Прекраснейшая

Глава 10

Она постоянно мечтала о нём. Держал её за руку, пока сестра болтала о бесконечных новых платьях, которыми пользовалась. Смотрел с любовью через тронный зал, когда Чудотворцы болтали о старой политике, что её Ченнэри никогда не удосужится понять или улучшить. И каждую ночь приходил к ней с постель, обнимал, тепло целовал в шею.

Мысленно был с нею, когда она просыпалась каждое утро.

Его тень преследовала её по коридорам.

Каждый раз, когда она видела гвардейскую униформу, её сердце билось, голова кружилась, и она надеялась, что это он — но это чаще всего была её глупая стража, что шла на почтительном расстоянии.

Прошло три дня, и его официальный траур закончился, но она его не видела.

После неделя.

Ей пришло в голову, что он, может быть, взял отпуск, чтобы заняться похоронами жены и маленькой дочкой, и она говорила, что должна быть терпеливой. Дать ему время. Дождаться, пока он не придёт к ней. Он влюбится в неё так же, как она в него.

Она представляла его в своей постели по ночам, в одиночестве, мечтала о его руках.

Она представляла, как он приходил к её кровати, падал на колени, признавался, как обожал её, что не мог жить до этого, не зная вкуса её губ.

Она представляла их счастливую семью, её, Эврета и девочку, что играла в дворцовых питомниках. Она грезила о том, как пухлый маленький ребёнок ползал на коленях и засыпал на руках. Представляла мягкий взгляд Эврета, что знал, что его семья полная.

Что они должны быть вместе.

Что она — любовь его жизни.

Прошла ещё неделя, и не было ни слова от него, ни взгляда. Её усталость росла с каждым днём.

А после, в один слишком длинный день, её мечта сбылась.

Раздался стук в дверь её покоев, и объявили Эврета Хейла.

Левана выпрыгнула из укромного уголка, где смотрела документальный фильм о колонизации Луны, выключила голограмму и призвала лунные чары бледной девочки.

— Эврет! — вскрикнула она, и сердце колотилось в груди.

Он отступил, поражённый, может быть, её криком или тем, что она воспользовалась его именем. Он держал чёрно-золотистую ткань в руках.

Два её гвардейца стояли по обе стороны от него, безо всякого выражения, как статуи.

— Ваше Высочество, — Эврет поклонился.

— Пожалуйста, входи. Я… Я так рада тебя видеть! Я думала о тебе. Сейчас позову за чаем.

Его лоб был напряжён. Он не ступил с порога.

— Благодарю за гостеприимство, Ваше Высочество, но я должен вернуться на службу во второй половине дня. Лишь хотел принести вот это.

Она колебалась. Вернуться к службе? Значит, он был в отпуске. Что-то в ней боялось, что он намеренно избегал её, вот только теперь было утомительно думать, что ему понадобилось целых две недели, чтобы оплакать свою жену.

— Не будь глупым. — она шире открыла дверь. — Опоздание будет прощено. Зайди на минуту, пожалуйста. Я беспокоилась. Хочу знать, как ты.

Он колебался, глядя на ткань.

— Сэр Хейл, не заставляйте меня приказывать, — она рассмеялась, но он только сжал челюсть, но, однако, шагнул внутрь. Взгляд метался по покоям, словно он попал в клетку. Она закрыла за собой дверь.

Ладони становились влажными, пульс гудел.

— Проходи, садись. Ты был в отпуске? Я думала… — она прошла в гостиную и поняла, что ноги дрожали, когда она опустилась на мягкую тахту. Эврет не приблизился. Не сел.

Она сделала вид, что не замечает его беспокойство, но промолчала.

Это заставило её занервничать, воспоминания о тысяче фантазий скользнули по спине. Фантазии, которые теперь стали реальным. Он был тут.

— Говори, Эврет. Скажи, что случилось с тех пор, как мы виделись в последний ряд.

Он подтянулся, словно готовясь к удару. Выражение лица стало стоическим и профессиональным, взгляд остановился на картине за плечом Леваны.

— Я был благодарен за возможность похоронить свою жену, вы знаете, Ваше Высочество, и так же заняться последствиями её дела, — голос на мгновение сломался, но он сдержался. — Я должен был очистить её магазин рукоделия и вывести активы.

Левана удивлённо поджала губы. Она не думала о том, что надо делать после чьей-то смерти. После смерти её родителей Чудотворцы и слуги всем занимались.

— О… простите, — она заикнулась, подбирая нужные слова. — Я знаю, ты через многое прошёл.

Он кивнул, словно принимая её сострадание.

— А как ребёнок?

— Хорошо, Ваше Высочество, спасибо, — он втянул воздух и протянул ей свёрток. — Я хотел отдать это.

— Спасибо, Эврет. Что это?

Левана надеялась, что если она не сдвинется с дивана, Эврет подойдёт ближе. Сядет рядом. Посмотрит наконец-то ей глаза.

Он вместо этого развернул ткань, показывая красивое стёганое одеяло-Землю, что делала Солстайс, и часть упала на пол.

Левана ахнула. Оно было таким же прекрасным, как она помнила, особенно в роскоши королевских покоев.

— Сол сделала это, — голос Эврета потяжелел. — Думаю, вы знаете.

Левана смотрела на мерцающие объединённые части Земли, а после перевела взгляд на Эврета.

— Оно великолепно. Но почему вы мне это даёте?

Его лиц начало меняться, казалось, он едва сдерживает эмоции.

— Она сказала мне, что вы приходили в её магазин, Ваше Высочество, и любовались им, — он сглотнул. — Я думал, она хотела бы, чтобы оно было у принцессы, а вы принцесса. Я хотел показать свою благодарность за то, что вы убедили Её Величество отпустить меня, когда Сол… Вы не представляете, что значит это для меня, Ваше Высочество. Я буду благодарен до конца своих дней.

Левана откашлялась, разглядывая одеяло. Она любила его — вид, мастерство. Ей нравилось, что Эврет отдавал его ей. Но она знала, что не сможет смотреть на сделанное его женой без укола обиды.

— Одеяло прекрасно, — сказала она наконец-то. — Если всё будет хорошо, я буду хранить его в безопасности и отдам твоей дочери, когда она станет старше. Оно её по праву.

Глаза Эврета расширились от удивления, а губы медленно растянулись в нерешительной улыбке.

— Спасибо, Ваше Высочество. Это… — он отвёл взгляд и волнительно вздохнул. — Вы так добры… Невероятно… Спасибо!

Она покачала головой.

— Не стоит благодарить. Мне не нужна благодарность, Эврет.

Он опустил руки, позволяя покрывалу упасть.

— Моя дружба и… всё, что хотите. Но я лишь стражник и не заслуживаю такого друга.

Его улыбка была столь грустна, что Левана в растерянности отвернулась. Она чувствовала, как вспыхнули щёки. Сердце стало вулканом, горячая лава хлынула по венам.

— Нет, Эврет. Ты должен знать, что я считаю тебя больше, чем… чем просто другом.

Он занял. Бровь дёрнулась с оттенком паники.

— Ваше Высочество. Я… — он покачал говорить. — Я не хотел приходить, чтобы…

— Чтобы? — настояла она, сделав шаг вперёд.

— Чтобы создать неверное впечатление, — сказал он, смягчив слова улыбкой. — Вы милая девушка. Мне иногда кажется, что вы… вы смущены, но хорошо держите чары. И знаю, что одиноки. Я вижу это среди остальных.

Леване показалось, что она умерла — он видел. Насмешки Ченнэри, смех двора…

— Я знаю, что вам нужен друг. Я могу помочь. Я могу им быть, — отпустив один угол покрывала, он коснулся её лица. — Мне жаль, что это не так… Я не хотел говорить…

— Снисходительно?

Он вздрогнул.

— Я верен вам. Вот что я пытаюсь сказать. Я тут, чтобы сказать, что если вам надо будет поговорить с кем-то, то…

Левана прикусила нижнюю губу, раздражённая, но наполненная таким обожанием к этому человеку, что хотелось плакать. Её взгляд следил за континентами, путаницей необработанного края и мерцающей нити. Она глубоко вздохнула.

— Я знаю, — сказала она. — Знаю, что ты заботишься обо мне. Ты единственный, кто это делает, — улыбка была стыдливой, и она осмелилась встретиться с ним взглядом. — Кулон, покрывало… Вы словно отдаёте мне весь мир, сэр Хейл.

Он покачал головой.

— Только немного доброты, Ваше Величество.

Её улыбка просветлела, когда она подошла ближе, босые ноги ступали по роскошному одеялу, касаясь Антарктиды, Атлантического океана.

— Вы уверены? — спросила она, имитируя соблазнительный взгляд Ченнэри сквозь ресницы. — Уверены, что это всё, сэр Хейл?

Его внимание упало на ноги, коснувшиеся одеяла. Брови нахмурились.

— Ваше Высочество?

— Я не испугана, сэр Хейл. Не одинока, — она схватила одеяло, и Эврет отпустил его. Она позволила ему упасть на землю, и его тревога вернулась.

Эврет отступил назад, но, не понимая, что делает, Левана протянула руку за подарком, чувствуя дрожь в ногах.

— Что?..

— Я люблю тебя, Эврет.

Беспокойство стало сильнее.

— Ваше высочество, это…

— Я знаю. Знаю. Ты любил жену. Был счастлив в браке. Но она ушла, а я тут, видишь? Так должно быть! Всегда должно быть так!

Его рот открылся, он словно не узнал её. Словно не улыбался минуту назад, говоря всё такое… покоряющее. Словно не признался.

Дружба. Дружба.

Нет. Кулон, одеяло, и он один в её покоях.

Это был не тот человек, что может стать другом. Он её, а она его.

Он поднял руки, чтобы остановить её, когда она шагнула вперёд.

— Остановитесь, — прошептал он, понизив голос, словно боялся, что стража за дверью их прервёт. — Того я боялся. Я понимаю, что у вас есть… — он пытался подобрать слово, — чувства ко мне, Ваше Высочество, и я польщён, но я пытаюсь…

— Я могу стать ею, ты знаешь, — прервала его Левана. — Если так тебе будет легче.

Его брови встревоженно дёрнулись.

— Что?

— Я хороша в чарах. Ты видел, как я могу быть убедительна.

— Что вы…

Чары Солстайс Хейл пришли легче, чем прежде. Левана была уверена, что запомнила её — от стройной арки бровей до тонких завитков на концах её длинных тёмных волос.

Эврет отшатнулся от неё, хотя ноги были словно привинчены к полу.

— Принцесса, прекратите.

— Но ты этого хочешь? Ты получишь всё. Я буду твоей женой. Матерью твоего ребёнка. Люди забудут мёртвую, будут только ты, я, наша прекрасная семья, и ты будешь принцем Эвретом, это куда лучше, чем быть стражником, и…

— Прекратите!

Она замерла, пламя в жилах остановилось от гнева в голосе. Его дыхание стало рваным, и он отшатнулся так далеко, что мог упасть. Нахмурившись, Левана отпустила его ноги, и он попятился, пока не прижался к стене.

— Пожалуйста, — сказал он. — Пожалуйста, верните всё. Вы не понимаете… Вы не понимаете, как мне больно.

Горло Леваны сжалось с невероятной силой. Она подошла ближе, почти касаясь его. Эврет попытался уклониться, но некуда было уходить.

— Ты не можешь сказать, что не хочешь меня. После подарка, записки. После… После каждой улыбки…

— О, звёзды свыше, принцесса, я пытался быть хорошим…

— Ты любишь меня! Не отрицай!

— Вы ребёнок.

Она стиснула зубы, голова пошла кругом от желания.

— Я женщина, как и Солстайс. Я почти того возраста, что мама, когда вышла замуж.

— Нет. Не нужно, — его взгляд был искренен сейчас. И гневен.

Или страстен.

Она посмотрела на его стиснутые руки, представляя, как они ложатся на талию, притягивают её ближе.

— Я знаю, что права. Больше не надо отрицать.

— Нет! Вы ошибаетесь. Я люблю свою жену, и хотя вы можете казаться ею, это не она. — он отвернулся, ёжась от своих слов. — В последний раз при дворе я не послушался свою королеву, теперь оскорбил мою принцессу, ещё не вернувшись на пост. Я не могу… — он поморщился. — Я должен пойти в отставку сегодня и умолять корону о милости.

Влага заблестела в глазах Леваны, но она сморгнула её.

— Нет, тебе откажут в отставке, я попрошу Ченнэри.

Он застонал.

— Ваше Высочество, пожалуйста, не…

— Я не позволю. Не позволю отрицать то, что знает моё сердце. Правду.

Левана была куда искуснее в использовании чар, чем в контроле человеческих эмоций. Манипуляции были работой Чудотворцев с их профессиональной подготовкой и навыками.

Но теперь она заставила себя ворваться в мысли Эврета так легко, как пальцы пропускали песок. Стражников было легко контролировать, и Эврет не отличался ничем. Его ум не оказал сопротивления.

— Ты любишь меня, — сказала она. Признала. Она прижалась к его губам, чувствуя его тепло, силу, как руки сжали плечи. — Ты любишь меня.

Он отвернулся. Она могла видеть борьбу на его лице, чувствовать сопротивление, что он пытался творить в голове. В сердце.

Жалкая попытка.

Он не мог устоять перед нею. Она не допусти этого. Не сейчас. Не тогда, когда он станет её. Когда она знала, что он хочет её столько же, сколько она его.

— Ты любишь меня, — прошептала она мягче. — Мы принадлежим друг другу, ты и я. Это судьба, Эврет, судьба.

— Принцесса…

Она заполнила его сердце желанием, тело тоской, ум уверенностью, которую чувствовала. Она вылила свои эмоции на него и почувствовала, как рухнуло сопротивление. Он вздрогнул, впитывая все её чувства.

— Скажи мне, что я права. Скажи, что любишь меня.

— Я… Я люблю тебя, — слова были едва слышны, с отчаяньем, и тело обмякло, как только он сказал их. — Сол…

Имя заставило её вспыхнуть ненавистью, но она была забыта, когда Эврет притянул и поцеловал её. Она задыхалась от его губ, и он вдыхал в неё это слово.

Сол.

Она тонула. Тонула в тепле и своей крови, и тоске, и желании его любви.

Он любил её.

Он любил её.

…Он любил её…