Прекраснейшая

Глава 32

Она не помнила, когда в последний раз приходила среди ночи в покои, и Эврет был удивлён её присутствием. Они едва говорили с того момента, как она показала себя, и когда Левана попыталась его поцеловать, он отверг её так любезно, как только мог.

Тем не менее, он не просил уйти.

Она хотела знать, что он вспомнил её под лунными чарами, и мысль закалила сердце. То, как он смотрел на неё, настоящую, морозило кровь.

Она отбрасывала его сопротивление часть за частью. Так постепенно и осторожно, что он даже не знал, что она с ним делает. Он будет думать, что это его сердце забилось быстрее. Его кровь стала жарче. Его тоска вспыхнула в нём, когда он сдался и потянул её в свои объятия.

Любовь — завоевание.

Даже не зная, что это не его выбор, всегда не его выбор, он целовал её. Даже после всех годов она любила его. Независимо от того, что он говорил о браке, многое было реальным.

После Левана свернулась на его руке, прижала голову к груди, слушала убаюкивающий ритм его сердца. Она провела пальцем по каменному обручальному кольцу, что он дал ей, прокручивала его. Она знала, что никогда после этой ночи не наденет кулон с Землёй, но и не выкинет. Она будет носить это в себе вечно.

Кулон обозначал любовь Эврета, которой никогда не было.

Но свадьба была любовью для него.

Любовь — это война.

Хотя она и ожидала приглушённый щелчок из коридора, она была поражена, когда услышала. Два недееспособных королевских стражника. Она хотела знать, решит он их убить или просто встретит в бессознательном состоянии.

Эврет перевернулся во сне. Его рука инстинктивно обвернулась вокруг неё, и Левана зажмурилась, прежде чем заплакала.

Отныне ты будешь моим солнцем на рассвете и моими звёздами в ночи.

Дверь спальни громко распахнулась, ударившись в стену. Эврет вскочил вверх, одновременно отталкивая Левану в сторону.

Тёмный силуэт остановился в дверном проёме.

Позже, когда у неё было время обдумать всё это, Левана поражалась быстрой реакции Эврета. Даже только проснувшись, он был так быстр. Он столкнул Левану, защищая её матрасом, откатился в сторону. Выстрел разрезал комнату. Звук был оглушителен. Это было незадолго до того, как прибежала стража.

— Ваше Величество, оставайтесь там! — кричал Эврет. У него был нож. Конечно, нож. Он спал с ним под подушкой, как в брачную ночь, и Левана не знала.

Она не осталась внизу. Вместо этого она схватила одеяло и наблюдала, как Эврет бросился к нарушителю, как она могла попрощалась, когда слёзы катились по её лицу.

Нож только коснулся волос на груди злоумышленника, когда замер.

Это был не тот, что убил её родителей. Куда опытнее. Опаснее. Как видение Леваны, скорректированное светом из коридора, и она смотрела в расширившиеся, узнавшие глаза Эврета.

Хотя Чудотворец Хэддон ушёл в отставку несколько лет назад, он не покинул окончательно двор. Или, как догадалась Левана, не отказался от амбиций. Он достиг самого высокого положения при дворе, которого можно достигнуть без королевской крови.

Левана дала ему заманчивое обещание. Он не колебался, когда она назвала цену.

Нож упал на кровать.

Второй выстрел. Третий. Четвёртый. Кровь брызнула на белое постельное бельё. В коридоре Левана слышала крик принцессы Зимы. Она хотела знать, придёт ли девочка, или будет достаточно умна, чтобы бежать за помощью.

В любом случае, было слишком поздно.

Слишком поздно.

Джошуа Хэддон отпустил Эврета, что упал на колени, кровь побежала по рукам, когда он зажал рану.

— Милая, — прохрипел он. — Беги.

Чудотворец повернулся к Леване. Он улыбался, гордый и надменный. Ему удалось. Он сделал, как она просила. А теперь, без бремени мужа, Левана могла выполнить своё обещание. Выйти замуж за Джошуа и короновать его, как короля Луны. Когда Левана попросила его сделать это, она была уверена, рассказывая, что много лет восхищалась им и жаждала с той ошибки — юного брака. Высокомерного Хэддона было легко убедить.

Левана поднялась на дрожащих ногах.

Хэддон опустил пистолет. Его глаза блуждали с похотью по её обнажённому телу — по её чарам.

Не обращая внимания на слёзы на щёках, Левана бросилась к Хэддону. Он раскрыл руки, чтобы обнять её.

Вместо этого получил нож в грудь.

Ужас и осознание отпечатались на его лице, а Левана оттолкнула его. Он отшатнулся к стене.

Она упала на пол рядом с Эвретом. Агония когтями раздирала горло, вырвалась пронзительным воплем.

Как только Левана была вне опасности, последние силы покинули его, и Эврет прислонился к краю кровати.

— Эврет! — воскликнула она, с удивлением понимая, что страх реален. Наблюдать, как гаснут его глаза, эти серые и изумрудные пылинки, казалось, пропадают во тьме, было куда более болезненно, чем она могла себе представить.

Я обещаю любить тебя и лелеять до конца своих дней.

— Эврет, — вновь сказала она, всхлипывая. Её руки сжали его, пытаясь зажать раны. Послышались первые шаги. Не прошло и минуты, как Хэддон вошёл в комнату, но казалось, что прошла вся жизнь. Глядя вниз, она видела кровь на ночной рубашке. Кровь на руках. Кровь на двух кольцах, что он носил со свадьбы, и сливалась между ними.

Вот что я думаю о любви.

Она рыдала.

— Прости. Мне жаль. Звёзды свыше, Эврет!

— Всё в порядке, — выдохнул он, обнимая и привлекая её к себе. — Всё в порядке, дорогая.

Она закричала громче.

— Прошу. Прошу, позаботься о Зиме.

Она рыдала.

— Обещай, моя королева. Обещай, что позаботишься о ней.

Она осмелилась встретиться с ним взглядом. Он таял, но изо всех сил пытался оставаться сильным. Скрыть боль. Сделать вид, что не умирает.

Прибыла стража. Врач. Даже Зима в её тонкой ночной рубашке и с испуганными слезами. И Сибил, казалось, без капли удивления.

Левана почти никого не видела. Она была одна с Эвретом, её мужем, её возлюбленным, держала за руку, когда кровь стыла на коже. Она чувствовала, когда он ушёл, и она осталась одна.

Она не могла перестать плакать.

Это всё её вина. Всё её вина. Она разрушила каждый момент, что была с ним, с самого первого поцелуя.

— Я обещаю, — прошептала она, хотя слова обжигали горла. Она не любила ребёнка. Она любила только Эврета, и теперь разрушила даже это. — Обещаю.

Сжав кулон на шее, она разорвала цепочку. Она вложила его в руку Эврета, и Сибил оттащила её прочь, и кричащая Зима рухнула у отца, занимая её место.

Слова сестры вернулись к ней, гремели в ушах, заполнили все пустоты сердца.

Любовь — это завоевание. Любовь — это война.

Вот что я думаю о любви.