"Кэшбек" для Судьбы и учеба вне правил

Часть 4. Глава 11. Пуд соли — страховка отношений

Милисент лежала в той же палате, где совсем недавно лежала я. Бледная, безучастная, она никого не замечала рядом. Распахнув глаза, словно пласстмассовая кукла, она смотрела в потолок. Рука сорвалась с кровати.

— У нее шок, — мэрт Эскул стоял у окна, спиной к дверям, но каким-то образом почувствовал мое присутствие. — Тяжелый случай. Проходите, адептка.

— Хорошо, что Вы пришли. Вы ведь дружите? Сейчас ей нужен кто-то близкий. Вас осмотрели уже?

Я поспешила к подруге, подхватила тонкую кисть и вернула ее на кровать — она была ледяная. Сени не отреагировала.

— Да, — подошла и отдала предписание дежурного лекаря.

— Что с ней, Колавер? — в дверях стояла госпожа Рас. Заметив меня, куратор перешла на официальный тон. — Профессор?

Ей сообщили то же, что и мне, разве что разбавили некоторой терминалогией, мне неизвестной.

— Адептка Чагородская, Вы мне расскажете, что произошло? — потребовала куратор.

Я кивнула. Открыла рот и снова закрыла. Тело скрутило судорогами. Эмоциональная пустота выпотрошила и поглотила меня. Как я смогу все рассказать?

— Позволь, я посмотрю сама.

Я снова кивнула. Госпожа Рас приложила пальцы к моим вискам. По телу побежала прохлада, а из глаз — слезы. Сначала осторожные, а потом все сильнее. Несправедливость произошедшего накрыла с головой. Я молча плакала.

Холодные, успокаивающие ладони покинули мою голову, унося за собой последнюю уверенность.

— Почему ты мне ничего не сказала? — в голосе куратора прозвенела сталь.

— Как? — спросила одними губами, и истерика таки взяла свое.

— Прости, девочка, заработалась я совсем, — меня прижали к сухонькой груди.

— Новели, — мэтр Эскул не стал церемониться. — Похоже тебе снова придется график лекций менять. У меня два сложных пациента. Не учебный год, а сплошная практика.

Меня оторвали от куратора, словно тряпочку. Профессор Эскул затис лицо в жестких пальцах и ловко надавил на челюстные связки. Рот открылся сам собой. По горлу потекла преотвратительнейшая смесь настоек. Так много. Голова закружилась, и я стала медленно оседать. Мужчина подхватил меня и бережно уложил на вторую кровать. Раньше ее здесь не было.

— Я теперь с лекарского крыла и выйти не смогу с такими-то пациентками, — подумал и допил то, что не смог в меня впихнуть. — Как-то без Эристела все из-под контроля вышло. В такие моменты начинаешь понимать, сколько он всего делает, чтобы в академии всегда порядок был. Без обид, Новели.

Госпожа Рас и сама это понимала.

— Кто принес адептку Лозу?

— Адепт Ишар.

— Как объяснил?

— Сказал, напугал нечаянно.

— И все? — нагиня нахмурилась. — Может еще с ним кто-то был?

— Ничего более. И никого с ним не было. Следом явилась адептка Чаргородская.

По лицу женщины прошла непроизвольная судорога и она прикрылась ладонью.

— Пойду я, Колавер. Дела у меня кое-какие. Срочные!

— Иди. Сегодня с ними уже ничего не станется. Все, что можно было, уже произошло. Эристел нам голову открутит и за хвосты подвесит…

Куратор ушла, а мэтр влил в меня еще пару настоек. Грубо влил. Но эффективно. Такую гадость сама я бы не выпила. Оставив меня в покое, магистр вернулся к Милисент. Но когда он отошел, состояние подруги кардинально не поменялось, разве что теперь ее глаза были закрыты.

****

Во сне я плакала. Долго. Надрывно. Как же все несправедливо! Я хотела уладить все ради подруги, а получилось, что это она меня спасла. От унижения. От всего. Пожертвовала своим с Сидаром потомством. Осознанно или нет — не важно. Она снова кинулась на мою защиту, а могла просто отойти в сторону, переждать. Как мне после этого жить? Как ей в глаза смотреть? Как смотреть в глаза Сидару? Я не смогла поставить на место заигравшегося парня. Не справилась…

Мой уставший мозг не проявлял признаков жизни. А еще кто-то снова приходил в мой сон, но плотное марево не пропускало подойти ближе, и он, упершись в непонятную субстанцию, смотрел на меня с той стороны. А потом пришел еще кто-то. И тоже непонятно кто. Не сон, а проходной двор какой-то! Двое мужчин не видели друг друга, но я их видела. Очертания, не более. Ко мне пробивался чей-то голос, но я не могла расслышать. Меня душили слезы. Обхватив подушку, я изливала ей всю свою боль.

Постепенно ночные галюцинации стали отступать. По лицу что-то мазнуло. Внутри все сжалось от страха. Я резко дернулась и открыла глаза. С лица свалился сухой лист.

— Зараза! Мимиктус!

— Дура! Наконец-то ты очнулась! — Люгест подхватился с полу. — Какая же ты дура! Как ты могла нас не позвать? Мы бы услышали!

Люгест с таким очаянием бросился обнимать меня, что я опешила и на «дуру» не отреагировала.

— Э-э…

— О-у, извини, — парень резко отстранился и застеснялся своей нездержанности. — Ты нас до чертиков напугала. Едва пламя единым махом не выпустили.

— Чем?

— Что «чем»?

— Чем я вас напугала?

— Да как чем? Мы ведь после сеанса у госпожи кураторжи узнали, что вас с Милисент срочно к лекарю Эскулу отправили. Представляешь, что мы пережили? А что предумали? Вы же нам, как сестры уже, — шепотом сознался парень. — Что с Милисент?

Я недоверчиво взглянула на Люгеста, и он правильно рассценил мой взгляд:

— В академии знают только то, что вы попали в больницу. Обе. И что с этим как-то связан адепт Ишар.

— И он тоже, — будто выплюнула слова. — А еще… ты знаешь кто.

— Что произошло? — Люгест стал очень серьезным. — Как Милисент? За все врея, что я здесь, она ни разу не пошевелилась. Я уже с полчаса здесь: ты слезами заливаешься — не разбудить, Сенти лежит, как статуя.

Я рассказала все, что было. Все, что знала.

— Что с той запиской? — перевела разговор. Не люблю, когда меня жалеют, тем более вот так активно. Тем более, парень. В его глазах стояла боль, а самого Люгеста трусило от гневной безысходности. Моя потрепанная гордость жаждела удовлетворения, хотя бы в виде расклада по полочкам, что у них происходило. Но Люгест не спешил с ответом. Он подошел к постели Милисент, присел перед ней на корточки. Долго всматривался в бледное лицо, осторожно сжимая узкую ладонь, затем вернулся ко мне.

— Эквилис предупредил тебя о предстоящем мозговом штурме. Он услышал это нечаянно, обрывками. Оповестил, как смог. Причина? Развитие и усиление ментальной магии госпожи Арнель. Для этого нужны мы — все семеро. У нее есть задатки, как и у ее кровного родственника, который являлся дальним родственником вашей Офелии. Вот и откопала она у себя «кочерыжки». Как-то так. Мы что-то вроде проводников и усилителей. Но у нее ничего не вышло. Как она ругалась!.. Из ее криков мы поняли, что с тобой что-то не так, — Люгест говорил ровно, но выглядел совершенно опустошенным, окостеневшим.

— И что же ее не устроило? — осторожно поинтересовалась я.

— Сначала ты непробиваемая была. Мы даже порадоваться успели. Решили, что ты блоки сумела выставить. Потом она кричала, что ты паникерша и истеричка. Когда Арнель упомянула панику, мы насторожились, подумали, что ты все-таки почувствовала что-то, возможно, боль или барьеры из тебя много силы вытянули. Но когда эльфийка начала все крушить вокруг через твою истерику, поняли, что все намного хуже. Поняли, да только до конца сеанса никто из нас даже с места сдвинуться не мог. А под конец, когда общий транс стал спадать, едва ее новое жилище не спалили. Нас выгнали, — Люгест впервые улыбнулся. — Медитировать на сдерживание стихии. С недельку вольной жизни себе получили. Хорошо, что госпожа Арнель не додумалась связать произошедшее с тобой. Ее эгоизм непробиваемый. Решила, что мы не дотягиваем до ее устремленности и потенциала. — Печальная улыбка стала шире. — Зира, ты, вообще, представляешь, как это все понимать и не иметь возможности даже двинуться, чтобы прийти на помощь?

Я понимала. Так или иначе, мы все, в разное время, оказывалисть в такой ситуации, но боль, с которой говорил Люгест, я ощущала, как живую. Он не врал, не преувеличивал, он страдал. В такой момент приходит озарение, что эмпатия может быть пыткой. И, если я уже так остро все ощущаю, то что будет, когда дар во мне разовьется в полную силу. «Читающая души» — мука, подаренная мне в наследство. Так и с ум сойти не долго. Может прав был отец, спасая меня от такого будущего? Может. Но и возвращаться в прошлое — не хочу.

Мысленно выстраила цепочку событий по рассказу Люгеста. По всему выходило, что сеанс с магиней у них совпал со временем моего разговора с лекарем и куратором. Сначала я была очень злая — они решили, что блоки выставила. Потом — паника. Это, наверное, когда госпожа Рас сканировала мои воспоминания. И хотя я была в этот момент очень уязвима, присутствие куратора не позволило проникнуть в мою голову темной эльфийке. Последняя эмоция совпала с реальностью, и Арнель впала в агрессивную истерию. Что ж, есть над чем подумать…

— Зачем ей это? Зачем проникать в мою голову? Снова.

Люгест вскинулся, внимательно всмотрелся в мое лицо, но потом пожал плечами:

— Снова? Не знаю. Но она помешана на тебе. А последнее время и наш правитель тобой сильно заинтересовался. Нам это не нравится.

Я едва не поперхнулась. Хвала пересохшему горлу. И о него бывает польза.

— А ему я зачем?

— Не знаем. Только мы с парнями думаем, что это все это как-то связано.

— А вы не слышите во время сеанса, что они там ищут, в моей голове?

— Не слышим. Мы лишь проводники дополнительной целенаправленной энергии. Во время сеанса мы больше похожи на заледеневших истуканов, чем на потомков огнедышашего дракона. Не видим, не слышим. Лишь воспринимаем отголоски внешних эмоций. Но осознаем, что делаем. Поэтому и постарались вначале сеанса незаметно снизить наш потенциал. Только Аделин на полную и работала. Но у нее — крохи силы, кардинально не повлияла, сколько не тужилась. Даже Эквилис нам помогал. Все-таки он неплохой парень.

— А ваш правитель?

— А что он? Его не было. При нем пришлось бы работать на полную силу. Это Арнель не разбирается. Да и не нужны мы ему для этого. Его пси-энергии хватает пробить сознание любого.

— Даже ректора? — стало неуютно до жути.

— За ректора не скажу. Он и сам сильный мужик, — озадачился Люгест. — Но с остальными справиться, думаю, ему по плечу.

— Тебе, наверное, пора уже? — мне ужно было все обдумать. Наедине. Да и в сон все больше клонило.

— Да, — парень неловко засуетился. — Засиделся я. А там парни с ума сходят.

— Где?

— Да под окнами, где же еще?

— Вы безббашенные совсем, — вздохнула я.

— Кто бы говорил!

— Передавай привет. Всем. И спасибо.

Люгест исчез за окном. А я задумлась: вот правду говорят, кто друг, кто враг — не поймешь, пока пуд соли с ним не съешь или в переделках вместе не побываешь. Мне было над чем поразмыслить.