Предавший однажды

58

Надежда

Я опасалась, что Ромка, как я когда-то, вечером будет меня избегать и поспешит домой, лишь бы больше не обсуждать случившее. Даже стыдно стало, когда ничего подобного он предсказуемо не сделал. Всё-таки Ромка не стеснительная девочка, а взрослый человек, который, по-видимому, давно живёт со своими чувствами — прятаться не намерен. Мне есть чему поучиться.

Простившись с Семёном, который, как обычно, пошёл к стоянке, мы с Ромкой отправились к метро. Он держался как всегда, спокойно и непринуждённо, чем меня безмерно удивлял — я-то всё анализировала, пыталась осознать, прокручивала в голове воспоминания, до неприличия жаркие, и, скорее всего, выглядела хоть немного, но взволнованной.

— Не переживай так, — сказал Ромка, мимолётно коснувшись ладонью моей руки. — Хорошо понимаю, что ты чувствуешь, но…

— Понимаешь?

— Конечно, понимаю. Когда у меня всё только началось, я тоже переживал, что предаю жену одними лишь мыслями. Проблема в том, что с ними ничего не сделать, как и в целом с чувствами. Виноватиться бесконечно тоже невозможно, поэтому я просто привык.

— Но это не одно и то же, Ром, — покачала я головой. — Мысли и… поцелуй. Духовное и физическое…

— Не согласен.

— Да? — я удивилась, и он улыбнулся.

— Представь такую ситуацию. Живут супруги, живут… а потом у них наступает кризис в браке. И один из них, выпив на вечеринке, занимается сексом со случайным знакомым. А второй даже не целуется, но заглядывается на коллегу так, что дыхание перехватывает. Думает, воображает, испытывает невиданное удовольствие лишь от общения. Как думаешь, есть разница в этих изменах?

С каждым Ромкиным словом меня словно окатывало то ледяной, то горячей волной, и от этого контраста я дрожала и сглатывала слюну, ставшую противно вязкой.

Он не сказал, но это было и не нужно — я и так поняла. Ромка не мог пожаловаться и поведать всё напрямую, но сделал это вот так — завуалированно.

— Думаю, что есть… — призналась я негромко. — Честно говоря, я думала, мужчины такое не прощают.

— Безгрешные — наверное, не прощают, — он грустно усмехнулся. — Но мне было стыдно за свои мысли и чувства, в которых я никому не признавался до недавнего времени. Стыдно, что я должен уволиться, дабы прекратить это навсегда, но не увольняюсь. В общем, много было рассуждений… Так что я тебя понимаю. Не терзайся, просто реши, предпочтёшь ли ты забыть случившееся или захочешь попробовать двигаться дальше, перелистнув страницу в прошлое.

Мы дошли до подземного перехода, нырнули в плотный людской поток, и я, покрепче ухватившись за Ромкин локоть, приподнялась на цыпочках и спросила, выдохнув свой вопрос ему прямиком в ухо:

— Как давно?..

Он сразу понял, о чём я. Повернулся ко мне, улыбнулся, словно погладил меня по щеке тёплым взглядом, и сказал:

— Не сразу, Надя. Лет тринадцать назад, наверное. Сложно сказать, поскольку всё развивалось постепенно.

Мы зашли в стеклянные двери, шум метро сразу стал намного сильнее, и Ромка замолчал. А я шла дальше, к турникетам, и пыталась представить…

Тринадцать лет!

Господи, как же долго. И почему его чувство не пропало, не прошло, не растворилось в череде бесконечных будней?

Может, это и есть настоящая любовь — та, которая не проходит, несмотря ни на что, и рождается, вопреки всему?..