Похищение феи. Ночной и недоброй!

Глава 18

В особняке

В кабинете барона творилось невообразимое. Эмиль превзошел себя по той буре эмоций, что выплеснулась из него наружу.

— Гонца, принесшего благую весть, раньше награждали особо, — мурлыкнул темный и искренне улыбнулся дракону. Тот был слишком увлечен боевым доспехом. Боевой шлем никак не хотел садиться на голову поверх острых шипов. То и дело в стали появлялись новые вмятины. Потом ни один оружейник не сможет исправить этого казуса, сожалел полузмей. Да и как объяснить случившийся полуоборот без ущерба для репутации? Ведь всем сразу станет ясно, откуда появились изнутри эти круглые дыры. Ну уж нет, ни в одном серьезном сражении ему не ведом был страх. Об истинной причине случившегося лучше и вовсе молчать. Во всем виноват исключительно огр! Подкрался со спины! Знал же, что я этого не выношу. И второй раз показаться в обществе дамы в бинтах он не мог. Приходилось чем-то жертвовать. Или доспехом, или собственной гордостью. Лучше уж доспехом, его хоть и жалко, но все же слишком хороша фея, чтобы так низко себя уронить в глазах девушки третий раз подряд.

— МММ?

— Твой сын, у него начался оборот. Зверь очнулся после долгого сна, — сердце в груди барона ухнуло и совершило кульбит. Внезапно дышать стало нечем. Шлем соскользнул по голове вниз, шипы пробили толстую сталь и так и застряли.

— Ты уверен? — нелепо и часто заморгал Людовик, стремясь скрыть внезапную сырость, возникшую на ресницах. Драконы не плачут, разве что иногда.

— Обе руки отекли и покрылись розовыми пятнами, мне даже показалось, что появилось несколько чешуек между пальцев. Тонких, полупрозрачных.

— Почему он ко мне не идёт, наследник? Эмиль, ты, наверное, ошибся?

— Гувернантка его держит при себе, не даёт пройти в дом.

— Да как она смеет, безродная! Командовать бароном!

— Позволь напомнить, ты ее именно для этого и нанимал.

— Наверное…

— И потом, никогда нельзя быть до конца уверенным в том, что творится в голове у столь юной девицы. Думаю, она очень опечалена, что появились эти пятна.

— Леди Надежда не любит драконов? Ты мне не говорил об этом.

— Она понятия не имеет, что вы существуете. И поэтому девушка опасается за здоровье воспитанника. Согласись, на человеке такие язвы выглядят жутко.

— Он счастлив, мой сын? — столько лет копившиеся надежды, все пережитое отчаяние, горечь отца, чей ребенок никогда не узнает, как держит ветер широкие крылья, все эти чувства обернулись безмерной гордостью, облаченной в два слова. Мой. Сын.

— Более чем.

— Помоги мне скорее застегнуть перчатку. Наконечники мешают подцепить пряжку.

— Теперь ты меня ещё и в оруженосцы записал? Поторопись, Джошуа ждёт.

Женский вскрик из холла первым различил из двоих мужчин именно барон. Сметя темного эльфа в сторону, он бросился к двери. Замок открылся не сразу, резное полотно погибло под натиском дракона, разломившись посередине.

— Я не это имел в виду! Людовик, остановись.

— Нас атакуют! Надежда кричала.

Эмиль подобрался и последовал за бароном.

Надежда

Дожидаюсь барона в самых противоречивых чувствах. Или меня прямо сейчас уволят ко всем чертям за то, что не уследила за ребенком, или я его всё-таки съем за то, что он развел в доме какую-то дрянь. Мне даже не важно какую, если честно. Главное — здоровье вот этого чуда, которое умудрилось просочиться всего за один только день в мое сердце. Раньше я чадолюбием особо не отличалась, а тут… Сама удивляюсь.

В дверь требовательно постучали, интересно было бы знать, кого ещё принесло. Хорошо бы Марцеллу, с ней как-то проще, да и Людовик ее уважает. Вот не хочу покидать этот дом, и дело даже не в деньгах. Просто здесь мне понравилось.

— Наверное, надо открыть? Отец ждал гостей, ты не знаешь?

— Думаю, стоит дождаться его самого.

— Ну а вдруг там Марцелла?

— Тогда, безусловно, стоит открыть. Нельзя заставлять темнейшую ждать. Впрочем, она бы наверняка заранее известила барона о визите.

— Сейчас и узнаем, — улыбнулась я мягко, потрепала мальчика по голове, — все же ему сегодня досталось. И руки болят, и гувернантка на зловредности исходит. Такое ни один малыш не выдержит.

Провернула в скважине тяжёлый ключ и чуть отступила, залюбовавшись моментом.

Золотистое вечернее солнце светит гостье в тонкую спину, отчего весь ее силуэт кажется неправдоподобным, горящим в огне. И длинные рыжие кудри, и узкое чёрное платье, и замысловатые туфли на низком каблуке. Довершает картину ветер, стремящийся раздуть это пламя, раскидывающий ее волосы по сторонам.

— Добрый вечер, — киваю я гостье. Та ни слова не говоря, шагает вперед. В сумрачном полумраке холла отчётливей видны черты ее лица. Изумительно белая, прозрачная кожа, яркий румянец, и глаза, горящие словно звёзды.

Вот только в руке у девицы внезапно сверкнул длинный кинжал. Я подобных никогда и не видела, разве что в фильмах. Черная рукоять крепко зажата в тонких пальцах. Уф. Не нервничать и думать головой. Я не в самолёте, а это не террорист. Все решаемо.

— Джошуа, поднимись к себе в комнату. Быстро, — ледяной спокойный тон вынудил ребенка послушаться. Слышу его удаляющиеся шаги. Девушка смотрит мальчику в спину. Ей, похоже, тоже свидетели не нужны.

— Вот ты какая, — девушка вскинула руку с ножом, явно собираясь попасть мне по горлу. Неужели объявилась жена Людовика?

— Какая? — на шаг отступила я в сторону. Отсюда, если что, по руке будет проще ударить. Самообороне нас тоже учили, вот только эти навыки мне применять совершенно не хочется. Тем более, что без работы я так точно останусь. Мало того, что за ребенком не уследила, так ещё и жену побила.

— Такая, которая посмела быть с моим мужем. Увести его от меня, заставить забыть о нашей дочери.

— У вас же сын? — ещё чуть-чуть в сторону. Так уже лучше. Надеюсь мне удастся заговорить ей зубы подольше.

— У нас всего один ребенок, дочь. И ты даже ничего не станешь отрицать? Смеешь смотреть мне в глаза? — выпад ножа пошел совсем не по плану. Чуть не зацепила мне грудь. Каким чудом я успела отскочить в сторону за столик, сама не понимаю. Только что взвизгнула слегка. Девушка и не думает отступать. Все так же сжимает нож в руке. Я медленно двигаюсь в сторону лестницы. Лязг металла, рык троящего двигателя позади. На мотоцикле кто-то решил прокатиться? Я бы обернулась, но боюсь отвести взгляд от ненормальной. Внезапно меня зажало в тисках и подбросило в воздух. Перед глазами пол. Я лежу на чьем-то плече животом, крепко прижатая рукой к жёсткому телу.

— Эмиль, уйми свою жену, — твердо звучит голос барона.

— Агнес! Какого демона здесь происходит?

— Ты променял меня на нее?

— Дай мне кинжал.

— Нет.

— Я перед тобой честен был и всегда останусь. Это дом моего друга. Леди Надежда заботится о его сыне.

За спиной возня. А меня перекинули иначе. Взяли на руки, прижали к груди. Надо мной склонилась голова в рыцарском шлеме, глаза светятся ярко, в них и досада, и злоба. Точно такие же глаза, как у Джошуа, разве что крупнее и ярче. Губы сомкнуты в тонкую линию. От мужчины пахнет металлом и сыромятной кожей. Внезапно пропал весь мой гнев на Людовика. Да и как можно яриться на руках у рыцаря, будучи прижатой к доспеху. Тут остаётся или бояться или мечтать о несбыточном.

— Вы не пострадали? — мотнула головой, опешив от бури эмоций.

— Супруга Эмиля дурно себя повела. Мой сын?

— Я отправила воспитанника в его комнату. Испугалась, что девушка может ему навредить.

— Вы все правильно сделали.

— У него аллергия на обеих руках. Наверное, солнечный ожог. Мы слишком долго катались на…

— Это замечательно, — улыбнулся барон, сцапал мою руку в железный капкан и поднес к своим губам. Я замерла, кажется, и дышать перестала. С одной стороны, невероятно оказаться на мгновения в эпицентре романтической средневековой сцены. И этот сильный действительно красивый мужчина, и его готовность меня защитить, и то, как крепко он прижимает меня к своему кожаному доспеху. А с другой стороны, почему нигде не пишут, что лежать на руках у рыцаря так больно и жёстко? Что стальные перчатки царапают кожу, что щетина на лице у мужчин почти стальная, да и шлем норовит разрезать запястье. И все же я сражена. Едва ощутимое прикосновение губ обожгло руку электрическим током. Не от удовольствия, мне внезапно стало именно больно, в том месте, где он приложился губами. Будто под кожей начал взрываться небольшой фейерверк, как если бы я прикоснулась к оголенному проводу. Дернулась в попытке освободиться. Людовик мгновенно распрямился.

— Простите, не думал вас этим смутить. Я очень признателен вам за сына.

— Ему нужно к врачу, мы сегодня были в медцентре…

— Уверен, это лишнее. К утру все пройдет. Мальчик перегрелся. Со мной такое тоже случалось, — улыбка преобразила его суровый профиль. Мгновение, и барон закружил меня на руках, а потом, грохоча доспехом, все так же сжимая меня в объятиях, побежал в сторону лестницы. Джошуа встретился нам на пути с мечом в руках. Игрушечным, но очень похожим на настоящий. Кажется, все в этом доме решили меня спасать.

— Покажи свои руки, наследник, — требовательно рыкнул Людовик так, что правое ухо у меня слегка заложило.

— Можете убедиться, отец, все хорошо. Леди Надежда по настоянию Темнейшей водила меня в парк, где добывают ужас и страх у людей.

— Мой сын! — хоть бы не уронил. Падать на ступени лестницы будет больно. Нет, не уронил. Всего-навсего перебросил через плечо вниз головой. Интересно, я так и буду болтаться по дому куклой?

— Меня уже можно поставить на место, — слабо пискнула я. Бесполезно, похоже. Подняла голову, постаралась сдвинуть волосы с лица и почти встретилась взглядом с Марцеллой. Та, судя по всему, только что вошла в дом. Вон и Эрлик стоит за ее спиной.

— Весело у вас тут, — хмыкнула ведьма, — Агнес, и вы тоже здесь?

— Моя супруга уже уходит домой!

— Пусть останется, дела подождут. Когда мы ещё сможем посидеть вместе, насладиться кофе? Мы с мужем купили пирожных по пути к вам.

— И баранью ногу. Хамон называется.

— Свиную. Ты перепутал.

— Темнейшая! Я счастлив вас видеть! — развернулся барон вместе со мной. Лишь чудом успела отклонить голову от встречи с перилами. Зато теперь ничего не видно кроме раскрасневшегося личика воспитанника. К гостям обращена самая склонная к приключениям часть моего тела.

— Имей в виду, тебе сладостей нельзя, пока аллергия не пройдет.

— Угу-м. А вы теперь всегда будете ездить на папе?

— Надеюсь, что нет.

Голос Марцеллы ни с чьим не перепутать. Он весь пропитан весельем, смехом, девичьим восторгом. Интересно, она злиться вообще умеет? Или всегда такая?

— Людовик! Получилось?

— Видна тонкая чешуя! Марцелла, я вам безмерно обязан. Вы вернули к жизни продолжение моего рода. С женой других детей у нас больше не будет. Вся надежда была на моего Джошуа.

— Доспех вам идёт, но смотрится эксцентрично. Вы не находите? Да и гувернантка, вроде не попугай, чтоб держать ее на плече.

— Шипы. Кхм. Я был вынужден укрыть голову. Полуоборот иногда происходит в минуту слабости.

— Дайте угадаю, вы застряли в лифте? Нет? Пожарная машина? Автобус? Тоже нет? Ну, тогда не знаю. Ставьте Надю на место и идемте пить кофе. Ничего, что я распоряжаюсь в вашем доме?

— Я могу подарить вам весь этот особняк вместе со скромным садом.

— Спасибо. Не нужно. Нам с мужем уже дарили особняк. Там завелась моя мама. В этом может завестись моя тетя. И тогда мне останется только бежать из города на попутках. Да, Эрлик?

— София чудесная женщина. Я не понимаю, почему вы не ладите. Но особняк нам, и вправду, не нужен. Столько хлопот с наймом слуг. Благодарю, но это лишнее. Кстати, девушке лежать на доспехе не слишком удобно. Лучше будет, если вы переложить ее ближе к своей шее. Там, где нет лат.

— Я как-то не подумал. Простите, Надежда. Идёмте скорее к столу. У нас внезапно случились гости, а я, признаться, совсем не готов, — наконец-то меня поставили на пол, и стало возможно просто оглядеться по сторонам. Как же я зла! Нашел куклу! Нет, за то, что спас от той ненормальной, конечно, спасибо. Но дальше-то куда нес? Руки ободраны, на животе появилась вмятинка, и, как будто, даже вышел из комы мой пресс. По крайней мере, сейчас я его отчётливо ощущаю — все мышцы ноют. И зачем только Людовик вырядился в доспех? Отдал дань уважения предкам? Сегодня особый день? Празднуем всеобщее сумасшествие? Рыжую фурию из дома так и не выгнали. Стоит бледной молью за спиной у Эмиля. Одно радует, хоть кинжал у нее отобрали. Надеюсь. Вот уж не думала, что у такого элегантного мужчины есть жена! И, тем более, такая повёрнутая. Впрочем, девушку можно понять, только не к тому она ревнует! Брр-р. Ещё и волосы у меня на голове окончательно встали дыбом. Спина ужасно чешется между лопаток. Определенно, мы с Джошуа чем-то отравились в том парке. У него руки, у меня сейчас, похоже, спину обсыплет. Уф. Хоть бы меня с работы не выгнали, впрочем, Людовик вроде бы миролюбиво настроен. Радуется тому, что я вообще вернула ребенка домой. Хорошо быть оптимистом.

— Мы сейчас сами накроем стол, да, девочки? Агнес поможете постелить скатерть?

— Да, конечно.

— Мне кажется, тебе стоит извиниться перед хозяином дома и гувернанткой, — ледяным тоном приказал Эмиль супруге.

— Прошу простить, вышло, и вправду, очень неловко, — губы Агнес трясутся как у девчонки на выпускном, что сломала каблук у единственных туфель. Сама виновата, и все же мне ее искренне жаль. Кто, как не я, знаю, до чего может довести муж. Мой собственный брак не продержался и года, еле унесла ноги. Точнее, хвала небесам, что бывшему мужу предложили поработать в Канаде.

— Я могу простить нападение на своих домочадцев только женщине, жене друга. И только один раз, — ещё холоднее отрезал Людовик.

— Я цела, ребенок не испугался, а значит, ничего страшного не произошло. Предлагаю забыть эту глупость. Бывает.

— Главное, чтоб это не повторилось, да, дорогая? — подхватил супругу под локоть Эмиль и увел в столовую, — Я помогу тебе найти скатерть. И даже ее расстелю. Присаживайся.

— Эрлик, поухаживай за Агнес, пожалуйста. Мне бы хотелось поговорить с Эмилем наедине, если ты не возражаешь?

— Конечно, нет, любимая. Как я могу.

— Я, пожалуй, сварю кофе, — огляделся барон, — Джошуа, помоги достать чашки. Леди Надежда, вы можете отдохнуть, мы сами справимся.

Уговаривать меня не пришлось. Где та комната гувернантки? Хоть приведу себя в подобающий этому обществу вид. Доспех найду какой-нибудь завалящий, или меч. Ну, в крайнем случае, сушёную свиную ногу. Впервые вижу, чтоб с таким подарком являлись в гости. Сколько в ней веса, интересно? Обычно хамон значительно меньше. Тут нога, так нога. Метр в длину точно есть. Дурдом, но мне здесь нравится, как ни странно. Ещё бы спина не чесалась.

Домовик

Домовик притаился под потолком. Прямо за каминной решеткой. Отсюда все замечательно видно. Неудобно, когда в доме ведьма и фея. Нет, с одной стороны приятно, что есть с кем побеседовать. Но подслушивать до ужаса неудобно. А как иначе? Тут дело не в любопытстве, конечно же, нет. Просто по статусу положено знать, что и кто замыслил. Ещё бы сажа не сыпалась на голову. Уф.

Эрлик расположился напротив юной красотки. Та удивительно хороша, не смотря на сизые тени, залегшие под глазами и бледную до синевы тонкую кожу, на которой играет тревожный алый румянец.

— Не понимаю, Эрлик, почему ты не беспокоишься.

— О чем?

— Мой муж и твоя жена. Они так близки друг с другом, и ты так легко отпустил ее вместе с Эмилем. Откуда нам знать, что сейчас происходит на втором этаже? Они же туда поднялись?

— Ты напрасно ревнуешь.

— Эмиль уже столько времени не пускает нас в замок, почти не появляется здесь в апартаментах. Задумал купить соседние, говорит, что для дочери. Но я-то знаю, что это не так! Он хочет жить отдельно от нас. От меня. С другой. Может быть, даже с Марцеллой.

Эрлик досадливо хмыкнул.

— То есть он тебе так ничего и не рассказал?

— Не рассказал чего?

— Как они, как мы все втроём познакомились? — девушка отрицательно мотнула головой, — Гордец и дурак. Я был рабом. Ты не знала? Меня подарили Марцелле. Так я стал гаремным рабом. Нет, ты неправильно думаешь. Мы первое время сильно не ладили, да это и не важно. Но был бы тогда у меня шанс убить темную ведьму, я бы это сделал. Однако шанса не подвернулось, а потом и я поумнел. Влюбился до одури, так иногда бывает. Нахлынет, когда уже ничего хорошего от жизни не ждёшь. Да и Марцелла оказалась совершенно иной, чем мне поначалу казалась. Любящей, доброй, очень милостивой? Не могу подобрать слова.

— Я не представляю рабом тебя.

— Двенадцать лет. Когда с меня сняли ошейник, мне исполнилось двадцать семь лет. А потом в нашу жизнь ворвался Эмиль. Эмильенель его тогда звали. Младший сын короля Темного леса был отдан по старому договору в качестве дани хозяйке Портального дома. В качестве гаремного раба. Моей жене. Тогда ещё госпоже. Как думаешь, я был счастлив?

— Эмиль был рабом?

— Темные эльфы блюдут договор. Был, но не долго. Знаешь, в самый первый вечер он попросился к Марцелое в спальню. Каких усилий мне стоило не свернуть его шею, ты даже представить себе не можешь.

— Могу.

— Я остался подслушивать под дверью. Он просил мою госпожу о смерти. Только бы не очутиться с нелюбимой на одном ложе. Я полагаю, с тех пор ничего не изменилось. Да и Марцелла сказала, что относится к эльфам как к красивым скакунам. Любуется, но не больше.

— Она его освободила?

— Да. Довольно скоро.

— Но почему он не вернулся на родину, в Темный лес?

— Потому что не терпит предательства. Гордый слишком, чтобы даже ступить под кроны их леса. Хоть и скучает, я знаю. А знаешь, что самое интересное в этой истории?

— Боюсь даже предполагать.

— Погиб наследный принц. Полагаю, Эмиля зовут занять его место. Иначе бы он не прятал вас с Амелией здесь.

— Не понимаю.

— Ты человек и никогда не сможешь стать королевой темных эльфов. Это значит, что Эмиль должен овдоветь.

— Он готов отказаться ради нас с дочерью от престола?

— Вероятно.

— Тогда почему он ничего мне не объяснил?

— Ему бы пришлось рассказать всю историю с самого начала. Думаю, он не уверен, что ты простила бы ему прошлое. Не каждая женщина согласится быть замужем за бывшим рабом.

— Идиот.

— Полностью согласен. Вы идеально подходите друг другу. Впервые вижу женщину, рискнувшую ворваться в логово дракона с кинжалом в руке.

— Какая же я дура.

— Не могу противоречить даме. Мы с супругой собираемся в короткое плаванье по северному Балтийскому морю. Предлагаю вам составить компанию нам. Вместе будет значительно веселее.

— Эрлик, а почему он не хочет ещё детей? Ты не мог бы узнать? Дочь уже скоро войдет в брачную пору, а я так и не принесла мужу второго ребенка.

— Узнаю. Ну так что, в плавание?

— Если муж согласится. Я буду рада. Спасибо.

Домовиха

Марии Федоровне пришлось не по вкусу сидеть в цветочном горшке, места мало, цветы посадили дурацкие! Нет бы, картофелину ткнули, а лучше укроп, ну на крайний случай, гвоздику. С нее хоть семена для пряничной сдобы можно собрать. Но эти луковицы бесполезные-то зачем понатыкали? И толку никакого, и зелени мало. Голову и ту не спрячешь. Ещё и горшок слишком узкий. В нем с комфортом не разместиться.

На балконе тем временем стояли двое. Черная ведьма любовалась родным городом, всматриваясь в окончание улицы, лаская взглядом роскошную лепнину особняков. Девушка ждала, чтобы эльф заговорил первым. Тот не спешил начать. Стоял, замерев, поджал снежно-белые губы, обратил взгляд куда-то в себя. Домовиха немного заерзала, пристраивая подбородок себе на ладонь. По всему ясно, разговор будет долгим.

— Надеюсь, мне твоя жена нож к горлу не приставит? Что у вас происходит, Эмиль?

— Эмильенель. Темный лес вернул мне прежнее имя. Мне стыдно за жену. Прошу извинить, это больше не повториться. Я ушлю ее как можно дальше отсюда.

— Даже так? — развернулась всем телом девушка к своему другу. Тот, словно бы от ее взгляда, опустился на колени, склонив голову к полу.

— Позволь мне просить о милости, темнейшая.

— У друзей так не просят. Или все? Старая судьба слаще новой жизни? — черные омуты эльфийских глаз резко вскинулись вверх.

— Что? Я никогда не вернусь в Темный лес! Мне вернули имя, вернули честь. Но вернуться? Старейшины никогда не простят мне такого брака. Они убью обеих, и жену, и дочь. Прошу, защити. Больше мне помощи просить не у кого, — девушка провела ладонью по собранным в тугую косу мужским волосам.

— Идиоты должны держаться вместе. Так проще жить. Уже не кажешься сам себе таким странным. Может, встанешь?

— Ты хочешь сказать, что я должен занять место наследника?

— Нет, я про нас. Мы должны держаться ближе друг к другу. Среди темных идиотов немного. Ты эксклюзив. Я все думала, неужели Эмиль решил вернуться к своим? Думала, ну не может же быть. Но тогда почему не просит о помощи? Должен же был обратиться. Думала, мало ли темные сделали ставку на среднего сына. Его решили выцарапать от лунных эльфов.

— Это невозможно. Так ты поможешь?

— Агнес почему ничего не рассказал?

— Рассказывать пришлось бы… все. Она станет презирать меня. И Амелия тоже.

— Не станет. Помогу, только пока не придумала как. Хватит творить глупости, Эмиль, поговори с женой. Мы сегодня уплываем с Эрликом на рыбалку. Составишь компанию? Я буду рада провести время вчетвером. Ты, Эрлик с удочкой, мы с Агнес в кают кампании. М?

— Буду рад.

— Вот и хорошо. Я закажу билеты на вас. Кстати, ты не знаешь случайно, Людовик вернётся к себе за дверь шестого мира сегодня?

— Наверное, подождёт до утра.

— Надо подумать, что делать с Надей. Хорошая девушка. Домовых видит. Может решить, что сходит с ума. Задержались бы они здесь на пару дней. Если что, и за нашими детьми присмотрят. Мой нянь с дочерью остался в Портальном доме. У сыновей экзамены здесь, в гимназии, да ты и сам знаешь. Амелия тоже сдает. В одном классе учатся.

Домовиха схватилась за сердце. Хозяева! Все же было так хорошо! У ее милой Наденьки уже начал проступать символ истинной пары дракона! Да такого союза и в тысячу лет не случится! Чтоб ночная фея и дракон! Особняк опустеет! Гнездо разорят! Ещё ничего не успели и уже покидают! А как же я? Как мое с Федор Игнатьичем личное счастье? Феечка же обещала!

На домовиху было жалко смотреть. Да и некому. Черная ведьма скрылась по ту сторону двери. И только трамвай своим дребезжанием оплакивал судьбу домовых.