Порождая бурю

32. Зачем…

Идея встречать Рождество в доме у Бенджамина привлекала Розалию, пожалуй, чуть больше, чем идея остаться одной. Но мысль о том, что там будут его коллеги, уменьшала ожидания от вечера.

Рождество было личной трагедией Розалии. Она предпочла бы обычный рабочий день в аптеке. Уже несколько лет она не появлялась на праздники в родительском доме и не принимала от матери подарки. Любое проявление внимание с ее стороны казалось ей вымученным и фальшивым. Поэтому она держалась от них подальше и напрашивалась в гости к подругам. Так должно было произойти и в этот раз, но звонок Лауры изменил планы.

— Я представляла, что ты не особенно отличаешься высокими принципами, — и тут уже Розалию покоробило от такого начала, — но я, наверное, до конца не представляла, какой ты можешь быть стервой.

Лаура сделала долгую паузу, во время которой было слышно в трубке ее тяжелое дыхание.

— Я видела тебя и Бена на фестивале… — снова пауза. — Как давно это у вас?

— Что именно? — забеспокоилась Розалия — ей было неприятно, что ее поймали с поличным.

— Оз, перестань! — рассердилась еще больше подруга. — Твоя способность увиливать сейчас совсем не к месту! Это даже унизительно!

— Что ты хочешь, чтобы я сказала тебе?!

Розалия быстро соображала, что ответить.

— Чтобы ты ответила на мой вопрос: как давно вы встречаетесь?

— Мы не встречаемся! — голос девушки казался спокойным.

— Он целовал тебя посреди зала!

— Такое бывает даже тогда, когда люди не являются парой, — продолжала все тем же равнодушным голосом Розалия.

— Какая же ты стерва! Ты же знала, что он мне нравится! И даже делала вид, что помогаешь мне! А на самом деле просто подбиралась к нему поближе. Это подло, знаешь? Ведь тебе он даже не нужен! Ты просто решила самоутвердиться в очередной раз, что кому-то нужна. Но это всего лишь иллюзия! Такая, как ты нужна для очередной галочки, что ты смог, для победы…

В тот день Лаура изрыгала из себя невероятное количество обвинений. Многие из них были справедливыми, некоторые казались чудовищными, незаслуженными и слишком поверхностными. Мнение подруги о ней поразило Розалию. Она считала, что на самом деле оно должно было быть лучше. Конечно, Розалия не отличалась трезвостью суждений и христианским смирением, когда на нее нападали или оскорбляли, но во время разговора она сначала молчала, стараясь лишь унять раздражение и гнев. А когда Лаура упомянула ее семью, изо рта полились яростные проклятья.

Никому, никогда и ни при каких условиях не позволяла Розалия касаться своих проблем с семьей. Она, конечно, понимала, что ситуация, в которой она выросла, не может извинять все ее поступки и слова, но она считала, что заслуживает хотя бы понимания. Лаура же, обычно сдержанная и деликатная, сегодня проехалась танком по ее чувствам. И это не могло оставить Розалию безучастной. Проехавшись в ответ по самолюбию подруги на более тяжелой военной технике, она положила трубку и еще долгое время злилась на ее бесчувственность и эгоизм.

Теперь ей некуда было пойти на Рождество. Предложение Бенджамина привлекало и отталкивало. Его компания нравилась Розалии, но перспектива сидеть за одним столом еще и с его коллегами, и матерью, не радовала. Наверное, лучше было бы остаться дома. Но утром девушку накрыла такая тяжелая хандра, что она изменила свое решение, хотя до конца не была уверена, надо ли ей это на самом деле. Даже когда она подошла к дому, то все еще колебалась и скорее всего ушла бы, но тут в окне мелькнуло приветливое лицо Джейн. Ее засекли — пути назад были отрезаны. Розалия подошла и нажала на заонок.

— Роуз, — дверь широко распахнулась и на пороге показалась элегантная и очень уютная Джейн. — Проходи! Теперь все в сборе!

— С Рожеством вас, Джейн! — Розалия протянула стеклянное блюдо с запеченым хрустящим фенхелем. — Я не знала, что принести. Это единственное блюдо, которое, говорят, у меня не плохо получается.

— Спасибо! Я обожаю фенхель в любых его проявлениях.

— И это делает вас особенным человеком в моих глазах, — улыбнулась Розалия.

— Говори мне “ты”, Роуз, — добродушно попросила Джейн. — Я не выношу ненужных формальностей. Подожди, я отнесу это на кухню и провожу тебя к гостям.

Джейн первой вошла в гостиную.

— А вот и Йенн, то есть Роуз, — насмешливо проговорила она.

Розалия решительно вошла в гостиную, где гости уже сидели за столом с наполненными бокалами и начатыми мини-закусками на изящных красных тарелках с рождественским мотивом. Именно они и убранство стола первыми бросились Розалии в глаза. Она задержала взгляд на венке из еловых веток и темно-красной свече, лишь на пару секунд бросила взгляд на яркие канапе на серебряном подносе, а потом заметила, что среди приглашенных, которые все, как один смотрели на нее, прервав свои разговоры, оказались Адриано с женой, Аугусто и даже Маринелла.

Розалию сложно было застать врасплох. Но сейчас вряд ли бы она была удивлена больше, даже если бы ее огрели из-за угла мешком с мукой. Она пропустила мимо ушей имена всех незнакомых ей людей и лишь гневно, но с премилой улыбкой смотрела на Бенджамина, который походил на идиота, потому что пялился на нее во все глаза.

Но вот она уже подходила к своему месту, а перед носом появился полный бокал просекко. Кажется, выражение лица хозяина дома выдавало некоторое беспокойство — он знал, на что была способна Розалия под действием даже небольшого количества алкоголя.

Беспокойство Бенджамина забавляло ее и вызывало некоторую нежность. Первым порывом, конечно, было сорваться с цепи, но Розалия передумала, хотя и не утратила раздражения от мысли, что он мог бы и предупредить ее. Она собралась оставить этот разговор, но постоянные завуалированные нападки Маринеллы раздраконили ее еще больше. Поэтому, при первой же возможности Розалия высказала Бенджамину все, что думала.

— Ты должен был мне сказать, что кроме твоих коллег будут Адриано с женой и твоя бывшая! — прошипела Розалия, когда они оба оказались на кухне, чтобы помочь с тарелками.

— Моя бывшая и твой… — Бенджамин иронизировал, от чего хотелось дать ему по уху.

— Нет, не мой! У меня с ним никогда ничего не было! Это даже нелепо! — завелась Розалия, больше не беспокоясь о том, что их могут услышать.

— Рози, я не сказал тебе, потому что иначе ты бы не пришла!

— Мне и сейчас ничего не мешает уйти!

— И потому, что я знал, что ты легко сможешь вынести вечер за одним столом с этими людьми.

— Почему ты решаешь за меня, что я смогу вынести, а что нет? Неужели нельзя было спросить?!

— Я говорил, что будут коллеги по работе! Не соврал же.

— Черт! — беспомощно всплеснула руками Розалия. — Маринелла готова меня придушить!

— Как давно тебя интересуют мысли и намерения других? — удивился Бенджамин.

— Я собиралась провести спокойный вечер, вкусно поесть и умно побеседовать. А вместо этого вынуждена отбиваться или игнорировать эту рыжую. — Розалия вдруг расстроилась, а раздражение прошло. — Она думает, что ты ее собственность…

— Какое мне дело, что она думает?! Я хотел, чтобы ты пришла, ты — здесь. Меня интересует только это!

— Таким образом ты наклал уже два раза на чувства других и их мнение… — разочарованно выдохнула Розалия.

Бенджамин изменился в лице. Он выглядел скорее озадаченным, чем сожалеющим о своих действиях. Он хотел что-то сказать, но в тот момент вошла его мать, и он вышел из кухни с индейкой в руках.

— Все в порядке, Роуз? — участливо спросила Джейн.

— Да, конечно, чудесный обед, — коротко улыбнулась Розалия.

— Не жди, что тебе все будут рады, — Джейн дотронулась до плеча девушки. — Выбери одного или двух важных для тебя людей, которым ты действительно нужна. Остальные — просто прохожие.

— Я с вами… то есть с тобой полностью согласна.

Розалия еще больше скисла.

— Что не так? — участливо спросила Джейн.

— Все не так, — девушка подернула плечами. — Это же очевидно: я в праздники не со своей семьей. Значит, у меня или ее нет, или это не те люди, с которыми мне хорошо.

— Праздники — это всего лишь катализатор внутреннего состояния. Плохо может быть в любой момент.

— О да, — подхватила Розалия, — просто праздники усиливают жалость к себе и осознание собственных ошибок или никчемности. Вот и все. А так ничего особенного.

Джейн внимательно посмотрела на девушку, но никак не прокомментировала ее слова. Было ясно, что она поняла мысль Розалии, но то ли не знала, что сказать, то ли считала, что молчание гораздо уместнее. А Розалию такое положение вещей устраивало. Она взяла блюдо, которое принесла с запеченым фенхелем и понесла его на стол.

— …это так! — услышала она голос Маринеллы, когда входила в гостиную. — Скольким нужен не просто психолог, а психиатр с их арсеналом лекарств! А иногда проблемы лежат на поверхности! Только пациент их не видит!

— Значит, надо ткнуть их носом! — неприятно усмехнулась Ромина.

— Нельзя! В этом вся проблема! Иногда я просто не понимаю, как можно не видеть очевидного.

— Потому что глазеешь по сторонам! — едко заметила Розалия, пока ждала, когда Бнджамин освободит место на столе для новой посуды. — Все элементарно! Вместо того, чтобы следить за собой, рисуешься перед другими! И поэтому разглядываешь мелкое пятнышко на чужой одежде и не видишь, как на твоем свитере зияет пятно гораздо большего размера…

Маринелла и Ромина тут же дернулись смотреть на свою одежду. Элена, женщина делавшая томографию Розалии по просьбе Бенджамина, сидела напротив обеих и украдкой усмехнулась. Бенджамин с укором посмотрел на девушку.

— О, я не имела в виду вас, — продолжала ехидничать Розалия. — Вы безупречно выглядите.

Обе женщины перестали, наконец, дергаться и неодобрительно смотрели на нее.

— Розалия, — вмешалась Элена, — что ты принесла? Выглядит чудесно!

— Фенхель.

Она прошла к своему месту, села и отпила еще немного вина из бокала.

Сегодня ей не хотелось чудить. Вот просто никакого желания залезать на стол или танцевать неприличные танцы. Скорее всего ей не хотелось выглядеть странной в глазах Джейн, а, может быть, ее останавливал взгляд Бенджамина. Розалия была уверена — он опасался, что она может выкинуть что-нибудь. И если раньше это только бы подстегнуло желание сделать что-то невероятное, то теперь, наоборот, хотелось затаиться. Она больше не злилась на него, но тоска, которую она пыталась подавить с самого утра и от которой сбегала, согласившись на обед, снова навалилась на нее. Розалия пила, как и все остальные, но не чувствовала, что пьянела. Она учавствовала в разговоре, но ее это тяготило. Аугусто, сидевший рядом с ней, докучал ей своим вниманием. Розалия улыбалась и ему, но через силу.

Обед подходил к концу. На улице уже стемнело. Десерт стоял на столе почти не тронутый. Изредка какая рука протягивалась к бутылке с травяной настойкой или граппе. А Розалии хотелось спать. Несколько раз ей удалось подавить зевок, но короткое пламя свечи, на которую она смотрела почти не отрываясь, и капли плавящегося воска завораживали ее. Она думала о своем детстве и так отключилась от происходящего вокруг, что не сразу заметила, как Бенджамин вошел в комнату с одинаковыми коробками. Он по очереди раздал их всем женщинам. Мужчины получили по бутылке алкоголя.

— Вот же ты какой! — возмутилась Элена. — Сам сказал без подарков и сам приготовил для каждого! Вот посмотри же, мой любимый с апельсином!

— И чем же ты тогда недовольна? — усмехнулся Бенджамин, наблюдая, как вслед за его подругой и остальные стали развязывать ленты на коробках, чтобы посмотреть, что внутри.

— Молочный! — воскликнула Маринелла. — Ты не забыл… — многозначительно добавила она.

Мужчины комментировали свои бутылки, перебрасываясь с хозяином дома остротами и шутками. А Розалия сидела и смотрела на свою коробку, стоящую перед ней на столе.

— Розалия, открой и ты, — подначивала ее Маринелла. — Угадал Бенни и твой любимый вкус?

Девушка не собиралась поддаваться на провокацию и открывать подарок. Но к Маринелле присоединилась и Элена, поэтому пришлось уступить. Розалия развязала красную ленту и положила ее на край стола рядом с собой. Затем она осторожно приоткрыла крышку так, чтобы никому не было видно содержимое внутри. Коробка была наполнена конфетами из черного шоколада. А поверх лежала еще одна маленькая коробка. Розалия откинула крышечку пальцем одной руки и замерла: на черной подушке лежала цепочка с той самой подвеской, которую подарил ей Луиджи и которая однажды упала с пирса в море.

Розалия замерла, затаилась, как будто хотела стать невидимой. Она знала, что на нее смотрели несколько пар глаз и ждали ответа. Но у нее не говорилось. Горло сдавило, а в груди образовалась непонятная пустота, в которой гулко отдавался стук сердца. В носу щипало, рука сама так и хотела взмыть вверх, чтобы потереть его и прогнать подступавшие совсем уже близко слезы. Но присутствующие все еще пребывали в ожидании ответа. А Розалия продолжала молчать, уставившись на подвеску. Где он ее взял? Уж не со дна же!

— Ну, что Розалия? — не выдержала Маринелла. — Угадал?

— Нет!

Она, наконец, оторвала взгляд от подвески и посмотрела на Бенджамина. Ее мучил вопрос, почему. И зачем?! Розалия даже не понимала, отчего так давит в груди и хочется реветь. Но он тоже смотрел на нее не моргая, а в его глазах, кажется, можно было найти ответ.

— Прошу прощения, мне нужно позвонить…

Розалия внезапно встала и, закрыв коробку, взяла ее с собой и вышла из гостиной. Она прямиком направилась на улицу. Встав с той стороны двери, где ее не могли увидеть из гостиной, она снова открыла коробку и на этот раз прикоснулась к подвеске. Ее закружили воспоминания. Но среди них не было ни одного, связанного с Луиджи. Только Бенджамин… Все те моменты, когда он был добр к ней, заботился, защищал или утешал. Когда сохранял терпение и хладнокровие, когда целовал ее, когда шептал в ухо нежности и непристойности. Когда выходил из себя, когда орал на нее или взывал к ее здравому смыслу. Когда говорил ей, что она важна для него. И теперь Розалия знала — это были не просто слова.

Слезы толпились и торопились выкатиться из глаз, но девушка не пускала их. Ей было тесно в самой себе, и слезы не смогут ей помочь.

— Рози…

Розалия не слышала, как Бенджамин подошел сзади.

— Почему? — спросила она и осталась стоять к нему спиной.

— Хм… Потому что ты потеряла свой и мне хотелось сделать тебе приятное…

— Почему?

— Потому что ты… хм… — важный для меня человек…

— Почему!

На этот раз Розалия развернулась к Бенджамину лицом и столкнулась со взглядом, который ответил ей прежде, чем она услышала ответ.

— Хм… потому что я люблю тебя…

Она не ждала этих слов, не желала их, не мечтала о них. Она как будто о них уже знала, но не не признавала за ними право на существование. Зачем ей его любовь? И что это за любовь вообще! Такая же, как и у других до него? Я тебя люблю, пока мне с тобой весело, пока ты не выходишь за рамки, покая могу обуздать тебя?

Розалия не знала, что сказать. Она не моргала и не могла выдавить не слова. Ей было даже неловко за свое поведение, но она ничего не могла с собой поделать. В ее голове даже на миг не появилось мысли ответить ему хотя бы как-нибудь. Только предательски тряслись руки, но это, скорее всего не было заметно, ведь девушка сжимала пальцами коробку. А вот губы дрогнули несколько раз, прежде чем она сжала их.

— Рози… — Бенджамин улыбнулся и протянул ей руку, приглашая вернуться в дом. — Здесь холодно.

— Ты не должен был… — начала она, но не смогла закончить, потому что на пороге показалась Маринелла.

— Бен, — она делала вид, что не заметила деликатности момента и что Бенджамин был не один, — мы достали игру “Диксит”. Возвращайся!

— Да… — отмахнулся он, но с места не сдвинулся.

— Иди же, — шепнула Розалия. — Я скоро приду…