Прекраснейшая

Глава 20

— Говорю, я хороша! — Левана до головокружения ходила по спальне.

— Уверен, — кивнул Эврет, принимая у Зимы обувь для Леваны из шкафа. — Спасибо, дорогая, — он отложил обувь в сторону. Зима ликующе метнулась к шкафу. Посмотрев вверх, Эврет посиял. — Ты самая счастливая с тех пор, как я видел тебя уже пару лет.

Левана давно уже чувствовала себя самой счастливой.

— Я никогда не была хороша, — сказала она. — Ченнэри лучше танцевала, пела, манипулировала, лучшая во всём! Ха! Я лучшая королева, и все это знают!

Улыбка Эврета стала нерешительной, и она знала, что ему неловко говорить о мёртвых, но Левана не волновалась. Уже год прошёл со смерти Ченнэри, и слишком много даже дня траура. Она подозревала, что бедная швея, что больше никогда не будет ходить, согласилась бы с нею.

Зима вновь бегала, принеся отцу ещё одну пару обуви. Он погладил её по диким кудрям, что окружали ореолом её лицо.

— Спасибо.

Она вновь ускакала.

— И люди. Думаю, они действительно начинают любить меня.

— Любить тебя?

Левана остановилась, застигнутая врасплох насмешкой в его голосе.

Улыбка Эврета быстро погасла, словно он поймал насмешку слишком поздно.

— Милая, — так он обращался к ней совсем недавно. Он словно служил её сердцу и задавал вопрос, когда называл так, и случайно не называл Солстайс. — Ты, без сомнения, хорошая королева, делаешь очень многое для Артемисии. Но люди тебя не знают. Ты не была во внешних секторах.

— Конечно, нет! Я их королева, там будут мои люди.

— Ты — королева-регент, — поправил он, и Левана вздрогнула от презрения этого слова. — И хотя уверен, что ты получаешь точные отчёты, это не позволит народу узнать своего правителя. Они не могут любить незнакомца. Спасибо, Зима. К тому же, каждый раз, когда ты делаешь новости, ты всегда…

Она прищурилась, ожидая.

— Просто, ты никогда не показываешь лицо, когда тебя записывают. Ходят слухи. Люди думают, ты что-то скрываешь. Любовь начинается с доверия, а доверия не может быть, если они думают, что ты что-то скрываешь.

— Чары не работают на видео, ты знаешь. Все знают.

— Тогда не показывай им чары, — он указал на лицо. — Почему не быть самой собой? Они восхитятся тобой за это.

— Как ты знаешь? Ты никогда не видел меня!

Он на мгновение остановился, его тёмные глаза опустились вниз. Зима замерла в дверях, держа ещё одну пару сверкающих туфель.

Эврет встал и откашлялся.

— Ты права, но ведь разве это твоя вина?

— Папа? — Зима склонила голову. — Почему мама кричит?

Левана закатила глаза. Это было с того дня, как Зима заговорила. Она обращалась только к отцу. Левана была прохожей, только называлась мамой.

— Просто так, дорогая. Почему б тебе не поиграть с куклами? — подтолкнув Зиму к игровой комнате, Эврет налил себе из небольшого графина на столе. — Ты моя жена уже три года, — сказал он, наблюдая за тем, как скользила янтарная жидкость по кубикам льда. — Я не боролся за тебя. Не оставил. Но я задаюсь вопросом, будет ли это настоящим браком, или ты будешь лгать, пока кто-то не умрёт.

Левана содрогнулась от неожиданности, предупреждая себя о слезах, говоря, что его слова слишком больны, больнее, чем она показала.

— Думаешь, наш брак — ложь?

— Как ты сказала, я никогда тебя не видел.

— Это важно для тебя? Я красива, как она.

— Звёзды свыше, Левана! — он положил стакан на стол, так и не выпив. — Ты подражаешь! Прячешься! Я этого никогда не хотел. Будь собой! Чего ты боишься?

— Думаешь, я поверхностен? Что имеет значение, какая ты под чарами?

Она отвернулась.

— Ты не знаешь, что просишь.

— Думаю, знаю. Шрамы, ожоги. Я слышал слухи.

Левана поморщилась.

— И знаю, твоя сестра сказала, что ты некрасива в детстве, могу только представить, что случилось. Но… Левана… — вздохнув, Эврет подошёл к ней сзади, положив тёплые руки на плечи. — Когда-то у меня жена, с которой я мог говорить обо всём. Доверять. Думаю, если ты хочешь этого, мы должны попытаться. Этого никогда не произойдёт, если ты будешь скрываться от меня.

— Этого не случится. — прошипела Левана, — если ты будешь постоянно нас сравнивать.

Он повернул её лицом к себе.

— Ты сравниваешь себя с ней, — он обхватил её лицо. — Позволь мне тебя увидеть. Позволь судить о себе самому — справлюсь я или нет, — он указал на окно. — Пусть люди судят по себе.

Левана сглотнула, боясь понять, что он увидит её.

Правда ли, что он никогда не сможет доверять ей, любить её, пока она пряталась за красотой и совершенством?

— Нет, я не могу, — прошептала она, выбираясь из его рук. Его лицо вытянулось, руки упали. — Может, ты прав. Нет, ты прав… Я устрою тур по внешним секторам. Я позволю им себя увидеть.

— Твои чары, ты имеешь в виду.

Она заскрипела зубами.

— Меня. Это всё, что имеет значение, потому не спрашивай меня снова.

Покачав головой, он вернулся к своему напитку.

— Поверь мне, — решительно сказала Левана, даже когда всё поплыло. — Это лучше. Лучше.

— Это проблема, — сказал он, не в силах смотреть на неё. — Я не доверяю тебе. Не знаю, как начать.