Покорение горца (ЛП)

Глава 2

Килгаригон, Шотландия, три недели спустя.

Лахлан Макаллистер был, по мнению большинства, человеком дела и разумным мужчиной. Вождю клана(10) и полагалось быть именно таким.

Но это…

За двадцать восемь лет своей жизни он еще не сталкивался ни с чем подобным.

Где это видано: ни одна женщина в Килгаригоне не будет готовить пищу своему мужчине и не разделит с ним ложе до тех пор, пока он, их лэрд(11) не согласится прекратить вражду с Робби Макдугласом!

Макаллистер всё еще не мог прийти в себя от такого безрассудного требования. Воистину, женщины сошли с ума. Все сразу. Но сильнее всех свихнулась Мэгги инген Блэр(12).

Он уже готов пойти и задушить бабью предводительницу собственными руками.

И он был далеко не единственным, кто жаждал это сделать. Снисходительность мужчин клана быстро истощалась, и до Макаллистера уже доходили слухи о том, что его горцы собираются разобраться с этой девчонкой своими силами.

Каждое утро он опасался, что обнаружит ее несчастный разлагающийся трупик, прибитый гвоздями к дверям его цитадели(13) или свисающий с крепостной стены.

Вождь раздраженно окинул взглядом чистый, богато украшенный зал своего замка.

Его младший брат Юан, расположившись за столом, раскраивал ножом кусок мяса, который несколько минут назад голодный лэрд самостоятельно попытался поджарить.

Лучше бы он посолил и зажарил свои кожаные сапоги. Определенно, подошвы получились бы на вкус не хуже, чем эта говядина.

Если бы не серьезность положения, Лахлан бы рассмеялся при виде Юана, пытающегося пристроить длинные ноги так, чтобы они не торчали из-под стола. Немного было в клане мужчин, чей рост приближался бы к росту брата, в котором было целых шесть с половиной футов(14). И хотя Юан было сухопар, тело его было настолько мускулистым, что при взгляде на него даже самые крепкие воины судорожно сглатывали от испуга.

Но гораздо больше, чем размеры, в Юане пугал его суровый нрав. Улыбался он нечасто. Собственно говоря, он полностью избегал общества большинства людей и очень редко выбирался из пещеры в холмах, которую называл своим домом.

Однако, не смотря на угрюмость, Юан обладал способностью зрить в корень и называть вещи своими именами. Именно по этой причине лэрд и вызвал младшего брата, прервав его отшельническое уединение.

— Что же мне делать? — обратился он к Юану, пытающемуся разжевать мясо. Тот старательно работал челюстями и больше напоминал в этот момент корову, которая перетирает зубами жвачку, чем того воина, каким знал его Лахлан.

Кое-как проглотив полупережеванную говядину, гигант философски ответил:

— Учись стряпать сам, если не хочешь протянуть ноги с голодухи.

— Юан! — прорычал Лахлан. — Я серьезно!

— Так и я тоже, — пробурчал в ответ здоровяк, отталкивая деревянный поднос с остатками мяса.

Он сделал огромный глоток эля, чтобы перебить мерзкий вкус обугленной говядины во рту и заявил:

— Тебе нельзя и дальше питаться такой дрянью, а то не дотянешь и до следующей недели.

— Юан… — начал Лахлан.

Но тот, не обратив внимания на предостерегающий тон брата, перебил:

— По-моему, эту проблему очень даже легко решить.

Лахлан замер:

— И как?

— Идешь на церковный двор и вытаскиваешь оттуда эту самую Мэгги инген Блэр, вскинув на плечо. А затем заставляешь ее приготовить нам что-нибудь по-настоящему съедобное.

Вождь шумно вздохнул:

— Думаешь, мне самому такое не приходило в голову? Но ведь она же находится на священной земле, неприкосновенность которой я не могу нарушить.

Юан медленно поднялся из-за стола:

— Тогда это сделаю я. Скорее в аду покроется льдом трон Сатаны, чем я позволю еще хоть одной женщине сделать из меня посмешище.

— Это верно, — прервал разговор знакомый голос. — Чтобы насмехаться над тобой, Господь послал на Землю меня.

Лахлан обернулся и увидел самого младшего своего брата, Брейдена. Тот стоял в дверях зала с растрепанными, словно от быстрой скачки, волосами, небрежно перекинутым через левое плечо черно-зеленым пледом(15), и проказливым, как всегда, взглядом.

Первый раз за последние две недели предводитель клана рассмеялся и, пересекая комнату, чтобы как следует поприветствовать своего вечно странствующего и непочтительного братца, воскликнул:

— Ну-ну, вот и вернулся к нам блудный сын!

Он приблизился к Брейдену и вдруг заметил за его спиной человека, молчаливо стоявшего в тени. Лэрд остановился как вкопанный, с застывшей на лице улыбкой.

Нет, не может быть…

Лахлан моргнул, не веря собственным глазам. Много лет прошло с тех пор, как он последний раз видел своего сводного брата Сина(16). Даже будучи ребенком, Син был гораздо серьезнее Юана и исполнен непонятной ненависти.

Когда юноша, против воли, был отослан ко двору английского короля, к которому питал злобу их отец, он уже тогда поклялся, что нога его больше не ступит к северу от Адрианова вала(17).

Лахлан представить себе не мог, что же заставило брата изменить клятве, но он определенно был этому рад, потому что любил его и очень по нему скучал.

Взгляд черных глаз Сина совсем не изменился — он по-прежнему был безрадостным и одновременно пронзительным, словно заглядывал на самое дно человеческой души. Волосы у Сина были такими же черными, как и у Брейдена и Юана. Что удивительно, он носил их длинными, словно настоящий горец, а не коротко остриженными, как у англичан.

Но вот одет он был полностью на английский манер: в черный сюрко, кольчугу и рейтузы. Даже сапоги на нем были английского кроя. И, что было довольно странно, на его одежде не было никаких опознавательных знаков(18).

— Что это? — спросил Лахлан Брейдена, оправившись от удивления. — Ты вернулся из Англии с гостем?

Он протянул руку старшему брату. Син с минуту задумчиво смотрел на нее, прежде чем, наконец, пожал.

Лахлан похлопал его по спине и произнес:

— Рад тебя видеть, брат. Сколько лет, сколько зим!

Напряженные черты лица Сина слегка расслабились, и в этот момент Лахлан понял, насколько тот был неуверен в радушном приеме.

— Я побоялся отпускать Брейдена одного, — произнес Син, прерывая рукопожатие. — После того, как он столько раз был на волосок от смерти в Англии, я опасался, что он вернется домой не раньше, чем какой-нибудь очередной бедный ревнивый муж или отец проделает в нем хорошую дыру.

Юан, узнав Сина, издал радостный крик и, подбежав, сгреб его в медвежьи объятия. Сопротивляясь могучей хватке, Син проворчал:

— Поставь меня на землю, ты, огромный уродливый ilbaidh(19).

Юан засмеялся:

— Вот как, не забыл, значит, свои корни! С этими английскими одежками на твоем горбу я сперва не понял: то ли мой большой братец воротился, то ли Брейден опять кого-то завоевал.

Как всегда, младший брат воспринял подначивание спокойно, но лицо Сина приняло убийственное выражение.

— Кстати, о завоеваниях, — поспешил встрять Брейден. — А где все женщины? Я еще не встретил ни одной с тех пор, как пересек границы владений Макаллистеров.

— О нет! — шумно вздохнув, повернулся к нему Юан. — Разве Брейден в состоянии провести целый час без девицы? Лахлан, скорее пошли за лекарем, пока нашему братцу не сделалось совсем дурно от гнета воздержания.

Брейден прищелкнул языком:

— Это вовсе не повод для зубоскальства. Нехорошо мужчине обходиться так долго без женской ласки. Его мужские соки ударяют в голову, и незаметно для окружающих он превращается в мрачного, раздражительного зверя.

При этих словах Брейден повернулся к Юану, выпучил глаза и с поддельной заботой в голосе воскликнул:

— Так вот что произошло с тобой!

Он обнял Юана за плечи:

— Пойдем, брат! Надо поскорее найти женщину, пока тебе совсем не поплохело.

Губы шалопая сморщились в гримасе притворного сочувствия.

Юан резко сбросил руку Брейдена со своего плеча:

— Может, хватит валять дурака?

Он повернулся к Сину:

— Лучше забери его обратно в Англию, пока я не проткнул его мечом.

Юан и Брейден не могли общаться без обычного обмена колкостями, поэтому Лахлан проигнорировал их привычное добродушное подтрунивание друг над другом.

Он взглянул на старшего брата:

— Я рад, что ты вернулся домой. Слишком давно ты не решался посетить Нагорье.

Син скупо кивнул:

— Из всего, что я оставил в этом забытом Богом месте, я скучал лишь по тебе, Киранну, Брейдену и Юану. Без обид, но мне больше по вкусу английская роскошь, чем здешнее дикое существование.

Юан скривился с отвращением:

— Ты говоришь, как настоящий англичанишка.

Син сощурился от нанесенной обиды.

— Хватит! — вмешался Лахлан, прежде чем последовал ответ оскорбленной стороны.

Не хватало еще, чтобы между братьями снова пролилась кровь — над Сином нельзя было издеваться безнаказанно.

И несмотря на все слова, произнесенные в гневе в прошлом, двери родного дома всегда были широко открыты перед ним.

Лахлан строго обратился к Юану:

— Никаких оскорблений. По крайней мере, в адрес Сина. Вот на Брейдена можешь нападать, сколько хочешь.

Младший Макаллистер вскинулся в ответ:

— И где же твоя братская любовь?

Лахлан коварно улыбнулся:

— А это она и есть. Заметь: я-то тебя пока не дразнил.

— Вроде как. Но я уверен, ты еще исправишь этот промах, — парировал Брейден, обернулся и обвел глазами зал.

Еще до того, как Брейден произнес хоть слово, Лахлан уже знал, о чем тот подумал. Ведь впервые на его памяти навстречу возвратившемуся домой младшему брату не выбежала целая армия женщин, расталкивая друг друга локтями, чтобы предложить ему еду и прочие радости, которыми они были бы счастливы его одарить.

— Где все служанки? Почему они не несут нам поесть? — удивился Брейден.

Лахлан открыл было рот для объяснений, но Юан остановил его:

— Нет, пожалуйста, позволь мне самому все объяснить, — в глазах Юана заблестел так редко появляющийся теперь шаловливый огонек.

— Давай, если это доставит тебе удовольствие, — уступил Лахлан.

— О да! — лучась удовлетворением, Юан повернулся к Брейдену. — Помнишь Мэгги инген Блэр, сестренку Ангуса и Эйдана?

Брейден нахмурил брови:

— Ту маленькую хулиганку? Рыжеволосую, с веснушками и торчащими, как у кролика, зубами? Да разве такую забудешь?

Такие резкие слова поразили Лахлана: за всю жизнь он ни разу не слышал, чтобы брат отзывался о женщине иначе, как о красавице, да и зубы у Мэгги совсем не походили на кроличьи.

Хотя хулиганка она — это верно.

— Что-то я не помню, чтобы зубы у нее чересчур торчали, — сказал он неуверенно.

— Это потому что она никогда тебя ими не кусала, — возразил Брейден. — На меня же, наоборот, она так и норовила броситься. Никак не мог взять в толк, почему.

— Должно быть, из-за твоей притягательной личности, — сухо прокомментировал Син.

Юан поднял руки ладонями вперед, чтобы остановить дискуссию, и шагнул к Брейдену:

— Если ты не возражаешь, я бы хотел вернуться к сути.

Он кинул многозначительный взгляд сначала на Лахлана, а затем на Сина.

— Упивайся моментом, — усмехнулся лэрд.

— Спасибо, — ответил Юан, кладя руки на плечи Брейдену, чтобы сполна насладиться его реакцией. — Так вот, эта Мэгги, не важно, кроличьи у нее зубы, или нет, — тут здоровяк кинул предупреждающий взгляд на Лахлана, прежде чем снова повернуться к Брейдену, — увела всех женщин нашего клана в убежище(20).

Брови Брейдена еще сильнее сошлись на переносице:

— В убежище? От кого же они убежали?

— От нас, скверных, похотливых мужчин.

Несколько мгновений Брейден тупо смотрел на Юана, пока до его сознания не дошел смысл этих ужасающих слов.

— Ты наверняка шутишь, — произнес он неуверенно и взглянул на Лахлана. — Он же шутит?

— Увы, нет, — вздохнул лэрд. — Он говорит истинную правду. Похоже, женщины вбили себе в головы, что я должен положить конец вражде с кланом Макдугласов, а иначе они больше не будут нас обслуживать.

— Ни в каком из смыслов этого слова, — добавил Юан для пущего эффекта.

Брейден отшатнулся от него с побледневшим лицом и, протянув руку, ухватил Сина за плащ:

— Клянусь волосатыми ногами Сатаны, Син, я, кажется, умер и попал прямиком в ад.

— Не угадал, братишка, — фыркнул Син в ответ, — холодновато тут для ада.

Брейден покачал головой, все еще отказываясь верить, затем лицо его потемнело, и он встал перед Лахланом:

— Ладно, лэрд, тогда рассказывай, что ты умудрился натворить, чтобы так взбесить женщин?

— Я? — переспросил Лахлан, ошеломленный тем, что Брейден записал его в виноватые. — Я ничего не сделал. Хотя почему же ничего? Я перепробовал все способы, какие только мне пришли на ум, чтобы заставить их одуматься. Я и угрожал им, и обхаживал их. Черт, я даже попытался соблазнить Мэгги, но…

Брейден прервал его насмешливым фырканьем:

— В этом уже половина твоей проблемы. Могу тебя уверить: приказ женщине задрать юбки — не лучший способ заполучить ее в постель.

Нижняя челюсть Лахлана отвисла от негодования:

— Это ты про меня? Я вовсе не такой мужлан.

— Неужели?! Не забывай, я сам не раз был свидетелем твоих неуклюжих попыток соблазнить женщину, — парировал Брейден.

Лахлан вскипел:

— Что? Неуклюжих? Да у меня женщин было больше, чем у тебя, щенок!

В ответ младший брат только насмешливо изогнул бровь.

— Ну ладно, — признал Лахлан после секундного размышления о том, что вряд ли даже сарацинский шейх с его гаремом мог бы потягаться в этом вопросе с Брейденом. — Может быть, не больше, чем у тебя, но уж точно больше, чем у Юана.

— Это ни о чем не говорит, — встрял Брейден. — Мой левый сапог поимел больше женщин, чем Юан.

Юан зарычал:

— Эй, полегче! Прибереги свои оскорбления для того брата, который может тебя терпеть. Я такое спускать не намерен!

Не обращая на него внимания, Брейден обнял Лахлана за плечи и привлек к себе, словно собирался сообщить ему какую-то великую тайну:

— А теперь послушай меня, о мой дражайший братец, который может меня терпеть. Ты — лэрд могучего клана. Женщины клюют вовсе не на твои жалкие попытки их обольщения, а на твое распрекрасное лицо и твой титул.

— Мой что? — переспросил Лахлан, обидевшись на снисходительный тон брата.

— Это чистая правда, — продолжал Брейден. — Любая из этих бунтарок была бы рада возможности претендовать на ночь со своим лэрдом. Разве не так, Син?

— А почему ты спрашиваешь об этом меня? Я что, женщина, чтобы знать ответ на этот вопрос? — проворчал тот.

— Ну… — Брейден вдруг запнулся и, что бы ни собирался сказать до этого, похоже, внезапно передумал. Он быстро обернулся к Лахлану:

— Как я уже сказал, всё, что нам нужно — это твое лицо и твой титул.

— Ага, конечно, — отозвался вождь. — Вот только Мэгги это не впечатлит. Она отшила меня за рекордно короткое время. На данный момент у меня не остается другого выбора. Если она и все остальные не выйдут из убежища до завтрашнего полудня, то я приведу к церкви боевой отряд и выволоку их оттуда силой.

Брейден убрал руку с его плеч:

— Ты же не хочешь поступить так на самом деле? Они же женщины, Лахлан. Наши женщины!

— Думаешь, я этого не знаю? — огрызнулся тот в ответ. — И наша мать тоже там, вместе с ними. Ну, а какой еще у меня остается выбор?

На лице Брейдена отразилось глубочайшее раздумье. Лахлан готов был поклясться, что слышит, как скрипят мозги младшего братца.

«Это хорошо, — подумал Лахлан. — Брейден всегда был башковитым по части обращения с женским полом».

Наконец Брейден нарушил молчание:

— Я могу предложить другой вариант. Что вы скажете, если я уболтаю девчонку и верну женщин туда, где им и место: на наши кухни и в наши кровати?

Лахлан прикинул: если Брейден сумеет положить конец этому безобразию мирным путем, то, конечно, такой способ стоило бы попробовать. Ему и самому не нравилась мысль о том, что кто-то из женщин может пострадать.

Возможно, его брат сумеет преуспеть там, где он потерпел неудачу. У Брейдена всегда хорошо получалось улаживать конфликты миром.

Лишь один только раз у него не получилось. Лахлан вздрогнул при этом воспоминании.

В их семье уже было достаточно трагических событий. И меньше всего он хотел умножить их количество. Он даст Брейдену шанс уговорить женщин. Но только один. Большего он позволить не может.

Он кивнул Брейдену:

— Хорошо. Но учти: если Мэгги будет продолжать в том же духе, мои люди либо сами возьмут церковь штурмом, либо вышвырнут меня пинком под зад и выберут нового лэрда.

— Женщины, — пробормотал Син. — Не могу поверить, что они устроили этот бунт против вас в то самое время, когда у вас есть враг, которому надо противостоять, и земля, которую надо защищать. Вашим людям сейчас вовсе ни к чему отвлекаться на бабьи глупости.

— Вот именно, — поддакнул Брейден. — Я удивлен, что клан Макдуласов до сих пор еще не воспользовался этим мятежом для нападения на нас.

Лахлан посмотрел в окно в направлении церкви. Не смотря на кипевший в нем гнев, он немного помолчал, наслаждаясь злорадством, которое ощущал с тех пор, как получил последние новости, а потом произнес:

— Я уверен, что они напали бы, если бы их женщины не сделали то же самое.

— Что ты сказал? — удивился Брейден.

— Это правда, — продолжал Лахлан. — Леди Макдуглас сделала из своего мужа посмешище, убедив всех женщин клана последовать примеру наших дур, и тоже скрыться от своих мужчин в убежище. Я получил это известие три дня назад.

— В таком случае, не желает ли Макдуглас начать мирные переговоры? — спросил Син.

— Нет, — отрезал Лахлан. — Даже если бы условия перемирия устраивали обе стороны, ни мы, ни они не пошли бы на такое. Ведь если мы уступим женщинам сейчас, то они вообразят себе, что имеют над нами власть, и каждый раз, когда что-нибудь не будет их устраивать, они будут мчаться в убежище снова. Я с содроганием думаю о последствиях. Вы можете себе их вообразить?

— Да уж, — Брейден лукаво улыбнулся, — было бы забавно.

Лахлан впился в него взглядом.

— Ну, я же сказал «было бы», — поспешил погасить гнев брата Брейден.

Он обвел троих собеседников самоуверенным взглядом и произнес:

— В течение стольких лет большинство из вас насмехались над тем, что женщины не могут устоять передо мной. Что ж, братья, вы еще будете благодарны мне за этот талант.

Никогда еще Брейден не выглядел более самонадеянно:

— Ступайте со мной и станьте свидетелями того, как быстро я разберусь с этой проблемой. Готов поспорить, что не пройдет и четверти часа, как Мэгги уже будет есть с моей руки.

— Я принимаю вызов, — сказал Юан. — Особенно после того, как на моих глазах Мэгги прогнала Лахлана. Проигрыш пойдет тебе на пользу.

— Мне? Проиграть? — недоуменно переспросил Брейден. — Ха! Еще не родилась та женщина, которая способна противиться моему обаянию.

— Надеюсь, на сей раз ты прав, — проворчал Лахлан. — Я не могу позволить тебе потерпеть неудачу.

— Тогда поспешим же и узрим мою самую нежную победу, — самодовольно рассмеялся Брейден.

Юан с усмешкой похлопал Лахлана по спине:

— Не знаю, как ты, а я жду не дождусь, когда увижу их схватку.