Порождая бурю

33. На качелях

Маринелла стояла на крыльце дома и не двигалась с места. Она не собиралась уходить в дом без Бенджамина. А он, если бы мог, затолкал бы ее туда силой и закрыл за ней дверь.

Он не собирался устраивать вечер признаний и сообщать о своих чувствах Розалии. Слишком рано и даже несвоевременно! Но ее реакция на его подарок и ее вопросы вынудили Бенджамина объясниться. Если бы только она отреагировала в своей обычной ироничной манере или просто сделала вид, что не заметила подвеску, то он, безусловно, ничего бы ей не сказал. А Бенджамин видел, как она замерла над открытой коробкой, как долго смотрела в нее и не поднимала глаз. А когда, наконец, взгянула ему в лицо, Бенджамин понял, что она все поняла. Поэтому он поспешил за Рози на улицу. Ему хотелось, чтобы она знала. В этом желании было и что-то эгоистичное — Бенджамин, наконец, мог бы вести себя свободнее. Но Рози вряд ли была готова к подобным словам.

Он видел все: и как дернулся пару раз отведенный в сторону мизинец, прежде, чем она прижала и его к коробке; и как дрогнули губы, и как пристально Розалия смотрела на него. Задавала ли она себе вопрос, правда ли все это? Было ли ей приятно это признание? Что она испытывала на самом деле к нему? Бенджамин не знал ответа ни на один из этих вопросов.

— Бен, мы достали игру “Диксит”. Возвращайся!

Маринелла натянуто улыбалась. Уж она точно знала, что помешала чему-то важному. С чего она вообще взяла, что у нее есть право выходить вслед за ним и вклиниваться между ним и Розалией.

— Да… — раздраженно бросил Бенджамин.

— Иди же… Я скоро приду… — прошептала Рози.

Бенджамин не хотел идти, особенно потому, что Маринелла все еще стояла сзади. Но Рози умоляла его взглядом оставить ее одну, и он согласился.

В гостиной уже убрали со стола. Мать относила на кухню десертные тарелки вместе с Эленой, Аугусто неумело стряхивал крошки на пустой поднос, а Ромина убирала бутылки с середины стола на край, где сидела Розалия.

— Я уберу их на место!

Бенджамин взял по две бутылки в каждую руку и отставил их на столик у стены. Он несколько раз выглянул в окно, стараясь увидеть Розалию. Он опасался, что она может сбежать. Но его предположнния оказались неверными. Девушка вошла в гостиную, но не села за стол, а прошла к дивану, где сидела Джейн. Она некоторое время сидела молча и, казалось, прислушивалась к ходу игры. А потом встала и объявила, что собирается домой.

— Спасибо тебе, Джейн, за чудесный обед. В следующий раз я теперь поем, наверное, к новому году, — Розалия положила правую ладонь на живот. — Было приятно со всеми увидеться, — уже громче добавила она. — Счастливого Рожлества.

— Я отвезу тебя… — Бенджамин поднялся из-за стола, чем навлек на себя недовольство Маринеллы, ведь “надо было закончить партию”.

— Спасибо, не надо. Меня отвезет Аугусто. Правда, Аугусто?

Голос Розалии был требовательный. Мужчина как по команде вскочил со стула и начал искать свой телефон.

— Вообще-то, я приехал вместе с Адриано… — неумело возразил он.

— Поведешь мою машину — я не в лучшей форме! — Розалия протянула ему ключи, снова попрощалась со всеми, не удостоив взгляда только хозяина дома.

Бенджамин вышел вслед за ней.

— Спасибо за подарок, Бенджамин. Я это очень ценю. Где ты его взял?

В ответ он лишь приподнял бровь.

— Ты ездил к ювелиру Луиджи? Его адрес был на коробке с кольцом для Патриции.

Бенджамин кивнул. Розалия хотела еще что-то добавить, но на улицу вышел Аугусто, и они уехали.

Было невероятно сложно дождаться, когда разойдутся все гости, чтобы поехать к Рози. Одна Маринелла чего стоила. Она сделала все возможное, чтобы задержаться на кухне вместе с Джейн. И даже тогда, когда все разъехались, продолжала донимать его мать.

— Ма, мне надо отъехать. Я буду поздно, — Бенджамин чмокнул ее в щеку и надел куртку.

— Ой, подожди, Бен, не отвезешь меня домой? — засеменила к двери Маринелла. — Я все еще без машины. До свидания, Джейн!

— Я вызову тебе такси, — недовольно буркнул Бенджамин, когда они оказались на улице.

Он прошел к гаражу — машина стояла снаружи.

— Бенни, постой! — Маринелла уже стояла перед ним. — Объясни мне, что между нами было не так?

— Мари, — терпение быстро испарялось, — мы это уже обсуждали. И у меня нет никакого желания возвращаться к тому, что уже прошло.

— Нет, постой! Я наблюдала за ней весь вечер! Она даже не смотрела в твою сторону и отвечала с одинаковым пренебрежением, как и всем остальным. Ее тотальное неуважение к каждому поражает. Зачем тогда она вообще пришла?!

Бенджамин слушал бывшую подружку и внутри закипал гнев. Он не мог не признать, что в чем-то наблюдения Маринеллы были верными, но она совсем не знала Розалию. Не знала, какая она бывала беззащитная перед натиском неприятных чувств, которые, словно лавина, сметали ее здравый смысл. Не знала, что она тоже умеет плакать, и слезы ее полны отчаяния и осознания, что она совсем одна. Не знала она и Розалии веселой, ироничной и очень точной в своих наблюдениях, которые использовала в своих целях. Маринелла видела перед собой лишь соперницу, не достойную победы.

— Маринелла, я был с тобой терпелив. Но теперь мне больше не хочется быть вежливым. Поэтому я скажу тебе так: занимайся своей жизнью, а в мою не лезь. У нас больше нет ничего общего…

— Но ты только тратишь с ней время! Ромина рассказала мне, какая она… — выпалила на одном дыхании Маринелла, прежде чем Бенджамин грубо оборвал ее.

— Ты замолчишь или нет?! — прорычал он. — Мне глубоко наплевать, что тебе рассказала Ромина! Рози не заслуживает, чтобы о ней сплетничали…

— Рози?!..

— Да, Рози! Ты утомила меня! — отмахнулся от бывшей Бенджамин, словно от назойливой мухи, сел в машину и рванул с места, даже не обращая внимание на слова, сыпавшиеся ему вслед.

Он ехал прямиком к Розалии, затуманенный мыслями о ней. В этой огненной смеси нашлось место и неудовлетворенности, и сомнениям, и нежности, которую она в нем вызывала. Он не ждал, что девушка бросится ему на шею после его признания, но он оказался не готов и к ее полному замешательству. На переднем сидении рядом с ним стояла коробка, которую она, убегая второпях, забыла, а может, и оставила специально, на комоде у двери.

Припарковавшись недалеко от ее дома, Бенджамин позвонил ей и попросил выйти к нему, так как синьора Жандарм, как окрестил ее он, не позволила бы ему войти в свою обитель целомудрия и чести. Рози вышла на улицу все в том же платье и пальто, в котором была на праздничном обеде. Первое, что она сделала, едва приблизилась к Бенджамину, это поцеловала. Долгий, нежный, но нетерпеливый был тот поцелуй.

— Пошли со мной, — девушка взяла его за руку и повела к подъезду. — У меня есть идея…

Они вошли внутрь и вызвали лифт. Стоя в нем друг напротив друга, ни один из них даже не попытался приблизиться к друг другу. Только руки были соединены. На последнем этаже они так же молча вышли. Затем поднялись пешком еще на один пролет и остановились у узкой железной двери. Розалия открыла ее ключом, и они вошли в помещение, где сушили белье жильцы, у которых не было балконов. По краям у стены стояли несколько стульев, которые, вероятно, было жалко выбросить, но в квартире для них не осталось места. А посреди комнаты висело несколько огромных уже сухих темно-красных простыней.

— Эта дверь не закрывается изнутри, — тихо проговорила Розалия, — но сюда почти никто не ходит.

Она увлекла его к дальней стене и снова прильнула к Бенджамину всем телом.

— Рози, я привез тебе твой подарок.

Он вытащил из коробки цепочку с подвеской, обошел Розалию и остановился сзади.

— Позволишь? — спросил он, прошептав ей на ухо.

— Пожалуйста…

Пока он застегивал замок цепочки, Розалия не шелохнулась, а после развернулась к нему. Кулон спрятался в вырезе плать, чуть выше впадинки на груди. Бенджамин расстегнул две пуговицы, чтобы полюбоваться, как подвеска смотрелась на коже.

— Как же я завидую этой безделушке, что может прикасаться к тебе и прятаться на твоей груди.

— Ты тоже можешь делать это, — улыбнулась Розалия и расстегнула еще две пуговицы. — Более того, твоя активность привлекает меня гораздо больше, чем ее пассивность.

— Хм…

Бенджамин наклонился к ее груди и начал целовать, попутно расстегивая больше пуговиц и одновременно зарываясь и вдыхая запах тела. Он был уверен, что где-то там внизу она добавила капельку своих духов. Этот аромат мучил его весь праздничный обед, а теперь он мог вдыхать его непосредственно с теплой кожи.

— Чувствую себя юнцом, затащившим понравившуюся девочку в подсобку…

Розалия звонко рассмеялась.

— Кажется, все было наоборот…

— Какая, к черту, разница, — прохрипел Бенджамин и оторвался от нее. Он толкнул рукой одну из простыней, освобождая себе дорогу. — Здесь есть хоть что-нибудь, способное вынести нас обоих?

— Этот стул? — Розалия указала рукой на мощный деревянный стул с высокой спинкой и без подлокотников.

— Хм… Будем надеяться… — неуверенно проговорил Бенджамин.

Он снял с себя куртку, положил ее на стул, сел сверху и протянул руку Розалии. Она приняла ее, поколебавшись лишь пару секунд, скорее для того, чтобы заставить его ждать, чем от неуверенности, а потом села сверху к нему лицом. Подол длинного платья полностью скрыл ее и его ноги.

И началась бурная чувственная пляска, которая, учитывая, на сколько сильно был возбужден Бенджамин, продлилась довольно долго. Когда стоны Рози стали громче, оповещая о скором завершении действа, Бенджамин прикрыл ей улыбающиеся губы рукой и, не отрываясь смотрел, как она зажмурила глаза, а потом резко их открыла и больше не сводила с него опьяненного взгляда. Несколькими мгновениями позже она стала свидетельницей и его триумфа.

— Рози, — Бенджамин коснулся лба Розалии, покрытого испариной, — кажется, кто-то вышел из лифта на последнем этаже и поднимается сюда.

Девушка нехотя поднялась и оправила подол. Он же отвернулся к окну и теперь застегивал ширинку и ремень.

— С Рождеством, синьора Кантарини, — услышал Бенджамин голос за спиной и поспешил закончить приводить себя в порядок.

— С Рождеством… — в недоумении, что бы тут могло такое происходить, ответила пожилая дама. — Поднялась развесить белье?

— О, нет, просто посмотреть, сколько свободного места осталось. Я запускала стиралку два раза, — разулыбалась Розалия.

— Не надо копить столько белья! — назидательно произнесла синьора Кантарини.

— Больше не буду. Бенджамин, помоги мне донести корзины…

Они стали спускаться вниз, хихикая, словно подростки, а на улице сели в машину. Там оба замолчали, получив только теперь возможность прийти в себя. Розалия смотрела вперед через лобовое стекло. Создавалось ощущение, что мыслями она была совершенно в другом месте, как будто несколько минут назад между ними и вовсе ничего не произошло.

У Бенджамина не было никакого желания разговаривать о его признании в любви. Сейчас это казалось совсем не важным. Возможно, Розалия еще не определила для себя, что чувствует к нему. Главное, что она была здесь.

— Я больше не хочу, чтобы ты меня приглашал на сборища, где будут Адриано с его женой или рыжая, — обиженно сказала Розалия и, наконец, посмотрела в сторону Бенджамина.

— Прости.

— Приглашать Розалию — это всегда плохая идея…

Он знал, кому принадлежали эти слова.

— Ты был там и ничего не возразил…

— Я не видел в этом смысла, — ответил Бенджамин и развернулся в пол-оборота к Рози.

Иногда она удивляла его своим поведением ребенка.

— Почему?

— Иногда лучшее, что можно сделать, — это отступить, Рози.

— Ты это говоришь мне или себе?

Бенджамин смерил ее недовольным взглядом.

— Тебе. Мне сложно определить, когда чужое мнение для тебя важно, а когда тебе абсолютно наплевать.

Розалия промолчала. Скорее всего она и сама испытывала с этим трудности.

— Рози, на новый год я еду в глушь в горах недалеко от Флоренции. Один. Поедешь со мной?

— Поеду, — не задумываясь ответила она.

Бенджамин улыбнулся.