Путь огня. Часть 3

Глава 22

Харт появился на следующий день. Как всегда, неожиданно. И как всегда, когда Аль был один – точно ловил заранее удачный момент. Впрочем, это же Третий…

– У тебя все хорошо, Шестой? – осведомился, ощупывая цепким взглядом.

Аль вспомнил ощущение тонкого запястья в плену своих пальцев, слабое биение пульса под кожей, стук собственного сердца в ушах и новые чувства, теснившиеся в груди, которые он так и не смог понять. Юля как-то говорила, что мы в ответе за тех, кого приручили. Подумав, Аль решил, что это и есть… тот самый «ответ». Но странно – это ведь мелюзга перед ним в долгу за спасение жизни, а отвечает почему-то он…

– Все отлично. Как может быть иначе? – соврал легко.

– Отлично, отлично, – промурлыкал неожиданно Третий, щурясь довольной улыбкой.

Аль замер. Такую улыбку он видел у брата лишь однажды – в день его свадьбы. Два года назад неприступная Софрана дала, наконец, согласие на брак. Официальной причиной стало окончание учебы, неофициальной – выпускнице предложили место директора в открываемой школе для девочек. И вот совпадение – школу открывали в Третьем тэорате, а на столь высокую должность претендовали лишь замужние леди.

«Вы же понимаете, что должны быть примером для своих учениц», – припомнил Аль выдержку из приглашения, которое обсуждали при нем Софрана с Юлей.

– Решать тебе, но лучшего варианта, боюсь, не найти. Своя школа, масса возможностей, да и научную деятельность сможешь продолжать, – сказала тогда ассара и, подмигнув, прошептала Алю на ухо: – Кому-то надоело ждать, и он соорудил отличную ловушку.

И вот сейчас брат улыбался так же, как в день свадьбы. Аль чувствовал – что-то здесь не так. Спрашивать в лоб было бесполезно, а потому Шестой продолжил разглядывать безмятежное лицо Харта с крепнувшими подозрениями.

– Отец выбрал день свадьбы, – проговорил, отвлекаясь от приятных мыслей, Третий, – тебе пришлют приглашение. Решил предупредить лично.

Аль кивнул, мол, ожидаемо, но спасибо за внимание.

– Ты же понимаешь, что это значит? – вопрос был серьезным, и мечтательного Харта сменил начальник внутренней безопасности, а теперь еще и глава Третьего тэората. Вот сколько Аль знал старшего брата, а привыкнуть к его «рабочему» взгляду не мог. Каждый раз – до печенок.

– Что у нас в запасе лет тридцать?

Харт хмыкнул, потер подбородок.

– Смотря на что запас… И не тридцать, а минимум тридцать один. Поверь, пролетят в один миг. Так что не теряй времени, младший.

Аль и не собирался. Он ждал – все ждали – что отец объявит о последнем браке. И все равно это известие выбило почву из-под ног. Накатили старые сомнения – а если не справится? Если не сможет стать Столпом?

С такой-то ассарой? – посмеялся сам над собой. Не пройдет – проскочит.

Подумал, что Восьмому повезет меньше остальных. Мало того, что самый младший, так еще в двадцать шесть его постараются женить, а в тридцать, на большое совершеннолетие, для него будет не просто ритуал. Сразу после, в присутствии остальных Столпов, огонь объявит свою волю и выберет следующего короля. Словом, Аль Восьмому не завидовал – не детство, а гонка перед сменой ветви.

– Если это все, – Харт глянул испытывающе, словно точно знал, что именно скрывает Шестой.

– У меня есть просьба, – выпалил Аль, боясь, что передумает. Третий вскинул брови, выжидающе подался вперед. Во взгляде промелькнул хищный интерес. Аль сглотнул. Задавил желание удрать. Напомнил себе, что другого выхода нет.

– Я бы хотел факультативно изучать искусство безмолвных.

Брат нахмурился. Окинул задумчивым взглядом. Помолчал, размышляя.

– Все еще считаешь, что Фильярг не сможет ее защитить? – спросил после паузы с явным недовольством.

Все было совсем не так, но возражать Аль не стал. Он уже понял, что взрослые любят делать из прошлого проблему, когда жизнь успела уже сто раз все поменять. Но пусть думает, что его просьба – это желание защитить ассару, а не одну мелкую нарушительницу правил. Так проще, чем объяснять, почему шестое высочество пошел на нарушение закона и обман короны.

– Уверен, это мне пригодится, – произнес твердо, сцепив для уверенности руки в замок.

Харт покачал головой. Лицо расслабилось. Уголки губ тронула насмешка.

– Растешь, – он неожиданно потрепал Аля по волосам. Тот замер от подобной ласки. Третий? И по волосам?

– Хорошо, я поговорю с ректором. Но учти, придется непросто. Скидок на возраст никто делать не станет. Будешь учиться с теми, кто старше лет на пять. Уверен, что справишься?

Аль стиснул зубы. Кивнул, боясь растерять эту самую уверенность. Но лучше потерпеть, чем нарушить данное слово и снова держать безвольную руку в ладонях, ощущая, как сердце стискивает страх за жизнь девчонки.

– Ты когда-нибудь себя спалишь без остатка, – ворчал Шиль, подставив плечо и помогая Алю дотащить убитое на тренировке тело до комнаты.

Сил на возражения у Шестого не нашлось – тут бы ноги успеть переставлять. Но Шиль неправ – потренировались они хорошо. Мастер Нурс ни разу не обозвал его дохлым пеплом и уже перестал кривить лицо при виде высочества, посмевшего заявиться к нему на тренировку.

Добиться результата во многом помог способ ассары. Пару лет назад Шестому стало любопытно, каким образом Юля может видеть сквозь щиты безмолвных.

– Ты ведь видишь их, да? – пристал он к ней в который раз. Ассара сделала круглые глаза, приложила палец к губам и громко во всеуслышание заявила:

– Нет, конечно. Уже давно ничего не вижу. Ни тенюшечки.

Аль скорчил ухмыляющуюся гримасу. Юля нервно замотала головой. Прошептала одними губами:

– Не здесь.

Он и сам понимал, что разговор не для дворца. Дождался каникул на Земле и там пристал снова.

– Вот липучка, – вздохнула Юля, спросила: – И зачем это тебе?

Аль насупился. Объяснять было долго и муторно. Да и со стороны его желание не казалось важным. Подумаешь, неприятно, когда пустота внезапно хватает за шиворот и тащит непонятно куда. Взрослые часто считают подобное несущественным или глупым.

Ассара внимательно посмотрела на его лицо. Махнула рукой и начала рассказывать. Аль не понял. Попробовал скопировать заклинание – не получилось, но сдаваться он был не намерен и отправился постигать науку ассары на практике.

От дедушкиных очков разболелась голова, и Юля, ругаясь, их отобрала. Купила солнцезащитные. Аль тогда три недели в них отходил, не снимая. Бабушка удивлялась внезапной причуде внука. Зимой? В темных очках? Но Аль не просто ходил, а учился проецировать заклинания на стекло. Потом переносить со стекла на глаза, накладывая что-то вроде магических линз на зрачки. Получалось через раз. Но Аль был упорен и вскоре мог поздравить себя с тем, что временами улавливает слабые тени там, где должны были находиться безмолвные.

На первой тренировке мастер Нурс с кривой ухмылкой выставил его на пустой поляне.

– Продержишься пять минут – останешься.

Что-то такое Аль ожидал. Ректор дал разрешение, но, если мастер счел бы нового курсанта не готовым – выпнули бы его отсюда под высокородный зад без всяких сантиментов.

Безмолвные – не просто элита. Они тайная гвардия короля. Охрана, прослушка, правосудие – все в одном. Опора власти. Ее последний бастион и в то же время – аванпост. Они первыми узнают о настроениях подданных. Замечают подозрительности. Пресекают преступления. А еще они в курсе всех сплетен. Их доклад ложится на стол начальнику охраны, его величеству и Третьему, а дальше выдержками расходится по ведомствам. Словом, безмолвные не то место, где держат идиотов или слабаков.

Но только им позволено без вопросов перемещаться по территории академии. Первыми узнавать о происшествиях. Ходить на дежурства, пропуская при этом даже занятия. То есть группа подготовки безмолвных была единственным местом, откуда он мог спокойно держать мелюзгу под контролем.

Вдобавок, хотелось проверить себя – справится ли? Зря он что ли три недели отходил под смешки взрослых в солнцезащитных очках?

Стоять на поляне, поджидая атаки безмолвных, было не страшно. Наоборот. Азарт огнем кипел в крови. Тело рвалось в бой. Пальцы расслаблено держали рукоять тренировочного меча. Ему дали меч, чтобы уровнять шансы – безмолвные будут без оружия. Но драка с пустотой… То еще испытание.

Вдох. Выдох. Аль заставил себя успокоиться и спокойно встретить скользнувшие к нему по траве тени. Главное – не выдать того, что он их видит. И пропустить парочку ударов.

Те пять минут растянулись в вечность. Пропустил он, конечно, гораздо больше. И после был сопровожден в лазарет, но одобрение:

– Ладно, ходи, – от мастера получил.

Тело заныло, когда на него рухнули струи горячей воды. Аль аж застонал от блаженства. Душ после тяжелой тренировки – вон оно, счастье.

Вышел, не вытираясь, обвязав бедра полотенцем, и у самого шкафчика был пойман полным сарказма замечанием:

– Смотрю, у тебя все хорошо.

Замер. Повернулся.

Мелочь стояла, расставив ноги. В глазах читалась злость. На лице алели пятна. Губы искусаны. В руках какой-то сверток.

– Как водичка, Аль? – хлопнул по плечу, проходя мимо, один из товарищей. Навстречу ему в облаках пара вывалились сразу трое. Голышом.

Аль ощутил, как краска бросилась в лицо, даже уши полыхнули.

Схватил дурочку за плечо, бросил к стене. Навис сверху, загораживая обзор.

– Совсем стыд потеряла? – прошипел, остро горя желанием взять ремень и выпороть.

– А у нас душ сломался, – ему достался полный вызова взгляд и нагло вздернутый подбородок, только вот пятен на лице стало больше, – так что нам разрешили пойти в любой.

– И ты, конечно, пришла ко взрослым, – кивнул Аль. Гнев сменился ледяной яростью. Выпороть не хотелось, хотелось придушить.

Мелочь все же смутилась. Потупилась. Покраснела еще больше. Взгляд заметался, остановившись на подбородке Шестого.

– Я беспокоилась. Все ли у тебя в порядке, – голос снизился до еле различимого шепота.

Аль хмыкнул. Отстранился. Нервно поправил полотенце. Беда с этой… мелюзгой.

– А ты, – запальчиво вскинулась девчонка, – мог бы спасибо сказать. Или хотя бы навестить.

Шестой вздернул брови. Добавил прохлады во взгляд.

– Я тебе ничего не должен, – произнес, чеканя каждое слово, – и предупреждал, чтобы ты держалась подальше.

Мелочь обиженно засопела. Свирепо сощурила заблестевшие от слез глаза.

– А теперь вон отсюда. Быстро. – Аль повернулся, освобождая проход.

Девчонке повторять было не нужно. Пыхнула яростью. Шмыгнула мимо.

– И чтобы больше я тебя в душевых не видел, – крикнул в спину. Мелочь ускорила шаг.

Сердце кольнул укор совести, но Аль его задавил. Пусть так. Одна. Без поддержки. Будет знать, что никого за спиной нет. Меньше глупостей станет делать. А он присмотрит. Как и обещал. Но на душе остался мерзкий привкус.

* * *

– Смотрите, что я достал.

Шуршание бумаги и восторженный возглас:

– Ого! Вот это огонь! – привлекли внимание Аля.

Он пошевелился у стены, осторожно меняя положение тела. Самое сложно в науке безмолвных – ждать. Притворяться мебелью, стеной, сливаться с окружающей средой и… снова ждать, не забывая про концентрацию и щиты.

– Открытые пространства – не для вас, – вещал мастер Нурс, – вот кресло человек обогнет, да и к стене близко подходить не станет. Потому, чтобы избежать глупых столкновений – используйте естественные препятствия, а еще отрастите глаза на затылке. И ради Девятиликого, привыкайте к щитам. Они должны стать такой же частью вашего тела как рука или нога.

Аль добросовестно привыкал. И никому пока не было дело до того, что практиковаться он предпочитал на территории малышни. С другой стороны… с малыми не соскучишься, да и пригляд за теми, у кого только пробуждается дар нужен во много раз больше, чем за остальными. Так что не один Аль сюда захаживал.

– И кому мы это подсыплем?

А вот это уже интересно.

Первые месяцы малышня привыкала к академии, шарахалась от любой тени, истерила из-за пробуждающегося дара, но к концу полугодия начинала смелеть. Тогда и затевались проверки крепости нервов однокурсников.

– Лангарду, – хором донеслось из приоткрытого окна.

От хмыканья Аль не удержался – мелюзга все же нарвалась на травлю. Рвущуюся ругань задавил – и хорошо, а то щиты наставников взломать у него пока не получалось. И окажись кто-то из них рядом – Аль огреб бы по самый огонь.

– Ни звука! – звучало теперь в его жизни чаще, чем «Прохладного утра».

С одной стороны, невидимость была жутко полезной вещью. Можно незаметно поставить подножку опаздывающему на занятие Гарвару. Вернуть тетради забывшему их в комнате Франтеху. Помочь Шилю на зачете. С другой – наставники тоже не дремлют, и за все следовала расплата…

– Считаете себя самыми умными, да?

В отличие от ректора мастер Нурс никогда не повышал голос. Но от спокойного тона веяло жутью. Чем-то они были похожи: Третий и Нурс. Среднего роста. Без широкого разворота плеч как у Четвертого, но взгляд, голос, выражение лица. Аль поежился. Он точно мелкая букашка под опускающейся подошвой сапога.

– Почувствовали силу? Поставили себя выше своих товарищей?

Аль печенкой чувствовал – зря он тогда уронил Гарвара. Позволил проехаться по дорожке. Пропахать носом землю. Еще и торжествовал. Теперь от чувства вины не спасало даже то, что перед мастером стояла вся группа оказавшихся несознательными курсантов.

– Вижу, силушки у вас действительно много, – мастер нехорошо прищурился. Нет, группа не застонала, дисциплинированно промолчав, но общий настрой – хана всем – легко читался по лицам.

– Тогда, детки, берем камушки вон там, – палец наставника ткнулся им за спину, – и таскаем, – разворот к большой поляне, – туда. Прям сейчас и до темноты.

Тихий стон все же прозвучал с задних рядов.

– До моей темноты, – тут же поправился мастер, – и чтоб никакой магии. Замечу – будете меня таскать вместо камней.

Аль сжал ладони, ощущая, как загрубела мозолями кожа. Кажется, они уже перетаскали все камни на территории, еще не по одному разу. Наставники планомерно выбивали дурь из головы.

– Насыплем ему в рубашку, когда он на тренировку пойдет, – голоса из окна понизились до возбужденного шепота.

– И в штаны!

– Пусть попрыгает, заморыш.

– Вот умора будет!

Жгучку достали, – понял Аль. Стиснул зубы. Поганцы.

Попадая на кожу, жгучка вызывала дикую неконтролируемую чесотку. Зуд был такой, что жертва расчесывала себя до крови. Целители, конечно, справятся на счет раз, но до них еще добраться надо…

Придется опоздать на занятие по «Дипломатическому этикету». Аль поморщился – за пропуск его ждал минимум один доклад.

Сложнее всего работать с дверьми. Дождаться пока кто-то зайдет, придержать дверь, затаить дыхание, скользнуть следом. Да… Не зря на спец курс отводилось целых пять лет. Подобные навыки – не ходить, а скользить по полу, быть дуновением ветерка за спиной объекта – отрабатывались годами.

Аль пробрался в пустую раздевалку вместе с опаздывавшим курсантом. Быстро нашел подписанный именем мелюзги шкафчик. Достал форму. Принюхался. Так и есть. Едва заметный запах сухой травы. Тщательно вытряхнул одежду на лист бумаги. Прошелся по ткани очищающим заклинанием. Сложил лист. Задумался.

Ту троицу он вычислил по голосам, наблюдая за ними в столовой.

Ладони предупреждающе заболели… А вместе с ними плечи и поясница.

Но губы уже кривила усмешка.

Травлю легко поставить в тупик. Особенно хорошо запоминается физическое воздействие. И план, который не удался.

Аль, уже не сомневаясь, разделил остатки травы на три кучки.

Известие, что подопечный на большую часть каникул останется в академии, ассара восприняла спокойно, только в глазах мелькнуло беспокойство.

– Наслышана. Взвалил на себя спецкурс.

Прошлась по комнате, нервно крутанулась – легкая ткань взметнулась, обняла ноги и опала зеленым водопадом воланов.

– Но, если взвалил, значит, нравится. Только надеюсь, ты понимаешь, что от тебя ждут?

Аль перевел взгляд на окно. Кивнул. Он знал. С самых юных лет, когда ему раз десять на дню напоминали, что недостоин, что занимает чужое место и не стоит даже мечтать о будущем Шестого Столпа в королевской семье.

– Не переживай, – Юля подошла, положила руку на плечо, сжала, – время, чтобы побыть безмолвным у тебя есть. Наслаждайся.

Аль покосился на стоящую рядом женщину. За последний год он вытянулся, обогнал ассару на пол головы и все еще непривычно было смотреть на нее сверху вниз.

Внутри внезапно шевельнулось, обдавая горечью, понимание, что больше не будет прижатой к мягкому животу щеки, теплых рук, укрывающих от всего мира. В прошлом остались сказки на ночь, а на зимних праздниках он лично убрал игрушки в коробку.

Пусть он взрослел долго. Год за годом, но осознал это только сейчас. И какая-то его часть отчаянно скучала по детству.

К горлу подкатил ком. Глаза защипало, и Аль укрепил мысленный блок, не желая тревожить ассару глупыми переживаниями.

– А помнишь нашу первую встречу? – она все же что-то почувствовала.

– Ты выглядел птенцом, выпавшим из гнезда. Испуганным, но решительным. Совенком. Куртка с чужого плеча. Грязь на щеке.

– Ты решила, что я беспризорник?

– Нет, – качнула головой Юля, – я поняла, что тебе нужна помощь, и ты ждал именно меня. Не важно, что я думала в тот момент, сердце уже знало – ты мой. Пусть считают это ассарством, но ты никогда не был для меня только лишь подопечным.

Фыркнула:

– Дурацкое слово. Ничего не объясняющее. Как будто нельзя признать правду: чужих детей не бывает. Так что не сомневайся, ты мой старший сын. Самый первый и всегда любимый. И я прибью любого, кто посмеет мне возразить.

Аль ухмыльнулся – в этом вся ассара. Ей плевать на правила, на общественное мнение. Еще станется пойти к королю и потребовать, чтобы Аля официально признали первенцем. Отца точно удар хватит от подобного. Хотя за последние годы он немного привык к напору жены четвертого сына…

Аль повернулся, ощущая, как горло перехватывает от накатившей нежности. Его ассара. Сердце защемило. Мама. Он давно это признал, не ощущая вины перед той, которая его родила. Ведь она его любила. Шестая. Значит, хотела, чтобы был счастлив. И если так…

– Не надо, я прибью его сам, – заверил Аль, добавляя с нежностью: – Мама.

И ведь не хотел, но глаза увлажнились. А как тут сдержаться, когда в плечо ткнулись, всхлипнув.

– Ты почаще меня так называй, – попросила хрипло Юля, – а то с моими делами и твоей учебой я скоро забуду, как ты выглядишь.

– Обещаю, – Аль осторожно положил руку на плечо, привлекая к себе. Он сдержит слово, но мамой станет называть наедине или в кругу семьи. Не стоит лишний раз шокировать асмасское общество. Хватит им того, что ассара нарушает одну традицию за другой.

Юля вздохнула:

– Скучаю по прошлому. Драго и тот, носа не покажет.

– Ты же знаешь, как непросто заводить калкалосу семью, – напомнил Аль. Ему тоже не хватало чешуйчатого друга.

– Знаю, – согласилась Юля, – и заранее желаю, чтобы отвалился хвост у этой вертихвостки! Сколько можно его мучить?! Давно бы согласилась на совместный полет. Лучше Драго ей никого не найти.

Оба замолчали.

– Я и не заметила, как ты вырос, – Юля прижалась щекой к его груди. Память напомнила, что каких-то десять лет и деть официально станет взрослым.

Сердце сдавило. Стало тоскливо, но Юля постаралась выкинуть дурные мысли из головы. Дети всегда растут быстро. Миг – и они уже могут носить тебя на руках, а не ты их. Совенок пока нескладный, длинный подросток, но из взгляда исчезла детскость. Усмехнулась – оглянуться не успеет, как у Аля появится невеста.

– Выше меня вымахал. И совсем самостоятельный стал. Не спрашиваешь даже, можно ли стать безмолвным.

– А можно? – шутливо спросил Аль.

– Нет, конечно, – тут же отреагировала ассара, – но, если серьезно: сам решил, сам и расхлебывай. Не хочешь говорить зачем – не надо. Пытки отложим. Но если нужна будет помощь – обращайся. И учти, я тебе не говорила, но братья недавно обсуждали твою странность, мол, младший и так вкалывает в академии, зачем ему дополнительные сложности. Не к добру. Так что готовься – заявятся с расспросами. А они уж точно по поводу пыток сомневаться не станут.

Аль знал. Понимал, что придется быть осторожнее. А что касается правды… Ему хотелось признаться. Тайна тяготила. И будь она лично его – давно бы рассказал…

– Спасибо. Ты лучшая.

– Не подлизывайся, – отрезала Юля, отстраняясь и пытливо заглядывая в глаза. Снова вздохнула. Потрепала по волосам:

– Растешь, Совенок. Не забудь, ты обещался бабушке ее навестить. Она ждет. Так что выдели время в своей секретной миссии и смотайся на Землю. И детвора по тебе скучает. Все уши прожужжали: где там старший брат.

– Обещаю, – улыбнулся Аль, – и на Землю, и к двойняшкам.

Пусть они стали реже видеться, но каждая встреча – отдых для души.

Юля все так же руководила женским факультетом, совмещая работу с положением жены Четвертого Столпа, успевая еще и детьми заниматься. Впрочем, двойняшки стали легендой Асмаса – шутка ли первая двойня за всю историю королевской семьи, так что желающие помочь ее высочеству с малышами выстраивались в очередь.

Юля поначалу ругалась, отнекивалась, но асмасцы не зря считались детьми огня и любили так же горячо, как и ненавидели. Ассару настигло то, что называется народной любовью, со всеми вытекающими. Вдобавок, птичник был уверен, что никакая мать не устоит против похвалы ее детям.

– Лучше бы к экзаменам готовились, а не пытались получить протекторат, – шипела Юля, отшвыривая от себя очередное прошение.

– Нет, ты подумай, – жаловалась она Алю, – они серьезно считают, что я оценю их умение вытирать грязные попы и помогу поступить в академию?

Аль пожимал плечами. Ассара хотела слишком много от птичника, привыкшего опираться на связи. Вот и старались семейства найти подход к ассаре через детей.

Помощь неожиданно пришла со стороны свекрови. Та буквально поселилась во дворце Четвертого тэората. Сначала пыталась воспитывать ассару, учить великосветской науке, советовала нужные знакомства, подпихивала важных людей, но Юля быстро дала понять, что помощь примет, а вот поучения нет.

– Дорогая Тайла, вы не поможете разгрести приглашения? Ответьте им, что сын капризничает из-за зубов, а дочь солидарна с ним, и всю ночь у нас рев на два голоса. Хотя нет, просто напишите, что я не могу.

Леди Тайла и сама не заметила, как начала отвечать на почту, принимать гостей:

– Простите, моя дочь сейчас занята в академии.

Общаться со слугами. Поддерживать порядок во дворце. А вот с детьми ей сложно было наладить контакт. Она старалась улыбаться, дарила подарки, но малыши смотрели настороженно, на руки не шли, норовя улизнуть и спрятаться за подолом маминого платья.

– Не всем по душе маленькие дети, – ободряла ее Юля, – вот подрастут, станут понимать больше, тогда и подружитесь.

Тайла мысленно соглашалась – таких крох еще рано учить огню и смирялась. Возвращалась домой, но через несколько дней ловила себя на скуке. Дом мужа теперь казался выморожено пустым. Она бродила по нему, бросаясь на любое дело, но обустроенный ею порядок жил сам по себе. А внутри не отпускала мысль, что где-то там, в Четвертом тэорате, полный бедлам. Убеждала себя, что невестка не справляется. Жаловалась мужу:

– Взвалила на себя столько, что исхудала бедняжка. Поесть не успевает.

И срывалась обратно: наставлять, следить за порядком и помогать.