Перекати-поле

Глава 16

Джон сразу же понял, что Трей что-то задумал, как только тот позвонил и сказал, что придет к нему домой. Зачем ему было идти одному, без Кэти, холодным серым воскресным вечером, когда можно было остаться в тепле и уюте у тети Мейбл или у мисс Эммы, где, кстати, мог быть и он, Джон? Он уже и припомнить не мог, где проводил вечер в воскресенье, кроме как не там, оставаясь на приглашение поужинать.

Джон никогда еще не видел, чтобы Трей тренировался с таким усердием, как он готовился к предстоящей игре против Дэлтона. Трей был убежден, что все его будущее — а значит, и будущее Джона и Кэти — зависело от того, удастся ли в пятницу вечером побить Дэлтон, устранив последнее препятствие к региональному чемпионству, которое открывало бы для Керси путь на первенство штата. Как можно быть на футбольном поле таким холодным и острым, словно нож под струей ледяной воды, а в обычной жизни юлить и вертеться, как червяк на огне?

Все шло хорошо. В начале октября к ним лично приезжал тренер Сэмми Мюллер. Несмотря на то что выглядел он на миллион долларов, Мюллер прилетел в Амарилло на самолете, взял там машину напрокат, проехал целый час до Керси и переночевал в местном мотеле только для того, чтобы лично познакомиться с отцом Джона и тетей Мейбл и заверить их, что он сам, весь тренерский штаб и вся команда «Ураганов» с нетерпением ждут, когда Джон и Трей примерят их оранжево-зелено-белую форму Майами.

До сих пор «Рыси» уверенно одолевали всех своих соперников: девять игр — девять побед. Единственной и большой проблемой, вызывавшей опасения Трея, оставался Дэлтон, который тоже шел без потерь, но, по мнению Джона, его друг переоценивал силу «Овнов». У них была неплохая линия обороны и задиристый маленький квотербек, но парень этот на площадке явно не тянул на роль генерала. Ему было далеко до Трея в том, что касалось оценки слабых мест защиты соперника и способности в считаные секунды поменять рисунок игры, если ему что-то не нравилось. Трей всегда отдавал правильные команды, и они с Джоном были на пути к тому, чтобы быть признанными лучшими на своих позициях во всем регионе, а если повезет, то, возможно, и во всем штате.

А сейчас Трей представил Джону совершенно сумасбродную идею, которая могла положить всему этому конец.

— Черт возьми, ТД, да что с тобой происходит? Ты что, с ума сошел?

— Ничего подобного, Тигр. Смотри, эта бритва способна побрить задницу младенцу, даже не разбудив его. — Трей провел работающим от аккумуляторов инструментом по своей руке. — Видишь? — Он поднял бритву, чтобы показать Джону срезанные ею волоски и оставленный след гладкой безволосой кожи на своей руке. — Я вообще ничего не почувствовал.

— Где ты это взял? Ты что, спер это в офисе доктора Грейвса?

— Ничего я не спер. Просто одолжил на время. Я положу ее на место, как только мы закончим с этим.

— Мы? — Джон ошарашенно уставился на него. — Только не в этот раз, ТД. Лично я не собираюсь принимать участия в том, что ты задумал. Ты либо сделаешь это сам, либо не будешь делать вообще. Ради Бога, ты же наш квотербек! А квотербеки не занимаются подобными фокусами.

— Именно поэтому они никогда и не узнают, что это сделали мы. Давай же, Джон! Ты только представь себе рожи этих уродов, когда они увидят свой талисман в таком виде!

— А еще я хорошо представляю себе выражение лица тренера Тернера, когда он застукает нас на этом.

Трей предлагал выбрить на боку барана, талисмана команды Дэлтона, полоски, напоминающие следы когтей рыси. За этим бараном присматривает Донни Харбисон, парень их возраста; Трей выяснил это, когда тетя Мейбл послала его за яйцами и овощами к матери Донни. Харбисоны жили в большом фермерском доме на окраине Дэлтона. Джон немного знал эту семью: они были католиками и тоже ходили в церковь Святого Матфея. Трей был абсолютно убежден в том, что эти полосы деморализуют «Овнов», и собирался выстричь их завтра во второй половине дня.

— Никто нас не поймает, — настаивал он. — Это я тебе обещаю. Миссис Харбисон сказала тете Мейбл, что они уезжают из города до четверга. Ее простофиля-сынок в понедельник после школы будет на репетиции оркестра. Мы можем смыться с английского, мотнуться туда и быстро вернуться обратно, так что до тренировки останется еще куча времени.

— Я не хочу пропускать английский.

— А мы скажем, что к последнему уроку почувствовали себя очень плохо, потому что съели что-то не то в «Беннис», вот и пришлось пропустить английский. Мы пошли в кабинет домоводства, чтобы немного отлежаться там. Черт, Джон, мы же с тобой четверочники, да еще и капитаны команды в придачу. Как нам могут не поверить?

— Мы добьемся только того, что баран будет выглядеть подстриженным, а уж никак не поцарапанным когтями. И это не напугает «Овнов», а только придаст им больше решимости выиграть у нас.

Трей раздраженно вскочил с кровати Джона. В этой маленькой комнатке особо расхаживать было негде. Почти все пространство занимали кровать, комод и письменный стол со стулом, а когда здесь находились двое рослых парней, свободного места практически не оставалось.

— Выйдем на улицу, — предложил Джон. — Тебе необходимо подышать свежим воздухом.

— Я нуждаюсь в твоей помощи, Тигр. Вот что мне сейчас нужно. — Выражение лица Трея изменилось, а его раздраженный тон стал просящим. — Как ты не понимаешь, что сейчас поставлено на кон? Поверь мне, мы с тобой превратимся для тренера Мюллера в пустой звук, если не добудем еще несколько побед в региональных соревнованиях. Ты что, хочешь, чтобы нам так и не предложили спортивные стипендии в Майами и чтобы наши пути на этом разошлись? Хочешь, чтобы Кэти уехала туда одна, без меня? Этого ты хочешь? — В глазах Трея горело отчаяние.

— Твои оценки позволят тебе попасть в Майами, ТД. И не стоит разыгрывать мелодраму. Тебе вообще необязательно держаться за эту стипендию.

— Что, без тебя?

Сама идея казалась немыслимой, и Джон должен был признать, что для него самого это было все равно что удар ниже пояса. Иногда ему даже казались почти нездоровыми тесные отношения, связывавшие их троих, но правда заключалась в том, что он действительно не представлял свою жизнь без Кэти и Трея. Они были его семьей. Это были единственные люди на земле, которые любили его и которых любил он сам. Они всегда поддерживали друг друга и уже решили поступать в университет Майами — все вместе, — выбросив из головы остальные варианты.

— Кроме того, — сказал Трей, — без этой стипендии я не могу просить тетю Мейбл оплачивать дорогостоящее обучение в чужом штате, когда я, как хорошо успевающий, имею возможность учиться где-нибудь в Техасе. Единственная причина, по которой мы едем в Майами, — это престиж их футбольной программы. Именно это откроет нам путь в НФЛ.

Джон старался сохранить непроницаемое выражение на лице, но Трей все равно заметил, что ему удалось зацепить друга за живое. Трей сел рядом с ним на кровать.

— В пятницу вечером состоится решающий матч, и мы должны использовать любую возможность, чтобы получить перевес. Тигр, мы просто не имеем права отказаться от идеи, которая с большой долей вероятности может принести нам успех. Ты только представь себе, что будут думать их игроки, когда посмотрят на свой талисман у края поля в пятницу вечером! Да они, увидев эти полоски, просто наложат в штаны с перепугу.

— Ох, Трей…

— Если ты не поможешь мне, я возьму с собой Джила Бейкера. Сам я с этим не справлюсь.

Джила Бейкера? Этот парень, один из их полузащитников, был известен тем, что не мог держать язык за зубами. Даже если бы ему зашили рот, он разболтал бы любой секрет. Что касается задуманной Треем выходки, то Джил наверняка — просто, чтобы похвастаться, — сразу же сообщит о том, что они натворили, и эта новость станет достоянием всего города еще до начала школьных занятий утром в четверг. Тренер Тернер, не задумываясь, выгонит их обоих из команды — он такой! И как это отразится на репутации Трея в глазах Сэмми Мюллера?! Эта проказа может оказаться даже противозаконной, и тогда у Трея еще будут проблемы с шерифом Тайсоном.

Но Джон хорошо знал Трея. Если он что-то вбил себе в голову, никакая логика в мире не могла убедить его изменить решение.

— Обещаю, Тигр, если ты сделаешь это для меня, я больше никогда в жизни не стану просить тебя сделать что-то, что идет вразрез с твоими принципами.

— У меня от восторга аж дыхание перехватило. Ладно, но это будет последняя идиотская затея, ТД, в которую я позволяю себя втянуть. И единственная причина, по которой я соглашаюсь на это, состоит в том, что мне хочется убедиться, что ты не причинишь вреда этому барану.

Трей высоко поднял руку, чтобы ударить с Джоном по рукам.

— Ты не подвел меня, Джон.

В понедельник, когда они, перекусив гамбургерами в местной забегаловке фастфуда «Беннис», вместе с Кэти, Джоном и Бебе усаживались в его «мустанг», чтобы возвращаться на занятия в школу, Трей перешел к воплощению своего плана в жизнь.

— Что-то мне не по себе, — пробормотал он.

— Что с тобой? — спросила Кэти.

Трей лег на рулевое колесо и схватился руками за живот.

— Мне кажется… думаю, я подхватил какой-то пищевой вирус.

— Господи, надеюсь, это не птомаин.

— Все может быть.

Джон закатил глаза и отвернулся к окну.

К тому времени когда они оказались перед своими шкафчиками в школе, Трей убедил встревоженную Кэти, что от еды в «Беннис» его сейчас подташнивает.

— А тебя не тошнит, Тигр?

— Тошнит, но не от того, что я ел в «Беннис».

Остаток дня прошел согласно расчетам Трея, и они с Джоном подъехали к фермерскому хозяйству Харбинсонов как раз к тому моменту, когда их одноклассники на уроке английского разбирали третью главу «Грозового перевала» Эмили Бронте.

— Просто конфетка, — объявил Трей, и место действительно выглядело так, как будто оно специально было устроено для их целей.

Стоял тихий осенний день, все вокруг было раскрашено голубой и золотой красками, а тишину нарушал лишь слабый шепот ветерка и шелест листьев у них под ногами, когда они направились к дому, чтобы обойти его с тыльной стороны.

Парни сразу же заметили загон и небольшого барашка, который ел из лохани. Он посмотрел на них своими доверчивыми глазами и заблеял. «Симпатичный малыш», — подумал Джон.

— А теперь будь аккуратен, ТД, — сказал он.

— Обязательно. — Сжав одной рукой машинку для стрижки на аккумуляторах, Трей поднял кольцо, на которое были закрыты ворота загона. — А ты держи его покрепче, Джон.

Следующие два события, происшедшие практически одновременно, Джон воспринимал уже как в тумане. Сначала Трей бросил на землю машинку для стрижки и вытащил из бокового кармана куртки что-то наподобие большой кошачьей лапы, а затем Джон услышал, как позади них в доме хлопнула задняя сетчатая дверь. Ошарашенно обернувшись, они увидели, как к ним, размахивая в воздухе скалкой, бежит Донни Харбинсон, худой подросток, который был в полтора раза меньше каждого из них.

— Убирайся из загона, Трей Холл! — завопил мальчик.

Джон в шоке взглянул на Трея. В руках у него он увидел переднюю лапу чучела рыси, которая валялась на чердаке у тети Мейбл.

— Разве ты не говорил, что дома никого не будет?

— Что ж, я ошибся.

Дальше все происходило очень быстро, и они даже не успели сообразить, что случилось. Разъяренный Донни Харбисон с силой ударил Трея скалкой по плечу, так что лапа рыси выпала у него из рук, и Джон тут же отбросил ее в сторону, чтобы Трей не мог использовать ее против Донни. Трей только пытался увернуться от ударов скалки, и ситуация превратилась в полное безумство.

— Джон, забери у него скалку, пока он мне руку не сломал! — завопил Трей и наконец схватил Донни за горло, тогда как тот пытался вырваться. Они кружились на месте, словно в каком-то сумасшедшем яростном танце.

— Трей, отпусти его! — крикнул Джон, испуганный сдавленным хрипом Донни, и попытался расцепить его руки. В конце концов он уперся Трею ногой в колено.

Трей заворчал и ослабил свою хватку, после чего все трое свалились. Раздался громкий стук — это кто-то ударился головой о столик для пикника.

Первым вскочил Джон, за ним Трей. Джон замотал головой, чтобы вернуть зрению резкость; Трей тер ушибленное плечо.

— Черт, он мог вовсе вывести меня из строя, Джон.

— Ты этого заслуживал, ТД. — Он протянул руку Донни. — Давай, я помогу тебе встать, — сказал он, но в следующий миг сердце у него оборвалось. — Боже мой…

— Что такое, Джон?

— Он не шевелится.

Они присели рядом с неподвижным телом Донни Харбисона.

— Эй, чувак, — сказал Трей, похлопывая парня по щеке. — Хватит валять дурака. Мы, конечно, извиняемся, но теперь скажи что-нибудь!

Застывшие глаза Донни невидящим взглядом уставились в небо.

Джон, находившийся в каком-то ступоре от охватившего его страха, попытался нащупать пульс на шее мальчика и приложил ухо к его груди. Ничего. В ужасе он поднял голову и заглянул в застывшие глаза. На него пахнуло мертвенным холодом, будто в лицо брызнули ледяной водой.

— Он… он не дышит, ТД.

Лицо Трея стало белым как мел.

— Но он должен дышать. Он просто потерял сознание. Очнись, ну пожалуйста, очнись, — умоляющим голосом произнес он, потянув мальчика за воротник рубашки.

Джон схватил Трея за руки; по спине его градом катился холодный пот.

— Не делай этого, Трей. Ему уже ничего не поможет. Я думаю… он мертв.

— Он просто отключился. Я не вижу никакой крови. Посмотри, ведь у него ничего не сломано…

— Сломано. Но внутри, там, где ты не можешь видеть.

— Нет, он не умер! Он просто… он просто вырубился. — Трей заплакал и принялся разглаживать рубашку Донни, как будто этот жест мог вернуть мальчика к жизни. — Как он мог умереть?

— Он ударился головой о столик для пикника.

Трей бросил укоряющий взгляд на каменную столешницу.

— Господи, Джон. Я не думал, что так получится. Он не должен был оставаться дома. Что нам делать?

— Не знаю, — процедил Джон сквозь сжатые зубы. — Думаю, нужно вызывать «скорую». — Он весь дрожал, его знобило.

Трей застонал и закрыл лицо ладонями.

— О нет. Нет…

— Или, может быть, шерифа Тайсона.

Трей резко отдернул руки от лица.

— Он арестует меня, посадит в тюрьму, разве не так?

— Нет-нет. Это ведь был несчастный случай.

— А как мы объясним, почему здесь оказались?

Ответа у Джона не было. Его лицо напряглось.

Трей бросил на тело скорбный взгляд.

— Посмотри на него, Джон. У него на горле начинают проступать отпечатки моих пальцев. Как мы это сможем объяснить? Глянь на его рубашку. Одна пуговица оторвана, земля вокруг затоптана… Шериф Тайсон сразу поймет, что здесь была драка. И меня обвинят в… в убийстве.

— Нет, Трей, нет, если ты расскажешь им всю правду, то… Ты защищался. И я это подтвержу.

— А что, если они нам не поверят? Господи, Джон…

Трея обвинят в убийстве? Джон с силой сжал руками лоб. Он не мог думать. Казалось, что в мозг вбили большой деревянный клин, но что-то подсказывало ему, что Трей очень даже прав. Полицейские могут не поверить им, но, с другой стороны, они не имеют права просто уехать, бросив Донни Харбисона прямо здесь. В его смерти обвинят кого-то другого.

— А может, мы… может, мы сделаем вид, будто здесь произошло что-то другое? — сказал Трей. — Ну вроде… как он повесился?

Мозг Джона мгновенно просветлел и очистился, будто из ушей фонтаном вырвался тормозивший мысли воск.

— Нет, ТД. Это исключено! Полностью исключено! Донни — католик. Католики считают, что душа человека, лишившего себя жизни, прямиком попадает в ад. Мы не должны допустить, чтобы родители Донни считали, что их сын будет вечно страдать там.

— Что еще мы можем придумать, Джон? — Голос Трея звучал так, будто у него была раздавлена гортань. — Они могут назвать это и не убийством, но посчитать, что это было непредумышленное убийство — «лишение жизни без злого умысла». Помнишь это определение из курса гражданского права? Мы вторглись на частную территорию. Мы явились, чтобы совершить озорство. Так они и будут это рассматривать, особенно миссис Харбисон. Она не любит меня и постарается добиться максимально возможного наказания. Не для тебя. Ты не при делах. Это была моя идея, значит, все лежит на мне, но я могу попасть в тюрьму.

— Это пока неизвестно.

— А ты можешь с уверенностью сказать, что этого не произойдет?

Уверенности у Джона не было. Паника Трея была оправдана. Весьма вероятно, что против него будет выдвинуто обвинение. Ему было семнадцать. А в Техасе семнадцатилетних привлекают к ответственности за совершенные ими уголовные преступления.

Джон не мог себе представить, что его лучшего друга, который был ему как брат, посадят в тюрьму. От страшной мысли, что Трей сядет за решетку, что его будущее будет исковеркано, вся жизнь сломана, во рту появился такой ужасный привкус, что Джон непроизвольно сплюнул, а потом его едва не вырвало. Это убьет Кэти. К тому же, если бы он не вмешался, пытаясь разнять дравшихся, Донни, возможно, не упал бы и не ударился бы головой. Трей не сказал ему об этом. И не скажет. Джон крепко зажмурился и вспомнил неприятную историю, случившуюся однажды летом, когда им было по девять лет. Они с Треем переходили пастбище, и за ним погнался бык. Трей орал, визжал, бросал камни, чтобы отвлечь внимание быка, и в конце концов тот изменил курс и погнался за ним. Трей перескочил через забор как раз в тот момент, когда рога скользнули по задней части его джинсов. С Треем всегда было так… Ради Джона он готов был атаковать берлогу с медведями.

Уныло заблеял маленький барашек. Преодолев страх, он приблизился к ним, чтобы выяснить, что произошло во дворе, и теперь смотрел на своего хозяина, который неподвижно лежал на земле. У Джона судорожно сжался желудок. Донни мертв… Его уже не воскресишь, но зато Трей жив, и его нужно было спасать. Прости меня, Господи, за то, что я хочу предложить. Он угрюмо взглянул на Трея.

— А как насчет… как насчет того извращенного способа мастурбации, который нам показывал в журнале Джил Бейкер, ну, тот, где кончаешь, когда душишь себя?

— Авто… эротическая… асфиксия? — запинаясь, произнес Трей сложное слово.

Джон имел в виду журнал, которым Джил, демонстрируя этот способ, размахивал в раздевалке. Там были показаны фотографии людей, которые подвешивали себя, чтобы пресечь доступ кислорода к мозгу для усиления оргазма. Джон с Треем тогда нашли и снимки, и саму идею непотребными и просто отвратительными. Джон не прикасался к этому журналу, но в школе проводились проверки шкафчиков учеников, так что Джил сунул его Трею вместе с еще несколькими журналами такого же откровенно сексуального содержания, чтобы тот положил их у себя в машине, пока он не найдет новое место, где можно было спрятать их от его матери. И сейчас все это лежало в «мустанге» под сиденьем.

— Это оно, — сказал Джон, которого тошнило от отвращения при мысли, что родители мальчика найдут его в таком состоянии. — Все будет выглядеть таким образом, будто их сын не собирался умирать. Просто хотел достигнуть максимального сексуального удовольствия.

Трей поднялся и, растирая кулаками мокрые глаза, пробормотал:

— Это закроет все синяки… Ох, Джон, ты просто гений.

С мрачным видом, но быстро, изо всех сил стараясь, чтобы их не стошнило, они перенесли бездыханное тело в сарай. Трей забрал рубашку мальчика с собой и принес из «мустанга» непристойные журналы, а затем, следуя инструкциям на снимках, они сделали удавку из шнура удлинителя, сняли с Донни одежду и подняли его тело в положение, которое имитировало смерть от автоэротической асфиксии. Возле его висящих ног Трей разбросал журналы, оставив тот самый открытым на странице с инструкциями, а Джон тем временем разложил на стуле белье мальчика, его джинсы, ремень и ботинки.

Когда с этим было покончено, Джон сказал:

— Трей, нам нужно задержаться еще на минуту. — Он показал на глядевший на них сверху их общий с Донни символ веры — прибитое к балке распятие.

Трей понимающе кивнул, и они, сложив вместе свои холодные липкие руки, склонили головы.

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа мы передаем тело Донни Харбисона Тебе, Отец наш, и да простишь Ты нас за то, что мы сделали.

— Аминь, — произнес Трей.

Джон быстро повернулся, чтобы уйти, но Трей удержал его за руку.

— Еще одно, Джон.

Джон остановился. В рассеянном свете полутемного сарая глаза Трея сверкали, как темные осколки разбитого стекла.

— Мы никогда и никому — в первую очередь Кэти — не должны рассказывать о том, что сегодня произошло. Договорились? Мы должны хранить это в глубокой тайне всегда — на веки вечные, иначе у нас с тобой будут очень большие проблемы.

Джон заколебался. Навсегда означало… навсегда. Родители мальчика проведут остаток своей жизни, никогда не узнав, как на самом деле погиб их сын, но он был накрепко связан с Треем. И он никому ничего не расскажет.

— Договорились, — сказал он.

Трей крепко пожал ему руку.

— Я верю в тебя, Джон.

Солнце начинало садиться, и они поняли, что тренировка уже началась. В самый последний момент парни вдруг вспомнили, что нужно еще выровнять развороченную землю. После этого, поразмыслив, они решили оставить кольцо на том же месте, где оно упало, чтобы барашек вышел и начал есть траву во дворе. Трей отыскал машинку для стрижки и оторванную пуговицу и, не придумав, что делать со скалкой, забрал ее с собой. А затем, уже на полпути домой, до них неожиданно дошло, что они оставили там лапу рыси.