Последний поцелуй жнеца

Сандрина Эрналин Лорелей

Сандрина Лорелей

Эта ночь была беспокойной, как и предыдущие. Мои сны были наполнены бессмысленными иллюзиями, ни одна из которых не имела никакого значения.

"Никто не знает его настоящего имени. Он всегда использует разные имена, Сандри", — говорил мой дорогой дворецкий Вито, и его голос звучал в моих мыслях.

В моем разрушенном сознании он заменил мне весь семейный круг.

"До меня дошли слухи, что этот жнец использует имена своих предыдущих подрядчиков", — сказал однажды Вито, когда я расспрашивала его о жнеце, что по легендам мог возвращать души в тела уже отбывших. "А может быть, — продолжал он, — он использует имена, которые видит на случайных надгробиях". Его слова всплыли в памяти, живо напомнив мне о тех неясностях, что окружали темную фигуру первого жнеца в Дэсмуре.

В эту ночь я спустилась по мраморной лестнице своего балкона, мои шаги гулко отдавались в пустых коридорах. Желание найти утешение в оранжереи посетило меня. Это место, созданное отцом ко дню рождения моей матери, где она находила успокоение среди буйного цветения. Со времени ее последнего визита прошло несколько десятилетий, но цветы, за которыми она когда-то ухаживала, остались нетронутыми.

Войдя в оранжерею, я облегченно вздохнула. Капризный экзотический цветок, который я лелеяла, чтобы он пережил зиму был в полном порядке.

— Приятно знать, что у тебя все хорошо, малышка, — тихо прошептала я, поглаживая гладкие оранжевые лепестки.

К своему удивлению, я услышала позади себя хихиканье. Мое сердце, невосприимчивое к чувству страха, оставалось непоколебимым, когда я повернулась лицом к нарушителю покоя.

Передо мной стояла фигура, окутанная мраком, в одеянии темнее самой ночи. От его присутствия исходила аура таинственности. Длинные худые ноги подчеркивали плотно облегающие брюки, а высокие черные сапоги придавали необычный вид. Черный плащ, украшенный темно-золотыми нитями на рукавах, завершал ансамбль. Волосы, похожие на перья ворона, выглядели неухоженными и в то же время нарочито уложенными.

Я смотрела на вчерашнего незнакомца с непреклонным спокойствием, скрывая бушующие во мне эмоции. Это был действительно он…

Эскар Тамасви

— Я сделала что-то смешное, сэр? — спросила девушка, поднимаясь с колен.

Никогда прежде не видел, чтобы кто-то выглядел таким отрешенным в собственном же доме. Странный особняк. Странная бледная девушка… Знает ли она вообще, кто я и зачем здесь? Она, конечно, не подает никаких признаков этого, но, может, это лишь игра?..

— Мисс, в вашем садоводстве не было ничего забавного, позвольте Вас заверить. Я лишь наблюдал за здешними цветами. И заметил интереснейшую вещь в их поведении.

— …Поведение? — повторила за мной она.

— Да, мисс. Все цветы здесь слегка наклоняются к Вам, когда Вы проходите мимо или просто занимаетесь садоводством на каком-то участке. Они тянутся к вам. — я провожу пальцами по листьям ивы возле небольшого искусственного пруда. — Это весьма необычно…

Ее тонкие пальцы подрагивают, когда девушка тянется снять перчатки.

— Действительно. Необычно слышать. Особенно от вас, сэр.

— …От меня? — я моргаю, пытаясь прочесть ее.

— Да. От моего нового личного секретаря.

Ее взгляд не отрывается от меня, прямая осанка и властный голос.

Я делаю шаг вперед, не представляя, что буду делать при такой близости.

Словно в порыве, она опускается на колени, прикрывая ладонью что-то на земле.

Вглядываясь в предмет, который она так прячет, замечаю миниатюрного коричневого паучка. И едва улавливаю, как она шепчет себе под нос: "Сегодня ты. Завтра я".

Что это значит?..

Я открываю рот, спросить ее об этом, но ее лицо оказывается всего в нескольких вдохах от моего. Все мысли вдруг исчезли, и я застываю, не в силах вымолвить ни слова. Что это со мной?

Вряд ли я когда-либо терял дар речи в присутствии женщины. Даже такой безупречно красивой, как эта, не буду врать.

И пока в моем воображении проносится все то, что я мог бы сделать, чтобы заставить ее покраснеть от стыда или молить о пощаде, баронесса бесстрастно отворачивается.

— У нас после обеда прогулка в четыре. — говорит она, поднимаясь по лестнице.

— …Как Вам будет угодно… мисс.

— Ты такая милая, когда так борешься! — я сдерживаю свою ядовитую ухмылку, когда замечаю, насколько беспомощной иногда может быть девушка.

— Вы не имеете права комментировать это! — Сандрина пыхтит, пытаясь угнаться за своим домашним зайцем, бегающим по загону к северу от усадьбы. Животное слишком проворно — она нет. Ни капельки.

С ее слов, бедное создание было поймано и доставлено в поместье после очередной охоты ее дяди. И пока тот хотел угостить своих гончих крольчатиной, эта избалованная "соплячка" (со слов дяди) выкрала зайца и заставила его подарить ей, заключив бессрочный договор, по которому ее родственники не могут причинить никакого вреда ее "питомцам", пока она жива и дышит.

Какой варварский способ заключения договоров! А что если эта девушка вдруг помрет? Что тогда?.. Зайцы этого совершенно не заслуживают.

Я погрузился в свои мысли, продолжая наблюдать за тем, как она бежит по лугу. Сандрина, с ее шелковистыми пепельными косами и меланхоличными серыми глазами, выросла в стенах роскоши и великолепия. Ее семья жила в родовом поместье, окруженном акрами пышных садов и великолепными туманными лесными пейзажами…

"Избалованная дуреха!" — подумалось вдруг мне.

Если бы кто-то предсказал мне, что уже через неделю после освобождения из тюрьмы я буду работать личным секретарем во владениях одной из семей Ордена 8, я бы не поверил в эти бредни. Всю свою жизнь я смирялся с участью жнеца, навечно прикованного к услугам жатвы. И вот, я стою здесь, галантно помогая симпатичной баронессе, покорно выполняя все ее странные прихоти.

Сегодня за обедом нас осчастливило своим присутствием все прославленное семейство Лорелей. Виконт Оберон, его виконтесса Тимадра и множество других надменных женщин в сопровождении двух мужчин средних лет, которые, к сожалению, не раз переходили мне дорогу во время моих прогулок с Сандриной.

Главный обеденный зал излучал чарующую ауру — его изумрудно-черное оформление перекликалось с пленительным готическим вкусом. Высокие окна с темной тонировкой открывали вид на зимний сад, манящий взгляд от окружавших меня серых лиц.

За столом воцарилось молчание, пока виконтесса не нарушила его, поведав нам последние сплетни, собранные ею во время посещения Храма Вечности. С этого момента за столом началась какофония из неприличного хихиканья виконта, поверхностных разговоров женщин о роскоши их материалистического общества и непрекращающихся тостов мужчин за стабильность Ордена 8 — симфония чистой банальности.

Именно тогда мое внимание захватила баронесса. Ее серебристо-белые локоны и бледность идеально сочетались с убранством комнаты. Ее лицо излучало безмятежность и уединение — оазис спокойствия среди буйства голосов. Мой взгляд остановился на ее белом платье. В своем воображении я всегда представлял Сандрину в белом. Не то, чтобы этот цвет был ей не к лицу, напротив, он великолепно ей шел. Просто было странно наблюдать, как она постоянно ассоциирует себя с одним оттенком, постоянно облачаясь в него.

— Сандрина, я ошибаюсь, или этот цветок был недавно перемещен? — спросила Тимадра, ее голос прорезал болтовню.

Я обратил внимание на баронессу: она крепче сжала вилку.

— …Да, тетушка. Я переместила его в дом. Его яркие лепестки показались мне слишком заметными на фоне внешнего мира, — ответила девушка.

Виконт прочистил горло, привлекая внимание.

— Так же, как и ты, моя дорогая?

Я приподнял бровь, позволив небольшой ухмылке украсить губы.

— …Простите, дядя?

— О, моя дорогая, давайте будем откровенны! Когда ты в последний раз выезжала за пределы нашего поместья?

— Действительно, Сандрина. Прошло уже несколько месяцев, а может быть, и целый год, с тех пор как ты в последний раз выходила за пределы наших владений! — воскликнула Тимадра, поддерживая мужа.

Остальные за столом закивали в знак согласия, не скрывая своего напускного возмущения.

— Молодость быстротечна, дорогая племянница, — грубовато заметил Оберон. — Через несколько лет у тебя уже не будет такой легкой возможности познакомиться с миром за пределами наших стен.

— Ах, именно это я и пыталась донести до тебя! — вклинилась Тимадра. — Молодость так быстротечна, милая моя. И если ты не воспользуешься моментом…

— А теперь, прошу нас простить, мы должны преждевременно откланяться! — я вскочил со своего места, схватив баронессу за руку с энергией, столь же ощутимой, как и вихрь эмоций, бурливших во мне. — У нас с баронессой срочное дело, откладывать которое будет просто неприлично!

Все ее родственники с недоумением и легким раздражением смотрели на нас, пока я быстро вел ее через комнату и дальше. Хлопок двери послужил прощальным выстрелом — свидетельством их прерванного обеденного развлечения.

Баронесса бесстрастно сидела в карете, не отрывая взгляда от окна, пока мы ехали прочь от обширной территории поместья.

— Правда ли, баронесса, что ты целый год не покидала поместье? — спросил я, надеясь нарушить тишину, окутавшую нас.

— Нет, — сухо ответила она, не отрывая взгляда от окружающего мира.

Прошла еще минута, и я почувствовал, что мое разочарование растет. Наклонившись ближе, я стиснул зубы и повторил попытку.

— Значит, три года?.. Ты не выходила за ворота этого особняка три долгих года?

Наконец она повернулась ко мне лицом.

— Именно так.

Я сглотнул, потеряв дар речи. Такая изоляция была неслыханной, и я задался вопросом, что могло заставить ее уединиться на столь долгий срок. Как жнец, я давно научился быть равнодушным к обыденной жизни смертных, но это откровение разжигало мое любопытство.

Переведя взгляд на нее, я внимательно изучил ее лицо. Глубокие серые глаза блуждали по карете, избегая моего взгляда. Она была всего лишь бедной овечкой, скрывающей свои уязвимые места за фасадом.

— Открою тебе маленький секрет, баронесса, — сказал я, разрывая напряжение. — Именно твой дядя побудил меня снова вывести тебя в свет. Он хотел, чтобы я стал для тебя новыми воротами во внешний мир.

Сандрина выдохнула, ее вопросительный взгляд встретился с моим.

— И как думаешь, стоит ли оно того?

Я ухмыльнулся, уверенный в своем ответе.

— Конечно, нет! Именно поэтому наш пункт назначения не имеет никакого значения. Мы не присутствуем на каком-то грандиозном светском мероприятии и не выполняем какой-то обязательный долг. Мне нет никакого дела до атрибутов высшего общества. Уверен, тебе тоже.

На протяжении всего нашего путешествия по Туманному лесу она делала все возможное, чтобы не смотреть в окно. Ее внимание было занято изучением своих рук, замысловатых деталей платья, пола кареты и даже, случайно, меня. Это было так же ясно, как мое похмелье несколько дней назад — она целенаправленно избегала туманного пейзажа за окном.

Неужели туманный лес не очаровывает ее? — задался я вопросом.

По унылым просторам Дэсмура, утопающим в оттенках серого, пропитанного дождем, смога, наши усталые души подъехали ко въезду в промышленный район города. Трехэтажные здания, сложенные из темно-коричневого кирпича, стояли, как мрачные часовые, свидетельствуя об упадке и запустении, постигших эту землю. Бесплодные ветви безжизненных деревьев тянулись в тщетной попытке скрыть уродство, царившее в окрестностях.

— Добро пожаловать в рабочее сердце Дэсмура, баронесса! — усмехнулся я. — Ну что, повеселимся?

Она нехотя перевела взгляд на меня.

— Веселье? — в ее голосе прозвучали недоумение и интрига. — Скажите, пожалуйста, мистер Мортес, какие развлечения могут нас ждать здесь?

Я улыбнулся, радуясь возможности открыть подпольные тайны, скрывающиеся за мрачным фасадом города.