Последний поцелуй жнеца

Поплачь обо мне

Я выхожу на бальную террасу, пробегаясь глазами по толпе.

Тимадра, центр внимания, кружится в своем пунцовом платье, приковывая взгляды мужчин, дядя распивает вермут в компании знакомых, позабыв о жене и ее нравах.

Я плыву сквозь море людей, не замечая их и не беспокоясь, что заметят меня. Жнец, вечно присутствующий, скользит рядом, как моя тень. Его руки в перчатках иногда еле касаются моего запястья — тонкое напоминание о его присутствии.

Пока играет музыка, и ночь продолжается, я нахожу отдушину в наблюдении за толпой. За их яркими масками совершенства скрываются тёмные души, склеенные из разрушенных судьб других людей. Лицемерие таится в каждом углу милых улыбок, заражая атмосферу своей испорченной сущностью. Но я не жертва маски. Когда было время выбирать, — я предпочла презрение общества и траурное одиночество, чем быть хоть на миг одной из них.

Проходит несколько часов, и веселье достигает своего апогея: шампанское льется рекой, смех разносится эхом. Но я и мой секретарь остаемся в своем мире, отрешенные от мелочей, поглощающих остальных. Мы стоим в молчании, плечом к плечу.

Вскоре дождь начал отстукивать ритм по крыше террасы, и я услышала приглушённый голос Виолы где-то неподалеку.

— Но, мамочка, я так давно не играла на фортепьяно! Я не хочу опозориться сейчас!

Ее просьба осталась без внимания: Тимадра была твердо намерена уговорить дочь сыграть одну из симфоний Чайковского.

В разгар этой сцены я обратила внимание на моего секретаря. В его вздохах чувствовалась полная скука, которая, отягощала каждый его взгляд на пеструю толпу.

Сидя рядом со мной в зале отдыха, Эскар был погружен в свои раздумья. Я молча наблюдала за ним, отмечая смену настроений, периодическое постукивание длинных пальцев по подлокотнику софы и его лукавый прищур всякий раз, когда слова родственников касались излишеств элитного общества или меня.

Тимадра попыталась предложить свое решение к какой-то проблеме дяди, мягко коснувшись его руки.

— Я понимаю, дорогой, что тебе нелегко, — сочувственно произнесла она, — но, возможно, нам придется подумать о продаже одного из наших небольших поместий на окраине?

Оберон прочистил горло, его взгляд ожесточился, и он тактично убрал ее руку со своей.

— Я подумаю над этим.

Было очевидно, что продажа даже одного объекта собственности его не устраивает. Ненасытная жадность подстегивала его желание накапливать все больше и больше, прочно утверждая свое господство в элитных кругах Дэсмура.

Сидя за обеденным столом, я не могла не обратить внимания на задумчивость Эскара. С стороны выглядело, что он не замечает торжества, но я-то знала, что это не так. Мне казалось, что я вижу его раздумья насквозь.

Жнец легким жестом поднял свой фужер и нарочито медленно поднес его к губам. Смятение пришло, когда я поняла, что делает он это специально напоказ, для меня. Он знал, что я наблюдаю, что мое любопытство переходило границы этикета.

Мужские губы слегка приоткрылись, едва касаясь ободка фужера. Я неловко сдвинулась на спинку стула, взгляд упал на тарелку.

Решившись, я бросила на него еще один незаметный взгляд и тут же пожалела. Проницательные глаза мужчины не отрывались от меня, его внимание было приковано к моему невинному виду: раскрасневшихся от покусывания губ, и щек с легким румянцем…

К счастью, моя кузина была занята своим музыкальным выступлением на заднем плане и подарила мне предлог отвернуться и сделать вид, что все мысли мои в ее музыке.

Эскар же, отметив мою неоднозначную реакцию, качнул головой, вертя в пальцах бокал с солнечным вином.

Солнечное вино — мой личный фаворит — имело легкий фруктовый оттенок с медовым послевкусием. Оно было безалкогольным, в отличие от лунных вин, выбранных остальными за столом. Я давно открыла для себя чудеса солнечного вина, его эндорфиноповышающие свойства заменили для меня солнечный свет.

Знал ли жнец о моем пристрастии к этому напитку?.. Не думаю.

— Виола, милая! Последняя фортепианная пьеса была особенно великолепна! Тебе следует больше практиковаться над ней!

Тимадра зааплодировала, подняв свой фужер с багровой жидкостью.

Виола скривилась в сладкой улыбке, гадая, комплимент ли это или строгое напутствие матери.

— Было бы чудесно, если бы ты научила Сандрину играть на чем-нибудь тоже! — добавила Тимадра.

— Возможно, — ехидно буркнула кузина, взглянув на меня. — Но, думаю, мамочка, это вряд ли повысит ее шансы найти подходящего жениха.

— Виола, перестань, прошу. Мы же закрыли эту тему для разговоров за столом.

— Идиотки… — едва слышно прошептал Эскар себе под нос. От его дерзких слов мне пришлось поджать губы, дабы избежать непонятных улыбок с моей стороны.

Дядя Оберон, похоже, был недоволен перебранкой жены и падчерицы и с раздражением поглядывал на дубовые часы у камина. Затем он окинул меня беглым взглядом, будто впервые заметил за столом.

— Сандрина, почему ты совсем не притронулась к еде? — сурово спросил он, привлекая всеобщее внимание к моей тарелке.

Я нервно сглотнула, пытаясь придумать оправдание.

— Боюсь, виноват я. — голос моего секретаря прервал нависшую тишину. — Мы с Сандри сегодня сытно отобедали у меня дома. Я приготовил нам бранч.

Я опешила от такого ласкового прозвища в мой адрес, и чуть не поперхнулась напитком. Рука Эскара сразу опустилась мне на плечо, пытаясь успокоить меня. Но от этого я ещё пуще раскраснелась.

Оберон тихим тоном заключил: — Любопытные дела…

— Ваша племянница никогда не почувствует голода в моей компании, — заверил жнец и следующие его слова, похоже, предназначались только для моих ушей: — Совсем даже наоборот… Если бы она только захотела.

Его рука постепенно спускалась по моей спине. Мне отчаянно захотелось влепить ему пощечину, но я понимала, что любое неверное движение может быть интерпретировано против меня.

— Кузина! — воскликнула я, придвигая свой стул ближе к столу, избавляясь от его касания. — Как тебе живется в Ониксмире? Прошу, расскажи нам!

Все, включая Виолу, но за исключением Эскара, удивленно уставились на меня. Я никогда не заводила с ней разговора, и уж тем более, о ее личной жизни.

— Что бы ты хотела узнать, Сандрина? — недоверчиво спросила Виола.

— Все. Например, я думаю, нам всем было бы интересно узнать о твоём муже, господине Артеле. Напомни, как вам посчастливилось познакомиться?

Помнится, поначалу Виола бесконечно жаловалась на его скучный нрав, но со временем стала ценить стабильное денежное обеспечение и даже развила нездоровую одержимость к нему.

— Артель заприметил меня в театре на мюзикле «Джек Потрошитель» ещё прошлом сезоне. После присылал мне различные подарки целый год в Ониксмире и в конце попросил мой адрес тут, в Дэсмуре! Это было очень любезно с его стороны!

— О, юная любовь! — воскликнула Тимадра, хватаясь за бокал.

— Да, мамочка! Слава Темному, что хоть любовь в нашем мире бесплатна.

— …Кто сказал?

Все повернулись к хозяину реплики — моему секретарю.

— И сколько же Вы тогда заплатили за любовь в своей жизни, господин Мортес? — Виола раздраженно сузила глаза.

— Заплатил?.. У меня девяносто девять проблем, мадам, и богатство — не одна из них. Стольких денег у меня нет и никогда уже не будет.

— Но как же Вы без этого выживаете, без любви? — подключаясь к разговору Тимадра.

— Очень просто. Я заменил любовь увлечением. То же самое чувство, но совсем не требует отдачи. Весьма удобно. — неспешно отозвался Эскар, и его слова приглушили все другие разговоры.

Мои родственники внимательно слушали: соглашаясь с ним или нет, но не перебивая.

Мне вдруг захотелось возразить ему.

— Это не одно и то же, господин Мортес. Одно другим не заметить. Это нелепый самообман.

Его глаза тут же сверкнули в предвкушении вызова.

— А откуда ты-то, Сандрина, знаешь? — Виола приподняла бровь, усмехаясь. — Учитывая то, что была ты замужем всего несколько часов, прежде чем женишок твой решил сбежать от тебя на тот свет.

— Виола! — взвизгнула Тимадра, резко опустив фужер на стол и расплескав красные капли.

— Что, мама?! Это всего лишь истина!

Трехлетние воспоминания нахлынули, мне стало вдруг трудно дышать.

"Баронесса!" — возглас жнеца ещё долго отдавался эхом в моем сознании, пока я неслась по темному коридору в глубь поместья.

Он не стал ночевать на новом месте. Жнец покинул ворота поместья позднее, ближе к ночи. Я наблюдала за ним через окно читальни, где я тщетно пыталась не вспоминать, чем закончился ужин.

В дымке леса и тусклом свете уличного фонаря он выглядел как истинный жнец — облаченный во все черное, плащ скрывал его длинную фигуру. Дитя тьмы…

После очередной бессонной ночи я вышла в сад, чтобы проветрить думы. Но не прошло и десяти минут, как меня позвала служанка, сообщив, что ко мне кто-то пришел. Еще через несколько минут я уже сидела за витражным столиком в вишневом саду и разговаривала с гостем.

Морин Дегрэм — официантка, которую я встретила в уборной таверны, пытаясь спрятаться ото всех и вся, когда его рука без перчатки коснулась моей.

После короткой светской беседы, мы перешли на 'ты'. Морин любезно поинтересовалась моими делами и рассказала о своих на работе. Оказалось, что она пришла ко мне не просто так и не с пустыми руками.

— Надеюсь, ты не рассердишься на меня, Сандрина… Но я тебе кое-что принесла.

Девушка мило улыбнулась и достала из холщовой сумки две красиво оформленные коробочки.

— Что это? — поинтересовалась я, хотя уже знала, что это что-то съедобное. От коробочек исходил невероятный запах.

— Мой маленький презент для тебя.

Девушка осторожно распаковала содержимое, наполняя воздух ароматом свежей домашней выпечки.

— Боже, не стоило!

— О, поверь мне, ещё как стоило! Я в большом долгу перед тобой. — отозвалась Морин, ее карие глаза излучали доброту. — Ты сделала то, что никто другой не мог сделать очень долгое время.

— Не припоминаю, чтобы я делала что-то такое в последнее время за всю свою жизнь…

— Ну как же? Ты дала моему брату цель проснуться и выйти из своей темной берлоги. Вы… То есть — ты, Сандрина, наполнила его дни хоть каким-то смыслом.

Мое сердце сжалось от осознания. Нет, этого не может быть… Единственная вежливая девушка, которую я встретила в таверне «Чёрная Лилия», оказалась его сестрой?

— Я старшая сестра Эскара. Приемная сестра. — наконец раскрыла карты Морин.

— Но, — замялась я, пытаясь осмыслить все это. — Чем он занимался до того, как я наняла его в качестве секретаря? У него же была какая-то работа?

— О, нет! Этого он никогда не имел. Дело в том, что… У нас есть семейный бизнес, и мой брат — единственный наследник, который должен управлять этим бизнесом. Но, к моему сожалению, он решил этого не делать.

Она говорила о ремесле жнеца? Если да, то было приятно узнать, что она не одна из них. Поскольку гены жнецов весьма избирательны — только один ребенок родителя-жнеца становится им при рождении, как я слышала от моего дворецкого.

— После того как три года назад не стало нашего отца, мы остались в неопределенности. Мы не знали, что делать со своей жизнью… «Чёрная Лилия» была нашим единственным наследством, но нам нужны были деньги на ее содержание. Пришлось продать таверну другу семьи, Хью, главному повару, что работает там сейчас.

Я не хотела лезть в их семейные дела и дальше, это было бы невежливо. Возможно, когда-нибудь они сами расскажут мне свою историю… Но вспомнив Эскара, я отчего-то засомневалась в этом.

Жестом, я велела служанке приготовить чай для нас.

Морин продолжила свой рассказ.

— Я-то быстро привыкла к новой жизни и работе официанткой, но мой брат… Эскар замкнулся в себе. Надолго. Но потом появилась ты, Сандрина. Думаю, брату интересно на этой должности.

Девушка хихикнула, наматывая на палец прядь черных волос. Я вежливо улыбнулась, невольно вспомнив все те моменты за эти три месяца, когда мне казалось, что еще немного и Эскар, в порыве дикой скуки, решит убить меня раньше срока.

Морин, не теряя времени, расставила чайную посуду, ловко уложив пышный рулет с корицей на блюдце.

— А еще я принесла тебе свой фирменный пирог! — причмокнула она. — С картофельным пюре и хрустящим сыром сверху. Это очень вкусно!

Конечно, я все хотела попробовать, но никак не могла отделаться от чувства растерянности, вызванного неожиданным проявлением ее доброты и щедрости.

— Морин, скажи, пожалуйста, это он тебя подговорил?

Нервно прикусив щеку, девушка опустила глаза, и ее голос стал едва слышным.

— Он сказал, что если я расскажу тебе, то он разобьет все мои чашки из фарфора. — она делает паузу, вздохнув. — Но если выбирать между честностью и куском фарфора, пусть даже чертовски дорогим… Я выберу первое!

Я поджала губы, невольно представив себе возмущенного жнеца, разбивающего несчастный фарфор сестры вдребезги.

— Не волнуйся. Он не будет этого делать. Не узнает… А если прознает, то я прикажу ему, как секретарю, чтобы он этого не делал.

Чувство облегчения разлилось по худому лицу Морин, и та разразилась смехом.

— Вообще, неплохая идея!

Несколько дней спустя

Вчера, когда я шла к роднику в красной роще, в моей голове крутились мысли о жнеце. Было обидно, что он, похоже, единственное, о чем я могу думать, несмотря на множество других тем, на которых мне следовало бы сосредоточиться.

Эскар Мортес — был высокомерным и холодным к другим, и мне было трудно представить, что у него есть такая милая сестра. Контраст между двумя был разительным. И я задавалась вопросом, почему же он попросил Морин каждый день приносить мне еду теперь.

Когда я вернулась в поместье, горничная нехотя протянула мне тепло завернутую коробку с едой. Посылка была запечатана так, словно в ней хранилось нечто чрезвычайно важное. Я задалась вопросом: то ли Эскар зачем-то пытается потихоньку склонить меня на свою сторону, то ли искренне заботится о моем благополучии и хочет, чтобы я хорошо питалась… С трудом верилось, что жнецы на такое способны.

В конце концов, у меня была стройная фигура, но я не считала себя худой или изголодавшейся. Просто я предпочитала не участвовать в экстравагантных ужинах, так как нервы часто брали верх, и мне было трудно есть и даже пить, не боясь поперхнуться на глазах у всех.

Открыв коробку, я обнаружила в ней записку с моим именем. Когда я начала вчитываться в слова, сердце сразу упало, и аппетит полностью пропал. В записке содержалась разгадка, почему мой секретарь не появлялся на службе последние несколько дней. Ответ был далек от того, что я могла себе и представить.

Не теряя ни секунды, я поспешно оделась и приказала слугам готовить карету.

— Действительно интересно, как всего за несколько дней можно быть арестованным и попасть в тюрьму?.. В тюрьму к самым закоренелым преступникам.

Я стояла перед решеткой камеры с отсутствующим взором.

— Если ты такой всемогущий, как говорил, почему же не освободился сам?

— Не наседай, баронесса. Я, конечно, могу сделать все, что захочу, но я же не говорил, что все сразу. Правда? — съязвил Эскар, радушно улыбаясь.

«ИУОД» — исправительное учреждение Ордена Дахмы, расположенное на окраине, ничем не отличалось от остального города. Серые кирпичные стены, возвышающиеся вверх к пасмурным облакам, кованный забор по всей территории, охраняемый с особой строгостью — мрачное зрелище.

Я никогда не была здесь раньше, но слышала немало историй. Микаль рассказывал мне об этом жутком месте, где можно провести многие десятилетия без всякой надежды на выкуп. Однажды он попал сюда за нарушение закона, когда был ещё совсем юн. Если я правильно припоминаю, он слишком близко подошел к туманной зоне. Он всегда хотел исследовать то, что лежит за пределами наших восьми земель. Его старинный род — Дес Люмингольд, был одним из самых влиятельных в городе, поэтому для Микаля не было проблемой покинуть «ИУОД» всего через несколько часов после ареста.

Моему секретарю же повезло, что у него есть сестра, которая решила воспользоваться своими новыми связями и спасти своего невезучего братца. Действительно, одно только упоминание моей фамилии и родовая печать на документе открыли передо мной все тюремные ворота.

— Дивно!.. А я-то думал, что не смогу еще больше возненавидеть этот проклятый город! — громко выдохнул Эскар, оглядывая задний двор тюрьмы. — Никогда еще я так не ошибался.

— Такая положительная реакция на первый день свободы. Очень мило. — хмыкнула я, закутываясь в свою белую шубку.

— О, Темный Лорд, Сандрина… Мы никогда не бываем по-настоящему свободны. — он замедляет шаг, испытующе взглянув на меня. — Ни здесь, ни где-либо еще. Может, только в переходе, когда мы умираем, но кто скажет это наверняка?

Тучи, неестественно черные, висели над городом, и как только мы сели в карету, полил сильный ливень.

— …А ты бы хотела? — тихо спросил Эскар после долгого молчания. — Хотела бы проверить загробную жизнь? Знаешь… Все, что для этого нужно — подписать контракт со жнецом.

От его тихого монотонного голоса и этих слов мне становится не по себе. Я снова собираю свою давно укоренившуюся тревогу в непроницаемую маску.

— Когда-нибудь, возможно… Но точно не сегодня.

Его глаза — лисьи, угольного цвета, хитро прищуриваются.

«Нет, мой дорогой жнец, сегодня моя очередь расспрашивать тебя» — подумалось мне.

Я скрещиваю руки, отклоняясь на заднее сиденье.

— За что же тебя арестовали?

Эскар равнодушно цокает, натягивая перчатки.

— У меня сомнительная репутация в этом прекрасном городе. Здесь слишком много правил, на которые я не подписывался. На самом деле… Ни на одно.

— Не думаю, что хотела бы жить в городе, где правила были бы написаны тобой.

Его звонкий смех заполняет карету.

— О, баронесса! Ты — нечто!.. — под полузакрытыми веками, он лениво отклоняется назад. — В моем городе — не было бы никаких правил! Вообще.

Взгляд жнеца обладал способностью проникать сквозь одежду до самой кожи. Каким-то способом, он оголял собеседника лишь единожды взглянув. И я полагаю, что он полностью осознает эту свою способность, сознательно выбирая варианты: обнажить душу или нечто другое своими всепожирающими чёрными воронками.

Я вздрагиваю, когда раздается стук в окно. Эскар насмешливо отмечает мою реакцию, останавливая карету и отодвигая занавеску.

Это была Морин. Она была в приподнятом настроении, когда наконец увидела брата, но отказалась, чтобы мы подвезли ее до таверны, так как чувствовала себя не совсем хорошо.

Эскар подозрительно наблюдал за нашей светской беседой с легкой насмешкой в глазах — мне и Морин было не по себе от такого его молчания. Нарочно, небось…

— Разве Эскар не рассказал тебе, почему его вообще арестовали? — Морин неодобрительно посмотрела на брата. — Он пытался пересечь Туманную зону! Представляешь?! Он хотел покинуть графства!

Мои пальцы дёрнулись, болезненно впиваясь в ладони.

Неужели Микаль был не единственным, кто пытался сделать это?.. Не может быть. Ведь ни одному человеку здесь и в голову не придут такие мысли о самоуничтожении! Конечной точкой которого, станет приговор Ордена Дахмы стереть такую мятежную душу, идущую против Темного Закона по запрету на пересечение Туманной зоны. Здесь, когда люди заказывают услуги жнеца, смерть для них — это переход в другую жизнь, перерождение, а нарушение Темных правил графств — приговор на полное уничтожение души.

— …Это правда? Ты пытался пересечь границу?

Он скрещивает руки и даже не смотрит на меня. Прислонившись к карете, жнец равнодушен и безмятежен.

— А ты как думаешь, баронесса?

Ничего больше не сказав, Эскар возвращается в карету, задергивая шторку.

Час спустя

— У меня есть идея, баронесса. Очень заманчивая, — умиротворенно заявил мой секретарь, сцепив руки за спиной.

Гравий гулко отзывался под его ботинками, когда мы прогуливались по вечернему саду.

— И что за идея?

— Кое-что, что, возможно, поможет тебе разоблачить маски, под которыми твои дорогие родственники скрывают свои истинные намерения по отношению к тебе.

— Надеюсь, это не закончится арестом уже нас обоих?

Он встречает мой недоверчивый взгляд, и в его темных очах искрится потеха.

— Все возможно, моя дорогая баронесса. Все… Но разве не предвкушение неизвестности делает жизнь интересной?

Всю ночь я думала о его поступке. Почему он хотел покинуть графства? И сразу после званого ужина в поместье. Оберон запугал его?.. Запугал? Я вообще слышу, что говорю? Это мрачный жнец. У них в программе сознания нет чувства страха. Кроме того, вторгнуться в туманную зону из-за этого под угрозой уничтожения души… Это как-то нерационально даже для него.

Мы не пересекались до позднего вечера, потому что Эскар зачем-то понадобился моему дяде в качестве секретаря по важным делам, которые меня, как сказал дядя, не касались.

По предложению Тимадры я приняла горячую ванну с маслами и ароматическими травами, помогающими сохранить молодость кожи. Она объяснила это тем, что в моем возрасте все средства хороши, чтобы оставаться презентабельной для удачного замужества как можно дольше.

Я начала расчесывать свои длинные волосы. Расческа не слушалась моих густых мокрых волос, и мои мысли устремились к раздражению и возмущению. И тому была весомая причина.

Вчера я нечаянно подслушала разговор между Обероном и Тимадрой. Оказывается, они планируют "продать" меня в брак какому-то епископу из Церкви Будущего. Я и раньше подозревала, что это когда-нибудь произойдет, но не ожидала, что их выбор падет на создание связей с Церковью. По слухам, они обладают не меньшей властью, чем сам Орден Дахмы… Но это лишь слухи.

Перспектива стать женой кого-то из религиозных марионеток Системы — значит вообще потерять свою волю и голос, превратившись в такую же куклу.

От одного этого сценария мысли роятся, как разъяренные пчелы, заставляя мой мозг работать в усиленном режиме, чтобы решить эту проблему.

Выходя из ванных комнат, я почувствовала легкое головокружение в голове. Колени вдруг подкосились, и я, как травинка на ветру, пошатнулась в сторону.

Уже ожидая, что врежусь в стену, я зажмурилась. Но к моему удивлению, кто-то успел ловко схватить меня за плечи и вернуть равновесие моим ногам.

— Ты так переполошились, в ожидании пресловутых церковников? Ну Баронесса… прошу тебя, не позорь нас! — шепчет Эскар, как змей-искуситель.

Он все не убирает рук с моих плеч, крепко сжимая их. Это даже как-то помогает головокружению быстрее пройти. Жнец — целитель. Кто бы мог подумать?..

Его прищуренные глаза ловят мои, губы приподнимаются в кривой улыбке. Если бы я не знала его достаточно долго, то подумала бы, что так улыбаются только те, кто действительно рад кого-то видеть.

— …Так ты знаешь о планах моего дяди?

— Выдать тебя замуж за какого-нибудь богатого богобоязненного сноба? Конечно! Хорошая новость для тебя. Не правда ли?

Я отталкиваю его руки от себя. Подняв глаза вверх, я бледно улыбаюсь сама себе. Чего я ожидала? Что он — мой псевдосекретарь, будет на моей стороне? Поможет мне избежать брака по расчету, потому что мы немного сблизились?

— Не нужно надевать свою стальную маску, когда ты рядом со мной, баронесса…

Как ни в чем не бывало, Эскар приближается ко мне, пытаясь поймать мой взгляд. Ему это не удается.

— Что тебе от меня нужно? — злобно шепчу я. — Почему бы тебе не пойти, помочь моему дяде продать меня более выгодно? Уверена, он был бы благодарен. Они все — были бы. Это же твои прямые обязательства?

Продолжая прожигать взглядом мраморную плитку, чувствую, как его прохладные пальцы в перчатке легонько касаются моего подбородка, приподнимая его.

— Ба-ро-несса… — мурлычет он, а его большой палец другой руки невесомо касается моей скулы. — Тебе действительно интересно, что мне… нужно от тебя?

Я дергаю головой в сторону. Как он смеет прикасаться ко мне?! — кричит мой разум. Но внизу живота трепещут совсем другие слова.

— …Возможно. — издаю небольшой вздох, когда костяшки его пальцев перемещаются мне на шею, плавно скользя по моим распущенным волосам.

Наблюдаю восторг в его глазах, когда он смотрит на мои незаплетенные серебристые локоны. Эскар впервые видел меня в таком виде, и это ясно читалось на заинтригованном лице.

Почти дойдя до оголенной части моего декольте, он останавливается на краешке воротника моего платья. Но этого, конечно, было достаточно, чтобы моя грудь под одеждой согрелась приятным теплом там, где проделала дорожку его перчатка.

Изучая мою реакцию, мужчина нетерпеливо наклоняется вперед.

— Тогда я расскажу тебе… — его черты ожесточаются, глаза гипнотизируют мои. — Во-первых, я хочу, чтобы ты любой ценой отказалась от этого проклятого брака по расчету. — губы жнеца сужаются в сухую ухмылку. — И во-вторых… Ты отказываешься от брака, а я говорю твоим родственничкам засунуть этот брачный контракт поглубже себе в задн…

— Эскар!..

Я инстинктивно накрываю его рот ладонью, предотвращая дальнейшие высказывания.

Осознание того, что его губы теперь прижаты к моей руке, приходит с опозданием. Тут же жалею о своей поспешности и собираюсь отдернуть руку, но он перехватывает ее.

— Я никому, слышишь, баронесса, никому не позволяю перебивать меня на полуслове. — он угрожающе рычит, и я хмурюсь от легкой боли в запястье. — И я не делаю исключений… Но могу сделать одно, единожды. При условии, что твои мягкие губки окажутся на моей шее сразу после того, как ты меня прервешь.

Жнец медленно подносит мою руку обратно к своим губам. Все это время, пристально взирая на меня из-под бровей. Аккуратно, словно спрашивая моего разрешения, он подносит другую руку к моей щеке. Неторопливо проводит большим пальцем по моей нижней губе.

Бесполезно было пытаться сопротивляться… Да и хотела ли я вообще? Неужели в этой странной игре на проверку человечности, которую все вокруг затеяли, на моей стороне наконец-то появился союзник?

Его взгляд беззастенчиво путешествует по моему лицу, изучая каждую деталь, пока снова не останавливается на губах…

Нарочно или нет, но я слегка размыкаю их.

Его последующая реакция поражает меня: тяжелый короткий выдох, его дыхание учащается, а хватка на моем запястье ослабевает.

Прикусив губу, я опускаю глаза. Я не должна на него так смотреть. Разве не достаточно я испытала на своём веку, чтобы понять это?

— Тогда я больше никогда не посмею тебя перебить. — холодно бросаю я, тут же отступая в сторону.

Из-за дверей вдруг доносятся чьи-то голоса. Панически боясь быть замеченной в столь близких отношениях со своим секретарем, я быстро отступаю ещё назад.

Моя резкость, видимо, с самого начала была ошибкой — пуговица его рукава цепляется за украшения моего тонкого платья. Жемчужное ожерелье, висевшее на моей шее, рвется с легкостью щелчка: тысячи мелких белых бусинок сыплются к моим ногам.

Дверь восточного крыла начинает открываться.

Стараясь не наступить на рассыпанные по полу драгоценные капли, я, как назло, подворачиваю лодыжку. Эскар делает ловкий рывок вперед, притягивая меня к себе. Беспомощно падая на его широкую грудь, я в испуге закрываю глаза.

Мужчина почему-то мгновенно замирает, его мышцы напрягаются.

Прошипев что-то невнятное, он бросает на меня взгляд, полный бегущих эмоций, которые я не успеваю прочесть. Такой реакции я у него еще не наблюдала.

Что-то прижимается к моей груди. И это что-то — не его твердая грудь. Я замечаю, что его ладонь откровенно оказалась на моем бюсте, а я буквально лежу на нем, прижимая к стене.

— Боже!.. — едва успеваю выпалить я.

В мгновение ока его руки сжимают мои плечи, разворачивая меня спиной ко входу.

— Сандрина!!! Вот ты где! — басистый голос Оберона разносится позади меня.

Я вздрагиваю, неосознанно прижимаясь к торсу жнеца сильней, словно он может меня спрятать.

— Можешь перебить своего дядю сейчас, баронесса. Он не против.

Моргнув в замешательстве, наблюдаю, как Эскар тенью исчезает за поворотом.

Бледная, лишенная всяких эмоций, я медленно поворачиваюсь и вижу дядю и группу неизвестных мне лиц, одетых в черные и темно-фиолетовые рясы длиной до пола — все они похожи друг на друга. От их суровых выражений и непоколебимых взглядов у меня сразу возникает ощущение неприязни к ним.

— Моя дорогая племянница! — в словах дяди звучит странная смесь гордости и подозрения.

Он с прищуром оглядывает меня с головы до ног, оценивая ситуацию.

Побледнев, я стою, прислонившись к стене, и нахожу неуместное утешение в рассыпанных жемчужинах, которые окружают меня, как первый выпавший снег.

Кто-то коротко кашляет, нарушая неловкую тишину, воцарившуюся в коридоре.

Вперед выходит мужчина, лет тридцати, с отрешенным лицом и серыми задумчивыми глазами. Его черные очки в роговой оправе мерцают, когда тот приподнимает подбородок, чтобы получше рассмотреть меня. Волосы того же цвета, что и глаза — серые, подчеркивают худосочное лицо.

— Ваше преосвященство, — с напускным почтением обращается к нему дядя. — Вот этот прекрасный ангел — наша Сандрина. Дочь моей дорогой сестры, которой, к сожалению, нет с нами со времён Чёрного мора.

Седовласый мужчина кивает, полностью игнорируя неискреннее представление дяди. Не сводя с меня остекленевшего взора, он начинает говорить, и голос его — неторопливый и сухой, соответствующий его виду.

— Рад наконец-то познакомиться с Вами, леди Сандрина… Я — епископ Лар Морибундус. Полагаю, нам предстоит обсудить несколько интересных вопросов.

О нет… Их план происходит прямо здесь и сейчас. Паника бурлит в моих жилах, а разум мечется в отчаянном поиске плана побега.

Епископ Морибундус продолжает что-то говорить, но его слова проносятся мимо меня туманным эхом.

— …Леди Сандрина, мы давно хотели встретиться с Вами. Ваша родословная имеет огромное значение для планомерного будущего нашей Конгрегации.