Примирение

Глава 11

Александр, сидя на палубе в шезлонге, смотрел на изменчивую синеву моря, наслаждался йодистым запахом ветра и чувствовал себя словно выздоравливающий после тяжёлой затяжной болезни. Так оно, наверное, и было. Хорошо, что он нашёл в себе силы оторваться от родного дома и ринуться в новую, неведомую жизнь.

Оглядываться назад не хотелось. Первая любовь предала его. Вторую предал он сам. Трудно было сказать, что больнее, и поэтому он предпочитал смотреть вперёд, в будущее.

После того ужасающего приступа бешенства, который едва не сделал его убийцей, он некоторое время боялся самого себя. Он испугался чудовищ, которые, как оказалось, таились в глубинах его души и были готовы внезапно вырваться наружу. Но кто он такой, чтобы карать или миловать? Как он был благодарен судьбе, что удержался на краю пропасти! Бешенство испепелило ненависть к Сандре, оставив смутное чувство вины: какой бы она ни была, он не мог быть ей судьёй, и не в его руках была её жизнь...

Александр не мог забыть взгляда матери, которым она смотрела на него в миг прощания. Сколько было в нём любви, страха, мольбы и тревоги! Бедная мамочка! Сколько ей пришлось пережить! Но теперь всё будет по-другому, для всей их семьи наступила полоса надежд на счастливые перемены.

В его судьбе перемена уже осуществилась. Он нашёл себе работу в Порту-Алегри. Но разумеется, не сразу.

Какое-то время Александр был в полном отчаянии: разрушена семья, оставлена работа в конторе, где он не мог полноценно работать, постоянно встречаясь с Лусией. Он метался, не знал, за что взяться, как поступить. А потом вдруг решился: составил и разослал резюме, выбрав города как можно дальше от Сан-Паулу.

Ответы пришли быстро, они были благоприятными, что очень его поддержало. Александр почувствовал, что уже немало наработал за столь недолгое время и может рассчитывать на себя как на специалиста. Он выбрал Порту-Алегри, город, стоящий на берегу океана. Там он никогда ещё не был, и ему предстояло открывать всё — новую землю, новых людей, новые возможности. Он вдруг почувствовал себя первооткрывателем и, возможно, поэтому отказался от самолёта — ему захотелось посмотреть побережье, и он сел на комфортабельный пароход, который должен был доставить его в Порту-Алегри морским путём. И теперь, сидя на палубе, он смотрел на живописные скалистые берега, на буйную субтропическую растительность, которой становилось всё больше и больше по мере приближения к югу, и старался вычеркнуть из памяти лицо Сандры, а оно то и дело всплывало у него перед глазами. Нет, уж лучше он будет вглядываться в глубокий и тревожный взор матери, провожавший его.

— Не бойся, мамочка! Ты ещё будешь мной гордиться! — твердил Александр про себя, подставляя голову свежему морскому ветру с надеждой, что он навсегда выветрит из неё мысли о когда-то такой любимой, а теперь нежеланной, пугающей своей непредсказуемостью Сандре.

Лицо Сандры, сияющее торжеством, с блестящими глазами и пухлыми губами, приоткрытыми в радостной улыбке, всё время стояло перед Мартой. Такой она увидела её в последний раз и, потрясённая сообщенной ей новостью, запомнила навсегда.

— Я беременна, — объявила Сандра. — Как обрадуется Александр! Я так люблю его и очень рада, что мы опять будем вместе. Теперь уже навсегда.

Вместе? После того, что было? Вместе, когда она находится в тюрьме? Когда её признали преступницей?

Однако Сандра говорила об этом с такой уверенностью, с таким неколебимым спокойствием, что Марта содрогнулась. Да, эта женщина способна на всё. Она движется как танк, не замечая ни людей, ни обстоятельств. А она, Марта, думала, что сможет повлиять на этот танк, облагородить его, перевоспитать! Какая наивность! Какое прекраснодушие! За прекраснодушие жизнь и карает самым жестоким образом. Ведь именно сейчас свершилось то, из-за чего она отдала предпочтение Сандре перед Лусией. Разве она не мечтала о том, чтобы Александр узнал радость отцовства, имел полноценную семью? И вот теперь наступила расплата за её безответственные мечты. Мечта осуществилась, но при каких ужасных обстоятельствах! О какой полноценной семье может идти речь? Несчастный ребёнок станет главным оружием в борьбе Сандры за Александра, и теперь уж её несчастному сыну ни за что не видеть счастья! А ребёнку? С такой-то матерью! Преступницей, сидящей в тюрьме и способной сделать преступником кого угодно!

Ещё совсем недавно Марте казалось, что тяжелее тех испытаний, какие выпали на долю ей, её детям и внукам, быть не может. Но оказалось, что нет конца изобретательности судьбы: своим подарком она сумела разом отравить жизнь её сыну и обречь на несчастье её будущего внука.

Стоило Марте представить себе, что ждёт Александра, и её охватывало отчаяние. Каково ему будет узнать, что он связан с этой ненавистной и роковой женщиной неразрывными узами? Что его ребёнок растёт в тюрьме? Ведь Сандра не отдаст никому из них своего ребёнка. Да Марта и не взяла бы никогда на себя воспитание её сына. Гадливость, брезгливость, даже страх — вот что она чувствовала по отношению к этой молодой женщине, а это не лучшие помощники в многотрудном деле воспитания. И потом, Марта отвечала за сирот Энрики, они выросли у неё в доме, на её руках, были привязаны к ним с Сезаром, нуждались в их тепле и ласке... Если в их мирок снова вторгнется Сандра?! А появление ребёнка, несомненно, смягчит наказание, её выпустят раньше.

Представив себе, что Александр, как будущий отец, как адвокат, будет вынужден способствовать освобождению Сандры, она застонала. А что будет, когда Сандра выйдет из тюрьмы? Стоило Марте представить себе тот напор, с которым молодая женщина будет добиваться своего счастья, как ей становилось плохо. Этот танк доберётся до Александра в любой точке земного шара и разрушит всё, что ему удастся построить.

Обуреваемая неотвязными мучительными мыслями, Марта потеряла аппетит и сон. Она побледнела, осунулась, и Сезар стал настойчиво спрашивать, что с ней такое.

— Будто ты и сам не знаешь? — сдержанно отвечала она. — Мало ли у нас несчастий!

— Ты так переживаешь отъезд Александра? — вдруг догадался муж.

— Да, и это тоже, — словно бы нехотя призналась Марта.

— Вот теперь стало ясно, кто твой любимец, — шутливо упрекнул жену Сезар. — Я и сам чувствую себя осиротевшим без поддержки своего умного, знающего сына, но давай утешаться тем, что он избежал большой опасности. Что ему там будет лучше. Что он избавил нас с тобой от многих беспокойств, связанных с его личной жизнью.

— Да-да, только этим я и утешаюсь, — не без горечи согласилась Марта.

Сезар ласково поцеловал жену, не сомневаясь, что нашёл решающий довод, который может её успокоить.

А она ни слова не сказала мужу об угнетающей её ужасной новости. Зачем лишать и его покоя и сна? Он будет мучиться, думать. И кто знает, что надумает. Может быть, из-за присущего ему чадолюбия даже обрадуется и решит, что их долг забрать ребёнка и воспитывать его. Решит, что они обязаны оградить его от влияния преступной среды. Отделить от преступной матери.

Она и сама без конца думала об этом. Но когда представляла, что в их доме будет расти вторая Сандра... А если это будет мальчик? Он вырастет законченным преступником, имея такого деда и такую мать! Если её сыновья, имея совершенно иную наследственность и среду, выросли такими неблагополучными, то на что можно рассчитывать в этом случае?

Как бы там ни было, Марта была не в силах выдерживать новые обсуждения, новые разговоры на эту тему. Она должна была принять решение сама, а потом уже следовать ему и осуществлять его. Ясно ей было одно: до поры до времени Александр не должен ничего знать о будущем ребёнке. Пусть спокойно устраивается на новом месте и строит новую жизнь. Марта пока сама будет навещать Сандру и постарается, чтобы больше никто не узнал о том, о чём Сандра с удовольствием оповестила бы всех на свете.

Придя к такому решению, Марта в первый раз более или менее выспалась. А выспавшись и ещё лёжа в постели, вдруг сообразила, что Сандра вполне могла в очередной раз солгать.

Одна мысль об этом наполнила Марту небывалым блаженством. Что, если кошмар, мучивший её вот уже несколько дней, развеется будто дым?

Но буквально через секунду Марта поняла, что такой исход был бы слишком большим подарком. И всё-таки для начала она решила переговорить с тюремным врачом и, если понадобится, устроить дополнительную консультацию.

Свидание с врачом она получила без особых затруднений.

Пожилой седоусый человек внимательно и сочувственно смотрел на элегантную красивую немолодую женщину, сидевшую напротив него.

— Я по поводу заключённой Сандры да Силва, — сказала она. — И хотела бы узнать, обращалась ли она к вам за помощью и каково состояние её здоровья.

— Если вам внушают опасения её обмороки, то они связаны не с дурным содержанием в камере и не с суровостью тюремного режима, как вам это могло показаться, — принялся успокаивать Марту доктор. — Они связаны с её беременностью. Думаю, что это радостное событие положительно повлияет на судьбу вашей подопечной и в смысле её содержания в тюрьме, и в смысле срока наказания.

— Спасибо вам большое, доктор, — с чувством произнесла Марта.

— Я знал, что обрадую вас, — добродушно ответил седоусый толстяк.

Марта простилась и вышла. Нет, жизненные кошмары не развеиваются в один миг, их изживают годами.

Марта села в машину, на секунду задумалась и включила зажигание. Остановилась она на набережной, у своего любимого кафе, где можно было сидеть на террасе, смотреть на вечно бегущие волны и слушать тревожные крики чаек. Под несмолкающий рокот волн особенно хорошо думалось. Сюда она приезжала тогда, когда ей нужно было подумать о чём-то необыкновенно важном.

Заказав бокал вина, она сидела, не отрывая взгляда от воды, и, казалось, готова была просидеть так вечность. Но вот взглянула на часы и заторопилась. Время, как море, ни на секунду не останавливало свой бег.

Марта торопилась к Лусии.

Сложными были отношения, связывавшие этих двух женщин, но были они при этом такими давними и, несмотря ни на что, такими прочными, потому что слишком уж многое было пережито ими вместе, что в эту критическую для Марты минуту она вдруг увидела в Лусии союзницу в борьбе за счастье Александра.

К тому же Марта знала, что может положиться на молчание Лусии — в профессиональном смысле та была безупречна.

Марта обрадовалась, застав Лусию на месте. Она специально не стала звонить ей, пытая судьбу на удачу, и увидела в их встрече благоприятное предзнаменование.

Лусия удивилась и напряглась, увидев Марту. Визиты этой женщины никогда её не радовали, но и упрекнуть Марту ей было не в чем. Та всегда боролась с открытым забралом и вызывала уважение. Но что привело её на этот раз?

— Необходимость получить конфиденциальную юридическую консультацию, — ответила Марта на немой вопрос Лусии.

— Прошу садиться, — пригласила она.

— Я хотела бы узнать, как влияет беременность на срок пребывания в тюрьме. И что ожидает ребёнка, родившегося там.

— Беременна Сандра? — мгновенно сообразила Лусия.

— Да, — кивнула Марта.

Лусия сочувственно посмотрела на собеседницу: да, той было от чего разволноваться.

Про себя Лусия порадовалась, что у неё нет детей. Как её мучил бесконечный рефрен Сезара, который всегда сопровождал их любовь, — дети, дети, дети... Сначала мучил, потом раздражал. Из-за детей, оттого что они были маленькими, они с Сезаром расстались в молодости. Заботы о взрослых детях омрачали их совместную жизнь в зрелом возрасте. Теперь та же морока предстояла Александру. Ну что ж, он сам этого хотел, и его оставалось с этим только поздравить. Лусия от души ему посочувствовала.

— Для беременной, безусловно, смягчается режим, но срок наказания без пересмотра дела не изменяется, — сказала она. — А вот что касается ребёнка, то, честно говоря, ты же знаешь, Марта, я по уголовным делам не специалист, поэтому ничего тебе не могу сказать.

— А узнать ты можешь? — спросила Марта. — Я не хочу привлекать к этому внимания. Всё последнее время семья Толедо была на виду: взрыв, убийство Вилмы. Наше имя без конца трепали газеты. С кем бы я ни стала советоваться, новость тут же просочится в прессу. Ещё бы! Новая сенсация. Новая возможность заработать. Сандра развернёт кампанию, её будут осаждать журналисты, и она окажется на свободе. Из газет узнает обо всём Александр и примчится прямо в её объятия. Ты понимаешь, Лусия, что я этого не хочу и положиться могу только на тебя. На твою порядочность, на твоё молчание.

— Спасибо на добром слове, — усмехнулась Лусия. — А что говорит по этому поводу Сезар?

— Ничего, потому что я ему ничего не говорила, — скорбно призналась Марта. — Чем меньше знающих, тем надёжнее сохраняется тайна.

— Тайна? А почему тайна?

— Я не хочу пока ни о чём сообщать Александру, — твёрдо сказала Марта. — Он узнает об этом ребёнке последним. Вот если преступницу можно лишить родительских прав, тогда другое дело, а так...

И Лусия снова узнала ту непримиримую Марту, которая борется за принятое решение до конца.

— Хорошо, я постараюсь узнать всё, о чём ты просишь, у своих коллег и сообщу тебе, — пообещала она.

— Спасибо, Лусия, — с облегчением поблагодарила Марта. — Я знала, что в самых серьёзных вещах я могу на тебя положиться.

Лусия невольно почувствовала себя польщённой: доброе мнение друга приятно, но признание твоих достоинств врагом приятнее во сто крат. А они с Мартой долго враждовали.

Марта вышла от Лусии с некоторым облегчением. Она сделает всё, чтобы пересмотра дела не состоялась. Какое счастье, что Александр далеко!

Марта и сама не заметила, как оказалась у ворот тюрьмы. Нет, заходить к Сандре она сегодня не собиралась. Ей нечего было сообщить ей, да и душевного спокойствия, которое помогло бы ей разговаривать с ней, она ещё не обрела.

Марта поторопилась развернуться, чтобы поскорее уехать от этого проклятого места, и вдруг с большим изумлением заметила Бруну. Он выходил из ворот. Марта не удержалась и окликнула его. Ей было приятно повидать его, они очень давно не виделись.

— Ты тоже навещаешь Сандру? — спросила она, сразу поняв, к кому он сюда ходит. Как-никак, Сандра жила у него, он о ней заботился. Порывы прекраснодушия свойственны не одной только ей.

— Больше к ней ходить некому, — ответил Бруну. — Бедняжка так всем насолила, что никто не хочет иметь с ней дело, а я... Чёрт его знает, почему я? Может, в память об умершей дочери?

— Лучше расскажи мне, как твои успехи, — попросила Марта. — Ты сделал что-то новое?

— Поедем ко мне в мастерскую, — воодушевился Бруну, — я тебе покажу!

Марта подумала, что в такой трудный день она может себе позволить немного положительных эмоций. Она верила в талант Бруну, и ей было интересно узнать, над чем он сейчас работает.

— Поехали! — неожиданно для Бруну согласилась она.

И оба они подумали, что, как ни странно, но встречаются они снова благодаря Сандре.

Марте было приятно вновь оказаться в захламленной мастерской, где так по-особенному пахло, где в углу лежала укрытая мокрыми тряпками глина, на полу лежали грубые индейские циновки, а стены украшали страшные маски.

В последнее время Бруну обратился к народному искусству, поразившему его точностью обобщения.

Он с жаром принялся показывать Марте свои последние приобретения — глиняные игрушки.

— Ты только посмотри, — восклицал он, — до чего лаконичны, выразительны!

Марта оценила пёстро раскрашенных птиц и зверей.

— А ты? — снова спросила она. — Что делаешь ты?

— Занялся мелкой пластикой, — отозвался Бруну.

Он подвёл Марту к столу, на котором стояло несколько стилизованных человеческих фигурок.

— Я тоже в периоде обобщения, — невесело усмехнулся он, — или, лучше сказать, подведения итогов.

— А мне кажется, ты в начале пути, — неожиданно для самой себя сказала Марта, с восхищением глядя на полные жизни, страстные женские тела, которые с необыкновенным искусством вылепил Бруну. — Я и сама невольно молодею, глядя на них.

— Лучшего комплимента ты не могла мне сделать, девочка Марта, — благодарно произнёс Бруну. – Твоё семейство переваливает на тебя все свои заботы, и ты сгибаешься под их тяжестью, потому что ты очень тоненькое и юное деревце. Сбрось их и наслаждайся грузом поющих птиц.

— Как ты красиво говоришь, Бруну! Если бы я не знала, что ты скульптор, я бы решила, что ты поэт, — сказала Марта, и её похвала прозвучала как ирония.

Бруну сразу сник, да и Марта, припомнив свои беды и заботы, снова стала сдержанной и деловитой.

— Мне было приятно повидать тебя, — сказала она.

И почувствовала, что тоненькая ниточка, привязывавшая её к Бруну, куда прочнее, чем ей казалось.

Сезар уже волновался, соображая, где могла задержаться Марта, когда внизу, наконец, хлопнула дверь. В противоположность последним дням вошедшая Марта выглядела похорошевшей и оживлённой. Разумеется, она не стала рассказывать Сезару о своих волнениях из-за Сандры и о свидании с Лусией.

— Я встретила Бруну, — небрежно обронила она. — Была у него в мастерской. Он делает чудесные вещи.

«Та-ак, опять этот Бруну, — тут же рассердился Сезар, — как она сразу оживилась и похорошела!»

И гнусный червячок ревности шевельнулся у него в сердце.