Предавший однажды

79

Надежда

Нелегко быть частным детективом.

Я была готова к тому, что обнаружу доказательства любовной связи мужа с Олей Лиззи, но то, что я услышала, не слишком походило на любовь. Или я ошибаюсь?

Я даже была готова к тому, что Костя вовсе не станет никому звонить — что значило бы: либо он боится, либо я сама всё выдумала.

Но в итоге я услышала то, что никак не получалось интерпретировать. Если у Кости с Олей и вправду была любовь-морковь, интим и прочее — разве он угрожал бы ей «раскрыть правду?». Какую правду, ёлки-палки? И не мне ведь раскрыть, а обществу, её подписчикам, что губительно скажется на карьере. Вот это было понятно, но остальное — нет!

Вернувшись в спальню, я села в кресло, глядя на читающего Костю, и задумчиво почесала подбородок, поджав губы. Муж был увлечён романом любимого автора — я видела энтузиазм в его глазах, — и, честно говоря, мне не хотелось мешать ему своими вопросами. Да и не скажет Костя правду. Для того, чтобы он был откровенен, мне сначала надо добыть показания Оли и уж потом предъявлять ему всё вместе — и эту аудиозапись, и её слова, которые тоже неплохо бы записать.

А может, плюнуть? Ясно одно: что-то между ними есть, а этого уже вполне достаточно для понимания, что я всё-таки не свихнулась и не на пустом месте выдумала измену. Какая разница, что там конкретно было? Пусть останется на Костиной совести.

Да, наверное, так и надо поступить. Но у меня, к сожалению, свербело — хотелось выяснить правду. Ведь Костя клялся! Даже детьми клялся. Если не сдержал клятву — грош ему цена как человеку. Значит, я двадцать с лишним лет жила с мужчиной, для которого ничего не стоит сказать: «Жизнью моей клянусь, детьми нашими, родителями моими» — а потом попрать эти клятвы, просто потому что в одном месте зачесалось.

Так ведь Костя тогда говорил…

— Надюш? — Муж поднял голову, оторвавшись от книжки — но взгляд до сих пор оставался расфокусированным, — и мечтательно улыбнулся. — Блин, так интересно! Несмотря на то, что много лет общаюсь с писателями, до сих пор не понимаю, как можно всё это придумывать. У меня самого воображения ноль, ты же знаешь.

— Если бы у тебя было ноль воображения, ты не смог бы меня обманывать.

Костя тут же надулся, приняв оскорблённый вид.

— Надюш, мы ведь говорили…

— Я не про сейчас. Я про тогда. Три романа на работе — это не один крошечный эпизод по пьяни, — заметила я, поморщившись — вспомнила Ромкину жену. — Тут нужно воображение, чтобы голову дурить.

— Нет, ну это совсем другое, ты не сравнивай. Книгу написать — и пару раз соврать, почему задержался…

— О да, — я хмыкнула, — совсем другое. Ты прав. Сравнивать фантазию с реальностью незачем.

— Надь, зачем ты опять загоняешься? — Костя, хмурясь, соскочил с кровати, подошёл ко мне и сел на корточки перед моим креслом, заглядывая в глаза. — Хороший же был вечер. В конце следующей недели вместе поедем в дом отдыха на несколько дней, расслабимся. Думай лучше об этом, а не о прошлом, которое никак не изменить. Главное, что выводы из него я сделал.

— Какие? — спросила я, почему-то чувствуя: то, что сейчас скажет Костя, хотя бы немного прольёт мне свет на правду.

— Ты знаешь. Впрочем, могу и повторить, — муж взял меня за руку и прижался к ладони сначала губами, а затем и щекой. — Я люблю только тебя. И если я не хочу тебя потерять, значит, не должен обманывать. Всё очень просто…

Для меня это прозвучало примерно как: «Мне очень хочется завести любовницу, но развода не хочется, поэтому я и не завожу».

И тут я сообразила, что значил весь тот диалог Кости с Олей…

Вымученно улыбнувшись, я встала с кресла.

— Пойду скажу детям «спокойной ночи», а потом спать.

— Хорошо, — кивнул Костя, поднимаясь следом за мной, и тут же потянулся за поцелуем. — А я ещё почитаю, если не возражаешь.

— Только не засиживайся, — привычно посоветовала я, стерпела поцелуй и отправилась к Оксане.