Последний поцелуй жнеца

Согрешивший, но не безнадёжный

Мы приехали в самое сердце трущоб, воздух наполнился далекой бранью и зловонием. Узкие переулки представляли собой лабиринт нищеты, каждый дюйм которого кипел отчаянием. Я почувствовала, как тяжесть несчастья давит мне на плечи, а виды и звуки грозят захлестнуть чувства. Но жнец, как всегда невозмутимый, вел себя так, словно эти улицы были его игровой площадкой — его глаза сверкали азартом, настроение было приподнятое.

С каждым шагом я все больше убеждалась в том, что искать убийцу стражникам-паукам, безусловно, в первую очередь, надо было здесь.

Когда мы проезжали мимо разбитых окон и осыпающихся кирпичных стен, мои глаза расширились при виде безжизненных тел, скрывающихся в тени. Вероятно, здесь жнецы низших каст практиковались в жатве на тех, у кого не было средств на достойный уход из этой мерности.

По позвоночнику пробежала дрожь. Сколько же здесь было забытых душ, брошенных гнить в пределах этих трущоб…

Забывшись, я краем глаза замечаю довольную ухмылку жнеца. Наверное, думает, что его план отпугнуть меня от улиц удался.

— Проклятье!

Эскар приоткрыл дверцу, замахнувшись тростью на отчаявшегося нищего, что пытался ухватиться за колесо нашей кареты.

— Почему вы, черви, понимаете только язык насилия?! — его шипение прорезало тишину.

От дикого взгляда нищего у меня защемило сердце, но я не позволила страху поглотить мой голос.

— …Что мы здесь делаем, Эскар?

Мужчина беспечно затянулся сигаретой, пустив в воздух клубы дыма.

— Ах, моя баронесса, цель нашей поездки сюда — простой урок для избалованных особ. Тебе же это нравится, не так ли? — расслабленно промолвил жнец. — Реки крови, помои, гниющие трупы? Ты же этого желаешь видеть всем сердцем?

Я искала достойного оправдания причины моего интереса к расследованию — но не нашла.

— …С чего ты взял, что я получаю удовольствие от этого?

— Тогда позволь перефразировать, дорогуша. Почему, скажи на милость, ты так упорно продолжаешь бросаться в эпицентр этого кровавого месива? Рискуешь своей безопасностью, своей жизнью, как будто нечего терять?

С каждым словом его сдержанное раздражение нарастало.

Во мне зажглась искра неповиновения. Не говоря ни слова, я вылезла из кареты и зашагала в противоположном направлении.

— Баронесса!! Куда?!

Его рычащий голос витал в ночном воздухе за моей спиной, требуя ответа, который я не желала давать.

Я направилась к тем, кто нуждался в помощи, к обездоленным, которые стали невидимыми для мира сего. Я протягивала руку помощи матерям с детьми, что сидели грязные в обносках, говорила им доброе слово и давала немного денег — все, которые были с собой. Их благодарность сияла даже сквозь тьму, что их поглотила.

Жнец, наблюдавший за моими действиями за занавесью кареты, следил за ними с точностью, которой обладал только он.

В молчании я вскоре вернулась к карете, взгляд моего секретаря теперь был пуст и задумчив.

— Сострадание — не милостыня: ее каждому не подашь. — проронил он, когда мы выехали за город.

Лунный свет призрачно выделял его острые черты на утомленном лице.

— Кому смогу, тому и подам. — сухо ответила я, отвернувшись к окну.

— …А что насчёт себя?

— Меня? Я не страждущая.

Его злорадный хохот заставил меня содрогнуться.

Мы ехали по лесу, и дождь обрушивался на крышу каскадом.

Эскар, язвительно ухмыляясь, смотрел в мою сторону, а я бросала на него мрачные взгляды.

— Может, мне почаще водить тебя в трущобы? Похоже, здешним понравился твой зажиточный карман, — поддразнил он, подняв руки в насмешливой капитуляции, когда я вскинула брови.

— Люди там особенные. Не такие, как дворяне. Они не видят во мне вестника зла — вдову. Им все равно. Они просто пытаются выжить.

Жнец насмешливо приподнял бровь в мнимом понимании, скрестив свои длинные ноги.

— …Любопытная трактовка.

Некоторое время мы ехали в молчании, от случайных толчков кареты наши колени задевали друг друга и по моему телу прокатывались теплые волны. Но на очередном толчке жнец решил отодвинуться, переместившись в другой угол сиденья.

Пытаясь скрыть досаду, я отвела взгляд.

— Белый цвет тебе, определенно, идет, баронесса, — бесстрастно заметил он через некоторое время. — Но разве тебе никогда не хотелось надеть что-нибудь поярче? Например, красное?

— Красное — для незамужних женщин.

— Спору нет. А как насчет золотого или фиолетового? — поинтересовался он, бесстыдно изучая мою фигуру.

— К чему ты клонишь?

— Не обижайся, куколка, я всего лишь пытаюсь подтолкнуть тебя открыться и научиться общаться с людьми на светские темы.

— Ненужно.

— Правда? — хихикнул он, пытливо склонив голову. — Тебе как ни крути, очень же нужно.

Я стиснула зубы и тихонько вздохнула.

— Я могу носить только белое. Думаю, ты знаешь причину… Я видела брошенную книгу в гостиной. Не думала, что тебе будет так любопытно узнать о моем вдовьем статусе.

— Точно так же, как я и не предполагал, что тебе будет так интересно узнать о жнецах, — мрачно ухмыльнулся он. — Птички нашептали мне, что ты расспрашивала о слугах смерти в таверне на днях. Не хочешь поделиться своим любопытством со мной?

— Нет, не хочу.

Эскар откинулся назад с наигранным вздохом. Атмосфера становилась все более напряженной. По крайней мере, для меня.

— Ну что ж! — он вдруг хлопнул себя по коленям, придвигаясь ближе к моему сиденью. — Давай же сделаем так: ты расскажешь мне больше о белом вдовстве, а я расскажу тебе кое-что о жнецах. Договорились?

С неохотой я отстранилась, опасаясь его близости.

— Рассказывать особо нечего. Однако все не совсем так гладко, как в книгах пишут… Вдова становится источником позора для своей семьи, теряет право на участие в религиозной жизни и на три года оказывается в социальной изоляции, — рассказываю я, взирая на проплывающий темный лес за окном.

— …А что же произошло с твоим женихом?

— Теперь твоя очередь, господин Мортес. Рассказывай.

Жнец, не теряя времени, ловко перебрался на мою сторону.

— Есть так много чего рассказать, что я просто обязан быть поближе к твоему ушку, чтобы не сорвать голос, — прошептал он мне в шею, отчего по коже разлилось тепло.

Смущенная его внезапными действиями, я вздрогнула, поворачиваясь к нему лицом. Но прежде чем я успела отреагировать, его губы требовательно накрыли мои, повалив меня на подушки своим напором.

На какое-то мгновение я позволила поцелую захватить меня целиком, его чувственные жаркие губы двигались с особой уверенностью, что полностью затуманила мой разум.

Мужские руки нашли путь к моим плечам, притягивая меня ближе к себе. Мое сопротивление ослабло, и я медленно раздвинула губы, позволяя его своенравному языку исследовать меня.

Никто не целовал меня так экспансивно прежде… В такой плотской манере… с языком!

Я тихонько застонала Эскару в губы, а мои руки инстинктивно уперлись ему в грудь, отталкивая.

— …Разве это не пришлось тебе по вкусу? — хмыкнул жнец, уголок его губ дернулся в усмешке.

В раздражении и испуге я отодвинулась в тень, мои распаленные губы все еще пылали.

— Как ты смеешь?! Я не давала тебе никакого согласия! — зашипела я, импульсивно наклоняясь вперед, чтобы как следует огреть его по щеке.

Он легко поймал мое запястье прямо у своего лица, не давая мне совершить возмездие.

— К твоему сведению, я никогда не спрашиваю согласия. Я просто беру то, что хочу, когда хочу. А минуту назад… я хотел тебя, — непринужденно заявил он.

Я была просто ошеломлена такой дерзостью. В ярости я выдернула руку из его хватки, прячась обратно в тень.

— Я думал, что в этом мы с тобой похожи? Несмотря ни на что, берём, что желаем вопреки всему. — добавил он, устремив на меня испытующий взгляд.

— Нет! Мы не похожи, нет. Никогда, слышишь? Никогда больше так не делай!

Жнец изобразил кривую полуулыбку, подперев подбородок кулаком о подоконник окна.

— Никогда или только пока ты не даешь согласия?

Я прикусила щеку до отрезвительной боли и отвернулась к окну.

Он вздохнул, и его игривое настроение куда-то исчезло. После небольшой паузы жнец заговорил уже более серьезным тоном.

— Вот что я знаю о твоих дорогих жнецах. Если жнец игнорирует просьбы о контрактах и не пожинает души очень долгое время, он постепенно теряет память. Забывает, кто он такой.

Я прикрыла глаза, обдумывая новую информацию.

— Безусловно, должен же быть выход из обязанностей без потери личности?

— Не будь такой наивной, баронесса! — фыркнул Эскар с оттенком горечи в тоне. — Эти правила не дураками писаны были.

Я пожала плечами, не обращая внимания на его скептицизм.

— Конечно, не дураками. Но они были написаны для дураков, чтобы те им подчинялись в игре, под названием — "жизнь", не так ли? И если ты решишь, что ты не один из них — все изменится. А если нет аутов и загадок, которые нужно находить и разгадывать, скажи мне, в чем тогда смысл этой игры?

Я вызывающе приподняла подбородок, взирая на него.

Уголки его губ дрогнули, а в глазах промелькнула вновь обретенная опасность.

— …Ты думаешь, жнец может переиграть своего создателя?

— Мы ведем этот разговор именно потому, что я верю. Верю, что возможно все, если захотеть всей душой, а не только сердцем и разумом… Если бы в творениях Создателя не было бы тайн и замысла — они были бы просто куском бесполезной массы и энергии. Все — было бы.

— Такое смелое заявление, — вяло хмыкнул он, чиркнув спичкой.

Воздух похолодел, когда жнец снова оценивающе взглянул на меня, выпуская клуб травяного дыма с бледных губ.

— Что ж. Благодарю за этот занимательный разговор, баронесса.

Я нехотя кивнула, отводя взгляд.

Дождь не прекращался до самого утра, бросая мрачную тень на витражные окна обеденного зала. Впервые за последнее время я обнаружила, что нахожусь в хорошем настроении. Причиной был светлый фантом, загадочное присутствие.

Теперь я знала, что он наблюдает за мной каждую ночь и, возможно, даже в светлое время суток. Это была утешительная мысль — знать, что кто-то всегда рядом.

— Как… эмм… продвигается твое расследование, Сандрина? — нерешительно спросил дядя Оберон, нервно прикусив губу.

Я опешила от конкретики вопроса. Откуда он узнал о моем расследовании? Если только…

Я бросила свирепый взгляд на Эскара, который сидел в дальнем углу стола, углубившись в газету и, казалось, не замечая ничего вокруг.

Он не оторвался от чтения, нет, но на его губах заиграла медленная злорадная ухмылка.

— Мое расследование только началось, дядя. Рано ещё что-либо говорить об этом, но, как будущий член Ордена Дахмы, я сделаю всё возможное, чтобы помочь властям в продвижениях по убийствам. — бесстрастно ответила я, делая глоток кофе с лимоном.

Оберон поправил усы и кашлянул. Мое замечание о наследственном месте в Ордене, заставило его и Тимадру обменяться молчаливыми взглядами.

Если бы я не знала об их попытках отравить меня в жадной погоне за наследством, то могла бы принять их взгляды за искреннюю заботу о моем опасном времяпровождение.

— Прости, дорогая, но что может сделать такая молодая, неопытная леди, как ты, чтобы поспособствовать поимке крайне опасного убийцы? — поинтересовалась Тимадра, слишком наивно хлопая ресницами.

Я поставила чашку на блюдце и расправила плечи.

— Все, что могли бы сделать опытные мужчины, но попросту забыли из-за своей напускной самоуверенности или лени.

Дядя стиснул челюсть, едва сдерживаясь, чтобы не отругать меня, а тетя посмотрела на меня со смесью неодобрения.

— Сандрин! Да что случилось с твоими манерами?

Эскар вдруг мелодично рассмеялся, и его смех разбил напряжение, воцарившееся за столом.

Взглянув на моих родственников, он сложил чёрную газету с золотыми буквами, и помедлив, снова хихикнул.

— Кто бы подумал? Какая замечательно статья! Шедевр мрака и сарказма!

Жнец покачал головой, на его губах заиграла легкая улыбка.

— Пожалуйста, господин Мортес, поделитесь и с нами тоже. — попросила Тимадра с нотками обиды.

Жнец вздохнул, оторвавшись от своих увеселительных дум. Я пришла в замешательство, заметив темные круги под его глазами и нездоровую бледность лица.

Эскар не встретил моего взгляда, как будто игнорируя меня полностью, вместо этого он вежливо улыбнулся моей тете.

— Скажите, почему стражей Дэсмура называют пауками?

Тетя задумчиво пожала плечами и посмотрела на мужа, который заерзал на месте, готовясь ответить.

— Потому что они, как пауки, плетут паутину законопослушания вокруг нашего города, оберегая всех нас! — с гордостью отчеканил дядя.

Эскар цокнул языком, склонив голову набок.

— У «Энигма-экспресс» такое же мнение на этот счет. Если верить страницам, стражников называют пауками за их исключительную способность прятаться в закоулках и заставать злоумышленников врасплох, — заявил он, небрежно кидая газету на стол. — Но лично я считаю, что им давно пора сменить свое название. Некоторые из столичных паучков превышают за сотни килограммов! Вы видели когда-нибудь паука с отвисшими боками и огроменной жопой? Совершенно очевидно, что ни один узкий переулок или длинная улица не будут милосердны к нашим довольно грузным паучкам порядка!! — надрывно заржал Эскар, его мелькнувшие белоснежные зубы с заострёнными клыками обрекли меня на небольшой скачок сердца.

Очевидно, он был сегодня в духе. Не припомню, чтобы жнец так много или вообще когда-либо смеялся.

Оберон и Тимадра синхронно вскинули брови, выражая недовольное замешательство.

Я едва сдержала смешок, осознав всю шаткость ситуации.

— Сандрин… — нерешительно начала тетя после большой паузы. — Епископ Лар Морибундус опять справлялся о твоем здоровье. Его превосходительство беспокоится о тебе с тех пор, как ты упала в обморок на приеме.

— Пожалуйста, передайте ему, что беспокоиться абсолютно не о чем. Я прекрасно себя чувствую.

— Конечно… дорогая. Передам… Но не думай ни на секунду, что мы не знаем о твоих планах избежать этого замужества любыми способами. — сладко проворковала Тимадра. — Это удивительно, что епископ всё ещё заинтересован в твоей кандидатуре и даёт нам второй шанс после всего, что ты выдала.

От этой надменной ехидности мне стало не по себе.

— Ах, ну какой вкусный вишневый пирог нам сегодня подали к чаю! — невозмутимо вмешался Эскар, отвлекая внимание на себя.

Я едва успела моргнуть, как он подскочил с места, подхватывая свою тарелку с кусочком пирога и чашку.

В несколько быстрых шагов он оказался рядом со мной. Наши глаза на мгновение встретились, но после мой взор упал на его губы, которые немного окрасились алым оттенком вишни.

Хитро подмигнув, жнец большим пальцем смахнул каплю варенья с уголка губ. Благодушно вздохнув, он опустился на соседний ко мне стул.

— Вы правы, господин Мортес. Пирог сегодня действительно хорош. — согласилась Тимадра, раздраженно крутя свои драгоценные перстни на пальцах.

— А я о чем?.. Он просто прелесть! Но, дорогая виконтесса, должен Вас предупредить. Опасайтесь вишневых косточек. — Эскар неспешно провёл рукой по своим шелковым волосам, отбрасывая выбившиеся пряди назад. — Кажется, в Вашей порции их в излишке.

Дядя, найдя забаву в тонком повороте диалога, слабо улыбнулся. Тимадра же пихнула его локтем под бок за это.

— Что же Вы так болезненно реагируйте, мадам? — причмокнул Эскар, расправляясь со своим десертом. — Все знают, что косточки могут быть довольно неприятными, особенно когда ни с того ни с сего застревают в глотке. Не хотелось бы, конечно, чтобы Вы испустили дух так нелепо! Вы же поклонница бутафории, да? Куда ярче будет казнь по приказу Совета 8. Не находите? — как бы невзначай добавил Эскар, сделав последний глоток кофе и поставив кружку вверх дном на блюдце.

Напряжение в комнате возросло до предела, и мне нужно было сделать хоть что-нибудь, пока оно не загубило все приличия и рамки.

Я осторожно положила руку на колено жнеца под столом. Это было лёгкое прикосновение, почти незаметное. Но этого оказалось достаточно, чтобы тот замер, а его глаза расширились от удивления.

Он взял свою чашку, поднес к губам и непроизвольно взглянул вниз, где лежала моя рука.

Я наблюдала за тем, как его губы неспешно искривились в лукавой ухмылке.

— Ворфайнеш саквас! Вос хиро реян ди мей ленис! — Тимадра зашипела какие-то ругательства на родном Вульпинианском языке Ониксмира, ее самообладание было на грани срыва.

[***Безмозглый мальчишка! Как ты смеешь так со мной разговаривать!***]

— Не бранитесь так, виконтесса, а то, боюсь, ещё больше состаритесь! К тому же, прошу Вас заметить, что я давно уже не "мальчишка".

Мои пальцы невольно сжались на коленке жнеца. Признаться, я была несколько удивлена, что он позволяет мне так фамильярно касаться его, делая вид, что ничего такого в этом нет.

— Не припомню, чтобы Вы указывали знание Вульпинианского в резюме. — угрюмо оскалилась женщина.

— Не волнуйтесь, я много ещё чего там не указал.

— Ах, вот как! Надеюсь, Вы все же не скроете от нас причину упоминания за столом Совета 8 и… моей казни. За что, Вам вздумалось, меня должны казнить?

— Ну-у, пофантазируйте же со мной!.. Допустим, за покушение на жизнь одного из будущих членов Ордена Дахмы. Как Вам такая причина?

Тимадра потеряла дар речи, застыв с нелепо раскрытым ртом. На лице дяди возникла легкая испарина, словно ему стало не хватать воздуха.

— …Господин Мортес, так недопустимо разговаривать с моей женой! Боюсь, мне придется попросить Вас выйти из-за стола! — твердо заявил он, раскрасневшись.

Не успел дядя и договорить, как Эскар уже поднялся с хитрым прищуром.

Повернувшись, чтобы уйти, он на мгновение замешкался, бросив взгляд в мою сторону.

Вытянув руку, он ожидающе замер на пороге столовой.

Я вскинула бровь, оглядываясь на родственников. Тетя готова была закричать в знак протеста, дядя же мертвенно молчал, потея.

Качнув головой, я натянула кружевные перчатки и вложила свою ладонь в его.

Я устало прислоняюсь к изящной колонне, скрестив руки. Не могу не задаться вопросом, по какому темному пути он намеревается провести меня на этот раз.

Эскар с невозмутимым видом накидывает свой длинный плащ, темная ткань развевается вокруг него.

— Я знаю, что ты не успокоишься со своим расследованием, Сандрина, — говорит он, его голос холоден. — И поэтому у меня есть для тебя предложение.

— Будет ли твоё предложение представлять для меня подлинный интерес или это просто еще один из твоих позорных уроков для избалованных особ?

В его глазах мелькает укор, пока он поправляет перчатки.

— Возможно, и то, и другое. Тебе нужен план, который был бы не только умным и изобретательным, но и безотказным. У тебя же уже есть такой?

Я избегаю его взгляда, обдумывая лживый ответ.

— Если так хочешь знать, — начинаю я, — у меня есть своя команда высококвалифицированных шпионов под прикрытием. Они с легкостью и незаметно перемещаются по городу, добывая информацию для меня.

Жнец вдруг прыснул от смеха, его наглый взгляд спрятался под краем шляпы.

— Неужели ты о бедных сиротках из детдома Криптея, что ты спонсируешь? Баронесса, твоё воображение и слог — не знает границ!

Как он узнал об этом?! Никто не знает, что я являюсь покровительницей этого детдома. Только однажды я упомянула о своей деятельности за чаем с… Морин.

Сжимаю кулаки, глубоко вдыхая морозный воздух, пока мы идем к карете.

— …Это не твоё дело.

— Ещё как моё, дорогуша! Прекрати нагружать этих невинных детей опасными заданиями. Пощади их чистые умы!

— Очевидно, ты считаешь, что только твои знания и опыт необходимы мне и, возможно, ты прав… — я сохраняю саркастическую улыбку, настороженно следя за его реакцией. — Но у меня свой метод. Личный.

Жнец лишь мрачно ухмыляется, в его глазах появляется проблеск интриги.

— Ну же!.. Я уверен, что мой гениальный ум сможет затмить любой твой метод. Давай же выпьем по паре кружек эля, пока я буду раскрывать тебе свою превосходную стратегию!

— Нет.

— …Нет?

— Для начала я предлагаю прогуляться где-нибудь на природе, — предлагаю я, закутываясь в свою белую меховую накидку. — Это мой способ очистить разум, и у меня есть одно место для этого.

Жнец резко поворачивается: края плаща взлетают, огибая высокую фигуру. В его глазах мелькает интерес, но он безразлично прищуривается, изучая меня с ног до головы.

— Хорошо, баронесса, — нехотя уступает он. — Веди же.

Мы едем в молчание, лес погружен в сумрак после дождя.

Внезапно его смешок пронзает тишину, и я в замешательстве нахмуриваю брови.

— …Что случилось?

Он беспричинно ухмыляется, с трудом сдерживая смех.

— Я тут представил, насколько смешным и совершенно глупым было бы, если бы ты — была вдохновительницей всего этого! — изрекает он, срываясь на смех. — Я бы полностью повелся, не зная, что убийца все это время был — была, передо мной! Это было бы самое наивное падение мужского интеллекта за все последние столетия!

Мои глаза сужаются, и я очень тщательно подбираю последующие слова.

— …Если бы я была убийцей, — шепчу я с полуприкрытыми веками. — ты бы первым встретил свою кончину.

Хихиканье стихает, сменяясь обидой в его потяжелевшем взгляде.

— …Ах, вот как. — бурчит Эскар, наклоняясь вперед. — Мне, конечно, отрадно знать, что ты понимаешь, что мой интеллект и знания могут помешать тебе в любой роли, будь то — сыщик или даже убийца. Однако представь, если хочешь, что ты и есть — безымянный душегуб. Как бы ты поступила? Удиви меня, баронесса.

На моих губах расцветает усталая улыбка, и я откидываюсь на сиденье.

— Я бы убедила тебя, что мы вместе разгадываем эту тайну, — задумчиво произношу я, переплетая пальцы. — Я бы манипулировала твоими эмоциями, заставляя поверить, что я — последний человек в этом городе, способный на такое. Пока ты бы тратил время и силы на разработку плана по задержанию убийцы, я бы незаметно переключила твое внимание на какую-нибудь невинную пешку, которая идеально бы подошла под заранее составленное тобой описание убийцы, в которое бы ты уверовал с моей помощью. Считалось бы, что убийца найден, а я бы смогла спокойно вернуться к своему существованию.

Тишина заполняет карету, оставляя место для глубоких размышлений.

Жнец фыркает, пытаясь подавить усмешку.

— Моя хитрая баронесса, — умиляется он, — ты, кажется, упустила из виду один важный фактор.

— …И что же это может быть?

— Зачем же тебе убийство стольких жертв и кража их лиц? На первый взгляд кажется, что у тебя нет никаких мотивов для такого глубокого, необратимого грехопадения. Я же прав?

Улыбка застыла в уголках моих губ: я упивалась его вызовом.

— Вот где твоя компетентность и заканчивается, господин Мортес. Излагать противоречивую версию, мотив которой не лежит на поверхности, а существует лишь в твоих бурных фантазиях. Браво!

Эскар шмыгнул носом, поднося флягу к губам, наполняя воздух горьким ароматом полыни.

— Что ж!.. Однако.

Скривив лицо, он залпом осушает флягу.

— Должна признать, — мягко шепчу я после паузы, — что предпочитаю комфортную тишину нелепым и необоснованным теориям.

Я снова прикрываю глаза, позволяя моим словам устояться.

— Обязательно приму это к сведению на будущее, баронесса… При условии, конечно, что ты не расправишься со мной за возможное раскрытие твоего извращенного плана.

С моих губ срывается смешок, и я успокаиваю его.

— Не бойся. Я пока не намерена избавляться от твоих услуг секретаря.

Откинувшись на спинку сиденья, я приникла взглядом к окну, наблюдая, как мимо проносятся мрачные деревья, ветви которых переплетаются, словно тонкие нити судьбы.

Погрузившись в воспоминания, я кидаю взгляд на жнеца: его голова опущена, край черной шляпы закрывает лицо. Кажется, он задремал.

Почему же он так злоупотребляет этими травами? Насколько я могу судить, они вызывают у него лишь сонливость и… ворчливость, что вряд ли можно назвать поводом для экстаза.

Я провела пальцем линию на запотевшем окне, и на губах заиграла тоскливая улыбка. Каждая фраза, которую Микаль когда-то шептал мне на ушко во время наших конных прогулок в этот уединенный край, куда мы едем, ясно всплывала в памяти.

Когда карета остановилась, я тихо выбралась из неё, стараясь не разбудить жнеца.

Шелест листьев под моими ногами стал меланхоличной симфонией моей одинокой прогулки. Прошли годы с тех пор, как я в последний раз посещала это место.

Далекий шум водопада донесся до моих ушей, его звуки взывали ко мне. Потерявшись в объятиях воспоминаний, я углубилась в лес.

Воздух становился все прохладнее и вился вокруг меня дымкой, когда я подошла к водопаду.

— Откуда ты знаешь это место?! — прорычал низкий голос за моей спиной.

Рядом со мной внезапно материализовался Эскар, больно сжав мое запястье.

Я вздрогнула и испуганно уставилась на него.

— Любимый человек показал мне этот водопад когда-то. Почему это так важно для тебя?

Его хватка еще больше сжалась, а лицо стало бледным и жестоким.

— …Как и мне.

Я зашипела на него в ответ, не позволяя страху парализовать меня.

— Отпусти мою руку, Эскар! Что за странный тон ты задаёшь разговору?! Если хочешь знать, этот человек был мужчина, которого я любила больше жизни когда-то! — вызывающе заявила я, пытаясь высвободиться из его тисков. — Его больше нет в живых. А это место — единственное, что мне от него осталось!

Мир словно замер вокруг от моего признания. Его глаза расширились от ужаса осознания чего-то своего. Словно приоткрылась темная завеса, обнажив какую-то правду для него, которую он так старательно пытался найти.

С приливом адреналина и его неожиданным оцепенением мне всё-таки удалось вырваться и сразу броситься бежать. Но мое бегство было недолгим: жнец вмиг настиг меня возле небольшого обрыва и прижал к себе с ещё большей силой, не соответствовавшей человеку.

Наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, губы почти соприкасались.

Я прижалась к его груди, разрушая его ожидания моего сопротивления. Обхватываю мужскую талию, разворачивая нас так, чтобы он оказался спиной у обрыва.

Эскар теряет опору и пятится назад, ухватившись за мою руку. Но моя перчатка благополучно выскальзывает из его пальцев, и ему ничего не остаётся сделать, как упасть в воду.

Я осталась стоять на краю, холодно наблюдая за его борьбой, пока он всплывал на поверхность, барахтаясь.

На моих губах мелькнула усмешка, и я отвернулась, продолжая со своей запланированной прогулкой.

— Я не сяду с тобой в одну карету, пока ты не объяснишься, — мой голос был наполнен смесью праведного гнева.

Эскар стоит передо мной, скрестив руки, весь промокший до нитки.

Несмотря на его растрепанный вид, в том, как его мокрые черные пряди прилипли ко лбу, почти закрывая глаза, была своя прелесть. Капельки воды на его полуобнаженной груди блестели в лунном свете, искушая меня протянуть руку и помочь ему согреться. Но его недавняя жестокость разбила это наваждение.

— Да… Прошу прощения за свою чрезмерную реакцию. Прими же мои извинения.

Его безучастное лицо с оттенком грусти задевает мои сердечные струны, и какая-то часть меня хочет его простить. Но я не могу позволить искусительному облику затуманить мой рассудок.

— Можешь влепить мне пощечину, если тебе от этого станет легче, баронесса, — произносит он, глядя на хмурое небо.

Вздохнув, я поправляю свою меховую накидку.

— Знаешь, может, ты и прав…

Мой взгляд тоже устремляется к небу.

— Конечно, — усмехается он, но на лице, скрытом под надменной маской, внезапно проносится боль. — В чем же я прав на этот раз?

— Насчет моего навязчивого желания собрать всю информацию об убийствах. Наверное, мне стоит остановиться, пока не стало слишком поздно. Да?

Он тяжело вздыхает, массируя виски, как будто его мучает головная боль.

— Откуда мне-то знать? Я лишь выполняю наказ твоего дяди, отговорить тебя от всего этого. Он, крайне вероятно, не хочет, чтобы к твоему имени привязалась лишняя слава, если ты вдруг сама найдешь ключик к ящику Пандоры нашего города.

Жнец прикуривает очередную сигарету — привычка, которую я не одобряю.

— И я это сделаю. Уверяю тебя, — заявляю я сквозь пряную дымку, отдающую мускатным орехом.

Пока мы едем к городу, атмосфера между мной и Эскаром остается напряженной. Он пытается разрядить обстановку очередной своей теорией заговора.

Утомленная, я бросаю на него гневный взгляд, но не успеваю высказать свое раздражение, как происходит нечто странное — Эскар внезапно нагибается к краю своего сиденья, его ресницы подрагивают, а глаза закатываются. Его плечо дергается, содрагая все тело за собой. Он падает в проход, теряя сознание.

Я бросаюсь к нему, мои руки дрожат. Нажимаю на его запястье, и меня охватывает облегчение, когда я наконец прощупываю у него ровный ритм сердцебиения. Достаю из кармана маленькое зеркальце и подношу к его носу, проверяя дыхание тоже. Он жив, но вопрос остается открытым: что же мне теперь с ним делать?

В голове мелькают разные варианты, но одна мысль выделяется среди всего хаоса. Лучше продолжить путь к таверне. Там у него может быть доступ к лекарствам или кто-то, кто сможет помочь, к примеру, его сестра.

Я осторожно убираю пряди волос с его лба, открывая взору красивое лицо, освещенное мерцающим светом луны за окном. Пропорции его лица безупречны: длинный лоб, переходящий в прямой нос, точеные скулы.

Призрачная улыбка родилась на моих губах, когда желание, которое я больше не могла игнорировать, берет верх. Я медленно наклоняюсь к нему, на мгновение замешкавшись. Сначала мои губы припадают к его лбу, а затем я решаюсь оставить невесомый поцелуй и на его губах. Они слегка холодные, отчего по щекам пробегает дрожь.

Внезапный толчок кареты на неровной дороге прерывает эфирное соприкосновение моих губ.

Испугавшись, я отстраняюсь, опасаясь за его самочувствие. Но его не беспокоят ни хаотичная езда, ни мой поцелуй.

Кое-как затаскиваю его с пола обратно на сиденье и устраиваюсь рядом, осторожно приподнимая его шею и кладя голову к себе на колени. Снимаю свой меховой воротник и подкладываю ему, обеспечивая подушку от тряски.

Пока карета продолжает путь, я позволяю себе немного фривольности — глажу его по волосам. Хотя тревога за него еще не исчезла, появился проблеск надежды. Путешествие в «Чёрную Лилию» сулило ответы.