Профессор по вызову

Глава 15

Неожиданный и явно наигранный восторг Багинского привел меня в еще большее замешательство, чем его изначальное появление на конференции. И снова напомнил о том, насколько я ничего не понимаю в происходящем.

— Оккей… — медленно протянула я в ответ на полившиеся на меня дифирамбы, пытаясь предугадать, что он еще он задумал. Наобещать при всех золотых замков и выкинуть, как только мы покинем этот зал — лишь бы я расстроилась? Облить меня шампанским в надежде на то, что моя блузка будет просвечивать? Еще раз трахнуть, не дожидаясь завтрашнего вечера?

Признаться, последнее звучало заманчиво. Но вряд ли. Когда хотят трахнуть, не смотрят вот так — с безумной искрой в подозрительно сощуренных глазах. Хотя, иди знай… Что я понимаю в современном сексе?

— Поздравляю, мисс… искреннее поздравляю! Было безумно интересно! — со всех сторон ко мне тянулись руки, пожимали мою, слегка похлопывали по плечу, обнимали, а некоторые даже просили селфи вместе, сообщая, что хотят фотографию с будущей знаменитостью… Вытянув шею, я увидела, как издалека в нашу залу стекаются слушатели других панелей, привлеченные возбужденным шумом моей аудитории.

— Газета «Анталия Дэйли», колонка «Культурная жизнь». Позвольте задать вам несколько вопросов, мисс Птыч-кина! — улыбаясь, темнокожая женщина с сильным арабским акцентом тянула ко мне микрофон. — Похоже, что вы — звезда этого шоу…

— Только после бокала шампанского за успех! — сзади меня подхватил за локоть Багинский. — К тому же, мисс «Птычкина» должна обсудить со мной проект своей будущей монографии.

И, не обращая на возмущения журналистки, потащил меня куда-то — прочь от толпы, от внимания — так, словно опять увлекал в неизвестность, лишь на миг показав, какое оно — будущее звезды от науки.

— Стойте… — упиралась я, оглядываясь и пытаясь высвободить руку. — Куда вы меня… тащите… Пустите!

Но он, стиснув зубы и ничего не отвечая, тянул меня дальше.

— Все прочь! — рявкнул на увязавшуюся было за нами Белову. Та немедленно, без единого слова, ретировалась. Мне стало совсем страшно — может, меня вообще хотят убить? Мало ли что у этого Багинского в голове переклинило? Сейчас затащит под какую-нибудь тихую лестницу или в кладовую, и ага — придушит ремнем или галстуком… причем совершенно непонятно за что!

Хотя вряд ли — того, кого хотят убить, не тащат вот так — на виду у всех, заявляя, что вам надо что-то «обсудить». Перестав гадать, я решила подчиниться судьбе — все равно не смогу понять, что происходит, пока этот изверг сам не соизволит мне объяснить.

Дело пошло быстрее — за каких-то несколько минут мы миновали все залы конференции — причем в каждой из них Багинский успевал перекинуться с кем-нибудь парой слов, давая понять, что только что я, «мисс Птичкина», прославилась совершенно гениальным выступлением, и вообще новая звезда антропологии как она есть. Причем, мне показалось, что он специально произносит мое имя как можно чаще и отчетливее, чтобы все запомнили, и даже делает ударение на последний слог — чтобы гармонировало с тем, как иностранцы произносят русские фамилии. Не знаю, задумано это было или нет, но всё вкупе оставляло за собой след скандальной и не очень здоровой сенсации. Будто бы я только что обнародовала доказательства существования на земле инопланетян, чем повергла светил науки в исступление, потому что не верить этим доказательствам нельзя, но вместе с тем непонятно, как можно им верить.

Наконец, все залы закончились, и меня вывели на улицу через дверь пожарного выхода — из тех, что можно открыть только изнутри. Практически вытолкнув меня наружу, Багинский захлопнул спиной тяжелую дверь, отпустил меня и прислонился к ней, на мгновение прикрыв глаза.

— Ну все… Птичкина… — выдохнул, наконец, снова глядя на меня. А точнее, мне в глаза — насквозь прожигая их почти осязаемым жаром.

— Что все? — осторожно спросила я, на всякий случай отодвигаясь. Я до такой степени не понимала, что происходит, что уже не сомневалась — кто-то из нас сегодня сошел с ума и может оказаться буйным. Подтверждая мои подозрения, Багинский сверкнул на меня глазами и резко подался вперед.

— А то, Птичкина, что теперь твоя репутация целиком и полностью в моих руках, и достаточно одного моего слова, чтобы ее разрушить до основания.

Совершенно не ожидая ничего подобного, я открыла рот… так и не смогла найти нужные слова для вопроса и закрыла его снова, промычав что-то нечленораздельное. Явно ожидая подобной реакции, Багинский милостиво пояснил.

— Я хочу уничтожить тебя, Птичкина. Как антрополога, как будущего преподавателя вуза. Хочу сделать так, чтобы тебя никто и никогда не пригласил больше ни на какую должность — сколько бы ты не закончила степеней. Но, видишь ли, уничтожить кого-то можно только сначала создав. Сегодня ты выступила блестяще, и я готов это признать. Однако, без моей помощи это так бы и осталось еще одним «блестящим» выступлением на конференции — таким же как с десяток подобных. Потенциально твое исследование стало бы отличным подспорьем в твоей карьере, особенно учитывая, что оно было представлено в моей панели. Но я забросил тебя дальше. Сильно дальше. И выше — откуда падать не просто больно, а смертельно. Сегодня тебя узнали все, Птичкина, всё научное сообщество, а через эту любопытную журналистку — узнают даже те, кто не имеет к антропологии никакого отношения. Поняла уже, что я задумал? Как собираюсь отомстить тебе за твою вчерашнюю… игру со мной?

О чем он говорит? Вроде бы я слышала слова, но их смысл ускользал от меня. Уничтожить? Отомстить? Кого и кому? И причем тут моя несчастная карьера?

— Делаешь вид, что не понимаешь меня? — Багинский тем временем начинал распаляться. — Дурочку включила? Не прокатит больше, Птичкина, даже не надейся. Признаюсь, что вчера у тебя почти получилось провести меня, и если бы не кое-кто с нужным опытом, я бы так и позволил тебе сесть мне на шею и свесить ножки. Так ведь вы задумали с Шапошниковым? Не просто подложить тебя ко мне в постель, а подвесить тебя на мою шею как хомут — сделать меня зависимым от тебя, заставить меня поверить в то, что я могу что-то чувствовать к тебе, что ты не обычная шлюха, а та самая, которая мне нужна, и сделать меня своим…

— Заткнитесь!

Я не сразу поняла, что моя ладонь соединилась со щекой мужчины, останавливая этот фонтан красноречия. Боже мой… Я только что влепила Максиму Георгиевичу Багинскому, прославленному ученому, профессору, от которого зависела моя будущая карьера, смачную и увесистую пощечину.

Ну что ж… Во всяком случае, я отреагировал именно так, как и должна была, если у меня есть какой-то уважение к себе. Еще не хватало, чтобы этот дешевый проститут называл меня «шлюхой»! Да как он смеет! Вот расскажу его коллегам, чем он занимается в свободное от лекций время, будет знать…

И тут я ахнула, внезапно осознав — так вот за что он мне мстит! Он думает, что его используют, что все это было подстроено и спланировано — нафантазировал себе, что Шапошников каким-то образом узнал, что Багинский подрабатывает проституцией и решил использовать эту информацию для будущего шантажа! Возможно, Максим Георгиевич вообще думает, что его засняли на камеру в моей комнате! Он ведь не знает, что его случайно вызвала ко мне моя подруга на день Валентина в подарок!

Так вот почему он хочет меня уничтожить!

Или… запугать, чтобы я переметнулась на его сторону и отдала ему компромат, которого никогда и не было!

Догадки сыпались в мой мозг одна за другой, словно монеты на дно копилки. Настолько прозорливой я не чувствовала себя уже давно! И только после того, как последняя деталь аккуратно легла в свою ложбинку, замыкая мозаику, я заметила, что смотрят на меня уже так, словно вместо меня внезапно появился небольшой рогатый черт из самой что ни на есть преисподней.

— Пощечина? — глаза Багинского были широко распахнуты, даже зрачки расширились от изумления. — Ты дала мне пощечину?

Я вспомнила, что, действительно, только что влепила именитому профессору пощечину, и возможно меня сейчас не только уничтожат профессионально, но еще и физически.

Отступать было некуда, поэтому я решила наступать.

— А как вы думали, я должна реагировать, если меня обозвали шлюхой! — выпалила, чуть не зажмуриваясь от страха. — Какая я вам шлюха?!

Он поморгал, явно в недоумении.

— А кто ты? Если ты продаешь свое тело за продвижение в карьере, это как сегодня называется?

Я сузила на него глаза.

— А что, продавать за продвижение как-то хуже, чем за деньги? И вообще, я ничего не продавала…

Он вздернула руку перед моим лицом, останавливая меня.

— Мне неважны нюансы. Деньги, продвижение — это все называется одним простым и коротким словом. Хотя, можно и длинным, смотря насколько ты интеллигентна… В любом случае, это неважно, и если бы ты просто переспала со мной ради карьеры, я бы не имел к тебе никаких претензий. Собственно, за этим к тебе и шел — трахнуть тебя ради твоей карьеры. Но тебе было этого недостаточно, не так ли? Ты решила вытянуть из меня максимальную пользу, не правда ли, Птичкина? Душу мою захотела в дополнение к телу, да? И у тебя почти получилось, должен признать, если бы не кое-кто вовремя не раскрыл мне глаза…

— Что вы несете? — ошеломленно пробормотала я, не сводя с него расширенных глаз.

— Не делай из меня идиота! — неожиданно заорал он, хватая меня за плечи. — «Ты мой, ты мой»… Какой я тебе твой, дура?! Я тебя грубо отымел и отхлестал по заднице ради собственного удовольствия! И буду иметь и дальше, если ты не хочешь стать парией научного сообщества! — шумно выдохнув и явно успокаивая себя, Багинский на мгновение закрыл глаза. — В общем так, Птичкина. Вариантов у тебя всего два, как загладить передо мной свою вину. Первый — ты перестаешь играть в любовь, и спокойно, сухо и по-деловому выполняешь все мои прихоти — по первому моему указанию. В любом месте и в любое время. По щелчку, что называется. Как и полагается той, кем ты на самом деле являешься. Я же за это помогаю тебе вывезти твой новый статус знаменитости — поверь мне, это не так просто, как кажется. Второй вариант — я пиарю тебя еще несколько дней — так, чтобы не осталось в мире университета, в котором не услышали бы твое имя… а потом, уничтожаю тебя, предоставив доказательства, что свое исследование ты украла у какого-нибудь малоизвестного заучки.

— Ах вы… — я вскинулась, готовая наброситься на него с кулаками, но он легко перехватил мои руки за запястья и продолжил, выплевывая слова мне в лицо.

— Я найду хакера, который сумеет обмануть поисковики и загрузит в сеть работу — один в один как твою, только датированную двумя годами раньше. А потом разглашу это на весь мир. Понимаешь, что это для тебя означает?

Кусая губы, я вдруг почувствовала во рту соль и поняла, что плачу — бессильно плачу у него на глазах! О, я хорошо понимала, что это означает. Подозрение в плагиате и огласка на весь мир уничтожит меня — причем окончательно и бесповоротно. После такого мне действительно придется переучиваться на какого-нибудь бухгалтера.

— Сволочь… — прошептала я, — какая же ты сволочь…

А я его хотела еще на разок заказать! Посмотреть, как он со своей штуковиной играется, как кончает… Вот теперь и насмотришься — так что тошнить будет от этой штуковины. Еще и напробуешься небось… Отыграется этот говнюк на тебе за все свои унижения перед женщинами…

И тут, в эту самую минуту, когда эмоции уже грозили перелиться во что-то гораздо более опасное, чем слезы, я вдруг поняла, что мне нужно сделать, чтобы переломить всю эту ужасную ситуацию в мою пользу. Он чувствует себя униженным? Думает, что я всё это специально затеяла вместе с Шапошниковым? Вот и пусть думает.

А я пока двух зайцев убью — еще раз (и совершенно бесплатно!) заполучу себе в постель эту бессовестную, бессердечную, но безумно сексуальную сволочь и сделаю кое-что, что полностью обезопасит меня от его дальнейших поползновений. То бишь, действительно запишу нашу встречу на аудио. А может, даже и на видео. Мне терять по любому нечего.

Делая вид, что сдаюсь, я опустила голову и жалобно шмыгнула носом.

— Пожалуйста, профессор, не надо… не убивайте мою карьеру… — не поднимая глаз, попросила. — Я… я согласна с вашими требованиями…