Порождая бурю

27. Озарение

Бенджамин бросил последний беглый взгляд на кровать в своей спальне. Белье темно синего цвета приятно хрустело под пальцами. Со стороны, где прежде спала Маринелла — новая подушка. В ванной идеальный порядок и два новых белоснежных халата.

Он старался не только для Розалии, но и для себя, имея, наконец, возможность наслаждаться своим домом в одиночестве и не натыкаться на чужие вещи не на своих местах. Маринелла хоть и была аккуратной, все же покупала слишком много вещей, которые расставляла на полках.

Ужин он не готовил: не любил, да и не умел. Только для себя что-нибудь быстрое: салат с рыбой или мясо, иногда пасту с готовым соусом. В кулинарных способностях Розалии он тоже сомневался, поэтому решил заказать на дом из ресторана, когда она придет к нему.

В день отъезда Маринеллы Бенджамин лично заглянул во все шкафы и ящики, чтобы проверить, не оставила ли она что-нибудь. Ему ужасно не хотелось, чтобы она потом возвращалась за забытыми вещами. Накануне вечером и так не обошлось без слез и поцелуев, которые были отвергнуты им сразу же. Бенджамин присек всякиую надежду бывшей на любое возобнавление отношений.

— Маринелла, не надо! Не унижай себя! — он отодвинул ее от себя подальше. — У нас все закончилось. Мы это обсуждали несколько раз!

— У тебя кто-то есть! — убивалась Маринелла. — Скажи мне, кто она!

— Тебе назвать адрес, где она живет? — съязвил, не сдержавшись, Бенджамин.

— Я так и знала! — насторожилась женщина.

— Отлично. Рад, что мы все выяснили в очередной раз.

Бенджамина уже даже не раздражал подобный разговор — он давно двигался дельше. На фоне отношений с Розалией, Маринелла не просто отошла в сторону, она скрылась за горизонтом. Он не брал во внимание ее присутствие в его жизни.

Единственное, что его интересовало, — это чтобы она больше не возвращалась. Они вряд ли останутся друзьями, он уж точно не будет поддерживать с ней общение.

Однако Маринелла все же вернулась. Бенджамин обнаружил еще несколько ее вещей и решил их отдать. Он предложил ей приехать после обеда, но та явилась только вечером, заставив его поволноваться, что с ней может столкнуться Розалия. Только когда Маринелла ушла, он перестал недовольно хмыкать и дергаться. Но прошло еще время, а девушка не появлялась.

Бенджамин подождал около часа, прежде чем позвонить ей. Ему никто не ответил, и он отложил телефон. Волноваться о Рози было бесполезно — ее непредсказуемость граничила с абсолютным пренебрежением к другим людям. Вряд и она задавалась вопросом, правильно ли это — исчезать и не предупреждать об этом. Но сам Бенджамин так не поступал, поэтому мысль о том, что могло что-то случиться, не покидала его.

Он перезвонил ей во второй раз спустя еще два часа, но ответ был тот же самый — молчание. Тогда Бенджамин решил, что на сегодня достаточно, и пошел наверх. Некоторое время он не спал и все еще ждал звонка, но потом рассердился на себя и выключил свет. А на утро не нашел ни одного сообщения от Розалии. Она забыла о встрече? У нее появились другие планы более интересные, чем он? Что-то произошло? Предположений было много, и каждое из них с большой вероятностью могло оказаться правдой.

Бенджамин сердился. Он не привык к такому обращению. И дело тут было вовсе не в задетом мужском самолюбии, хотя Розалии удалось задеть и его. Сам он никогда так не поступал и всегда предупреждал об изменении планов. Его предупредительность подкупала, особенно противоположный пол. Но Рози, казалось, прибыла из другой галактики. Оттуда, где слово “забота” не существовало. А тогда откуда она могла научиться ей, если ее родители не научили ее. Стоило ли вообще сердиться на нее за это?!

Бенджамин взял смартфон и позвонил Розалии. Она ответила почти сразу. Ее ровный голос удивил и обеспокоил его. Именно поэтому в голову внезапно пришла мысль снова пригласить ее к себе, только на этот раз заехать за ней самому. К его большому удивлению, Рози согласилась.

По пути к дому Бенджамина ей позвонили, и она почти все время разговаривала с кем-то очень настойчивым и приставучим. Ее ответы звучали, словно кто-то прокручивал их снова и снова по кругу. Скорее всего на другом конце была пожилая синьора, клиентка аптеки, где работала девушка. И она раз за разом объясняла ей дозировку и время приема лекарства.

Уже перед самым домом Розалия убрала телефон в сумку. Едва Бенджамин закрыл за ними дверь, как стоявшая на пороге Розалия подошла к нему и впилась в него губами в поцелуе. Это оказлось неожиданным и смелым, но совсем не тем, чего хотел Бенджамин. Поэтому он взял девушку за локти и мягко отстранился от нее.

Несколько секунд на него смотрели пытливые зеленоватые глаза и считывали информацию, что не так.

— Ты не за этим меня позвал, — скорее проговорила, чем спросила Рози.

— Я хотел провести с тобой вечер, поужинать…

Розалия сделала шаг назад и с сомнением посмотрела в глаза Бенджамину.

— Прости, я напала на тебя, — она отвела от него взгляд и огляделась по сторонам. — У тебя очень уютно.

Она сняла пальто — Бенджамин взял его и повесил в шкаф. Затем он развернулся к ней и, взяв за руку, проговорил:

— Вчера меня расстроило то, что ты не пришла…

— Я не могла… — ответила Розалия и глаза ее на мгновение увлажнились.

Это длилось всего несколько секунд, но Бенджамин успел заметить и все понять для себя. Он больше не злился, хотя прощения никто не попросил. Теперь он только хотел узнать, что произошло. Когда она так смотрела на него, когда эти огромные глаза, не моргая, останавливались на его лице, Бенджамин забывал, кто он под дурманом ее запаха. Его так и тянуло к ее телу, как будто только через прикосновение к ней можно было понять ее и почувствовать, что она с тобой, что она твоя хотя бы на некоторое время.

Он потянул Розалию к себе — она не сопротивлялась. А оказавшись в его объятиях, обвила шею руками и уткнулась в нее. Теплый воздух от ее дыхания жег кожу. Бенджамин хотел ее губы, потому что объятий становилось мало. Чем ближе находилась Рози, тем больше он желал ее. Но для него было крайне важно, чтобы она настроилась с ним на одну волну. Не просто предложила свое тело с порога, а почувствовала, насколько Бенджамину важно, что именно она сейчас рядом с ним.

— Я уже говорил тебе, что мне сложно устоять, когда я чувствую твой запах?

Розалия чуть отстранилась от Бенджамина и утвердительно кивнула.

— Ты все еще собираешься «устоять»? — серьезно спросила она.

— Нет, — Бенджамин перевел взгляд с лица девушки на ее губы. — Думаю, это совершенно бесполезно.

— Я тоже так думаю, — согласилась Розалия и чуть приблизилась к его лицу.

Бенджамин продолжал смотреть на уголки ее рта, подрагивающие не то от сдерживаемой улыбки, не то от нетерпения. Ему нравились оба варианта, но он не исключал существование третьего, известного только ей одной. И лучше было не думать об этом. Губы, ее яркие губы находились очень близко. Бенджамин преодолел разделявшее их расстояние и коснулся, наконец, их, еще крепче сжимая девушку в объятиях.

“Моя!..” — мелькнуло у него в голове, но он знал, что это не было правдой. Розалия сейчас была с ним, но вчера она находилась в другом месте. Там, где не было его, и где она в нем не нуждалась.

Собственнические мысли не покидали Бенджамина на протяжении всего вечера: что бы он ни делал, ему хотелось доминировать. А Розалия, и это оказалось новым и даже странным, совсем не противилась этому. Словно кошка она льнула к нему, мурлыкая и ласкаясь в его руках, под его телом. Сегодня она принимала и даже не пыталась командовать или играть, от чего происходящее казалось серьезным и еще более странным.

Когда уставшие они, полностью обнаженные и все еще сплетенные лежали в постели, Бенджамин играл ее волосами. Рози молчала и лишь иногда двигала пальчиками по его груди, прокладывая дорожку через заросли. Он не видел ее лица, но знал, что она не спит по этим приятным движениям.

— Рози, — позвал ее Бенджамин, — хочешь рассказать мне, что произошло вчера?

Рука на груди сначала остановилась, а потом сжалась в кулак, хотя все еще оставалась на месте.

— Почему ты думаешь, что что-то должно было обязательно произойти? — спросила девушка с преувеличенным безразличием.

— Хм… У тебя грустные и решительные глаза. Такие, когда кажется, что плохое уже произошло и теперь все равно что будет дальше. Ты плакала. Много. Я в этом уверен, потому что у тебя припухшие розоватые веки, — при этих словах Розалия подняла лицо и столкнулась со взглядом Бенджамина. — Ты все равно очень красивая, — мечтательно добавил он, — но я не мог не заметить это, потому что слишком хорошо знаю твое лицо.

Он сделал паузу и смотрел девушке в глаза до тех пор, пока она снова не спрятала свое лицо у него на груди.

— И потом, добавил он, — у любого твоего поступка есть причина. Просто так ты бы не исчезла…

— Кажется, ты немного меня изучил… Странно, что тебе не наговорили, что я ненадежный человек!

— Я больше полагаюсь на свои собственные выводы…

— И это правильно. Но не забывай, что все может оказаться совсем не таким, как кажется именно тебе.

Бенджамин не понял, о чем именно она говорила, но решил не переспрашивать. Розалия вряд ли бы объяснилась.

— Рози, ты ловко увела меня от вопроса, — мягко пожурил ее Бенджамин и поцеловал в макушку.

— Я это умею…

— У тебя есть счастливые воспоминания из детства?

Розалия снова подняла на него глаза, хотя на этот раз в них просматривалась полная растерянность.

— Я не знаю… Не помню… Возможно, что-то и было, но не связанное с родителями или другими родственниками. Я не знаю… — проговорила она упавшим голосом, когда не знаешь, как ответить, но очень хочется сказать хоть что-нибудь настоящее и правдивое. — Возможно, мой первый поцелуй…

— Сколько тебе было лет?

— Шестнадцать. Я переспала с тем парнем два дня спустя… Вот так разом из нецелованной превратилась в ту, что занимается сексом…

— Надеюсь, это был удачный опыт… — Бенджамин снова уткнулся лицом в ее макушку и несколько раз коротко поцеловал.

— В физическом плане — так себе, но эмоционально — потрясающе. Я чувствовала себя свободной и нужной!

Розалия не по-доброму усмехнулась.

— Нужной, Рози? — переспросил Бенджамин.

— Этакое эфемерное ощущение, что ты, наконец-то, кому-то нужна, пусть хотя бы и для секса.

Она сделала паузу и закопошилась у него на груди. Бенджамин был уверен, что она вытирала слезы.

— Когда ты поняла, что это не так? — только усилием воли он не поцеловал ее волосы.

— Думаю, я всегда это знала. Просто в тот момент мне нужна была ложь. Знаешь, самообман ненадолго приносит радость. Тебе разве никогда не приходилось обманывать себя?

— Я этого сейчас не припомню, — ответил Бенджамин и приподнял лицо Рози, придерживая его за подбородок.

Он был прав: она вытерла слезы, но на ресницах все еще висели крохотные блестящие капли.

— Ты сожалеешь, что твои родители оказались такими? Конечно, — вдруг осекся Бенджамин, — родителей не выбирают…

Он не позволял ей отвести взгляд и ловил мельчайшее изменение на лице девушки. Сначала она распахнула глаза и рот ее удивленно приоткрылся от услышанного вопроса. Затем она посмотрела куда-то в сторону буквально на одну секунду. Возможно, в тот момент она обдумывала, стоит ли говорить правду. А затем взгляд вернулся к нему, губы сжались, но лишь перед тем, как она едко заговорила:

— Сожалею ли я? Очень! Я, хоть убей, не понимаю, почему это случилось со мной? Почему у меня не могло быть родителей в меру раздалбаев и пофигистов, в меру заботливых и любящих друг друга. Почему мне досталась бесхребетная женщина, которая обвиняла обственного ребенка в своем несчастье, потому, что тот не родился мальчиком, а ее муж, то есть отец, не способен полюбить дочь. Я не могу понять, почему мои экстравагантные поступки воспринимались никак иначе, как желание досадить, сделать их жизнь сложнее, а не как крик о том, что вот же я здесь, посмотрите на меня, любите меня такую, как есть… — Розалия глубоко вздохнула, как будто ей не хватало воздуха и села перед Бенджамином на колени, даже не пытаясь прикрыться одеялом. — Мне никогда, ни разу не сказали, что любят меня. Те, кто был со мной хотя бы некоторое время, только делали вид, что принимают меня такой, какая я есть, а на самом деле пытались изменить. Им нравились мои чудачества, а потом надоедали… Луиджи принимал меня всякую…

— Хм… Я уверен, — хрипло проговорил Бенджамин, — что твои родители все равно любят тебя…

Лучше бы он этого не говорил. Розалия, словно дикая кошка прыгнула на него и оседлала сверху, оплетая его тело бедрами в районе живота. Ее глаза сверкали недобрым огнем. Правой рукой она схватила левое запястье Бенджамина и приложила его к себе сзади на неровный шрам.

— Вот доказательство их любви! — почти взвизгнула она.

Бенджамин приподнялся на локтях, затем и вовсе сел и притянул к себе взъерошенную Розалию. Она сначала не хотела, чтобы ее обнимали и нетерпимо дернула плечами, давая понять, что не хочет его прикосновений, но потом сдалась.

— Рози, я сказал непроходимую глупость, — ретировался Бенджамин.

— В следующий раз лучше промолчи… — уже смягчившись, но все еще сердито ответила Розалия. — Некоторые вещи ты делаешь гораздо лучше, чем говоришь…

Он лишь улыбнулся. На нее было бессмысленно обижаться. Когда она сердилась, то могла сказать не самые приятные слова. Но Рози снова заерзала на нем, задвигала бедрами, спускаясь ниже по его животу, и Бенджамин перестал здраво рассуждать.

И вот, некоторое время спустя, они снова без сил лежали на постели, на этот раз раскиданные по разным сторонам. Бенджамин смотрел в потолок, но перевел взгляд на Розалию, когда она лениво зашевелилась.

— Рози, я очень голоден. Давай закажем что-нибудь. Что ты хочешь?

— Суши, — ответила она и стала наблюдать, как Бенджамин начал одеваться. — Я должна воспользоваться твоей ванной. Буду внизу минут через десять.

Он спустился вниз один, заказал ужин и стал накрывать на стол. Потом спустилась она, разрумянившаяся и с влажным лицом и руками. Во время еды они слушали музыку и комментировали песни, больше не касаясь личных тем. А позже, когда они сидели на диване перед телевизором, Розалия заснула, положив голову на подушку на коленях Бенджамина.

«Твою ж мать! — выругался про себя Бенджамин, рассматривая спящую Рози. — Неужели я влюбился?!»

Эта мысль взволновала его своей неожиданностью и нелепостью. Зачем, а самое главное, кому это понадобилось?!