Предавший однажды

81

Надежда

Мне пришлось пообещать Оксане, что я постараюсь.

Я сказала ей, что уже обещала Косте три месяца, но честно призналась в собственной неуверенности, что результат будет положительным. И для меня оказалось огромным облегчением, когда Оксана признала за мной право на любое решение и в свою очередь пообещала: каким бы оно ни было, она не станет меня осуждать.

Я чувствовала: дочь понимает меня. Подозреваю, что два года назад Костины откровения стали для Оксаны шоком, поэтому она делала вид, что ничего подобного не слышала. Я ведь тоже притворялась счастливой… А Оксана притворялась несведущей. Видимо, так ей было проще жить. И да, она на самом деле мечтала, чтобы всё оставалось по-прежнему, но в глубине души чувствовала: это невозможно.

Костя, Костя… Что же ты наделал, дурак…

Ведь мы могли бы быть счастливыми до конца наших дней. А теперь остаётся только считать дни до того момента, когда всем придётся признать очевидное.

Счастье после предательства невозможно.

Утром мой план с туркой казался мне даже забавным: теперь, когда всё встало на свои места. Впрочем, раз уж я её купила…

Пришлось достать. Правда, кофе я в ней варить не стала — лень и некогда, — но на плиту поставила.

— Ух ты, красота какая! — восхитился Костя. — Это те индусы продают, да? А я всё думал, когда же ты решишься купить что-то нам, а то всё на подарки да на подарки.

— Вот — решилась. Оля Лиззи виновата.

— Оля? — муж тут же напрягся и посмотрел на турку с подозрением. — А при чём тут она?

— Ну, ей такую же турку якобы любовник подарил, — сказала я небрежно, и на скулах у Кости заиграли желваки. — А я увидела фотку и вспомнила, что давно хотела её купить. Ты же представляешь, как сейчас все побегут приобретать такую же турку, как у Оли… Пока она в наличии, решила опередить поклонников.

— Я Оле ничего не дарил, — процедил Костя, выглядевший так, словно хочет взять турку с плиты и треснуть блогершу по голове. Его аж колотило. — Ни разу. Ничего. Не дарил. Надя, хочешь, в церковь пойдём и я тебе перед иконой в этом поклянусь, а? Ты же знаешь, я верующий…

— Не надо перед иконой, — улыбнулась я. Мне в этот момент Костю было даже жаль. — Я тебе верю.