По ту сторону Лисограда

Глава 2. Работа и прочие неприятности

Новый год — время чудес, говорили они. Ага, как же. Мои чудеса выглядели как ледяные узоры на стеклах, за которыми бесновалась метель, да пронизывающий до костей холод, стоило выйти из квартиры. Даже солнце, казалось, смотрело с укором — бледное, безрадостное, как мой новый год. Новый год, начавшийся с кабинета Романова.

Я приняла его предложение. Точнее, не нашла в себе сил противостоять его ледяному напору, смешанному с непонятным мне очарованием. Очарованием хищника, заглядывающего в душу жертвы.

Мой новый кабинет находился рядом с его — привилегия, которой не удостаивался никто из помощников. «Чтобы держать тебя под контролем», — ехидно шепнула мне на ухо сплетница Ирина из бухгалтерии. Кабинет был просторным, залитым светом, но от этого он не казался уютнее. Холодный блеск стекла и металла, строгие линии мебели, огромный стол из темного дерева — все здесь дышало сдержанностью и властью. Как и сам Романов. Я старательно перенимала его стиль — классические костюмы темных тонов, белоснежные блузки, туфли на каблуке. Никаких легкомысленных деталей, ничего лишнего. Словно облачившись в доспехи, я пыталась защититься от его всепроникающего взгляда, от его необъяснимой власти надо мной.

Он редко повышал голос, но от его немногословных замечаний, от ледяных интонаций хотелось провалиться сквозь землю.

— Неплохо, Алена, — бросил он, бегло просматривая мой первый отчет. — Но помните, я не терплю дилетантства, и принесите мне, наконец законченный отчет в мой кабинет.

Его новый кабинет был больше прежнего. Окна от пола до потолка открывали вид на город, скованный морозом. Словно гигантская панорама, символизирующая его власть и недоступность. В кабинете царил идеальный порядок, холодная роскошь, лишенная уютности. Как и он сам. Иногда я заходила в его кабинет и наслаждалась видами, пока хозяин кабинета отсутствовал, но это было крайне редко, чаще всего он засиживался вечерами за документами и поэтому даже не удостаивал меня своим вниманием, зато напоминал о себе фразами.

— Алена, отчет по делу «Кравцова», — бросал он, не отрываясь от документов, и его голос, низкий, с хрипотцой, заставлял меня вздрагивать.

— Да, Даниил Игоревич, — отвечала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Хватит уже трястись от моего голоса, я не такой страшный — чуть ли не рыча произнес он, а я лишь слабо произнесла, что-то вроде простите.

И я могла бы выдохнуть, вроде бы он забыл о своей «симпатии» ко мне, перестал смотреть на меня, лишь изредка он проявлял участие и какую-то обеспокоенность.

— Работаете, Алена? — спрашивал он, и в его глазах мелькала искорка чего-то непонятного, тревожащего.

Мне были непонятны его чувства, к чему беспокоиться, он сам засиживается на работе, да и многие из нас чуть ли не живут на работе. Возможно, эти зимние вечера я бы и хотела проводить дома, но работа обязывала выполнять свои обязанности и днем и ночью. Всё-таки правильно нам когда-то сказала психологиня, первая вещь, которую вы купите себе в кабинет это мягкое удобное кресло, потому что вы будете чуть ли не жить на работе. По этой причине у меня лежал палантин в столе, но бывало, что я напрочь о нём забывала, в один из таких дней погрузившись в работу, я не заметила подошедшего ко мне прокурора.

— Замерзла? — спросил он, и его голос, близкий, теплый, заставил меня вздрогнуть.

Я лишь мотнула головой, не в силах произнести ни слова, все мои мысли занимало рассматриваемое дело, и была мысль, а потерять её очень не хотелось. Мой жест он воспринял, хмыкнув и сняв свой пиджак — теплый, пахнущий его парфюмом и табаком накинул мне на плечи.

— Не стоит болеть, — прошептал он мне на ухо, и от его дыхания по коже пробежали мурашки.

Я сидела, утопая в его пиджаке, вдыхая его запах, и понимала, что пропадаю. Пропадаю в этой игре, правила которой мне не понятны. Моя мама всегда говорила мне, что играть стоит с умными противниками, но только в том случае если ты знаешь, как их обыграть либо если тебе нечего терять. Причина этому была довольно таки банальна, если ты начал играть, зная что выиграешь, то эта победа лишь окрылит тебя, а если ты понимаешь что проиграешь то лучше отойти назад ведь ты можешь закончить эту игру с разбитым сердцем.

«Ты все равно будешь моей» — эти слова, сказанные им в новогоднюю ночь, стали моим проклятием. Проклятием, от которого я не хотела искать спасения. Именно эти слова заставляли меня понимать, что ему нельзя верить.

Дни превратились в калейдоскоп дел, допросов, совещаний. Я работала как заведенная, стараясь не думать ни о чем, кроме работы. В этом водовороте дел и информации я пыталась, спрятаться от пронзительного взгляда Романова и собственного отражения в зеркале. Он был рядом — всегда сдержанный, требовательный, непроницаемый. Холодный мрамор, вытесанный искусным скульптором. Но иногда, вскользь, я ловила на себе его взгляд — пристальный, изучающий, и от этого взгляда у меня по телу бежали мурашки. И я не могла понять — осуждает он меня или наоборот? Однажды, разбирая дело о серии дерзких квартирных краж, мы наткнулись на странную деталь — во всех квартирах грабители оставляли на видном месте красную розу.

— Что за романтика? — усмехнулся один из оперативников, но Романов оборвал его ледяным тоном:

— Хватит болтать, займитесь делом.

Вечером того же дня он задержался у меня в кабинете. Я уже привыкла к этим неожиданным визитам, к его присутствию, от которого в воздухе словно повышалось напряжение.

— Алена, — начал он, и я подняла на него глаза. Он стоял у окна, заложив руки за спину, и его силуэт на фоне огней ночного города казался особенно четким, властным. — Я перевожу тебе дело «Красная роза». Будешь вести его лично.

— Но… — я растерялась. — Это же… Даниил Игоревич, это же резонансное дело, сложное…

Он наконец-то повернулся, и в его глазах я увидела странный блеск. Хищник выбрал цель.

— Я в вас верю, Алена, — произнес он, и его голос прозвучал неожиданно мягко, словно бархат, скрывающий сталь клинка. — Докажите, что я не ошибся.

Я с головой окунулась в расследование. Дело оказалось запутанным, полным тупиков и ложных следов. Я работала дни и ночи напролет, позабыв обо всем на свете. А Романов… Романов словно наблюдал за мной. Иногда он приглашал меня к себе в кабинет, чтобы обсудить детали дела, и эти встречи, наполненные напряжением и недосказанностью, выбивали меня из колеи. Однажды, после особенно тяжелого дня, я задержалась в кабинете допоздна. Романов зашел ко мне, когда я уже собиралась уходить.

— Устала? — спросил он, и в его голосе послышалась непривычная мягкость. Или мне это показалось?

— Немного, — призналась я, не поднимая на него глаз. Боясь увидеть в них что-то больше дружеского участия…

Он подошел ближе — так близко, что я почувствовала исходящее от него тепло. Он коснулся моей щеки тыльной стороной ладони, и это прикосновение, легкое, мимолетное, обожгло меня, словно пламя.

— Ты блестяще справляешься, Алена, — прошептал он, и его дыхание опалило мне ухо. — Я знал, что не ошибся в тебе.

И я было уже, решила что всё может наладиться, ну подумаешь, интересовался мною больше чем остальными сотрудниками, ну подумаешь всегда был рядом чтобы помочь не упасть, это всё мелочи, но один из праздничных дней закопал всё одним махом. Вечер проходил в красивом ресторане, украшенным лепестками цветов, весна вступала в свои права, а именинница областная прокурорша словно была воплощением этой весны. Все танцевали, а я старалась отойти от этого всего, последнее дело меня утомило, но не прийти на праздник было бы неуважением. Заиграла медленная мелодия, и я уже была готова взять стакан с соком и отойти к окну, как вдруг за моей спиной прозвучал вопрос, на который бы не вежливо было ответить отрицательно.

— Разрешите? — спросил он, протягивая руку. Его голос, обычно резкий и властный, сейчас звучал бархатисто и обманчиво мягко.

Кивнув, я вложила свою руку в его ладонь. На мгновение мне показалось, что от его прикосновения пробежал электрический разряд или это просто играло воображение?

— Ты прекрасно справляешься, — произнес Романов, приглаживая пальцами мою ладонь. — Я впечатлен твоими успехами.

— Спасибо, Даниил Игоревич, — пробормотала я, чувствуя, как к щекам приливает предательский румянец. Я знала, что справляюсь, но получать похвалу не привыкла.

— Знаешь, — продолжил он, и его пальцы слегка сжались на моей талии. — Мне нужна… помощь. Не только в работе и тебе следует не выкать мне, всё же я старше тебя всего на три года.

— Даниил… — я запнулась, затем, собравшись с духом, продолжила: — Боюсь, в этом смысле я вам не помощник. Красить стены я совершенно не умею, обои клеить тоже, — зачем сделав паузу продолжила. — А уж как я машину мою, вы бы точно не одобрили! Одним словом, в хозяйстве я совершенно бесполезна.

Я старалась, чтобы мой тон звучал легко и непринужденно, как будто это была просто шутка. Но Романов не улыбнулся.

— А я уж надеялся, что ты мастер на все руки, — проговорил он, и в его голосе послышался металл.

Он притянул меня ближе, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

— Неужели все настолько плохо? — прошептал он, и его дыхание опалило моё ухо.

Меня охватила паника, и как назло этот момент оркестр закончил играть, по залу прокатился легкий гул голосов, вытащивший меня из этого транса.

— Пойдем, провожу тебя, — бросил он небрежно и, взяв меня за руку, повел к выходу из зала.

Я была уже не в силах больше выносить его близость и двусмысленные намеки, решила воспользоваться моментом, когда к Романову подошел кто-то из коллег.

— Я… извини, мне нужно… — пробормотав, спешно высвободила руку.

Стараясь не привлекать внимания, я прошла мимо толпы и, скрывшись за дверью служебный вход трусливо сбежала. Идеально, девушка контролирующая ход дел, контролирующая всё сбегает с праздника, пора отправить меня в отпуск или уволить за что-то только бы этот кошмар закончился. Дома, укутавшись в теплый плед с чашкой травяного чая, я постаралась забыть о напряжении последних часов. Кажется, мне удалось уйти от прямого разговора, но что будет завтра? Как теперь мне вести себя с Романовым?"

Неожиданно в дверь постучали. В этот момент мои мольбы были направлены всем богам, только бы это был доставщик перепутавший этаж, или дверь, но мольбы мои были не услышаны. На пороге стоял Романов.

— Ну же, милая, открой! — раздался его голос, приглушенный дверью. — Я знаю, что ты дома.

Голос Романова прозвучал снова, на этот раз с нажимом.

— Алена Дмитриевна, не заставляйте меня стоять на пороге. Я все равно дождусь.

Моя голова лихорадочно искала выход, решение, а сердце в этот момент было готово выпрыгнуть в окно лишь бы подальше от этого кошмара. И тут в голову пришла идея позвонить Ирине, которая жила этажом выше.

— Ирина, это я, — прошептала я в трубку, боясь, что Романов услышит. — У меня ЧП! Срочно спустись!

Дальше последовал сбивчивый рассказ о визите Романова и его странном, пугающем поведении. Ирина, не задавая лишних вопросов, бросила:

— Пять минут, Аленка, я уже бегу!

Через несколько минут раздался звонок в дверь.

— Аленка, открой! Это я, Ирина! — раздался из-за двери уже знакомый голос.

Посмотрев в глазок, я отметила, что Даниил никуда не делся, значит надо было что-то предпринять, и видит вселенная в этот момент я надеялась на нашу находчивую бухгалтершу. Открыв дверь, я заметила как Ира мне подмигнула а потом развернулась к Даниилу.

— Даниил Игоревич! — воскликнула она, лучезарно улыбаясь Романову. — Какими судьбами? Вы знаете, что переработки вредно, да и по трудовому кодексу за них переплачивать надо, а я что-то не припомню при выдаче зарплаты о переработках.

— Я что-то тоже не припомню, чтобы вы перерабатывали Ирина Вадимовна, обычно я наблюдаю как вы, наоборот, от главбуха бежите, задержав отчет или не сделав какую-то работу — улыбнувшись, произнес он.

— Мы с Аленкой тут решили устроить девичник, — не растерялась Ирина, — а вы, как я понимаю не девушка или я что-то о вас не знаю? Вроде бы вы за юбками бегаете с такой же скоростью как я от главбуха.

Но Романов, вопреки моим ожиданиям, ни капли не смутился. На его лице, напротив, появилась тень лёгкой, почти хищной улыбки.

— Девичник? — переспросил он, скользя по мне оценивающим взглядом. — Как неожиданно и что же делают на девичниках?

Его слова, сказанные низким, хриплым голосом, заставили меня вздрогнуть. В них сквозила неприкрытая угроза, словно он бросал мне вызов.

— Чем развлекаемся? — Ирина многозначительно улыбнулась и вывернула обстановку в свою пользу. — Бюджет страны обсуждаем! Куда потратить непредвиденные доходы, например. Ну, и твою зарплату, милый, естественно! — подмигнула она и затолкнула меня в квартиру.

— И что же не позовете на ваш праздник жизни? Я может тоже хочу послушать как мою зарплату обсуждают — произнес он, делая шаг в квартиру произнес он, но Ира была быстрее, и почти захлопнув дверь произнесла.

— Прости Данилка, ты не муж и не дама, так что вали дальше за юбками, тем более я сегодня голодная, а ты на роллы не тянешь — окончательно закрыв дверь, произнесла Ира.

После этого мы постояли, прислушиваясь к удаляющимся шагам, я мысленно благодарила богов за Иру и за спасение.

— А я тебе говорила подруга, кабинет рядом с его кабинетом это огромный пушистый хвост. Чего он только к тебе пристал, ему ж отродясь блондинки нравились, а тут нате-здрасте.

На её слова я могла лишь неопределенно дернуть плечами, сама не понимала, что он во мне нашел, темные длинные волосы обычно всегда собранные в косу или пучок, минимум косметики, я была уверенна, что не понравлюсь ему.

— Не раскисай, что-то придумаем, ты главное старайся почаще быть в толпе или найди себе кого-то, чтоб он отстал, да и вообще пойдем, поедим, сейчас закажу что-то — произнесла она, набирая номер пиццерии.

И я было уже начала успокаиваться, как мне пришло сообщение, от которого моё сердце мысленно купило билет, и уже было в Марианской впадине.

«Знаешь, Алёна, я ценю прямоту, поэтому скажу как есть. Ты мне нравишься… очень. Но жениться? Это не для меня. По крайней мере, пока. Я могу сделать тебя своей любовницей, обеспечить всем, о чём только пожелаешь. А если ты мне действительно понравишься… тогда, возможно, я пересмотрю свои принципы»

Показав телефон Ирине, я села на диван и под нецензурный поток подруги заплакала.

— Неутешительные выводы, нам пришла большая беличья задница, предлагаю уволиться и уехать либо держи собранный экстренный чемодан, чтоб в случае чего уехать. Потому что скажу тебе честно «честь» стать его любовницей он предлагал многим, но брак ещё ни одной. Он насколько я помню был вообще против этой задумки, всегда считал что на старость лет выйдет, чтоб кто-то ему готовил поесть, но это. Это дно.

И вот что я сделала не так? Что?! Я ведь просто работала, просто жила, старалась не выделяться, но даже это мне не помогло. Весь оставшийся вечер мы сидели с Ирой и обсуждали что же делать в этой ситуации, по-хорошему следовала отказать, сказать что ничего не выйдет и нам следует дальше работать, забыв всё, вот только прокурор был не из тех людей которые с легкостью принимают отказы. Такие люди обычно наоборот принимали отказы крайне тяжело, то ли от того что были уверены в своей неотразимости, то ли от того что считали что такие как они не могут получать отказы и поэтому были не готовы слышать слово нет.

Такое бывает, есть люди, которые не могут слышать нет, особенно если им надо здесь и сейчас, но что же остается мне в этой ситуации, если покоряться я не готова? Мысли о Данииле, о его предложении, словно занозы, засели у меня в голове. С одной стороны — привлекательный, богатый, успешный… мечта, а не мужчина. С другой — становиться игрушкой, любовницей. Нет, это выше моих сил!