Перекати-поле

Глава 13

Трей в последний раз взглянул на свое отражение в большом напольном зеркале в спальне своей тети. Он был слишком высоким и не мог увидеть себя в полный рост, так что ему пришлось наклоняться, чтобы проверить, как его черный галстук сочетается с таким же широким матерчатым поясом. Трей не особенно стремился к тому, чтобы появиться на балу в вечернем костюме, — подумаешь, большое дело! — но в нем он действительно выглядел очень круто, и девчонки точно будут сходить по нему с ума. Он надеялся, что Кэти тоже будет одной из них.

Он вынул еще один чистый носовой платок, но не из коробки новых накрахмаленных батистовых платков, которые они купили по настоянию его тети, когда выбирали ему вечерний костюм («Трей, дорогой, ты просто не можешь носить в кармане своего смокинга носовой платок для ежедневного пользования»), а из своего ящика, из стопки старых платков. Лоб его был влажным — внешнее проявление того, как он нервничал. Внутреннее напряжение раздражало юношу, хотя его внешний вид говорил ему, что сегодня вечером перед ним не сможет устоять ни одна девушка.

Однако вполне возможно, что на Кэти все это не произведет должного впечатления. Она просто не обращает внимания на вещи, от которых другие девушки сходят с ума. Да, Кэти не походила ни на одну из девушек, которых он знал. Другие девчонки были симпатичными. Они любили повеселиться и вели себя со своими избранниками раскованно, без комплексов. Они терлись вокруг него, якобы случайно сталкивались с ним, флиртовали, игриво встряхивали волосами, хлопали ресницами — и он улыбался им в ответ, но ни одна из них не запала ему в сердце так, как Кэти. В первый раз песню «Моя забавная Валентина» он услышал в исполнении Фрэнка Синатры с одной из старых долгоиграющих пластинок тети Мейбл. Лирическая мелодия заставила его вспомнить о Кэти. Она играла на флейте в школьном оркестре, униформа была ей велика из-за ее миниатюрного телосложения, а у шляпы были слишком широкие поля, и ей приходилось откидывать голову, чтобы видеть что-то перед собой во время маршей оркестра в перерывах между таймами матча. Но, как и во всем, чем бы ни занималась Кэти, она всегда шагала в ногу и в точности выполняла все нужные маневры. Девочка очень переживала, что она невысокая, и считала свой рост ниже среднего физическим недостатком, но для него она была в самый раз. Она была его «забавной Валентиной», и он не хотел, чтобы она стала другой.

Но сейчас Трей жалел, что не изучил обстановку более детально, чтобы попытаться найти какие-то указания на то, что Кэти согласна разделить его надежды и ожидания на сегодняшнюю ночь. Не то чтобы они совсем не помышляли о сексе, но это делалось… ну, на духовном уровне, что ли — в особой плоскости, доступной только для них, и это тоже приносило свое удовлетворение. Он с удовольствием вспоминал те времена, когда они вместе учились, смотрели телевизор или следили за выходками Руфуса; они касались друг друга бедрами, его рука лежала у нее на плече, время от времени они целовались, но никогда ничего больше. Трей ни с чем не мог сравнить эти изысканные мгновения, от которых мурашки разбегались по коже, когда их глаза вдруг находили друг друга в толпе или когда, проходя мимо, она проводила рукой по его плечу, по затылку, поправляла ему воротник, непринужденно и естественно, будто он принадлежал ей. В этот миг он чувствовал более интимную связь с ней и ощущал это физически в большей степени, чем когда занимался любовью с какой-нибудь девушкой на заднем сиденье своего «мустанга».

В его ожидании было что-то захватывающее — как вкусное пирожное, которое хочется укусить, но не хочется при этом портить красивую глазурь.

Поэтому он не торопил события. Время еще придет, думал Трей. И вот оно настало. Он любил ее, любил до боли и сейчас дошел до той точки в их отношениях, когда ему было необходимо выразить эту любовь и почувствовать ее любовь к нему. Разве не в этом главная цель секса? Но если чувства Кэти к нему совсем иные… От страха, что все, возможно, так и есть, его даже подташнивало, но он все равно должен был узнать наверняка и собирался выяснить это сегодня ночью.

Трей вытер лоб и сунул платок в другой карман. Этим он будет пользоваться сам, а батистовый прибережет для Кэти, если он ей вдруг понадобится.

— Ну что, Трей Дон? Готов к своему выпускному? — спросила тетя, заходя к нему в комнату. — Я уже настроила фотоаппарат.

— Готов, как всегда, — ответил он, уверенный, что Мейбл не заметит иронию в его голосе. Он повернулся от зеркала к ней. — Как я выгляжу?

— Просто неотразимо, — сказала Мейбл. — Когда это мой маленький племянник успел вырасти в такого высокого, темноволосого и невероятно привлекательного мужчину?

Это была не ее вина, но это «мой маленький племянник» больно ударило по нервам. Здесь должно было прозвучать «мой маленький сынишка». В последнее время он часто вспоминал своих родителей, думал о том, где они сейчас, увидит ли он их снова, гордились бы они им, узнав, что он — один из лучших квотербеков школьных команд штата, «голубая фишка», и что средняя оценка в школе у него — почти четверка. Тетя Мейбл помалкивала насчет его родителей, но Трею удалось узнать, что его отец выяснил, что жена забеременела на стороне, и поэтому не хотел иметь ничего общего ни с ней, ни с ребенком. Он понял, что она крайне ветрена и что в ней нет ни капли материнских чувств, поэтому передал Трея в качестве подарка тете Мейбл и ее мужу, который не мог иметь детей. Видимо, для мальчика это было даже лучше, чем сознавать, что собственная мать не хотела его.

Он страдал и в душе укорял своих легкомысленных родителей, тогда как тетя Мейбл была к нему очень добра. Как у сироты, положение его было лучше, чем у Джона, и даже лучше, чем у Кэти, хотя мисс Эмма нежно любила ее. Отец Джона — или кем он там ему приходился — гроша ломаного не стоил в качестве родителя, а мисс Эмма билась изо всех сил, чтобы обеспечить Кэти финансово. Тетя Мейбл не была стеснена в средствах после смерти дяди Трея, который имел свой бизнес по продаже оборудования для сельскохозяйственных ферм; именно поэтому она смогла купить Трею смокинг, тогда как Джон, позволявший Берту Колдуэллу оплачивать для себя только самое необходимое, был вынужден взять свой костюм напрокат за деньги, которые он заработал на рождественских каникулах, работая упаковщиком в компании «Аффилиейтид фудс».

Стипендии будут для всех них как божий дар, это единственный вариант, благодаря которому Кэти сможет поступить в подготовительную медицинскую школу, Джон — получить образование в области бизнеса, а сам он — добиться финансовой независимости от своей тети. И вместе они всего этого достигнут. Они окончат колледжи, получат дипломы, он женится на Кэти и начнет выступать в Национальной футбольной лиге, а если это не сработает, он займется бизнесом по специальности, и все они в итоге будут жить счастливо.

Но сначала — сегодняшняя ночь.

— Снимайте, тетя Мейбл, — сказал он. — Сегодня такой вечер, который мне хотелось бы запомнить.

— А я думала, что у вас сегодня будет свидание вчетвером с Джоном и Бебе, — сказала Эмма Кэти. — Почему вы так не сделали?

Кэти, прикрывая лицо полотенцем от облака спрея, которым Эмма обильно пшикала на ее вечернюю прическу, ответила:

— Мне кажется, это потому, что Джон хочет побыть с Бебе наедине.

— С каких это пор? — удивилась Эмма. — Вы ведь всегда встречались вчетвером.

— Ну, думаю, с тех пор… как они стали ближе, — ответила Кэти. — Мы встретимся с ними на танцах, а потом будем сидеть вместе с ними за завтраком.

— А после этого ты прямиком вернешься домой, так?

Кэти опустила полотенце, и у Эммы перехватило дыхание. Ее внучка выглядела потрясающе. Она впервые сделала макияж, пышные локоны были убраны с лица красивыми заколками с хрустальными камешками, которые очень шли к ее длинному, до пола, платью из голубого шифона, которое они подобрали ей в Амарилло в салоне вечерних нарядов «Лили Рубин». Эти заколки со стразами предложила им продавщица, и они стоили уйму денег, но, видя, как они идеально подходят к белокурым волосам Кэти и всему ее наряду, Эмма была рада, что они все-таки добавили их в общий счет.

— Разумеется, я приеду прямо домой, — сказала Кэти. — А куда еще я могу деться?

— Вы с Треем… вы не… — Эмма беспомощно всплеснула руками. — Ну, ты сама все понимаешь…

— Да, думаю, я действительно тебя понимаю, — произнесла Кэти с изумленной улыбкой, — и могу сказать тебе: не-е-ет, бабушка, мы с Треем этим не занимаемся. — Она немного помолчала и добавила: — Мы пришли к молчаливому соглашению и решили подождать, пока станем более взрослыми и более готовыми к такого рода вещам.

Более готовыми? Эмма отставила в сторону флакон со спреем. Трей к этому готов уже давно и даже кое-что предпринимает в этом направлении, но она была уверена, что не с Кэти. По мальчикам заметно, когда они теряют свою невинность. Эмма воспитала двоих сыновей и знала не понаслышке, как это происходит. Она только удивлялась, что Кэти ничего не видит, хотя, с другой стороны, возможно, ее внучка просто не хотела этого замечать. Эмма наверняка знала, что в этой славной головке крутилось много такого, во что ее, бабушку, не посвящали. К тому же Кэти настолько сосредоточилась на том, чтобы поступить в медицинскую школу (их учитель по химии уже сейчас называл ее «доктор Бенсон»), что, похоже, была слепа относительно того, что другие девочки ее возраста заметили бы мгновенно.

— Дорогая моя, — прокашлявшись, сказала Эмма, — если вы с Треем когда-либо решите, что вы… к этому готовы, ты ведь знаешь, что тебе делать, верно?

— Ты имеешь в виду предохранение от того, чтобы забеременеть?

— Да, именно это я и имела в виду.

— Конечно, знаю. Я просто приму таблетку.

— Ах, ну тогда ладно, — ошеломленная ее ответом, произнесла Эмма, — это вполне зрелое суждение.

Кэти улыбнулась ей.

— Не беспокойся, бабушка. Про всех этих птичек и пчелок я знаю уже очень давно.

В дверь позвонили.

— Это Трей, — объявила Кэти, расцветая в широкой довольной улыбке, и глаза ее засияли. — Не могу дождаться, когда взгляну на него в его новом смокинге!

— Я сама открою ему, — торопливо сказала Эмма. — А ты займись последними штрихами перед зеркалом.

Эмма открыла входную дверь. Господи! Да перед таким парнем она и сама готова была бы выскочить из трусиков, а в голове неожиданно появились всякие неприличные мысли. На мгновение потеряв дар речи, она отступила в сторону, пропуская Трея в их маленькую гостиную.

— Добрый вечер, Трей. Ты… хорошо выглядишь!

Трей ухмыльнулся.

— Хорошо выгляжу? И это все, на что я могу от вас рассчитывать, мисс Эмма?

— Ты достаточно сообразительный мальчик, — сказала она и в этот момент услышала у себя за спиной мягкий шорох шифона. Она увидела, как глаза у Трея округлились, а челюсть медленно отвисла.

«Да поможет нам Господь», — подумала Эмма.

— Кэтрин Энн… — благоговейно произнес Трей. — Ты… ты такая красивая…

— Да, красивая, и вернуться она должна в таком же виде, если хочешь знать мое мнение, Трей Дон Холл, — решительно заявила Эмма.

— Ну бабушка… — засмеялась Кэти, бросив на Трея шутливый страдающий взгляд.

— Я все понял, мисс Эмма, — сказал Трей, не отрывая глаз от Кэти. — Я верну ее еще более прекрасной, чем когда бы то ни было, можете мне поверить.