Парижская страсть

62

Лето охватывает каждую вещь. В нем задыхаешься, несмотря на ливни, которые к вечеру оживляют камни и асфальт.

Другому огню, во мне, нечего было больше сжигать.

Есть такие боли, которые не исчезают — просто прячутся в темных тихих уголках памяти. Такое впечатление, что они затухают сами собой, потому что питаться им больше нечем. Меланхолия сворачивается тогда клубком в самой глубине, среди остатков жизни и окаменевших чувств.

Лето приближалось к концу. Как и я сам. Я четко представлял, во что превращусь к концу этого испытания. Я честно боролся с одиночеством. Я не показывал своих чувств.

Несколько дней я бродил по улицам. Я шел за кем-нибудь. Я шатался с рассвета по неизвестным кварталам или садам, где на меня смотрели настороженно. Иногда я бродил по окрестностям Трокадеро в несбыточной надежде встретить Аврору.

Но что ей было делать в этом пустом городе? Она, скорее всего, развлекается в шикарном отеле или с друзьями на корабле — конечно, на лайнере, роскошном и изысканном.

В печали всегда веришь, что другой — счастлив. Что он свободно путешествует, в то время как ты томишься в клетке.

Проходя мимо некоторых зданий, я думал: не смотрит ли на меня Аврора сквозь закрытые жалюзи. А входя в некоторые рестораны, я воображал, как она туда собирается.

Все на этих раскаленных добела улицах подавало мне знаки. Я словно блуждал в лабиринте совпадений, неизбежных и несбывшихся.

Тогда я решил покинуть этот город.

Тем же вечером я приехал в Вильфранш.