Покорение горца (ЛП)

Глава 10

— Брейден! — раздался зов Мэгги. — Ты мне нужен! Помоги!

Горец замер, удивленный этой мольбой.

Почти час назад они с братом потеряли девушку из виду в темном лесу. Но все это время они знали, что та совсем близко, впереди них. То и дело до них доносились ее уничижительные тирады в адрес мужчин вообще и Брейдена в частности. Эти выпады очень их развлекали.

— Брейден, пожалуйста!

Должно быть, упрямице нелегко дались эти слова после того количества порицаний, которыми она осы́пала его шкуру, его душу и каждого, кто когда-либо с ним встречался.

Обычно, услышав такой призыв от женщины, Брейден спешил к ней на выручку. Однако, судя по слишком рассудительному тону голоса, Мэгги не угрожала реальная опасность. Скорее, ее просто что-то сильно раздражало.

Продолжая шагать по торфяной тропе, Брейден посмотрел на Сина:

— Разве не слышали мы от нее раз сто за последний час: «Мужчины, кому они нужны?»

— Так и было.

— Тогда, думаешь, нам не стоит обращать внимания на ее крик?

Очень забавно было увидеть, как Син нахмурился, сбитый с толку.

Брейден похлопал брата по руке:

— Шучу. Ты же знаешь: я никогда не брошу женщину в беде.

— Я так и подумал, но уж больно искренним ты сейчас выглядел.

На какой-то миг Брейден действительно ощутил желание не обращать внимание на призыв Мэгги о помощи. Особенно учитывая серьезность некоторых ее проклятий. Да поможет ему Бог, если хоть часть их когда-либо исполнится. Пожалуй, если эта сквернословка добьется-таки своего, он превратится в двухголовое, трехногое, обезьяномордое, слепое лакейское отродье, вылизывающее выгребные ямы.

Но, несмотря на ее немилосердные выпады, он не мог бросить свою спутницу, в какую бы переделку она сейчас ни попала. Все-таки она ему нравилась, хотя признавать это было неприятно.

— Брейден!

— Иду! — отозвался он и, обогнув в поисках Мэгги большой куст, замер.

Даже в самых пылких фантазиях он не мог представить, что застанет ее в таком виде!

Ее зад весьма соблазнительно вилял и дергался, а сама она полулежала, нагнувшись вперед. И да помогут ему Небеса, но выглядело это так, словно девушка сражалась с самим лесом или, по крайней мере, со злополучным кустом перед собой.

Син расхохотался.

Брейден, возможно, тоже засмеялся бы, если бы легкий ветерок не приподнял край пледа Мэгги, одарив щедрым видом ее ягодиц цвета сливок. А заодно промелькнуло и кое-что еще, возбуждающее мужской интерес и мужские чресла.

И тут же нахлынуло желание, посылая болезненную пульсацию в пах.

А попка у девчонки и вправду привлекательная! Того соблазнительного размера, что так идеально подошел бы к его телу. В этот миг Брейден готов был поклясться, что почувствовал мягкость ее бедер под своей ладонью. Он почти наяву услышал, как эта строптивица стонет, когда он снова и снова погружается в нее, пока они оба не вскрикивают в блаженном освобождении.

Брейден заскрежетал зубами — его тяга к ней вспыхнула так горячо, что он прирос к земле, не в силах пошевелиться.

— Это не смешно! — раздраженно бросила Мэгги, пытаясь высвободиться из сплетения ветвей и поросли. Но все, в чем она преуспела — лишь еще больше обнажила свои ягодицы.

Еще пара таких рывков — и плед соберется у нее на талии, и тогда голодному мужскому взору предстанет вся ее голая попка.

Любуясь девушкой, Брейден задержал дыхание в ожидании. И впервые в жизни ощутил, что у него на самом деле потекли слюнки от того, что предстало его взору.

— Брейден! — крикнула Мэгги снова. — Пожалуйста, помоги! Я не могу пошевелиться. Когда я пытаюсь освободиться, становится только хуже.

«Нет, милочка, — хищно подумал сластолюбец, — становится только лучше».

О, да! Гораздо лучше.

— Брейден?

Горец на мгновение зажмурился, представляя, как Мэгги извивается от желания в его объятиях. Воображение без труда нарисовало картину: эта крошка сдается на его милость. Казалось, он уже слышит, как его имя слетает с девичьих уст, хмельных от страсти. А едва он открыл глаза, как взору вновь предстал плед, почти не скрывающий ее природные прелести.

Он еле заставил себя отвести взгляд от виляющих перед ним бедер и двинуться в обход к тому месту, где виднелось раскрасневшееся лицо Мэгги.

Брейден определенно был бы не прочь еще несколько минут посвятить неторопливому исследованию.

— Что ты там так долго? Не соизволишь ли ты мне помочь? — снова взмолилась Мэгги.

Разумеется, он ей поможет. Знала бы она, какую именно помощь он жаждет ей оказать, — захлестала бы пощечинами до смерти.

«Сосредоточься, приятель, — одернул он себя, — как будто ты раньше не видал женский зад».

Это так, но он не мог припомнить, когда еще тело женщины так сильно его искушало.

Бросив походную суму на землю, Брейден, нахмурившись, осмотрел удерживающее девушку устройство. Мэгги лежала лицом вниз на некоем подобии стола из листвы, сверху ее прижимали свалившиеся на нее ветви.

— Как ты сюда попала?

Она изогнулась так, чтобы взглянуть на него:

— Понятия не имею. Просто это место выглядело подходящим, чтобы немного отдохнуть.

Син снова засмеялся, а Брейден закатил глаза в ответ на ее сарказм и парировал:

— Что ж, леди Злой Язычок, возможно, мне следует оставить вас тут.

На лице Мэгги промелькнул панический страх. Она торопливо добавила:

— Я шла себе, потом споткнулась обо что-то, и внезапно вся эта огромная куча листьев рухнула мне на голову. Ну пожалуйста, помоги мне встать!

Брейден пробежался взглядом по всему ее телу. Ее нынешняя позиция была просто идеальна для…

— Брейден! — раздраженно бросила девушка, словно прочла его мысли.

Он не мог удержаться от того, чтобы поддразнить девушку:

— Думаешь, нам надо бросить ее здесь? — спросил он Сина.

— Ну, она же говорила: «Мужчины, кому они нужны?» Наверное, так и надо поступить, чтобы преподать ей урок.

— Вы не посмеете оставить меня в таком положении, — заявила Мэгги и добавила уже менее уверенно, — ведь так?

Брейден послал ей чертовски очаровательную улыбку:

— Почему бы тебе не нагнать нас после того, как освободишься?

Мэгги застонала, еще раз прокляла себе под нос этого негодника, а затем упала ничком на ложе из листьев и выдохнула:

— Если бы ты был джентльменом, тебе бы и в голову не пришло бросить меня в таком виде.

— Ну, если верить тебе, — продолжал Брейден поддразнивать спутницу, — я не джентльмен, а одержимое похотью бородавчатое свиное ухо, не годное ни на что, кроме как жрать, рыгать и гоняться за чужими женами.

Ее лицо от стыда еще больше покраснело:

— Ты это слышал?

— И я не удивлюсь, если это слышал даже король Англии, сидя в Лондоне на своем троне.

Мэгги не знала, куда деться от стыда. Ее слова вовсе не предназначались для ушей Брейдена, и на самом деле она вовсе не считала его тем, кем обзывала. Этой бранью она лишь пыталась укрепить свою решимость и сосредоточиться на его недостатках. Единственная загвоздка была в том, что она слишком сильно любила этого негодяя.

Правда, не в эту минуту. Сейчас Мэгги больше всего хотелось придушить надменного мерзавца. Он пялился на нее своими каре-зелеными глазами, в которых прыгали чертики.

Вздохнув, она предприняла еще одну попытку:

— Ладно. Прошу прощения за все, что наговорила. Признаю́: мужчины кое на что годны. А теперь, пожалуйста, помоги мне.

Брейден скептически взглянул на Сина:

— Это не кажется мне извинением. Что скажешь?

Мэгги обиженно надулась, смущенно поерзала и с нажимом произнесла:

— Пожалуйста.

Сурово сжав губы, Брейден покачал головой:

— Все еще недостаточно искренне.

Девушка застыла и уставилась на него.

Горец едва удержался от хохота при виде пышущего гневом лица своей спутницы. Если бы ее исполненные злости янтарные глаза могли убивать, то разорвали бы насмешника на тысячу кусочков.

— Если ты не вытащишь меня отсюда, Брейден Макаллистер, клянусь, я буду преследовать тебя и в этой жизни, и за гробом.

— Звучит пугающе, — хмыкнул Син.

«Или очень забавно», — подумал Брейден.

Его взгляд снова переместился на девичью попку: «Точно, очень забавно».

Подавив эту мысль, горец ногой отодвинул с дороги заплечный мешок, перегнулся через девушку и попытался стряхнуть листья с ее спины.

Ничего не получилось.

Брейден нахмурился и внимательнее присмотрелся.

— Это что-то вроде капкана, — сказал он, заметив, что ветви были прилажены так, чтобы упасть позади Мэгги.

— Может, один ребенок хотел поймать другого? Ты же видишь, это устройство не предназначено для того, чтобы ранить кого-то — лишь немного прижать, — высказал свое мнение Син, тоже обследуя западню. — Похоже на те ловушки, которые мы когда-то ставили на Киранна и Лахлана.

Эти воспоминания заставили Брейдена рассмеяться.

— Пока вы двое восхищаетесь этой поделкой, не мог бы один из вас найти способ вытащить меня отсюда?

— Я работаю над этим, — ответил Брейден.

Он встал позади Мэгги так, чтобы отогнуть придавивший ее сук, изначально оттянутый тем, кто ставил ловушку.

Внезапно его осенило, что нужно сделать, чтобы освободить девушку. Он нутром чуял, что ей этот способ не понравится.

Зато ему…

Брейден облизнул губы в предвкушении.

— Мэгги, милая, чтобы помочь, мне придется очень близко подойти к тебе.

— Делай, что хочешь, — отозвалась она резко, — только вытащи меня отсюда.

Брейден опустил взгляд на ее бедра. Его плотский голод еще больше увеличился, как и некая часть его тела, которая напряглась, отвердела и словно умоляла девушку проявить благосклонность.

Что ж, если она хочет этого…

Горец встал прямо позади Мэгги и наклонился над ее спиной, чтобы убрать ветку. И в этот момент его возбужденный до боли пах тесно прижался к ее попке.

От изумления девушка открыла рот, затем дернула бедрами, от чего еще сильнее вжалась ягодицами в разбухшее естество Брейдена. Это движение исторгло из его горла низкий стон.

— Какая милая картина, — произнес Син позади них. — Мне оставить вас наедине?

— Заткнись, Син! — заорали они в один голос.

Брейден дышал с трудом, борясь с мучительной, до боли, потребностью обладать Мэгги. Ничего в жизни не хотел он так сильно, как взять ее прямо здесь и сейчас.

Заставив себя двигаться, Брейден убрал сук, удерживавший пленницу. Мэгги с быстротой молнии выскользнула из западни, прошмыгнув между ним и кучей листвы, на которой полулежала. Ее лицо было того же цвета, что и волосы, когда она огляделась вокруг, избегая смотреть на Брейдена.

— Спасибо, что помог, — сказала она.

— С удовольствием, — не подумав, ляпнул горец в ответ.

Глаза Мэгги сверкнули навстречу его каре-зеленому взору яростью, тлеющей в их янтарной глубине:

— Только ты мог воспользоваться в своих интересах женщиной, попавшей в такую ситуацию.

Тут она ошибалась. Будь он на самом деле тем демоном, за которого Мэгги его принимала, не только освободил бы девушку, но и сделал бы с ней еще много чего.

— Я вовсе не пытался воспользоваться тобой. Я просто хотел вытащить тебя из ловушки как можно быстрее.

— О, я в этом уверена, — съязвила она, одергивая плед. Ее сарказм прозвучал насмешкой над невозмутимым тоном Брейдена.

— Пока вы двое соревнуетесь в оскорблениях, — вмешался Син, — я поищу место для ночевки.

Он поспешно скрылся среди деревьев.

Мэгги буравила своего избавителя взглядом. Горец подавил улыбку, которая, как он знал, лишь еще больше рассердила бы ее. В воздухе повисла неловкость, которая смутила Брейдена. Сколько он себя помнил, их общение всегда отличалось дружеской простотой, и ему не нравилась внезапная перемена в поведении спутницы.

— Ты не поранилась? — спросил он.

Ее гнев слегка ослабел. Она покачала головой:

— Не знаю, как я умудрилась упасть. Обычно я твердо держусь на ногах.

— Что ж, даже лучшие из нас иногда попадают в чужие силки.

Она опустила взгляд, как будто его слова вызвали что-то в ее памяти, а затем неожиданно улыбнулась.

Горец восхитился перемене, произошедшей с ней: ее глаза загорелись теплым светом, озарив лицо. Эта девушка была прекрасна, когда улыбалась.

— Что случилось? — спросил Брейден, гадая, что вызвало такую внезапную перемену.

— Я просто вспомнила другую западню.

— Это когда я в шутку толкнул тебя в лесу у пещеры? — спросил он.

Она на секунду нахмурилась, припоминая тот случай, а затем коротко рассмеялась:

— Нет, я подумала о ловушке, про которую ты рассказывал раньше. Когда Нера, Майри и другие девушки устроили на тебя засаду на пути к моему дому.

Брейден поежился от воспоминаний:

— Знаешь, у меня до сих пор остались шрамы от этого нападения.

На его макушке так и не заросла небольшая проплешинка там, где одна из девушек вырвала клок волос.

— Когда я наткнулся на тебя в тот день, сперва подумал, что ты с ними заодно.

— Я знаю, — ответила Мэгги, улыбаясь. — Никогда не забуду, какое испуганное было у тебя лицо, когда ты окинул меня взглядом. Единственный раз в жизни я увидела тебя впавшим в панику.

— Так и было на самом деле. Я не знал, как мне удрать от этих фурий, не причинив никому из них вреда.

Затем Брейден вспомнил, каким образом спасся от одуревших от страсти девиц.

Глядя на Мэгги, он улыбнулся:

— До сих пор помню, как ты затолкала меня в дупло того дуба, а затем послала этих сумасшедших по ложному следу в другую сторону.

— Я сама тряслась от страха, — призналась девушка. — Боялась, что они узнают о моем обмане и нападут, чтобы отомстить.

Ему все помнилось по-другому. Девочка, которой едва исполнилось тринадцать, явилась, словно из ниоткуда, чтобы спасти его. Она вовсе не показалась ему испуганной.

— Ты выглядела спокойной и уверенной.

Брейден смотрел на нее с трепетом и изумлением, и в памяти одно за другим всплывали воспоминания. О том, как Мэгги украдкой помогла ему вылезти из дупла, а затем они вдвоем чуть не ползком пробирались через кусты, чтобы попасть в ее дом незамеченными.

А позже Мэгги перевязала порезы и синяки, которые нанесли юноше напавшие девицы. Она даже тихонько напевала нежную мелодию, смазывая его кожу целебной мазью. Ее касания были такими легкими и успокаивающими, а голос таким приятным.

Брейден не смог припомнить, поблагодарил ли ее в тот день. Но прямо сейчас, когда на лице девушки играл солнечный свет, а в глазах горел огонь, ему ничего так не хотелось, как бесконечно ее целовать.

Повинуясь порыву, Брейден протянул руку и пробежался кончиками пальцев по девичьей скуле, усыпанной веснушками:

— Мне всегда было интересно, почему ты спасла меня тогда.

Мэгги не отстранилась. Вместо этого она подняла на него глаза, в которых отражалось странное волнение:

— Я всего лишь отплатила добром за добро.

— Какое добро?

Она сдвинула брови:

— Ты не помнишь?

— Похоже, нет.

Мэгги нахмурилась еще больше:

— Ты действительно забыл, как спас мне жизнь?

Лаская ее мягкую, нежную кожу, Брейден покопался в памяти, однако, хоть убей, не смог вспомнить, чтобы спасал ее от кого-то, кроме ее братьев, но ни один из них никогда бы не причинил ей вреда.

— Не помню.

— Мне было всего семь, когда ты пришел мне на помощь.

— Значит, мне тогда стукнуло десять.

— Да. Мой отец отправился в замок, чтобы отвезти шерсть. Иэн и я должны были дожидаться в повозке, на которой мы с отцом приехали, но я украдкой взяла игрушечную лошадку брата. Иэн это заметил и бросился за мной.

Брейден улыбнулся, наконец вспомнив этот случай. Эта парочка представляла собой еще то зрелище.

— Ты бежала по парадному залу, вопя о помощи.

— Да, и всерьез думала, что Иэн хочет меня убить.

— Ты врезалась в меня, и мы повалились прямо на лучший гобелен моей матери.

Они оба поежились при этом воспоминании.

Мэгги закусила нижнюю губу:

— Она не слишком рассердилась?

Его мать пришла в неописуемый гнев и задала ему хорошую трепку.

До сих пор она вспоминала этот случай каждый раз, когда бывала недовольна сыном.

Брейден собрался уже отпустить по этому поводу какую-то колкость, но вдруг заметил беспокойство и вину в глазах Мэгги. Сам не понимая почему, он ощутил порыв ее успокоить:

— Нет, она не сильно ругалась.

На лице девушки отразилось облегчение:

— Я все еще сожалею, что лягнула тебя тогда, пытаясь выбраться наружу. Но знаешь, что мне запомнилось больше всего?

На этот раз он не смог удержаться и поддразнил ее:

— Как ты заехала мне коленкой в пах, поднимаясь с пола?

Мэгги покраснела и опустила голову.

Брейден провел рукой по ее волосам, лаская блестящие локоны.

— Нет, — произнесла она. — Когда мой отец отругал нас и вернул обратно в повозку, я чувствовала себя ужасно, и тогда вдруг появился ты со своей раскрашенной лошадкой.

— Канером, — добавил Брейден, вспомнив поделки, вырезанные для него из дерева его дядей. Ему очень нравились эти игрушки. Но темно-коричневый жеребец, которого он подарил Мэгги, был его любимцем. До сих пор он не знал, что на него нашло, когда он отдал ей этого коня. Это был один из тех порывистых поступков, за которые ему доставалось от матери.

Он все еще помнил выражение счастья на заплаканном лице Мэгги, когда она прижала к груди маленькую лошадку.

— Ты выглядела так, словно я подарил тебе королевские сокровища.

— Именно это ты и сделал, — сказала она тихо.

В этот момент в сердце Брейдена шевельнулась странная нежность к этой девушке. Он не знал, что это было за чувство.

Ничего подобного он раньше не ощущал.

А когда уголки ее губ слегка приподнялись, это было для него, как удар молнии.

— Я до сих пор храню этот подарок.

Ее признание поразило его. Он бы скорее подумал, что она выбросила эту игрушку еще много лет назад.

— Правда? — переспросил горец.

Мэгги кивнула.

— Почему?

Его собеседница сконфуженно пожала плечами.

— Никто не был ко мне щедрее, чем ты, — сказала она. — Я не могла поверить, что ты подарил мне такую ценную вещь.

Брейдена тронуло, что даже в таком юном возрасте она понимала, как дорог был ему этот конь. Снова он убедился, что Мэгги всегда была мудрее и проницательнее, чем большинство девочек ее возраста.

— Ну, мне было не по себе оттого, что твой отец накричал на тебя. Это была не твоя вина.

— Разумеется, — произнесла девушка со смеющимися глазами, наморщив нос. — Ведь это Иэн собирался меня убить.

Рассмеявшись, Брейден в удивлении уставился на нее. Его одолевали странные чувства. Она была так непохожа на большинство знакомых ему женщин. Добрая и щедрая, но при этом страстная и независимая.

— Мы ведь знаем друг друга уже давно, не так ли? — спросил Брейден.

— Ну да.

— Жизненные пути неисповедимы, — произнес он, размышляя вслух. — Помню, когда первый раз тебя увидел, ты только научилась ходить. У тебя была лысая голова и самые большие глаза, какие я только видал.

— Далеко не лестное описание.

— Точно, — отозвался он, очерчивая указательным пальцем линию ее скулы. — Но для такой малявки у тебя была вполне сносная внешность.

Горец без труда вспомнил тот день: она тогда ухватилась за него, подтянулась и встала на ноги рядом. Затем взглянула на него, и ее широкая милая улыбка согрела сердце мальчика. Проворковав что-то непонятное, кроха положила голову на его колено. От этого жеста он удивленно ахнул, а девочка засмеялась и впилась зубами в его бедро.

Брейден вскрикнул от боли, а Мэгги заревела. Синяк от укуса не сходил долго. После этого случая он с гораздо бо́льшей осторожностью приближался к маленьким детям.

— Это все, что ты помнишь? — спросила она его.

— Нет, — ответил он, заправляя ей за ухо выбившуюся прядь волос. — Я помню, как ты смеялась надо мной. У тебя был такой счастливый смех. Когда я приходил в ваш дом, на твоем лице почти всегда была улыбка. Пока не умерла твоя мать.

Мэгги кивнула. Ее взгляд затуманили печальные воспоминания:

— Папа рассчитывал, что я позабочусь о братьях.

Брейдену было тяжело видеть ее грустной. Почему-то от этого его собственное сердце пронзала боль. Он решил оживить беседу шуткой:

— Ну да, и с тех пор ты всегда была такой серьезной. Особенно в те дни, когда пыталась убить меня.

От этих слов Мэгги открыла рот от обиды: как он только мог подумать такое!

— Я никогда не пыталась тебя убить.

— А как насчет той ночи, когда ты подожгла мою постель?

— Я никогда… — Мэгги осеклась, вспомнив.

В ту ночь она прокралась в комнату Ангуса, чтобы взглянуть на спящего Брейдена.

Но она не ожидала, что увидит его раскинувшимся на кровати без нижней рубашки. Крохотные волоски сбегали вниз от пупка и терялись под краем сбившихся до талии покрывал, которые он сжимал в кулаке одной руки. Другая рука была закинута за голову.

Представший тогда ее взору смуглый безупречный торс помнился ей и доныне. Грудь юноши слабо блестела в свете свечи, поднимаясь и опадая в ритме глубокого ровного дыхания.

Поглощенная этим зрелищем, Мэгги забыла о свече, которую держала. Только что девочка наслаждалась зрелищем, а уже в следующую минуту свеча выскользнула из ее кулачка и, упав на матрац, подожгла его.

Мэгги попыталась потушить огонь, но тот быстро распространялся. Брейден, вздрогнув, проснулся. Девочка, схватив стоящее на полу ведро с водой для умывания, залила огонь, а вместе с ним и Брейдена, который вскочил с постели, отплевываясь, и озадаченно уставился на нее.

До сих пор то происшествие очень огорчало Мэгги.

— Это был несчастный случай, — сказала она.

— Я рад узнать, что на самом деле ты вовсе не пыталась меня прикончить.

Мэгги опустила взгляд, уставившись на свои ноги. Чего только она не вытворяла по отношению к Брейдену все эти годы! Удивительно, что в итоге он все еще не отказывается с ней разговаривать.

— Знаешь, Мэгги, я раньше не замечал, какая ты красивая.

Она в сомнении подняла на него глаза:

— Ты говоришь так только потому, что я — единственная женщина рядом с тобой в последние два дня.

— Я говорю так, потому что знаю это.

Как бы ей хотелось поверить ему, но она слишком хорошо изучила этого повесу. Его сердце всегда принадлежало очередной сиюминутной привязанности.

«Так стань такой подружкой на час, — шепнул ей внутренний голос. — Все лучше, чем никогда ему не принадлежать».

Если бы это было так легко! Сейчас ей больно было видеть, как он добивается других женщин. Она и представить не могла, насколько больнее будет отдаться ему, а потом увидеть, как он уходит. Этого ее сердце не выдержит.

Мэгги подняла руку и коснулась лица Брейдена:

— Я бы хотела тебе поверить, но ты же сам столько раз говорил, что пришел в это мир, чтобы любить женщин. Заметь: многих женщин, а не одну-единственную.

— А это необходимое условие, чтобы покорить тебя?

— Да. Мне нужен мужчина, который никогда не загуляет от меня на сторону.

— Ты много просишь.

— Слишком много, как говорили мне мои братья.

— Так ты намереваешься состариться в одиночестве?

Мэгги заворожено смотрела, как солнечный свет, отражаясь, плясал в его глазах:

— Я вряд ли останусь одна. У моих братьев достаточно детей, о которых я могу заботиться.

Он нахмурился:

— Ты не хочешь завести собственных?

— Больше всего на свете. Но для этого мне не нужен муж, ведь так?

Его шокированный вид рассмешил девушку.

— Надеюсь, мне послышалось, что ты это сказала? — возмутился горец.

— Ты меня неправильно понял, — поспешила она добавить. — Есть много детей, которых некому любить. Одним из таких был твой брат. Когда я буду к этому готова, я почти уверена, что смогу найти дитя, которому необходима материнская любовь.

Брейден покачал головой:

— Ты ни от кого ни в чем ни зависишь?

— А ты?

— Это другое дело. Я мужчина. Нехорошо мне зависеть от других.

— А мне нехорошо перекладывать на других бремя моего содержания. Я всегда была самостоятельной. Такой и останусь.

Брейден ошеломленно уставился на нее:

— Ты странная девушка, Мэгги инген Блэр.

— Ты забыл назвать меня своевольной и безрассудной.

— Должно быть, так тебя называл Ангус.

— Вообще-то, так в последнее время меня называл твой брат Лахлан. А также любой, кто когда-либо имел со мной дело.

Брейден засмеялся, и прежде чем он успел что-то сказать, перед ними из лесной чащи вынырнул Син и произнес:

— Чуть впереди есть небольшая поляна, если вас это интересует. А я пока раздобуду что-нибудь на ужин.

— Тебе помочь? — спросил Брейден.

Син отрицательно покачал головой:

— Лучше останься с Мэгги на случай, если кто-то из наших друзей вернется.

— Хорошая мысль.

Брейден поднял с влажного торфа их заплечные мешки. Он подал Мэгги ее ношу, и они двинулись в направлении, указанном Сином, который проводил их словами:

— Идите на то место, которое я выбрал для ночевки.

Пока они шли, Мэгги сверлила взглядом спину Брейдена и страстно желала невозможного. Она охотно представляла себе, как называет своим этого мужчину, такого доброго и замечательного. Если бы только ему можно было доверить свое сердце!

Но ее не проведешь. И она пролила по нему достаточно слез. Она удовольствуется его дружбой и сделает все, чтобы защитить свое сердце.

Когда они нашли место, где Син оставил свою походную суму, Брейден развел небольшой костер.

Мэгги уселась на землю и, сняв со спины мешок, слегка застонала от боли в плече, вызванной весом ее ноши.

— Погоди, — произнес Брейден, опускаясь на колени рядом с ней. — Позволь мне помочь.

Прежде чем девушка успела возразить, он положил теплые руки на ее плечи и начал нежно разминать скованные болью мышцы.

О, это было приятно. Очень приятно.

Закрыв глаза, Мэгги наслаждалась ощущениями. Мужские ладони, скользя по ключице и плечу, сжимались и разжимались в успокаивающем, чарующем ритме. Касания Брейдена были хотя и легкими, но уверенными, жаркими, властными. А когда он большими пальцами помассировал ее под лопаткой, у девушки вырвался невольный стон удовольствия.

Его решительные горячие руки дарили рай — чистое и полное блаженство.

Он так низко склонился к ней, что она ощутила его чистый земляной запах и аромат бузины, исходящий от волос.

— Так лучше? — спросил горец осипшим низким голосом.

— Да, — выдохнула Мэгги, чувствуя, как буквально плавится ее тело.

Брейден развернул девушку к себе, обнял ее за плечи одной рукой, а ладонью другой нежно обхватил ее подбородок, легким нажатием вынудив поднять лицо и посмотреть на него. Она не могла отвести от него глаз, завороженная мужественной красотой и выжидающим каре-зеленым взглядом, все больше темнеющим от желания.

А затем он ее поцеловал.

Едва их губы соприкоснулись, Мэгги застонала. Ей показалось, что расплавленный жар пронзил ее, потек по венам и собрался где-то в самом центре тела, пульсируя и отдаваясь болью неясного первобытного желания. Прикосновения Брейдена были одновременно ласковыми и требовательными. Неистовыми, но исполненными нежности.

Мэгги захотелось почувствовать его еще ближе. Сейчас ей это было необходимо.

Она обвила его руками, и Брейден с готовностью ответил на ее невысказанную просьбу, прижавшись так тесно, что теперь их разделяла только одежда.

Он оторвался от ее губ и проложил по нежной щеке дорожку неторопливых обжигающих поцелуев. Спустившись к девичьей шее, он начал, поддразнивая, ласкать ее языком. От необычного ощущения Мэгги со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы. По всему телу пробежала дрожь. Она пошатнулась, чувствуя, как обуревающие ее переживания сливаются во что-то неописуемое. И эти впечатления ей дарил Брейден. Ее Брейден.

Грудь ее набухла до боли, а мучительная пульсация в глубине тела становилась все более требовательной.

Она желала его в этот миг. Как желала всегда.

Сколько ночей пролежала она без сна, стискивая подушку и воображая при этом, что обвивает руками Брейдена?

Но даже самые заветные ее мечты не могли сравниться с тем, что происходило сейчас. Она была с ним здесь, наяву, и Брейден наконец сжимал ее в нежном любовном объятии.

Он распустил завязки ее рубашки и впился губами в стройную шею, одновременно освобождая девичью грудь от перетягивающей ее материи.

Тело Мэгги пылало. Нервно сглотнув, она пропустила сквозь пальцы черные шелковые пряди волос Брейдена.

Тот спустил бинты с груди Мэгги на ее талию, и девушку охватила дрожь, едва прохладный воздух ласково коснулся ее пылающей кожи.

До чего же ты сладкая, — выдохнул Макаллистер, переместил ниже правую руку и, обхватив холмик девичьей груди, пощекотал вершинку.

Мэгги вскрикнула от удовольствия. Затем горец распахнул ее рубашку, и к тому месту, которого только что касалась рука, приник его горячий рот.

Мэгги знала, что должна оттолкнуть Брейдена. Но не могла заставить себя так поступить после стольких лет жажды обладания этим мужчиной и грез о таких объятиях.

Не в силах произнести хоть слово, она могла только отдаваться во власть чувств. Девушка ощущала обжигающее дыхание любимого, его руку и губы, ласкающие ее плоть, восхитительную тяжесть прижимавшегося к ней мужского тела.

Брейден вдыхал ее сладкий цветочный аромат, дразня языком кончик ее груди. Голова кружилась. Он не мог думать ни о чем, кроме Мэгги. Она наполнила его изумлением, смешанным с восторгом, острой потребностью в ней. А еще странным умиротворяющим чувством, которому он не мог подобрать названия.

Ему мало было того, что он уже вкусил, хотелось еще. Горец пошире раздвинул шафрановую рубашку Мэгги и пропутешествовал языком ко второй ее груди, одновременно подумав о других местечках на ее теле, которых тоже намеревался отведать, прежде чем с ней закончит.

Эта девушка навсегда оставит след в его сердце. Еще до заката он овладеет ею, чего не делал до сих пор ни один мужчина. И будет брать ее снова и снова. Такими способами, которых она не в силах вообразить. И не остановится, пока она не обессилеет от его прикосновений и не замрет, ослабевшая, в его объятиях.

Только тогда он проявит снисхождение к ней. И к себе.

Когда рука горца скользнула вниз между их телами, Мэгги ахнула от удовольствия. Ее поразили нахлынувшие ощущения, все происходившее казалось невероятным. Тело горело, словно в огне. Мужская ладонь легко прошлась от ее талии по изгибу бедра, спускаясь еще ниже. Инстинктивно девушка выгнулась навстречу руке Брейдена, наслаждаясь близостью их тел.

Она хотела большего. Ей необходимо было что-то большее.

Горец вновь накрыл ее губы своими.

Мэгги зарылась пальцами в его волосы, а его рука между тем, едва касаясь, передвинулась на внутреннюю поверхность ее бедра, скользя все выше, пока он не дотронулся до нее там, где никто прежде не касался.

Разве ему обязательно это делать?

И все же это было великолепно до исступления.

Его язык играл с ее ртом в том же ритме, в каком его рука скользила вокруг средоточия ее желания, дразня и поглаживая.

С губ Мэгги уже был готов сорваться крик, как вдруг она ощутила, что Брейден ловко скользнул пальцем внутрь ее тела. Глухо застонав, она инстинктивно вскинула бедра, чтобы принять его глубже.

Такого она никогда еще не испытывала. Стиснув зубы, она двигала бедрами навстречу движениям мужской руки, желая большего, требуя большего.

Брейдену хотелось, торжествуя, кричать во все горло. Он так легко заполучил от Мэгги того, чего добивался.

Глубже погружаясь языком в ее рот, он одновременно продолжал безжалостно забавляться с крохотным комочком ее плоти, таящим самую суть наслаждения. Ее сладострастные стоны дарили удовольствие и ему.

Мэгги была такая горячая, влажная и тугая, только и ждущая, когда он наполнит ее собой до предела. И он это сделает. О да, он войдет в нее глубоко и сильно. И она вскрикнет в наивысший момент освобождения и будет умолять его повторять это снова и снова, пока они оба не замрут, мокрые от пота и вконец обессилевшие.

Не прерывая поцелуя, он обвел ее чувствительный бугорок большим пальцем и глубоко погрузил его туда, куда так хотел проникнуть.

— Брейден, пожалуйста, — простонала Мэгги.

И в это злосчастное мгновение на него обрушилась реальность, потому что он почувствовал, как коснулся ее девственной преграды. Она была непорочной. И до тех пор, пока не оправилась с ним в путь, была абсолютно нетронутой.

Брейден впервые невольно взглянул на себя глазами Мэгги. Странствующий повеса, ни о ком, кроме себя не думающий.

Сейчас он совратит ее. Но придет утро, и она поймет, что он ее использовал. Она его возненавидит.

Или, что еще хуже, возненавидит себя.

Его возбужденное до боли тело умоляло о слиянии с ней, но он не мог взять ее. Не так. Не в лесу, словно какой-то древний зверь, без уважения к ее чувствам. Мэгги — девственница и заслуживает лучшего первого раза, чем этот.

Она заслуживает… Она заслуживает того, чтобы это сделал любящий мужчина.

— Да будь оно все проклято! — мысленно чертыхнулся горец.

И будь проклята она за то, что пробудила в нем совесть.

Разъярившись и на себя, и на Мэгги, Брейден заставил себя отпрянуть.

Девушка посмотрела на него озадаченно.

— Прости меня, — выдохнул он. — Я забылся.

И тут он увидел в ее взгляде стыд.

А потом глаза Мэгги наполнились слезами, она вскочила на ноги и, не произнеся ни слова, бросилась в чащу.

Брейден помчался за ней и схватил ее прежде, чем она успела отбежать слишком далеко.

— Что с тобой? — спросил он.

— Не могу поверить, что позволила тебе вытворять со мной такое, — промолвила девушка. — Я не блудница, чтобы…

Он прервал ее, прижав палец к ее губам:

— Нет, ты не блудница. Иначе я бы не остановился.

Она еще сильнее нахмурилась.

— Нет ничего плохого в том, что мы делали, — произнес горец тихо. — Ты взрослая женщина, но с моей стороны было нечестно попытаться соблазнить тебя. Если хочешь ненавидеть кого-то за случившееся, ненавидь меня. Но не питай отвращения к себе.

Мэгги смотрела на него в упор, и на ее лице отражались боль и смятение:

— Почему ты это сделал?

— Потому что я хочу тебя, — сказал Брейден прерывающимся от вожделения и волнения голосом. — Даже сейчас мое тело мучительно алчет твоего.

— Так почему же ты остановился?

Он ласково обхватил ладонью ее подбородок. И сейчас это было единственное, что он мог сделать, чтобы снова не поцеловать девушку. Чтобы не закончить то, что они начали.

— Потому что я не желаю, чтобы ты за это воспылала ко мне ненавистью. Или возненавидела себя.

— Я не понимаю.

— Я знаю, что тебе это сложно постичь. Скажи, Мэгги, когда ты представляла себе, как будешь стариться без мужчины, ты никогда не задумывалась о том, что ты, возможно, теряешь?

— Разумеется, задумывалась.

Горец изогнул бровь:

— В том числе и о том, что ты только что чувствовала?

Волна жара разлилась по ее лицу:

— Я не знала об этом. То есть, знала, но не подозревала…

— Каково ощущать это самой?

Она кивнула.

Брейден наклонил голову. Их лбы соприкоснулись, и он зарылся руками в ее мягкие рыжеватые волосы. Это было все, что он мог сделать, чтобы не коснуться ее более интимно. Ведь все, что ему сейчас было нужно — это овладеть Мэгги.

Воистину, он жаждал медленно войти в ее шелковые глубины и остаться там навечно.

— То, что ты сейчас чувствовала, цветочек мой, не идет ни в какое сравнение с теми удовольствиями, что тебе еще предстоят. И, клянусь всем святым, я хотел бы показать их тебе.

Мэгги выпрямилась в его объятиях:

— Ты делаешь мне предложение?

— Если бы сделал, ты бы пошла за меня?

— Нет. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не тот мужчина, который удовольствуется только одной женщиной.

Это была правда. Брейден знал это и сердцем, и каждой частичкой своего тела. Он не мог представить себя приходящим ночь за ночью к одной и той же женщине. Ему необходимо разнообразие, непредсказуемость.

И еще он никогда не сможет подарить ей свое сердце. Его он отказывался с кем-либо делить.

А Мэгги нужен… Нет, поправил он себя, она заслуживает мужчину, который будет ей предан. Того, кто никогда не разобьет ее сердце и не оставит в слезах.

И все же его тело не хотело слушать доводы разума. Оно желало ее с такой яростью, что Брейден готов был поклясться, что его пах покроется сейчас волдырями от жара.

— Так к чему мы пришли? — спросил он.

— Боюсь, мы зашли в тупик.

— Нет, — сказал горец, кладя руку на ее плечо. — Это не тупик. Мы оба знаем, что ты никогда не станешь моей.

«Потому что я никогда не стану тем, кто тебе нужен, и скорее умру, чем причиню тебе боль, — добавил он мысленно.

— Я знаю, — прошептала Мэгги.

Брейден легонько поцеловал ее в лоб, затем отстранился и повел ее назад к месту, выбранному для ночевки. Оба пребывали в мрачном расположении духа и молчаливо пытались избегать друг друга. Но это было нелегко. Скорее, даже невозможно. Вкус и запах Мэгги запечатлелись в памяти Брейдена. Ее улыбка стояла перед его глазами, а стоны еще звучали в ушах.

И помоги ему Господь, он хотел большего — сладкого блаженства, которое они могли бы разделить на двоих. Но Мэгги была не такой женщиной, с которой можно поразвлечься, а потом бросить. Она из тех, кого мужчины ведут к алтарю.

«А ведь ты мог бы…», — Брейден даже не дал себе додумать эту мысль. Он никогда не женится. Тем более на женщине, в которую мог бы влюбиться.