимы, а я посмотрела на бледное лицо, узнавая в нем знакомые черты. – Теперь свободна я, и голос мой!

– Мона… – прошептала я, видя, как она рассыпается снежинками.

А где-то над ущельями я слышала ее голос. Да, действительно. Такой голос стоило услышать хоть раз в жизни. И слава, окружавшая Мону Серат была не преувеличена.

– Помощь прибыла! – послышался крик начальника поезда.

– Господин, пропала одна пассажирка! – слышался отчет кондуктора.– Мона Серат… Одна женщина в шестом вагоне сломала руку… Мужчина из пятого повредил ногу…

– Отнесите раненого в последний вагон! – скомандовал начальник поезда. – Тут мужчина, видимо, сломал позвоночник… Ему нужна помощь!

Я слышала отчет, пытаясь среди снежинок отследить голос, который все удалялся и удалялся.

– Теперь свободна я и голос мой! – звенело над пропастью в ворохе снежинок.

А снег все падал и падал, словно пытаясь засыпать осколки прошлого. Словно сама природа хотела, чтобы этот год начался с чистого листа.