Одержимый

37.1

Я лежала, боясь пошевелиться. Правда, глаза, все-таки открыла.

«Стокгольмский синдром, на лицо!» — думала, разглядывая стену напротив. Я даже себе не сразу смогла признаться, что тело отозвалось на его близость. И с тем, я с ужасом ждала следующей ночи. Я была уверена, он снова придет. Снова и снова, пока не растопчет меня. Не выпотрошит душу. А в конце, я буду сидеть у его ног, как послушная собачонка и лизать его туфли.

Сегодня я могла бы нарушить его планы. Поверни чуть голову, и открой глаза. И все! Его лицо — последнее, что я увидела бы. Зато больше никаких тайн. Живой из постели я бы уже не выбралась. Это был бы конец. «Или долгожданная свобода» — мерзкий, ехидный голосок.

Нет уж! Я разберусь во всем. Я должна разобраться!

Солнце робко заглянуло в спальню.

Я перевернулась на спину, чувствуя ломоту во всем теле, и слабость. Так бывает, после высокой температуры.

Теперь я разглядывала потолок.

Днем, проваливаясь в сон, после снотворного, я подумала, что ему необходимо, чтобы я была в отключке. Я перекатывала эту фразу на языке, пока не пришло озарение. Как вспышка молнии или выстрел, заставив меня резко сесть на постели.

Он должен был вчера уйти. Отлучится. Оставить меня без присмотра. Что-то, настолько важное, что он не мог отменить, но и оставить меня одну не мог! Я почувствовала, как пот стекает по спине. А что? Мне уже не раз приходило в голову, что в моем доме он неплохо ориентируется. А если все гораздо проще? Он здесь живет! Дом огромный. Мест, где можно спрятаться еще больше!

Дышать стало нечем, будто я с разбегу влетела в бетонную стену. Я хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, умоляя собственные легкие раскрыться. Но страх, огромной рукой их сдавливал, и сердце, заодно.

— Тихо, тихо, — уговаривала я себя. Мелкими глотками проталкивая кислород.

Я не сдамся. Я справлюсь. Сделаю вдох, затем еще один.

Успокоится мне удалось, что воспринялось, как маленькая победа. Следом была еще одна — я поднялась с постели. И, в чем мать родила, слегка пошатываясь, отправилась в душ.

Пробыла я там довольно долго. Казалось, что смыть с себя липкий пот, и его запах невозможно. Он въелся глубоко в поры, а что еще хуже, проник в сознание. И если с тела можно смыть гелем с мочалкой, то из мыслей только выскребать ложкой.

На плите стояла кастрюля. Открыв крышку, обнаружила в ней куриный бульон. Первым порывом было проигнорировать чужую заботу. Но затем, немного поразмыслив, я решила этого не делать. Силы мне еще понадобятся. Я даже не удивилась тому, что бульон оказался вкусным. В меру жирным, золотистым, приправленным как надо.

«А ты хозяйственный парень», — думала, отправляя грязную посуду в раковину. К слову, моя тарелка и ложка в ней оказались единственными. Он все за собой перемыл.

Тарелку, за собой я решила вымыть. Стоя спиной к двери, я чувствовала, что за мной наблюдают.

«Глупости!» — не в шкафу же он прятался. Вот только чувство меня не оставляло. До кучи примешались тревога и беспокойство. Я должна покинуть дом. Однако, я не была уверена, что он мне позволит.

Вытерев руки, я взяла в руки телефон, который валялся в кухне. Не исключено, что он его проверил. Не думаю, что пароль был ему не под силу. Немного полистав телефонную книгу, набрала номер, удостоверившись, что учреждение уже работает.

— Частная клиника «Вита», здравствуйте. Меня зовут Елена, чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте, Елена. Меня зовут Элина Ольховская. Могу я сегодня попасть на прием к Эдуарду Петровичу?

— Одну секунду, — послышался характерный звук. Девушка клацала по клавиатуре. — Элина Юрьевна, безусловно Эдуард Петрович примет вас. Когда вам будет удобно? — я прикинула сколько мне понадобится время на сборы и дорогу, и ответила:

— Через полтора часа.

— Будем ждать вас, Элина Юрьевна, — прекрасный повод покинуть дом, не вызывая подозрений.