Особенности современной артефакторики

Глава 18

А тем временем приближались долгожданные выходные и желанная вылазка на поверхность. У Коры, почти излечившейся за месяц изоляции от эмоциональной зависимости от лайков, наметился рецидив. Девушка говорила только об инстаграме, новых фонах, подписчиках, переживала из-за того, что от нее наверняка отписывались толпами, обсуждала с Робином украшения, которые он должен был привезти из дома для фотосессии. Отрыв от интернета и музыки всем давался тяжело, но Кора страдала больше всех. Робин объяснял это особенностями дара, говорил, что феи очень привязчивые.

В субботу, когда Робин поехал к маме и сестре, а мы с Корой зашли в уже знакомую кофейню, девушка поделилась со мной секретом своей необычной для феи устойчивости к плохим эмоциям. Это получилось случайно. Снимая шарф в кафе, Кора зацепила цепочку кулона, который носила на шее, и вытянула украшение наружу.

— Какой интересный артефакт, — заметила я, лишь позже сообразив, что мне даже не пришло в голову назвать крупный синий ирис в стиле арт нуво украшением, кулоном или хотя бы цветком. Для меня он в первую очередь был артефактом с выраженным магическим излучением.

— Дедушка сделал для бабушки, — Кора смутилась и поскорей запрятала кулон под ворот свитера.

— Она тоже была феей? — ляпнула я, позабыв из-за любопытства, что о таком не говорят.

Девушка натянуто улыбнулась, отодвинулась, а голос прозвучал звонко и напряженно:

— Не понимаю, о чем ты.

Мне стало стыдно. Очень совестно из-за того, что влезла не в свое дело да еще и так грубо, по — глупому. Щеки горели, сердце забилось быстрей, и больше всего на свете хотелось загладить вину, успокоить Кору.

— Прости. Пожалуйста, прости. Я случайно, я не хотела обидеть, тем более ничего же обидного в этом нет.

Девушка поджала губы, сцепила руки на коленях. Дурной признак.

— Кора, послушай, я в самом деле не хотела говорить об этом. Вырвалось. И никому другому я не сказала и не скажу. Честное слово!

Кажется, мое искреннее раскаяние немного ее убедило.

— Давно знаешь? — тихо спросила Кора.

— С первого дня учебы, — глядя ей в глаза, поспешно рассказывала я. — Ты во время поездки в автобусе и зачисления растратила много сил, утром еле двигалась. Робин тебя подпитал немного комплиментами, а я беспокоилась о тебе, вот он мне и сказал, что ты фея. Чтобы я преподавателей не переполошила в первый же день. Робин предупреждал, что я никому не должна рассказывать. Я и молчала, но наедине с тобой вот вырвалось. Прости, пожалуйста.

— И как ты к этому относишься? — Кора хмурилась, смотрела настороженно. Наверное, поэтому я не придумала ничего лучше, чем вернуть вопрос.

— А какие у нас с тобой отношения?

— Ну… — она заметно покраснела, — я думала, мы подруги.

— Вот и я думаю, что мы подруги.

— Но я же фея…

— А у меня глаза зеленые, и что теперь?

Кора несколько долгих мгновений молчала, хлопая ресницами. А потом порывисто обняла меня.

— Я никогда не думала, что кто-то так отреагирует! — защебетала она, отстранившись и восторженно глядя на меня, а счастье расходилось от нее волнами. — Это ведь… Это так здорово. Я боялась, что ко мне будут относиться снисходительно. Или ещё хуже, будут помощь навязывать, списывать предлагать, потому что у меня дар немного слабей. А ты и Робин… Я поверить не могу. Это так классно!

Она чуть не подпрыгивала на месте от возбуждения и воодушевления, ее радость изменяла людей вокруг. Даже тех, кто просто проходил мимо кафе. Я замечала, как прохожие вдруг расцветали улыбками, а Кора рассказывала, как отчим на последний день рождения подарил ей ирис, как девушка использовала жемчужину, чтобы сделать точную копию артефакта для своей сестры.

Она была не единственным артефактором, позаботившимся с помощью жемчужины о своих родных. Луиза сделала для отца-пожарного жароотталкивающий амулет, Кевин создал для мамы брошь с такими же свойствами, как моя веточка сакуры, только без обратной связи. После рассказа Коры мне стало еще интересней, что же за зелье сделал Робин. То, что он старался не для себя, а для семьи, было очевидно так же, как то, что солнце встает на востоке.

Разговор с девушкой подвел меня и к другой мысли. Фея боялась разоблачения, боялась того, что к ней будут иначе относиться. Магистр Фойербах прямо сказал, что феям и еще некоторым категориям магов закон позволял колдовать. К какой же категории относится Робин, раз он не просто боится разоблачения, а уверен в том, что станет изгоем, едва секрет откроется?

В этот раз свидание наедине не получилось, но, наблюдая за тем, как Робин и Кора обсуждают инстаграм, оформление постов и авторские украшения, я ни о чем не жалела. Α когда за пару часов первый же пробный пост с резными сережками собрал под две сотни лайков, я радовалась не меньше Коры и немного смущенного таким успехом Робина.

В тот день по школе дежурил магистр Донарт, поэтому никакого настоящего обыска не было. Декан целителей попросил Робина сесть с ним в одну сферу и не возражал против моего присутствия.

— Мне жаль, но я должен заглянуть в вашу сумку, господин Штальцан. Департамент обязал, — в искренности недовольного таким распоряжением преподавателя я не сомневалась.

Робин откинул клапан, расстегнул змейку, магистр глянул буквально одним глазком и отстранился.

— Если вам неприятно это делать, — начала я.

— Почему все же создаю видимость досмотра? — продолжил мою фразу магистр Донарт.

Я кивнула.

— Магический контракт. Правила составления таких документов и способы зачарования проходят на четвертом году обучения, — пояснил преподаватель, — поэтому сейчас не буду вдаваться в детали. Суть в том, что сторонам становится известно, если условия контракта не выполняются. Хотя бы формально.

— Но почему к Робину такое особое отношение? Это ведь несправедливо, — возмутилась я.

Парень отвернулся и делал вид, что рассматривает Юмну под куполом.

— Я не могу сказать, не нарушив магический договор. Поверьте, ничем хорошим нарушение не закончится, — вздохнул магистр. — Возможно, вас это немного утешит, но в школе мало преподавателей, которые считают эти меры необходимыми и оправданными.

— Серьезно? — Робин встрепенулся и, неотрывно глядя на преподавателя, явно надеялся услышать подтверждение.

— Конечно, господин Штальцан. Вы отлично учитесь, демонстрируете достойную подражания выдержку. Οтношение меняется постепенно, но я уверен, что все станет на свои места, — ободряюще улыбнулся магистр Донарт.

Робин просиял, а целитель спросил о плече.

Тонна домашних заданий погребла под собой выходные, но теплицу номер три мы все-таки нашли. Правда, внутрь не попали, потому что недалеко от входа расположились любители рисовать тыквы с натуры. С ребятами мы были в хороших отношениях, но и это не спасло бы от подколок, если бы мы у них на глазах уединились в теплице.

— Ничего, потом схожу, теперь знаю, где искать, — утешил меня Робин.

— А если там нет нужных растений? — нерешительно оглянувшись на теплицу, заметила, что нас провожают взглядами.

— Я верю в твое ясновидение, — улыбнулся он и предложил устроитьcя под яблоней.

Там мы сидели обнявшись, глядя как по куполу скатывается искусственное солнышко. Световой день полностью соответствовал тому, что был на поверхности, даже становилось прохладней. Магистр Клиом объяснил, что зимой для растений на грядках и деревьев начаровывают снег, максимально приводя климатические условия в соответствие с природными. А сейчас под куполом была своя собственная золотая осень, теплая и камерная. Порой даже казалось, что мы все лишь часть большого артефакта, некого подобия шарика со снегом. Красивый замок, ухоженный городок, дома под красными черепичными крышами, идеальное, прекрасно продуманное место.

Вечер воскресенья запомнился стычкой со Свеном и Тобиасом. Они подкараулили нас с Робином после ужина и обозвали меня собачьей подстилкой. Так же, как и Сандра в городе. Но о совпадении, которое наверняка что-то означало, я задумалась намного позже, а не в тот момент. Тогда я была занята тем, что останавливала взбеленившегося Робина, а потом и Кевина, вышедшего из большого зала в разгар перепалки.

На счастье, в коридоре появился директор, только поэтому до драки не дошло. Я помнила, как господин Йонтах отнесся к Робину, и не ждала справедливых решений, но отец Адама приятно меня удивил. Он окинул взглядом бойцов, злого Кевина, взбешенного Робина и посмотрел мне в глаза.

— Госпожа Штольц-Бах, опишите суть конфликта, пожалуйста.

— Эти двое молодых людей, — я указала на бойцов, — оскорбили меня. Обозвали. Господа Штальцан и Вайс потребовали, чтобы они извинились.

— Благодарю, — холодный тон подчеркнул северную утонченность черт директора. Даже не верилось, что этот ледяной аристократ мог сердечно улыбаться и показался мне в день зачисления открытым и дружелюбным. — Господин Нэлькштайн, господин Буркхард, я исключительно разочарован. Минус двадцать баллов каждому. И, господа, такими темпами вы оставите свой факультет вообще без положительных очков. Советую изменить поведение и отказаться от инфантильной задиристости. Если продолжите в том же духе, к концу календарного года Юмне придется с вами распрощаться.

Тобиас и Свен промолчали, обменялись короткими взглядами.

— Предупреждаю всех участников, — жестко продолжил директор. — Если будет дуэль, отчислю в тот же день. Госпожа Штольц-Бах, господа Штальцан и Вайс, желаю вам приятного вечера, — директор повернулся к бойцам: — А с вами мы продолжим беседу в моем кабинете.

Острая ситуация миновала, а меня настиг «откат», как называла его Марина. Руки тряслись, губы дрожали, в глазах щипало. Мы с ребятами шли в башню, а меня захлестнуло обидой и неуемным желанием влепить Свену пощечину. У него не было причин относиться лично ко мне плохо. Он на самом деле оскорблял не меня, а Робина через меня! Как низко и гадко использовать меня таким образом!

— Зря он о дуэлях заговорил. Ой, зря, — недовольно цыкнул Кевин. — Эти бы сами не додумались.

— Руки им развязал, — буркнул Робин.

— Погодите, он же отчислением пригрозил. Почему «руки развязал»? — такую взаимосвязь я не понимала.

— Чтобы директор Йонтах отчислил детей своих политических соратников? Ну, если они школу по камешку разнесут, тогда, может, — мрачно бросил Робин.

— Ага, они на дуэль могут вызвать в любом случае, — отмахнулся Кевин. — Им за это ничего не будет. Отказаться от дуэли… ну, сама понимаешь, не круто для имиджа. А самому вызвать нельзя и отказаться придетcя, на нас-то прямой запрет директора точно действует. Мы ж не детишки шишек.

— Так в чем проблема для имиджа тогда? Директор же запретил, — недоумевала я.

Парни обменялись короткими взглядами. Робин вздохнул, промолчал.

— Девушки, брат, — утешил его Кевин. — Они правда не понимают. На своей шкуре проверял.

Мы как раз дошли до башни, Кевин положил ладонь на ручку двери и повернулся ко мне:

— Прикрываться такими запретами, чтобы не набить морду тому, кто сказал гадость твоей девушке, — трусость. И только так это расценивается. Только так, Лина. Понимаешь?

Я хмуро кивнула и пожалела о том, что не могу ничего разбить. Такая тяга к разрушению была мне несвойственна, но я безобразно злилась на директора за то, что несколько минут думала, ему не чужда справедливость. А он просто подсказал Тобиасу и Свену новый способ унизить Робина. Мелкая месть за ссору с сыном. Продолжение подлой травли, затеянной магистром Фойербахом и департаментом!

Ненавижу разочаровываться в людях. Ненавижу!

Робин молча меня обнял. Я обхватила его обеими руками, прижалась лицом к его груди, заставила себя сделать глубокий вдох и думать только о древесном запахе и о тепле объятий. Тихо cкрипнула дверь — Кевин понял, что стал лишним, и ушел.

— Я обязательно найду способ поставить их на место. Обязательно, Лина, — прошептал Робин.

— Нет, не надо. Пожалуйста, — тихо, но твердо попросила я. — Οни провоцируют, пытаются дать школе повод отчислить тебя или хотя бы создать проблемы. Нельзя давать им эти шансы, Робин.

Я отстранилась, посмотрела ему в глаза:

— Только так можно им действительно дать отпор. Посмотри, что происходит! Ты — идеальный студент. Учишься, интересуешься, успеваешь по всем предметам, у тебя сильный дар, ты не задира. Магистр Клиом пытается помочь, и ему удается. Магистр Донарт прямо сказал, что многие преподаватели на твоей стороне. Ты сам видишь, как меняются учителя-немаги. Для них всех ты — человек, который с честью выдерживает травлю со стороны департамента и его прихвостней.

— Я не могу позволять всяким идиотам оскорблять тебя! — жестко возразил Робин.

- Α я не хочу, чтобы тебя выгнали из школы и испортили будущее. Это важней личной добавки к тем отрицательным баллам, которые назначают преподаватели!

— Это другое.

— Прошу, пожалуйста, не связывайся с ними. Пожалуйста, Робин!

Οн промолчал, ласково погладил мою щеку пальцами и поцеловал в губы. Надеюсь, он понял, на самом деле понял, что для меня важно, а что не так уж. Судя по выражению лица, принять мою позицию Робину было сложно.

Домашнее задание отвлекло от переживаний, наблюдение за тем, как Робин, щадя все еще перевязанную левую руку, занимается заказной шкатулкой, успокоило. Но ночью я долго валялась без сна, размышляя о том, как дальше быть с бойцами. Χотелось при всех прямо с утра подойти к двум забиякам и дать каждому по физиономии. Однако мои попытки хотя бы представить все это действо успехом не увенчались. Вмазать в разгар ссоры — это одно, а та же реакция, но спустя время уже не будет уместной. Будто я жираф, до которого долго доходит.

Раздраженно пихнув подушку, попыталась уснуть. Все оставшееся до будильника время мне снился Тьотт. Тот самый оборотень, который вместе с Ахто и Роной воевал с тангорцами, а потом с друзьями опускал город под воду. Юмнеты в моем сне просчитывали формулы купола и способы подпитать его от магического источника на дне залива. Тьотт, оказавшийся в человеческом облике крупным мускулистым молодым мужчиной, выделялся не только статью, но и особой хищной грацией.

Рона, глазами которой я видела обрывки этой истории, очень дорожила им. Мне черноволосый уверенный в себе оборотень тоже нравился, но магия интересовала меня гораздо больше. Я снова и снова повторяла за Роной заклинания и будто наяву видела металлические цветы сакуры на куполе, чувствовала боль в напряженно удерживающих чары пальцах.

Будильник прервал зациклившееся на моменте создания купола видение. Умываясь, я думала о том, что в обсуждениях купола и необходимости опустить город под воду не упоминались ни церковь, ни папа римский, ни ересь, ни проповеди. Рону, Тьотта и их друзей интересовали только источник, способы стабилизировать поток энергии и магический фон. Видимо, либо исторические хроники не сохранили истинную причину переноса города на дно, либо на лекции нам сказали не всю правду. В последнее предположение верилось больше.

Свен и Тобиас подошли к нам с Робином, едва мы уселись завтракать.

— Прими мои искренние извинения, Лина, — сухо начал Свен, не глядя мне в глаза и избегая смотреть на Робина. — Я был очень расстроен из-за вылазки в субботу. Из-за отца. Ему сообщили об отрицательных баллах за футбол.

— Поэтому ты решил «исправить» положение вчера, ага, — хмуро бросил Робин.

Свен будто не услышал.

— Мне, это, жаль. Я наговорил… Прости. Правда, прости. Я сорвался, а не должен был, — он протянул мне конверт с логотипом местного кафе. — Мы с Тобиасом вину загладить хотим, вот. Возьми, пожалуйста, и прости.

— Смотрю, разговор с директором пошел вам обоим на пользу, — мрачно подытожила я сбивчивую оправдательную речь. Не принимать извинения было как-то неправильно, это только обострило бы и без того неприятную ситуацию. Поэтому я взяла конверт, из которого выглядывала пестрая скидочная карта, и уточнила:

— Я пока не простила. Вы оба на испытательном сроке.

Свен кивнул, Тобиас пробормотал извинения и сказал, что понимает. Ну и то ладно. Бойцы ушли, Робин долго смотрел им вслед. Взгляд был настороженным и неприязненным, но Робин считал правильным то, что я взяла конверт и предпочла приглушить конфликт. Проскользнувшее подозрение, что сумма на карточке будет мелкой подачкой, не подтвердилось.

— Не думал, что директор вставит им мозги на место, — хмыкнул Робин.

— Деканы, кроме декана бойцов, явно за тебя. Многие преподаватели тоже. И этих многих с каждым днем все больше, Робин. Ты же слышал магистра Донарта. Возможно, что директор хочет избежать напряженности с коллегами, хотя мне хочется верить, он понимает, насколько ошибался в тебе раньше.

— Хотелось бы и мне верить, — вздохнул он и предложил налить кофе.

Я запрятала подарочную карточку в сумку и случайно встретилась взглядом с Адамом. Он легко улыбнулся, и в этот миг мне стало совершенно ясно, что Свен с Тобиасом извинились исключительно из-за влияния младшего Йонтаха, а не старшего. Я просто это знала. Надеюсь, Адам не разочарует меня так же, как его отец.

Всего через несчастных полчаса мир рухнул.

Какой-то хищник ночью перерезал всех рыжих кроликов, принадлежавших бойцовскому факультету. По слухам, мгновенно распространившимся по школе, весь загончик был в крови, а на дверях и стенах остались следы когтей.

Лекцию по артефакторике заменили философией, видимо, чтобы преподаватели-маги могли осмотреть место происшествия. Робин сидел рядом, явно нервничал и сильно.

— Откуда под куполом на морском дне взяться дикому животному? — задала я шепотом закономерный вопрос.

Робин не ответил. Даже не шелохнулся. Будто замер в ступоре, погруженный в свои мысли. Вряд ли он слушал учителя. Хотя, учитывая произошедшее, лектора вообще мало кто слушал. Юмнеты перешептывались, обменивались записками, но старались делать это незаметно. Пара бумажек попала и ко мне в руки, но предположения о морских червях, мутировавших из-за высокого магического фона, казались бредовыми.

Звонка я ждала с большим нетерпением, но еще больше надеялась, что директор зайдет в аудиторию до перемены и объяснит, что случилось с кроликами.

— Мне нужно с тобой обсудить кое-что важное, — тихо, но твердо сказал Робин.

Вид у него при этом был такой, будто потребовалась вся лекция, чтобы принять решение.

— Конечно, сразу после звонка?

Робин кивнул, а я хотела подбодрить и положила руку ему на запястье. Тут не нужно было обладать даром ясновидения, чтобы понять, насколько парень взволнован. Я чувствовала быстрый пульс, не меньше сотни ударов в минуту. Кажется, разговор будет очень и очень сложным.