У меня не было времени понять, ломает она комедию или действительно плачет.
Сначала я готов был поверить ее рыданиям.
Но они с тем же успехом могли быть и хитростью. Когда я снял повязку с глаз Авроры, у меня будто прояснилось зрение.
Я сомневался.
Мне хотелось обнять ее. И мне хотелось убежать.
В саду музея я дал ей уйти — но сразу же догнал. Там я, может быть, хотел остаться — но увидел себя идущим.
Она пыталась меня остановить. Я оттолкнул ее. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы моя решимость пошатнулась.
Я оделся и выскочил из комнаты, будто за мной гнался сам дьявол, проскочил лестницу, влетел в салон, наталкиваясь на парочки. Пьяные гости, сплетенные в сарабанде, сопровождали меня до подъезда. Женщины показывали мне язык. Другие, решив, что это новая забава, радостно вопили и кидали в меня серпантин.