Пепел. Гори оно все... (СИ)

36

Это были странные дни и вечера, когда Альбина словно разделилась на две части. Одна - та которая ходила на работу, научилась снова улыбаться коллегам, спокойно говорить с Эльвирой и матерью, даже с Артуром. Она четко следовала инструкциям, данным Ярославом, восстанавливалась, носила маску из брони, и даже помогала с организацией свадьбы. По мелочам. Там, где Эльвира не справлялась сама или когда у Инны заканчивалось ее железобетонное терпение. Альбина же почти всегда сохраняла ледяное спокойствие, выдержку и свою едва заметную улыбку.

Но была другая, та, которая только-только проклевывалась в ее душе. Эта жила вечерами. Тогда, когда ее покидало бдительное око Мииты, зорко следящее за каждым шагом. Тогда, когда она договаривалась о встречах, украдкой навещая тех, кто был ей по-настоящему интересен. Нюхом волчицы, интуицией оскорбленной женщины она четко шла по следу добычи. И никто, никто кроме Димы не видел лихорадочного блеска серых глаз в моменты, когда ей удавалось задуманное. На этих встречах она преображалась: жесткая, холодная, она подстраивалась под любого собеседника, осторожно выводила на разговор, выискивала слабости, и в итоге получала все, что ей…. им было нужно.

Они почти не разговаривали друг с другом, понимая друг друга на уровне мыслей, жестов, интуиции. Им было достаточно одного взгляда, чтобы услышать друг друга. И каждый раз, глядя на экран Диминого монитора, Альбина улыбалась. Той настоящей, пусть и злой и хищной улыбкой, от которой у самого Димы мурашки шли по коже. Но он не возражал, не пытался ничего изменить, зная, понимая, что вместе с любовью и ребенком Альбина навсегда потеряла часть самой себя.

Остальные изменений не замечали, погруженные в свою жизнь и заботы. Элька выбирала свадебное платье, постоянно жалуясь на тотальный контроль Инны. А Альбина, глядя на свою невероятно красивую сестру, которой приносят одно за другим белоснежные платья, чувствовала жгучую, ни с чем не сравнимую радость и ненависть. И от души, искренне помогала сестре выбрать что-то, в чем та казалась бы неземным существом.

Артур тоже расслабился. Иногда, забываясь, он даже пытался шутить с Альбиной на работе, но она быстро осаживала его холодным как ледяная плеть взглядом, а на все его робкие попытки наладить отношения отвечала полным безразличием. Порой, глядя на него на совещаниях, она никак не могла понять, почему не разглядела в нем наивного, беспечного мальчишку и почему иногда до сих пор у нее сжимается сердце от осознания того, что могло бы быть у них двоих. Но как раз такие мысли она загоняла все глубже и глубже, и получалось это с каждым разом все лучше и лучше.

Мать радовала тем, что перестала дергать ее каждую неделю. Возможно сыграло свою роль то, что после болезни Альбины, и Артур довольно жестко намекнул Анне, что старшая дочь – не ломовая лошадь, а может она, теперь часто бывающая в городе, вдруг осознала масштаб изменений, происходящих с ее семьей.

Как ни странно, во всей этой карусели только Ярослав вызывал у Альбины хоть какие-то эмоции. Девушка до сих пор с ехидной улыбкой вспоминала знакомство их семей в ресторане. Альбина сидела за большим круглым столом, в идеально подобранном платье, цвета насыщенного красного вина, строгом и элегантном, по левую руку от хозяина встречи – чему сильно удивилась, но виду не подала. Напротив неё Анна, непривычно скованная, теребила жемчужное ожерелье на шее, её взгляд метался от тарелки к Ярославу и обратно. Впервые в жизни мать боялась поднять глаза, сделать лишнее движение, сказать что-то не то. Холодные, тёмные глаза Ярослава, сидевшего во главе стола, действовали на неё, как гипноз хищника на добычу.

Эльвира, самая красивая за столом, в своём воздушном платье цвета шампанского, выглядела, как фарфоровая кукла — безупречная, но хрупкая. Она почти не открывала рта, её улыбка была натянутой, а пальцы нервно сжимали бокал с водой. Артур, сидевший рядом, отчаянно пытался сгладить острые углы, его голос звучал чуть громче, чем нужно, а шутки падали в тишину, как камни в воду. Инна, как всегда, была великолепна и неприступна — её чёрное платье обрисовывало фигуру, как доспехи, а глаза, холодные и острые, скользили по присутствующим с лёгкой насмешкой. Но при встрече, она вдруг наклонилась к Альбине и, к удивлению девушки, тюкнула её в щёку лёгким, почти дружеским поцелуем. Этот жест, такой неожиданный, заставил ту на миг замереть.

Ярослав, одетый в безупречный тёмно-синий костюм, выглядел, как человек, который предпочёл бы оказаться где угодно, только не здесь. Его пальцы постукивали по краю бокала с вином, а взгляд, тяжёлый и раздражённый, то и дело останавливался на Анне, Эльвире или Артуре, словно он оценивал их и находил неудовлетворительными. Альбина, наблюдая за ним, едва сдерживала ехидную улыбку. Ей нравилось видеть, как он сдерживает своё раздражение, как его маска холодной вежливости трещит по швам.

Его фразы – безупречно вежливые и короткие – не добавляли спокойствия, не позволяли никому расслабиться. Кроме нее и Инны, которая, внезапно поняла девушка, обменявшись с ней взглядами, тоже находила этот ужин невероятно забавным.

- Эльвира, - его холодные глаза посмотрели на будущую невестку, - я правильно понял сына, что ты учишься сейчас на ландшафтного дизайнера?

- Да, - надо отдать должно Эльке, она подняла голову и смело посмотрела в глаза Ярославу. – Заканчиваю через два года.

- И что планируешь дальше?

- Ну…. – улыбнулась она самой обворожительной улыбкой, - если не случиться приятных неожиданностей, пойду работать.

При этом словосочетании у Альбины невольно потянуло живот, а лицо Ярослава дернулось, точно он едва сдержался, чтоб не выругаться.

- Не рановато…. Для неожиданностей? – вдруг спросил он, делая большой глоток вина.

Альбина едва скрыла горькую как полынь улыбку, вспоминая, как припечатала его словами о внуках.

- Ну что вы, Ярослав Геннадьевич, - Эльвира снова улыбнулась, а Артур отвел глаза, - если так случится… это же счастье…. У вас и у мамы появиться новая радость….

Альбина закусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови. Она подняла глаза и встретилась с взглядом Ярослава — его глаза полыхнули таким диким и злым огнём, что на миг показалось, будто он сейчас раздавит бокал в руке. Но он сдержался, его губы искривились в тонкой, едва видимой усмешке, и он медленно кивнул, как будто признавая смелость Эльвиры — или её глупость.

— Радость, — повторил он, и в его голосе было столько сарказма, что Анна невольно поёжилась, а Артур кашлянул, пытаясь скрыть неловкость. — Что ж, посмотрим, Эльвира. Радости, как и обязанности, требуют… подготовки.

- Пап…. Мы не спешим, - поспешил вмешаться Артур, чтоб хоть как-то уменьшит напряжение.

И снова Альбина поймала на себе взгляд карих глаз, тяжелый и тоскливый. Ярослав не собирался скрывать перед ней свое отношение к происходящему.

О, как же ей нравилось это зрелище! Ярослав, вынужденный сидеть за одним столом с людьми, которых он явно презирал, Артур, суетящийся, как щенок, пытающийся угодить хозяину, и Эльвира, превратившаяся в тень самой себя. Даже Анна, обычно такая громогласная, была притихшей, как мышь под веником. Это было почти слишком хорошо.

Альбина снова подняла голову и встретилась глазами с Инной.

- Паноптикум, - прочла она по едва пошевелившимся губам, и снова спрятала довольную усмешку за бокалом красного вина.

- И как господь создал вас сестрами? – в уборной тихо спросила ее Инна, моя руки.

- Подфартило, что и сказать, - в тон ей отозвалась Альбина, чуть поправляя едва заметный макияж.

— Видимо, в прошлой жизни ты была инквизитором, — заметила Инна, её глаза весело блеснули. Она достала из крошечной сумочки сигарету, зажгла её с ловкостью, выдающей привычку, и сделала быструю, глубокую затяжку. Дым лениво поднялся к потолку, но она тут же спустила окурок в унитаз с лёгким шипением. — Куришь?

— Нет, — Альбина покачала головой, наблюдая за Инной с лёгким любопытством. Её голос был ровным, но в нём мелькнула тень усталости.

— И не начинай, — Инна прополоскала рот водой из бутылки, стоявшей на столешнице, и выпрямилась, её взгляд стал острее. — Хотя с твоей семейкой Адамс тебе в пору не табак курить, а что покрепче… — Она фыркнула, её губы изогнулись в насмешливой улыбке. — Артурик-то у нас совсем дебил. Весь в мать свою пошёл. Я-то думала на дне рождения Славы, что у мальчишки яйца появились… а оказалось — яичница.

Альбина не сдержала тихого смеха, короткого и хриплого, как будто он вырвался против её воли. Образ Артура, суетливого и беспомощного, в исполнении Инны был слишком точным, чтобы не рассмешить. Она оперлась ладонью о край раковины, чувствуя, как мрамор холодит кожу, и покачала головой.

— Ты б тоже не сильно угорала, девочка, — Инна вдруг посмотрела на неё пристально, её глаза сузились, но в них не было злобы — только предупреждение, завёрнутое в насмешку. — На тебя Славка смотрит, как кот на сметану.

Альбина напряглась, её улыбка моментально погасла. Она выпрямилась, серые глаза полыхнули холодным огнём.

— Обосрётся с той сметаны, — голос Альбины едва не сорвался от возмущения. — Ты что, даже не ревнуешь?

Инна рассмеялась — коротко, звонко, как будто Альбина сказала что-то уморительное. Она откинула голову назад, её волосы качнулись, как светлый шёлк, и покачала пальцем, словно отчитывая ребёнка.

— Пошутила? Я на самоубийцу похожа, чтобы с этой семьёй всерьёз связываться? — Она фыркнула, её улыбка стала шире, но в ней мелькнула горечь. — Славка — хороший любовник: нежный, щедрый, уважительный. Но упаси меня господь с таким жизнь связать. У нас взаимовыгодное сосуществование: он мне — приятную жизнь, я избавляю его от лишней головной боли. А её у него теперь, — она кивнула в сторону двери, за которой остался ресторанный зал, — с этой свадьбой и твоей сестричкой, хоть отбавляй.

- Она жалуется на тотальный контроль….. – хмыкнула Альбина.

Инна внимательно посмотрела на нее, и улыбка стала шире.

- Значит, нужно дать девочке оттянуться…. Напоследок. Потому что после свадьбы, у нее такого шанса уже не будет.

У Альбины в голове точно выключатель щелкнул. Она едва заметно прикусила губу, сдерживая вихрь мыслей в голове.

- У тебя, - продолжила Инна, - кстати, тоже. В Ярославе охотничий инстинкт взыграл, значит крепко ты его по носу приложила. Но сейчас остерегайся. Он добычу никогда из лап не выпускает. Никогда.

Но Альбина не боялась. Больше не боялась вообще. И чем ближе приближался день свадьбы, тем сильнее в ее душе горел холодный, темный огонь.