Вся уверенность Эрита в собственной правоте улетучилась в одно мгновение. Горькая как алоэ слюна наполнила его рот: ум отказывался принять то, что видели глаза.
На какое-то мгновение он нелепо застыл, одной рукой удерживая за локоть Оливию, а другой, сжимая поводья лошади, в то время как юноша тщетно пытался ослабить его хватку. Затем граф отпустил Оливию и резко отпрянул, тяжело дыша, будто раненый зверь.
Юноша напыжился, словно бойцовый петушок, надменно глядя на Эрита, превосходившего его ростом и силой. У графа сжалось сердце, таким знакомым показалось ему это презрительное выражение.
— Я требую удовлетворения, сэр. Вы вели себя как законченный грубиян и невежа. Назовите своих секундантов.
— Лео, нет! — Оливия бросилась между мужчинами, подтверждая догадку Эрита. Ее голос дрожал от волнения. — Он не хотел оскорбить вас, Эрит. Лео всего лишь ребенок. Вы не станете драться с ребенком. Не верю, что вы на такое способны. Как бы ни велика была сила вашего гнева, вы этого не сделаете. Если вы человек чести.
— Я не ребенок, мисс Рейнз! — сердито выпалил мальчишка, бросая яростные взгляды на свою защитницу. Лицо его пошло красными пятнами.
— Нет, конечно, вы не ребенок. — Эрит с горечью вспомнил, как уязвима, бывает гордость мальчика. А этот юноша с его храбростью и вспыльчивым нравом был не намного моложе самого Эрита, когда тот женился и обзавелся детьми. — Надеюсь, вы примете мои искренние извинения.
— Эрит… — Оливия изумленно открыла рот.
Граф испытал минутную досаду, заметив, как удивило Оливию его здравомыслие. Но злость и жажда мести тотчас исчезли, стоило ему увидеть лицо мальчика. Осталось лишь нетерпеливое желание получить ответы на мучившие его вопросы.
Юноша продолжал сверлить Эрита угрюмым взглядом.
— Вы должны принести извинения не мне, а даме, сэр. Это ее вы оскорбили.
— Вы правы, — покладисто согласился Эрит. Повернувшись к Оливии, он почтительно поклонился. — Прошу прощения, мисс Рейнз. Я забылся и вел себя неучтиво.
Куртизанка милостиво кивнула с величием королевы.
— Я принимаю ваши извинения, милорд.
— Милорд? — ошеломленно переспросил мальчик. Должно быть, он не расслышал имя Эрита, произнесенное Оливией.
По лицу куртизанки пробежала тень недовольства, но Эрит не оставил ей выбора: теперь следовало представить мужчин друг другу. Граф отказался прийти ей на помощь. Он сгорал от любопытства.
— Лорд Эрит, позвольте представить вам моего крестника, Леонидаса Уэнтуорта, — со вздохом произнесла Оливия.
— Мистер Уэнтуорт, — кивнул Эрит, пытаясь припомнить, нет ли у него знакомых с таким именем. Он не знал ни одного Уэнтуорта, но едва ли это имело значение. Происхождение мальчика легко читалось по его лицу. Неудивительно, что Оливия прятала юношу в этой глуши.
— Лео, это… мой друг, граф Эрит.
— Милорд. — Леонидас Уэнтуорт поклонился вежливо, хотя и довольно холодно. Движения юнца отличались природным изяществом, что, конечно же, объяснялось его происхождением. — Я не знаком ни с одним из лондонских друзей мисс Рейнз, если не считать лорда Перегрина.
Эриту понравилась холодная сдержанность, с которой держался мальчишка. Определенно свои принципы он ставил выше возможности завязать близкое знакомство с богатым аристократом.
Но юношеское высокомерие слетело с Лео при виде лошади графа. Стоя позади хозяина, мерин без особого интереса обнюхивал густую траву. Эрит легко угадал восторг мальчишки по тому, как вспыхнули его темные глаза, опушенные густыми ресницами. Такие же точно глаза с ненавистью и презрением смотрели на Эрита в лондонском доме лорда Перегрина.
— Вы не могли бы напоить Бея? Несчастное животное страдает без воды с самого Лондона.
Лицо Лео осветилось улыбкой. Мальчишка был настоящим красавцем.
— С великим удовольствием, сэр. Это испанец? Эрит был приятно удивлен. Юнец разбирался в лошадях.
— Да. Около десяти лет назад я привез несколько андалузских чистокровок для своих конюшен в Селдене, чтобы улучшить породу. Бей — одна из моих первых удач.
Забыв о недавнем гневе, Уэнтуорт с откровенным восхищением принял из рук графа поводья и повел мерина к пруду.
— Вам не следовало пускаться за мной в погоню, — шепотом произнесла Оливия, подступая ближе, хотя мальчик отошел довольно далеко и смог бы расслышать разве что пронзительный крик. Эрит сомневался, что его любовница способна закатить истерику, как бы ни была она рассержена.
— Да, не следовало, — признал он.
— О чем вы думали? — Голос Оливии дрожал, как звенящий камертон.
Эрит твердо встретил ее взгляд.
— Вы сами знаете. Я думал, что вы встречаетесь с любовником.
— Но я обещала хранить вам верность.
— Женщины лгут.
— Я не лгу.
— Лжете.
На мгновение тягостные, полные боли воспоминания о последних двух ночах нахлынули на них обоих. Эрит с горечью вновь увидел себя, распростертого на простынях, изливающего семя, рядом с помертвевшей, охваченной смятением женщиной.
Щеки Оливии густо покраснели, как недавно лицо мальчика.
— Вы обещали мне полную свободу передвижения, когда я согласилась стать вашей любовницей.
Эрит пожал плечами.
— Что я могу сказать? Я ревновал.
Черт возьми, он сходил с ума от ревности. Отвратительные подозрения терзали его, доводя до исступления. Он чуть не обезумел, увидев, как Оливия покидает Лондон, и едва сдержался, застав ее с Уэнтуортом. Как ей удалось пробудить в нем такую бурю чувств? Связь с Оливией. Рейнз должна была лишь скрасить его недолгое пребывание в Лондоне, не более. Так почему же, узнав о предательстве любовницы, Эрит превратился в дикого зверя, готового драться когтями и зубами за принадлежавшую ему женщину?
Женщину, с которой был знаком меньше недели.
Возможно, стоит им лучше узнать друг друга, и ее очарование поблекнет? Но в душе Эрит знал, что с каждым днем все больше запутывается в ее сетях, все больше привязывается к ней.
Краска отхлынула от щек Оливии. Неожиданное признание Эрита поразило ее.
— Я вам не верю.
— Я сам с трудом себе верю.
Губы Оливии сурово сжались. Одним резким движением руки она отбросила назад непослушные пряди, падавшие ей на щеки. Даже ее прическа здесь выглядела иначе. Проще. Свободнее. Естественнее. Ее голос по-прежнему звучал чуть слышно.
— Наша связь не может больше продолжаться. Вы понимаете? Я не позволю, чтобы за мной следили — шпионили, ограничивая мою свободу. — Оливия замолчала, и Эрит понял, что она пытается обуздать гордость и гнев, чтобы обратиться к нему с просьбой. — Милорд, я полагаюсь на вашу честь. Надеюсь, вы никогда не заговорите о том, что видели здесь.
Эрит издал короткий смешок. Эта женщина привыкла повелевать своими любовниками и вить из них веревки. Временами ему нравилось противоречить ей, просто из желания увидеть, как она ощетинится. Но сейчас на карту было поставлено слишком много, чтобы играть в перетягивание каната, соперничая за власть.
— О, миледи, вы так легко от меня не отделаетесь.
— Милорд…
— Вы сведете меня с ума этим обращением «милорд», Оливия. Церемонность ничего не изменит между нами. Слишком поздно притворяться, что мы едва знакомы.
— Но мы действительно почти чужие, — угрюмо возразила Оливия.
— Чужие, но близкие знакомые. — Эрит перевел взгляд на Уэнтуорта, увлеченно возившегося с серой лошадью. — Я заберу Бея, если мальчишка его отдаст. Честно говоря, у меня появились сомнения. Это похоже на любовь с первого взгляда.
— Что вы знаете о любви? — проворчала Оливия, враждебно глядя на графа.
Эрит легко коснулся ее щеки.
— Больше, чем вам кажется.
Губы Оливии удивленно приоткрылись. Эрит снова рассмеялся.
— Знаю, вы думаете, что я воспитан волками и с тех пор живу как волк. Простите, но я вынужден вас разочаровать. Я такой же человек, как и любой другой.
Он отступил на шаг, прежде чем Оливия успела возразить. — Я отправляюсь в деревню. Полагаю, она возле церкви, там наверняка есть трактир.
— Да, Вуд-Энд находится за теми деревьями. — Оливия кивнула в сторону рощи. В ее голосе слышалось облегчение. — Это жалкая деревушка. Вам она не понравится.
Эрит мрачно усмехнулся.
— А я и не надеюсь, что она мне понравится. Я собираюсь подождать вас там. Как я понимаю, вы не захотите представить своего безумного скверного любовника доброму викарию и его супруге.
Оливия побледнела еще больше. И снова на ее высоких скулах и носу проступили едва заметные веснушки. Эриту показалось, что перед ним промелькнуло видение девочки, которой была когда-то Оливия. Эту девочку он намеревался узнать поближе, хоть она и увертывалась от его вопросов.
— Нет-нет, я не хочу знакомить вас с ними.
— Попросите кучера проехать через деревню на обратном пути, и мы вместе вернемся в Лондон.
— Может, вам лучше вернуться верхом? — с ноткой обреченности в голосе спросила Оливия.
— Нет. Мне хочется поговорить с вами. Нам нужно кое-что обсудить.
— Я не согласна.
Эрит улыбнулся и, взметнув полами синего плаща, уселся на покосившуюся скамью. Откинувшись на спинку, он невозмутимо сложил руки на груди.
— Что ж, тогда поговорим прямо сейчас. Мне некуда спешить.
Оливия метнула на него убийственный взгляд из-под густых рыжеватых ресниц, но Эрит знал, что в настоящую минуту все преимущества на его стороне. Оливия предпочтет вести с ним беседу один на один, даже если рассчитывает оставить при себе свои секреты. Нескромные расспросы графа способны нарушить спокойствие этого тихого местечка.
— Я проклинаю день, когда встретила вас, — с чувством проговорила Оливия. Ее губы сжались в одну горькую линию, маленькая темная родинка стала особенно заметна на побледневшем лице.
Улыбка Эрита стала еще шире.
— Не думайте, что если будете любезны со мной, я позволю вам сорваться с крючка.
— Я не лосось, Эрит, — ледяным тоном отрезала Оливия. — Встретимся в деревне через час. Если вы не будете ждать меня возле трактира, я уеду без вас. И отправляйтесь вы к дьяволу вместе с вашими угрозами.
Резко повернувшись, она пошла к дому священника. Эрит проводил Оливию долгим взглядом, восхищаясь ее горделивой осанкой и плавным покачиванием бедер. Гнев добавил ее походке страстность, порывистость. Такой она нравилась Эриту еще больше.
Прошло почти полтора часа, когда черная карета подкатила к деревенской пивнушке, убогой пародии на трактир. Оливия не сгустила краски, назвав это место жалким. Эрит выдержал час в грязном зале, потягивая водянистое пиво, пока подвыпившие мужланы глазели на него в тупом изумлении.
Когда час истек, граф с облегчением вышел из трактира на солнце и стал ждать Оливию вместе с Беем. Великолепная лошадь произвела еще больший фурор среди деревенских зевак, чем Эрит, посетивший обшарпанную местную пивную.
Граф испытывал смущение и неловкость не только из-за назойливого внимания обитателей деревни к его персоне. В этом затерянном уголке королевства его окружали запахи, картины и звуки сельской Англии. Преследуя Оливию, он был слишком разъярен, чтобы заметить распускающуюся зелень и молодую траву. Эрит уже не помнил, когда в последний раз был в английской деревне — возможно, в годы своего супружества. Он успел забыть сладкий, пьянящий аромат цветущей весны, запах луговых трав и зерна, зреющего на полях Англии.
В юности он мечтал лишь о том, как станет управлять своими угодьями и состарится на земле, завещанной ему отцом. Потом умерла Джоанна, и его тихая, размеренная жизнь изменилась навсегда.
Странно, но до этого дня Эрит не сознавал, как скучает по знакомым деревенским пейзажам. Смутная тоска по сельской Англии долгие годы жила в его сердце, и теперь превратилась в мучительную, жгучую боль.
Кучер Оливии соскочил с козел и, пробившись сквозь толпу грязных маленьких оборванцев, взял из рук Эрита поводья Бея.
— Я привяжу лошадь к задку кареты, милорд?
— Да. — Эрит стремительно направился к экипажу. Он думал, что придется расталкивать босоногих забияк, но мальчишки, почувствовав в незнакомце силу и властность, сами бросились врассыпную.
Распахнув дверцу кареты, Эрит забрался внутрь. Как он и ожидал, там царила роскошь: рубиново-красные сафьяновые сиденья, шелковые подушки с кистями, сверкающие деревянные панели. Усевшись спиной к лошадям, он устремил задумчивый взгляд на свою любовницу, молчаливо замершую напротив.
После яркого солнца снаружи карета казалась погруженной в полумрак, а фигура Оливии выделялась темной тенью. Эрит вытянул ноги и расправил широкие плечи, откинувшись на подушки. Оливия наблюдала за ним.
Она снова надела дорожный наряд, изящную шляпку и перчатки. Это была все та же отважная воительница, набросившаяся на Эрита у пруда, и все же что-то в ее облике неуловимо изменилось. За этот долгий беспокойный день граф узнал слишком много, чтобы видеть в ней лишь холодную куртизанку.
Несмотря на внешнюю невозмутимость Оливии, сквозь сладкий цветочный аромат ее духов пробивался тонкий запах тревоги. Она настороженно готовилась встретить атаку графа, словно загнанная антилопа, ожидающая прыжка льва. Дикарь, затаившийся внутри Эрита, сгорал от желания схватить ее в объятия и поцелуем разжать плотно сомкнутые губы, сделав их мягкими и податливыми. Близость Оливии в замкнутом пространстве кареты напоминала Эриту о соблазнах ее восхитительного тела.
Он пытался заглушить животный зов плоти, едва владел собой.
— Вы опоздали, — произнес он, больше желая нарушить тишину, чем упрекнуть свою спутницу.
— Да, — резко бросила Оливия. Она все еще сердилась. Возможно, даже сильнее, чем раньше, потому что уже не боялась за Леонидаса; вдобавок теперь их с графом схватка проходила без свидетелей.
Оливия могла не говорить, что задержалась нарочно, — Эрит и сам догадался. Возможно, она надеялась, что граф уедет без нее? О чем думала эта женщина? Что гордость аристократа не позволит ему подождать полчаса? Она недооценила терпение и любопытство Эрита.
Карета накренилась; изящная рука Оливии взметнулась вверх и ухватилась за кожаный ремень, чтобы удержать равновесие.
«Ага, миледи, я задумал выбить у вас почву из-под ног; как-то вы тогда запоете?»
Эрит пошире расставил руки и уперся спиной в подушки, приноравливаясь к тряской езде. Его невозмутимость явно раздражала Оливию. Эрит различил в полумраке кареты недовольную гримаску на ее прекрасном лице.
Казалось, воздух между ними сгустился от невысказанных слов. Эрит без труда угадал стратегию Оливии. Она собралась хранить ледяное молчание до самого Лондона, чтобы там объявить о своем незамедлительном переезде в дом лорда Перегрина. Возможно, перед этим она снова попросит графа хранить в тайне все, что он видел в Вуд-Энде. Но, к несчастью для бедняжки, Эрит не собирался ей подыгрывать. У него был свой план. План выигрышный. Граф набрал в легкие побольше воздуха и сделал выпад:
— Леонидас Уэнтуорт ваш сын.