Парижская страсть

34

До сих пор моя участь меня устраивала с условием, что все неприятное мне имеет свою противоположность. Скука, наполнявшая мое детство, нашептывала мне об ожидавших меня развлечениях. Строгость отца привила мне вкус к терпимости. Меланхолия предвещала радость. Наконец, одиночество заставило полюбить идею любви, которая от него спасает. Таким образом, до Авроры у меня было множество несбывшихся снов, сама несбыточность которых была залогом другой жизни, гармоничной и свободной, в которую я войду, если кто-нибудь позовет меня туда. И Аврора, как мне казалось, жила в той части мира, где до нее меня не было. Таким образом, я ее, и никого другого, просил открыть мне дверь к неизвестным усладам. Она меня пробудила от минерального существования. Как в детских сказках, в которые я, впрочем, не верил, где герой будит поцелуем усыпленную злой ведьмой красавицу.