Покорение горца (ЛП)

Глава 9

— Так-так, — обратился Син к Брейдену, передразнивая слова и тон главаря разбойников, — что это у нас здесь?

— Похоже на кучку дураков, желающих сдохнуть, — отозвался Брейден с холодной, беспощадной улыбкой.

Мэгги торопливо перекрестилась, поняв, что вот-вот произойдет что-то, чему она не хотела бы стать свидетелем..

Ей оставалось лишь надеяться, что все они выйдут живыми из этой передряги.

Напряжение так сильно сгустилось вокруг них, что она почти физически ощущала его первобытный, острый запах. Все мужчины настороженно застыли. Они пронзали друг друга взглядами, оценивая мужество противника.

От страха у Мэгги скрутило живот.

Вожак грабителей, вернув Брейдену его холодную улыбку, произнес:

— Послушай, дружище, нам нет нужды пускать тебе кровь или потрошить тебя. Отдай нам свои деньги, и мы позволим тебе идти с миром, куда шел.

— Тут есть одна крошечная проблемка, — негромко ответил Брейден зловеще спокойным голосом, при этом его каре-зеленые глаза вспыхнули угрозой. — Ты не мой друг, и я люблю мое золото немного больше, чем тебя. А раз так, с чего бы мне отдавать свои монеты в твои корявые руки?

Девушка все больше теряла самообладание.

Лицо главаря шайки посуровело:

— Ну, раз так…

Остальные разбойники напали так быстро, что Мэгги едва успела увернуться от одного здоровяка, рванувшего за ней, и броситься под защиту кустарника.

Брейден и Син одновременно обнажили мечи, чтобы отбить атаку. Злодей, напавший на Мэгги, почти схватил ее, но Брейден сгреб его сзади за ворот рубахи и швырнул прямо в ствол довольно большого дуба. Врезавшись в дерево с громким стуком, бандит растянулся на земле.

Мэгги облегченно вздохнула, надеясь, что больше ее никто не заметил.

Но тут же увидела другого разбойника, медленно подкрадывающегося к незащищенной спине Брейдена и уже занесшего для удара меч.

Паника охватила девушку. Воин был так занят, сражаясь с бандитом перед собой, что даже не заметил подступавшего сзади.

С единственной мыслью — спасти Брейдена — Мэгги выкарабкалась из кустов. Она схватила валявшийся на земле большой сук, покрытый листьями, и наотмашь ударила нападавшего грабителя.

Листья хлестнули его по спине, шее и голове, но лишь рассердили здоровяка. Он повернулся к неожиданному противнику со злобным проклятием.

Слишком поздно девушка осознала, что ее атака была неудачно задумана и плохо исполнена.

Неуклюже выставив перед собой сук, она попыталась защищаться. Разбойник жестоко рассмеялся и почти игриво ударил мечом по листьям и веткам ее «оружия».

— Матерь Божия, заступница! — прошептала Мэгги и изо всех сил ударила негодяя суком по голове.

На мгновение тот ошеломленно замер, затем его лицо потемнело от ярости:

— За это ты сдохнешь!

— Как бы не так! — зарычал Брейден, схватил злодея, развернул к себе и нанес сильный удар.

Завертевшись волчком, здоровяк рухнул на землю. Девушка едва успела поблагодарить своего спасителя — на него набросился следующий бандит.

Мэгги с трепетом наблюдала, как братья быстро разделались с атаковавшей их шайкой, никого не убив. Но зато лиходеи получили предостаточно ран, и немало их голов распухло от полученных шишек. Грабители валились на землю, словно гнилые яблоки, и, упав, стонали, держась за поврежденные конечности и гудящие от ударов черепа.

Мэгги все еще сжимала в руках сук, которым оборонялась, слишком напуганная, чтобы отбросить его до того, как преступники уйдут.

Брейден припер главаря к тисовому дереву. К горлу злодея он прижал твердой рукой свой меч. От яростного взгляда этого искусного воина, который, казалось, мог уничтожить самого дьявола, у Мэгги по телу пробежала дрожь.

— Ну, дружище, — обратился горец к предводителю шайки, — мне убить тебя, или вы отправитесь по своим делам, оставив нас в покое?

Син прищелкнул языком и жадно оглядел валяющихся на земле разбойников:

— Что? Ты не дашь мне прикончить хотя бы одного из них? Как насчет того здоровяка, у которого всего три зуба? Или, может, этого коротышку с гнилым дыханием?

Брейден усмехнулся в ответ на умоляющий тон старшего брата, не отрывая глаз от стоящего перед собой человека:

— Мне позволить ему эту забаву?

Вожак замотал головой:

— Нет! Мы уберемся отсюда, если вы не против.

Брейден отступил назад и опустил меч.

С поразившей Мэгги скоростью грабители повскакивали и растворились среди деревьев.

Девушку била крупная дрожь. Она с трудом держалась на ногах. Впервые она так близко видела настоящую схватку.

Mo chreach! Что бы она делала, если бы сейчас здесь не было Сина и Брейдена? Даже подумать страшно!

Еще хуже было от мысли, что случилось бы, столкнись она с разбойниками во время своего первого путешествия, одетая женщиной.

На Мэгги накатила волна паники. Желудок сжался. Проживи она хоть сто лет, не забудет охватившего ее ужаса или равнодушного лица главаря шайки, когда тот остановил их.

Эти разбойники убили бы их, ни на миг не задумавшись!

Мэгги в краткой молитве возблагодарила Господа и всех святых за их милосердие и попросила, чтобы с ней никогда больше не случалось подобных бед.

— Ты в порядке? — спросил Брейден, забирая из рук девушки сук, который она все еще сжимала, и отбрасывая его в сторону.

— Спасибо, — слабо выдохнула Мэгги. — Благодарю тебя.

— Не стоит благодарности, — отозвался горец, сжимая в своей руке ее дрожащие пальцы.

О Небо! Как же красив был этот мужчина! В его ореховых глазах она видела заботу и участие. Это дарило покой и согревало душу.

А еще его зрачки излучали глубокий притягательный свет, удивительно походивший на огонек веселья.

Определенно, он не мог найти ничего забавного в этом нападении. Нет, она просто не так поняла.

Брейден обхватил ладонью ее щеку и легонько погладил скулу большим пальцем. Мэгги с трудом сдержалась, чтобы не закрыть глаза и не вздохнуть от удовольствия. Его успокаивающее, тихое касание было настоящим блаженством. Оно посылало сквозь тело во́лны желания — одну за другой. И оно растопило и унесло прочь все страхи и заботы.

Брейден защитил ее. Снова. Интересно, понимал ли он сам, как много раз в жизни становился ее защитником.

— Спасибо, что прикрыла мою спину, — тихо произнес он.

Мэгги нахмурилась. Что-то скрывалось за тоном, которым он произнес эти слова. И в то же мгновение девушка поняла, что его так забавляло:

— Ты знал, что человек, которого я ударила, был позади тебя, правда?

— Знал, — ответил он с коротким смешком. — Но я рад, что ты настолько заботишься обо мне, что отвлекла его, даже рискуя жизнью.

Снова по телу Мэгги пробежала дрожь, но на этот раз ее причиной была не паника, а сильный воин, стоящий перед ней.

О, боже! Этот мужчина выглядит просто невероятно, когда улыбается! Как может любая из женщин отказать ему хоть в чем-то, когда он вот так смотрит на нее? Когда на щеках его играют ямочки, взгляд исполнен тепла, а прикосновение жжет огнем.

Палец, поглаживающий скулу девушки, замер, и Брейден пристально взглянул в ее глаза:

— Ты совершила очень смелый поступок ради такого негодяя, как я.

— А ты действительно негодяй, — произнесла она, осознавая это в душе́, но почему-то не беспокоясь об этом сейчас.

— Да, я — худший из негодяев, — отозвался горец с коварной усмешкой, наклоняясь к лицу своей заступницы.

Не задумываясь над своими действиями, та раскрыла навстречу ему свои уста в жажде еще одного поцелуя.

Брейден закрыл глаза и собрался было принять ее приглашение, но тут Син громко прочистил горло и спросил:

— Мне снова приходится разлучать вас двоих? Клянусь, это начинает утомлять.

Мэгги так и подскочила в мужских объятиях.

Макаллистер-младший тут же отпрянул и вздохнул.

— Напомни мне как следует отблагодарить тебя позже, — прошептал он девушке.

Та была слишком ошеломлена вихрем своих чувств, чтобы ответить, и смогла лишь кивнуть.

О Небеса! Что она чуть не наделала!

Она почти поцеловала его.

Снова.

Ох, девочка, где твоя голова? Как ты можешь позволять этому мужчине так поступать с тобой?

Закусив губу, она посмотрела туда, где стояли рядом два брата.

Ну почему Брейдену обязательно надо порхать от одной женщины к другой? И что еще хуже, почему она, Мэгги, не может его за это ненавидеть?

Да потому что это все равно, что не любить ветер за то, что тот дует, или солнце за то, что светит. Такова натура этого мужчины. Чтобы изменить ее, придется, вероятнее всего, изменить и его самого́. Но за исключением одной плохой привычки все остальное в Брейдене девушке очень нравилось.

Нет, она не хочет, чтобы он менялся. Ее очаровывал именно его беспечный характер. Просто надо будет остерегаться, когда он рядом. И больше не позволять этому повесе ранить ее сердце.

— Думаете, разбойники вернутся? — спросила Мэгги, подойдя к своим спутникам.

— Да, — сказал Син одновременно с Брейденом, который произнес:

— Нет.

Син иронично взглянул на младшего брата, вкладывая меч в ножны:

— Ты и вправду считаешь, что они просто уберутся, не попытавшись нам как-нибудь отплатить?

— Да, ведь мы наголову разбили их. К чему им возвращаться?

Глаза Сина вспыхнули таким сильным чувством, что Мэгги невольно отступила на шаг.

— Месть — это великая движущая сила, братишка, — категорично произнес он.

Именно в этот момент девушка поняла, что этим воином владеет глубокая ненависть. К кому — она могла только предполагать. Но ей было жаль беднягу, который приобрел такого врага. Оставалось только гадать, какую ужасную судьбу уготовил Син этому человеку. Ни на минуту Мэгги не сомневалась, что в живых он его не оставил. Судя по увиденному, своих врагов Син лишал жизни быстро и с наслаждением.

Брейден ответил на пристальный взгляд брата едва заметным кивком. Глубокое понимание проскользнуло между ними.

— Тебе лучше знать, чем мне, — произнес младший Макаллистер.

Син отвернулся. Положив руку на эфес меча, он прошел мимо девушки, на ходу бросив ворчливо:

— Мне нужен мой конь.

Затем он направился в лесную чащу.

Брейден вздохнул, наблюдая за удаляющимся братом, потом поднял с земли свою походную суму и отправился следом.

Их спутница молча поплелась за ними, переводя взгляд с одного брата на другого.

Брейден мог быть таким же опасным, как Син, но его всегда сопровождала аура неудержимого веселья и юмора, из-за чего Мэгги и поддалась его обаянию. Он ничего ни от кого не брал, но при этом дарил так много тем, кто его знал. Все члены клана любили этого воина, когда не планировали убить его за бесконечный флирт с женщинами. Она никогда не слышала ни слова против него, за исключением случаев, когда сластолюбца проклинали за похоть.

Если бы она только могла понять, что так влечет всех мужчин, и особенно Брейдена, из одной постели в другую! Может ли одна-единственная женщина удовлетворить мужчину? Даже Ангус, уж на что любил свою жену, и тот спал с другими, когда отлучался в Ирландию. Снова и снова Мэгги пыталась вспомнить хоть одного мужчину, который бы никогда не изменял своей женщине. И к своему смятению не могла назвать ни одного.

Но ведь должен быть такой, хоть где-нибудь!

Пока она пыталась вспомнить кого-то подходящего, их маленький отряд продвигался вперед в молчании. Чуть погодя Син пробормотал что-то себе под нос.

— Что это было? — спросил Брейден.

— Что? — обернулся к нему старший брат.

— Что ты только что сказал?

— Я снова проклинал невоспитанных шотландцев и желал оказаться сейчас дома.

Брейден покачал головой:

— Клянусь, ты ворчишь больше, чем старая карга. Скажи, ты и рядом с Генрихом так же на все жалуешься?

— Нет, в этом нет нужды. В Англии нет дураков испытывать мое терпение.

Брейден тихо рассмеялся, а затем обратился к Мэгги:

— Хотел бы я знать, сколько англичан легло в могилы лишь потому, что посмели косо на него посмотреть.

Мэгги согласилась:

— Твой брат — странный человек.

Брейден засмеялся громче.

— В чем дело, — спросила она, гадая, что ему показалось таким забавным.

— Я вдруг подумал, что каждый из нас играет в жизни свою роль. Лахлан — благоразумный. Юан — серьезный. Киранн был страстным. Син — опасный. А я… Я — грешный.

Он очень точно подвел итог.

— И ты наслаждаешься этой ролью, не так ли?

Его карие глаза с зеленоватым отливом оживленно заблестели:

— Да, наслаждаюсь, хотя, несомненно, однажды меня за это сожгут на костре. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на хандру. Взгляни на Сина.

Мэгги перевела взгляд на старшего Макаллистера. С нахмуренным лбом и прищуренными глазами Син выглядел так, словно готов был убить любого, кто его побеспокоит.

Брейден продолжил:

— Мой брат — один из богатейших людей во всей Англии. Его владения простираются от Кентербери до Шотландии(41) и вплоть до самой Святой Земли(42). Он один из немногих смертных, кто может обращаться к королю Генриху просто по имени. А Син предается в лучшем случае размышлениям, а в худшем — гневу. Всю жизнь он проводит в одиночестве, отгородившись от всех.

Брейден покачал головой:

— Я не смог бы так жить. И тем более не смог бы последовать за Юаном в горы и стать отшельником.

Мэгги понимала, почему Юан стал нелюдимым и замкнутым после того случая с Изобейл. Но он всегда был застенчивым человеком, предпочитавшим уединение любой компании.

Старшего из братьев Макаллистеров она так хорошо не помнила. Когда его увезли в Англию, она была еще ребенком. В памяти сохранился единственный эпизод, когда тот прогнал обзывавшего ее Дэйвиса.

— Скажи, — тихо спросила Мэгги, — если Сина забрали против воли, почему сейчас он предпочитает одеваться и вести себя, как англичанин?

Брейден глубоко вздохнул и, повернув голову, взглянул на нее. В его глазах отразились тревога и боль.

— Когда Сину исполнилось четырнадцать, Генрих(43) стал королем Англии. По случаю своей коронации он позволил шотландским заложникам, взятым королем Стефаном(44), вернуться к семьям.

Мэгги нахмурилась. Об этом она ранее не слышала, но многое все равно оставалось неясным. Если Син мог приехать назад, почему он этого не сделал?

— Почему твой брат предпочел не возвращаться домой?

На скулах Брейдена заходили желваки:

— Он хотел вернуться, но мой отец отказался его принять — направил Генриху письмо, в котором сообщал, что ему не нужен сын-англичанишка, поэтому король может оставить Сина себе.

У Мэгги перехватило дыхание. Она не могла вообразить подобной жестокости. Святые угодники, какую же, наверно, боль ощутил юноша, узнав об ответе своего отца.

Теперь придирки собственного родителя казались ей не такими ужасными.

— Почему твой отец так поступил? — спросила она. — Что сказала на это твоя мать?

Брейден отвел взгляд, и она увидела в его глазах му́ку и странную, непонятную вину.

— Моя мать и была причиной, из-за которой брат не вернулся, — произнес горец напряженным голосом. — Она воспротивилась тому, чтобы Син жил с ней в одном доме.

— Но почему? — удивилась Мэгги.

Что могло заставить Эйслин не хотеть, чтобы ее ребенок вернулся к ней?

Брейден вздохнул:

— Матерью Сина была английская леди, с которой мой отец встречался во время поездки в Лондон. Син был зачат всего за несколько месяцев до Лахлана.

Мэгги вздрогнула от этих слов. Так вот как все было!

Стиснув зубы, она покачала головой. Ох уж эти мужчины и их неверность! Как мог Брейден продолжать соблазнять женщин после того, как столь тесно столкнулся с последствиями супружеской измены?

Бедный Син! Быть отвергнутым лишь потому, что Эйслин не хотела видеть рядом с собой свидетельство прелюбодеяния своего мужа!

Мэгги сочувствовала обоим. На сердце у нее было тяжело.

— А что же мать Сина? — поинтересовалась она.

Брейден скривил губы в отвращении:

— Сын был ей не нужен. Вот почему она сразу же отослала его жить с отцом. Еще тогда, много лет назад, она решила, что Син для нее помеха.

— Так от него отказались оба родителя?

— Да. Он ожесточившийся человек, но это легко понять.

Мэгги кивнула. Теперь ей стал ясен враждебный взгляд, брошенный Сином на Эйслин, когда та появилась в церковном дворе.

Должно быть, он ненавидел ее до глубины души.

Девушка не могла представить, что почувствовал Син, когда и отец, и мать прогнали его. Такие испытания никому не под силу.

Видя му́ку в глазах Брейдена, она гадала, что тот на самом деле думает о своих родителях. Сердцем она понимала, что эта ситуация наверняка причинила боль и ему.

Брейден шагал молча, вспоминая, как Сина заставили покинуть родной дом. До сих пор он так и не простил до конца свою мать за ее ужасный поступок. У него не укладывалось в голове, как женщина могла отдать ребенка, пусть не родного по крови, своему смертельному врагу.

Именно в тот день он решил никогда не жениться.

Если однажды на пороге появится ребенок и назовет его своим отцом, Брейден примет его с распростертыми объятиями. Но для супруги в его жизни места нет. Ведь она может вынудить его на непростительный поступок, и он ее возненавидит.

Еще тяжелее было ощущать неослабно точившую его вину за то, что именно Сина уступил тогда врагу отец. В глубине души Брейден знал, что уехать обязан был он, младший сын, а Син, как самый старший, должен был остаться в Шотландии.

Но мать Брейдена спасла своего любимчика от английского плена.

Все эти годы он часто размышлял над тем, все ли женщины поступили бы в этой ситуации так, как его мать, или это проявился изъян именно ее характера.

Брейден поспешил задать Мэгги вопрос, пока не передумал:

— Скажи, если бы ты была моей матерью, что бы ты сделала?

Девушка задумалась, на ее лице промелькнула нерешительность:

— Не знаю.

— Так ты тоже отослала бы Сина прочь?

Ее янтарные глаза посмотрели на собеседника задумчиво и грустно:

— Я действительно не знаю. С одной стороны, мне очень не хочется говорить, что я могла бы выгнать из дома ребенка, но мне было бы тяжело постоянно видеть доказательство измены мужа так близко. Даже не представляю, что твоя бедная мать, должно быть, испытывала каждый раз, когда Син приближался к ней. И все же дети невиновны в таких вещах. Никто из нас не просил о своем приходе на этот свет, — она вздохнула. — Я полагаю, не мне судить эту женщину или утверждать, что я бы сделала на ее месте, пока я сама не столкнулась с таким же выбором.

От этих слов Брейден стиснул зубы. Проживи он хоть целую вечность — никогда не поймет, как его мать смогла так поступить. И хотя он любил ее, все равно считал, что она повела себя в тот день жестоко и эгоистично.

Мэгги поправила суму на плече:

— Вы с Сином очень близки?

Брейден кивнул:

— Да, несмотря на годы, прожитые порознь. За последние восемь лет я несколько раз ездил в Англию, чтобы повидаться с ним.

— Именно так ты получил свои английские владения?

Брейден усмехнулся:

— Отчасти. Генрих со своей стороны искал возможность заручиться поддержкой горцев, если таковая ему понадобится. Отдать мне английские земли в обмен на присягу верности показалось ему неплохим способом заполучить в союзники могущественный шотландский клан.

Мэгги нежно улыбнулась. Солнечный свет льнул к ее веснушчатому лицу. Мягкостью выражения ее глаз можно было залюбоваться.

— Ты хороший человек, Брейден Макаллистер.

— Хороший? — удивился горец. А ему-то всегда казалось, что Мэгги гораздо чаще порицала его, чем хвалила.

Девушка взглянула на собеседника с подозрением:

— Ну, ты не подумай ничего такого…

Брейдена рассмешил ее возмущенный тон. Ясно: она считает, что он воспользуется этим комплиментом, чтобы ее обольстить. И она этого явно не одобрит.

— Ты не особо высокого мнения обо мне, не так ли?

Она наморщила лоб в раздумье:

— И да, и нет.

— Как это?

Мэгги остановилась и, повернувшись, посмотрела на него:

— Я знаю, в тебе есть добродетель, но ровно столько же в тебе от дьявола. Если бы ты не был таким непостоянным, то стал бы прекрасным мужем какой-нибудь женщине.

Его позабавило слово, которое она выбрала. Люди, отзываясь о нем, использовали множество самых отборных эпитетов, но никто еще не называл его «непостоянным».

— Я непостоянный?

— Да. Думаешь, я не знаю, со сколькими женщинами ты был? Как же! Сомневаюсь, что во всем Килгаригоне найдется больше трех молодух от пятнадцати до двадцати лет, которых ты еще не поимел.

— Ох, Мэгги, вот сейчас ты задела меня.

И его действительно уязвили эти слова. В его жизни вовсе не было столько женщин. Он не какой-нибудь похотливый петух, вскакивающий на каждую попавшуюся на пути цыпочку. Вообще-то, он отклонил откровенных предложений гораздо больше, чем принял.

— Правда часто колет глаза, — искренне произнесла Мэгги.

Игривое настроение горца разом пропало, когда девушка окинула его острым, осуждающим взглядом, от которого Брейден рассердился уже не на шутку. Ситуация начала выходить из-под контроля. Почему он один должен отвечать за все? Да, у него было много женщин, но ни одну из них он не брал силой. Более того, обычно именно женщины его настойчиво добивались.

— Скажи, Мэгги, ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему я, по-твоему, именно такой?

— Потому что ты мужчина, — ответила она без колебаний.

Брейден фыркнул от такого ответа. В ее устах это прозвучало так, словно то, что он был мужчиной, объясняло любые вопросы мироздания.

— И поэтому тоже. Но разве ты не замечала, как много женщин сами за мной гоняются?

Разинув от возмущения рот, девушка смерила собеседника уничтожающим взглядом:

— И это твое оправдание? Раз это они добиваются тебя, ты со спокойной совестью просто берешь то, что предлагают? А последствия к черту? Ты омерзителен!

— Нет. Я не омерзителен, — быстро возразил он. — Ты говоришь, я непостоянный. А как же насчет твоих славных подружек? Вряд ли можно стать непостоянным в одиночку.

— О чем ты?

— О том, что тут вина не только моя. Ты же сама сказала: я мужчина. Мне трудно сопротивляться женщине, когда она пробирается голой в мою кровать и умоляет оказать ей внимание. Или когда она прижимается ко мне всем телом и шепчет на ухо о том, чем хотела бы со мной заняться.

Мэгги искоса взглянула на собеседника:

— Хочешь убедить меня, что все женщины стараются тебя соблазнить? Что ты — просто смиренный господинчик, который идет себе, никого не трогает, думает о своем, как вдруг какая-нибудь порочная бабенка подкрадывается и вынуждает тебя овладеть ею?

— Ты мне не веришь?

— Разумеется, я тебе не верю! Это не я соблазняла тебя прошлой ночью, Брейден Макаллистер! Это ты дышал мне в ухо и, распустив руки, лапал меня!

— Это совсем другое дело.

— Почему?

Если честно, Брейдену не хотелось задумываться над этим. Но в глубине души он знал, что с Мэгги у него действительно все было по-особенному.

Пытаясь сменить тему, пока она не заставила его ляпнуть что-то, о чем оба пожалеют, горец произнес:

— А тебе не приходило в голову, что если бы я однажды встретил ту, которая была бы полностью предана мне, то обязательно хранил бы ей верность? Я хотел бы найти на этой Земле женщину, которая заботилась бы обо мне, а не просила от меня бессовестных вещей для своего удовольствия, и которая не сбежала бы из моей постели к следующему приглянувшемуся ей мужчине.

Мэгги язвительно усмехнулась:

— Это немного странно.

Она кинула на него скептический взгляд, словно не веря его словам:

— Ты действительно смог бы ограничиться одной-единственной женщиной?

— Да. Думаешь, я не хочу иметь семью, детей? Я бы отдал за это почти все, что имею, но меня не одурачит какая-нибудь красотка. Мой брат Киранн свел счеты с жизнью из-за изменницы, которой было мало его одного — она хотела заполучить еще и Юана. И эта обманщица, которую они оба любили, разрушила нашу семью и стала причиной смерти Киранна. Она бросила Юана при первой же возможности подцепить мужчину побогаче. Напоминаю, что женщины — корень всех зол, на случай, если ты проспала это место в воскресной проповеди.

На лице у Мэгги было написано, что она готова задушить Брейдена, но, надо отдать ей должное, она лишь свирепо уставилась на него:

— Женщины никогда не стали бы порочными, если бы не мужчины — такие, как ты, которые увлекают их на огненный путь, ведущий в ад.

Теперь рассердился Макаллистер. Как эта девчонка смеет сваливать все на сильный пол?

— Ты не можешь винить за это только мужчин.

— Не могу? — спросила она пронзительным от злости голосом. — Как ты сам сказал, для свидания нужны двое. И чаще именно мужчина верховодит.

Брейден просто поверить не мог, что эти слова исходят от Мэгги, хотя она-то должна знать лучше других женщин, как все бывает на самом деле.

— Ах, так? — выпалил он. — А помнишь, как твои подружки устроили на меня засаду, когда мне было всего шестнадцать? Да ведь я уцелел лишь чудом!

Случившееся тогда привело его в ужас. Он шел по тропинке мимо рощицы, когда десять девушек выскочили из-за деревьев, повалили Брейдена на землю и начали кричать ему в уши о том, как сильно его любят и как хотят за него замуж. Они разодрали на нем плед и дергали за волосы, пока у него не пошла кровь.

Каким-то образом юноша ухитрился высвободиться из их цепких рук, а Мэгги спрятала его в дупле дуба и направила преследующих его девиц по ложному пути.

Больше он не рисковал отправляться в ее дом в одиночку.

По слегка сконфуженному взгляду Мэгги Брейден понял, что она тоже вспомнила эту историю.

Он продолжил:

— А как насчет того раза, у тебя дома, когда ты притворилась, будто упала, а едва я попытался помочь тебе подняться, ты так вцепилась в меня, что чуть не задушила?

Щеки Мэгги запылали ярким румянцем, и в этот момент горец понял, что она пыталась заманить его в ловушку так же, как и другие девушки.

— Это совсем другое дело, — возразила она, защищаясь.

— Почему?

— Просто так вышло.

Брейден прищурился, не сомневаясь в своей победе:

— Тебе, Мэгги, может и не понравиться истина, но она в том, что большинство женщин порочны по натуре.

На ее лице отразилось недоверие:

— Ты заносчивая, лживая, распутная обезьяна!

Брейден рассмеялся над ее оскорблениями. Надо отдать ей должное: она могла соперничать с его братьями в красноречии.

Застыв от гнева, девушка резко отвернулась и пошагала вперед, обогнав собеседника.

Брейден ускорил шаг, пока не догнал своих спутников.

Син окинул его через плечо любопытным взглядом, а затем посмотрел на Мэгги.

Ее глаза сверкали янтарным огнем:

— Твой брат — грубый пачкун, ведо́мый адом фат. Надеюсь, он однажды получит хорошую трепку, которую заслужил.

Син запрокинул голову и расхохотался.

— Ты находишь это смешным? — спросила девушка недоверчиво.

— Разумеется, — ответил Син, улыбаясь. — Ты — единственная из известных мне женщин, которая его обругала. А ругаешься ты очень хорошо.

Брейден рассмеялся вслед за братом.

Теперь она злилась на них обоих. «Если бы только она не была так красива, когда сердится», — с сожалением подумал Брейден. Как же хорошо смотрелся яркий румянец на ее щеках!

— Мужчины… Кому они нужны? — кипя от злости, бормотала Мэгги, раздраженно шагая впереди своих спутников.