Прекраснейшая

Глава 27

Левана стояла на дворцовой лужайке, наблюдая, как Эврет гонялся с Зимой и Ясином вокруг озера. Она наконец-то смягчилась к дружбе Эврета с Гаррисоном и его семьёй, и теперь они стали постоянной частью её жизни, несмотря на то, что она хотела, чтобы Эврет подружился с семьями при дворе. Мальчику было одиннадцать, на пару лет больше, чем Зиме, он был тонок, как прут, бледен, словно песок, который топтал. Он и принцесса, к ужасу Леваны, казалось, были неразрывно связаны.

Со своей стороны, принцесса Зима росла столь же прекрасной, как и пела Сол в колыбельных. Её кожа была светлее на пару тонов, чем Эврета, бархатно мягкой. Её волосы были густыми кудрями, плотными, как пружины, глянцевыми, как эбеновое дерево. У неё были глаза матери, карамельные, с серостью и изумрудом, взятом у отца..

Шёпот кружился. Если прежде двор высмеивал идею жениться на принцессе-ребёнке, теперь даже забывали об отце-охраннике. Она была ребёнком, но красоту нельзя игнорировать. Этот ребёнок превратится в потрясающую женщину, и семьи отправляли уведомления.

Левана знала, что это однажды будет полезным. Её падчерица была идеальным козырем для альянса. Тем не менее, в первый раз, когда она услышала, что принцесса однажды может быть справедливее королевы, в мыслях вспыхнула ненависть.

Левана так работала над своими чарами. Чтобы быть самой красивой королевой на троне, красивее матери, красивее Ченнэри. Нет больше уродливой принцессы, изрезанного ребёнка. Мысль, что Зима легко могла добиться того, чего она так долго желала, сжимала желудок Леваны.

Не помогало — Эврет баловал её. Они никогда не были вместе дольше чем мгновение, пока ребёнка не поднимали на плечи или вертели, как игрушку. Хотя Эврет не танцевал с Леваной на королевских балах, она поймала его за тем, что он показывал Зиме вальс. Его карманы всегда были полны конфет и яблок, которые так любила принцесса.

Левана тянулась к горлу, сжимала кулон Земли в руке. Было время, когда Эврет носил подарки ей.

Вниз по берегу сверкал детский смех, солнечный свет отбивался от озера, и Эврет смеялся, как один из них. Каждая нотка скользила по сердцу Леваны.

Было время, когда Эврет просил её присоединиться к ним, но королевы не бегают, не смеются и не валяются в песке. После того, как она отказывалась слишком часто, он перестал предлагать, и теперь она жалела об этом, когда просто стояла и смотрела.

Смотрела, как Эврет поднимал визжащую Зиму над головой.

Смотрела, как жена Гаррисона намазывала бутерброды сыром, и их так жадно ели, что этого успеха не достигали все королевские повара.

Смотрела, как Ясин показывал Зиме песочный замок — как строить и разбивать.

Счастливая и беззаботная семья.

И, вопреки всем её усилиям, всем стараниям, Левана никогда не станет её частью.

— Милая?

Она отвернулась от детей, чтобы посмотреть, как Эврет шагал к ней. Его штаны были влажны до колен и покрыты белым, игристым песком. Он был таким же красивым, как в первый день, когда она посмотрела на него, и она любила его немного больше. Зная, что она чувствовала себя полой внутри, словно вырезанной из дерева.

— Это кулон, что я дал тебе? — спросил он, а губы растянулись в освежающей улыбке. Это одновременно растопило и ужалило её.

Левана разжала руку. Она не понимала, что всё ещё сжимала старый, запятнанный кулон.

— Не знал, что он до сих пор у тебя, — сказал Эврет. Дойдя до неё, он поддел цепочку пальцам. Прикосновение было кратким, преднамеренным и заставило в голове мелькнуть той искре тоски, из-за которой она чувствовала себя подростком.

— Конечно. Это ведь был твой первый подарок.

Тень упала на его лицо, которую она не могла понять. Что-то грустное и далёкое.

Он отпустил кулон.

— Ты собираешься тут стоять и смотреть целый день? — спросил он, и его глаза вновь замерцали. Может быть, тень была лишь плодом её воображения.

— Нет, — сказала она, не в силах говорить менее устало. — Я собираюсь внутрь. Надо пересмотреть торговый контракт с ТХ-7.

— Торговый контракт? А до завтра он не подождёт? — он обхватил её лицо руками. — Ты слишком усердно работаешь.

— Рабочие часы королевы не измерены, Эврет. Это всегда ответственность.

Казалось, он собирался её отругать.

— Даже королеве надо отдыхать. Давай, поиграй! Тебе это не навредит, а критиковать всё равно никто не посмеет.

Он сказал это в шутку, но Левана поймала противоречие в его словах.

— Что это значит? — сказала она, отстранившись.

Его руки обмякли и упали.

— Думаешь, люди боятся меня? — настаивала она. — Такие угнетённые, что не посмеют ничего сказать для пользы? Да?!

Его челюсть сжалась на мгновение, он был сбит с толку и оказался в отчаянье.

— Люди всегда боялись выступать против королевской семьи — это политика. Не только твоя.

Фыркнув, Левана повернулась на каблуках и направилась в сторону дворца.

Эврет со стоном погнался за нею.

— Прекрати, Левана! Ты принимаешь всё слишком близко к сердцу! Я не имел в виду ничего плохого!

— Ты думаешь, что я ужасный правитель! Одна из этих избалованных, эгоистичных королев, что заботятся о себе, а не о благосостоянии своего народа!

— Я так не думаю. Я знаю, тебе всё равно, что думают о тебе люди, но ты заботишься о них. По-своему.

— И как же? — она нырнула во дворец.

— Левана, ты остановишься?

Его рука сжала её запястье, но она выдернула её из хватки.

— Не трогай меня!

Стража, что всегда была рядом с нею, сделала шаг вперёд, поднимая оружие.

Эврет остановился, подняв руки, чтобы показать, что не собирался причинить вред. Но выражение его лица было яростным, и Левана знала, что он заботился о чести и репутации и был бы не раз, если бы кто-то осмелился пустить слух, что он угрожал королеве, своей жене — какой абсурд!

Преувеличение.

— Хорошо, — сказал он, делая шаг назад, прежде чем отвернуться. — Иди, пересматривай договор… Ваше Величество.

Левана смотрела на его удаляющуюся спину, руки сжимались в кулаки, прежде чем она направилась к главной лестнице. Он убегал. Он чувствовал отказ.

Когда она добралась до своего кабинета, где проводила большинство времени за делами, она села за торговый контракт, но тут же разрыдалась. Она не знала, что слёзы потекли, прежде чем не стало слишком поздно останавливать их.

Она плакала о девушке, которой никогда не была. Девушке, что пыталась сделать лучше, но не показала этого. Девушке, что была уверена, что Эврет только её любит, и даже не могла вспомнить, как это — чувствовать уверенность.

Несмотря на всё её оружие, сердце Эврета Хейла было непокорённым.

Она даже не пыталась забеременеть, хотя знала, что так нельзя. Её визиты в спальню к Эврету больше исчерпывали, чем увлекали. Безнадёжно.

Она плакала, потому что слышала сплетни при дворе, её бесплодие — ещё одна тема закрытых разговоров. Чудотворцы и главы семей были пешками на игровом поле, создавали союзы и думали о престоле, что однажды окажется без наследника.

Она плакала, потому что в кровопролитии она потерпит неудачу. Потому что кто-то однажды положит корону на голову недостойного, и начнётся новый королевский род. Левана не имела ни малейшего представления о том, кто падет и кто поднимается на её место.

Она отказалась придавать вес этим страхам.

Трону нужен наследник, и она родит его. Звёзды ей улыбаются. Ради Луны.

Но судьба на её стороне, если она покажет, что она единственный правитель, что нужен стране.

Луна будет процветать. Артемисия станет раем. Все внешние секторы производства товаров будут расти, как никогда, и каждый раз, как только появятся слухи о беспорядках, Леване достаточно лишь пройтись туром по куполам, посетить людей и напомнить, как они счастливы. Они любили её и будут работать без жалоб. Её люди будут семьёй, которую она не смогла найти.

Экономика Луны станет сильнее, как хотела Левана.

Она плакала, потому что очень многого хотела.

Она хотела всё для своего народа.

Она хотела Землю.

Ей нужна земля.

Всё. Каждая гора. Река. Каньон, ледник, песчаный берег. Город и ферма. Каждый слабоумный землянин.

Контроль над голубой планетой решит все её политические проблемы. Необходимость Луны в ресурсах, земле, рабочей силе. Она не хотела входить в историю, как прекраснейшая королева маленькой Луны. Она хотела быть прекраснейшей королевой галактики. Правителем, что объединил Луну и Землю одной монархией.

Тоска успокоилась и заняла место в животе, где должен быть ребёнок. Он был где-то глубоко в ней, она даже не знала, что не существовал ни дня — она смотрела на планету, что издевалась над нею своей недоступностью и едва не упала на колени от бессилия.

Чем больше времени проходило, тем больше она хотела вцепиться в неё когтями.

Она заслужила землю.

Луна заслужила землю.

Но вопреки её планам, всем длинным встречам и обсуждениям о солдатах и болезни, она не знала, как её заполучит.