"Кэшбек" для Судьбы и учеба вне правил

Часть 2.Глава 3. Об истории и взглядах на нее

— Вот вы где! Я уже с ног сбился, вас разыскивая! Не, ну, правда, Зира, только ты на занятия приходишь, у меня ни минуты покоя. Может тебя к стулу приклеить? И ты — на месте, и мне мороки меньше! — демонстративно-возмущенно пыхтел Алектор Часпид. — Все на местах, кроме вас с Милисент! И вот смотри, целую неделю Лоза тоже была на месте. Пока ты не пришла! — Он внимательно осмотрел нашу странную компанию и, в момент прекратив изображать паровоз на разогреве, неприятно осклабился. — Вот не понимаю я вас, девки. У тебя, — он обратился к зеленушке, — истинная пара есть. Но только его нет рядом, ты уже и хвост распустила, — Алектор выразительно взглянул на кончик зеленого хвоста, нервно выписывающего разные фигуры. А возле тебя, Зира, адепт Эрентор все время круги наматывает. Но и ты туда же: его день нет рядом, а вокруг тебя уже куча самцов, да еще и другой расы. Ну, хотя бы со своими! Я бы еще понял. Но они, — обвиняющий перст тыкнул в сторону парней, — ящеры.

От выразительного лица старосты, мы с Сенти стали пунцовыми, словно нас застигли, как минимум, за растлением малолетних. Даже нежный девичий пушок на лице проникся «заслуженным» отчитыванием несносных нас и зарделся от самых корней. Еще бы ведро с помоями сверху вылил! Хотя по сути, практически вылил. И в грязи изгваздал. От необоснованных обвинений хотелось в эту самую грязь самой лицом зарыться. Чтобы никого не видеть. И чтобы тебя никто не видел. Стыдно-то как… И ведь без вины виноватые.

— Слышь, ты, выражения-то подбирай! — Аресу речь нашего старосты очень не понравилась. Он просто испепелял Часпида взглядом. Парень постоянно пытался наладить отношения, а этот гад ползучий рубил все его усилия на корню.

— А и правда, уважаемый, Вы бы проявляли больше уважения к девушкам! — это Хенсай.

— Да пошел ты погулять, Алектор! — взорвалась праведным возмущением Сенти. — У него кровь носом пошла, — она тыкнула в Мимиктуса, — вот мы и помогали.

— А причем здесь Тиноб? — до меня с трудом доходил подтекст обвинения.

— М-да… У него типа кровь, — Часпид никак не отреагировал на мою реплику, но с интересом взглянул на лежащего под кустом геккончика, а потом на Ахар. — Это она типа в обмороке? На кровь так среагировала? — он похабно улыбнулся. — А ну-ка, девочки, быренько-быренько манатки собрали и пулей в аудиторию! — интонации в голосе старосты стали совсем противными.

Арес рванул было разобраться с охальником по-мужски, но Хенсай его остановил.

— Вот и правильно. Глаза правда колет? — съязвил Часпид. — Вы бы тоже поторопились на занятия. Чай не заоблачного полета птицы, чтобы вас все стальные ждали, включая мэтра. — Он еще раз выразительно-пренебрежительно оскалился, глядя в глаза Хенсая.

Мы шли впереди, пыхтя от возмущения. Алектор подгонял сзади:

— Побыстрей, девочки, побыстрей! Сейчас лекция по истории будет. Сам Илаф Ситале придет на занятие. А он очень занятый маг. Можно сказать, легенда. А вы вечно где-то шляетесь. — Мы споткнулись и удивленно переглянулись. — Ну, и дуры же вы, девки!

После этих слов мы, вообще, сбились с шага, потому, что в словах Алектора уже не было ни ехидства, ни насмешки — сама серьезность.

Так мы и зашли в аудиторию. Под конвоем. Мы — впереди, а за нами — староста, вальяжно и с руками, закинутыми за спину. Спасибо, хоть не сразу вошел, притормозил перед дверью. Мы с зеленушкой вспорхнули на галерку и зарылись лицами в тетради. Наш румянец сошел за торопливость опозданок. Часпид вошел не спеша. Оглянул всю нашу группу, остальных адептов, зацепился взглядом за наши бумажные прикрытия, за которыми мы прятались и чинно проследовал на свое место.

Минут пять спустя, в аудиторию вошла группа Аринар полным составом. Они расселись, как обычно. Вполне себе спокойные, как ни в чем не бывало. Ахар вела себя адекватно и даже не пыталась прицельно бомбардировать нас взглядом. Мы с Сенти переглянулись. М-да…

Насчет спешки, Алектор явно переборщил. Мы еще минут пятнадцать ждали профессора и успели цветочками разрисовать половину тетради. Каждая свою. Скрытые наблюдения за другими адептами подтверждали, что мы такие не одни. По крайней мере, все девушки, кроме одной, были явно с нами солидарны. Ящерка же сидела, как истукан, с абсолютно ровной спиной и сложенными на коленях ладошками. Как пришибленная. К слову сказать, вся группа аринарцев пришла следом за нами. Аудитория тихо «жужжала» кто, о чем. Адепты гипнотизировали дверь.

— Как она меня задрала! — выдала очередной перл нестабильной беременной психики зеленушка. — Как ты думаешь, что с ней не так?

Я уронила взгляд на первый ряд. На чей счет психует Сенти, и так было понятно. По умолчанию.

— Не знаю. Я, вообще, мало что понимаю сейчас. Вроде бы и не так много времени пропустила, а ощущения, что минимум месяц прошел, и я где-то за поворотом жизни застряла. А ты — молодец! — решила сменить вектор настроения и похвалить подругу. Заслужила! — Эрилия так научила?

Милисент удивленно и непонимающе воззрилась на меня, но, поняв откуда ветер дует, лишь рукой махнула:

— Не, это я ее этому приему учила. Наш. Стандартный. Для охоты. Но у Мамбуси все равно пока не получается.

Теперь пришла моя очередь удивляться: мы точно об одном и том же человеке говорим?

— Она длиннее и массивнее, — снизошла к объяснению зеленушка. — Ей под таким углом тело держать непривычно. Это мы при охоте почти все тело вперед выбрасываем, а мамбы, или доганяют жертву, или делают короткий бросок очень небольшим отрезком тела. Вот и нет пока нужного баланса у Эрилии. Но она старается, да. Она — молодец, — гордо закончила речь новоявленный тренер.

«Ты тоже изменилась, подруга. Где и делась серая мышка?» — подумала я. А в слух похвалила:

— И ты молодец! Такая стремительная. Уверенная. А я вот совсем растерялась.

— Ну, положим не во всем… ты растерялась. Я бы и не додумалась кого-то крапивой накормить, — пока мы рисовали цветочки, Милисент выпытала все подробности моей встречи с аринарцами. — А так, да. Все мамы нервные. Даже будущие, — выдала архи-мысль зеленушка. Сложила губы дудочкой и отметила очевидный факт. — Да и оберегать тебя, кроме меня, больше некому. Так что, хочешь-не хочешь, будешь и уверенной, и стремительной. Ужик — не в счет. У него своей работы невпроворот. — А затем поставила жирную точку. — С тебя воробьи! Ой, нет — пирожки. За мой перенервит и потерянную добычу. И, вообще, я есть хочу-у-у!

В этот момент в аудиторию вошел мэтр Ситале. Если брать по меркам людей, профессору было ближе к шестидесяти. Среднего роста, худощав и напоминал складной перочинный нож. Двигался он бодро. Умные, живые глаза цвета меда с черными кустистыми бровями над ними однозначно говорили о бурной интеллектуальной деятельности.

— Здравствуйте, адепты! — он немного подвигал бровями, рассматривая собравшийся контингент. — Кто я, думаю, знаете. А с вами знакомиться будем по мере необходимости.

Профессор отточенным движение откинул прядь темно-русых волос с лица. Они были одной длины и доставали плеч. Ровный пробор делал прическу старомодной. Такую часто носили молодые люди, которых мой отец называл «хиппаками». Мэтр раз за разом откидывал назад пряди волос, ниспадающие на глаза, но, кажется, ему это не мешало и в тягость не было.

— Профессор, а как долго Вы у нас будете преподавать? — поинтересовался кто-то из парней.

— Столько, сколько нужно.

Лаконичность мэтра поставила всех в тупик.

— А где мэтр Наг? — не унимался тот же голос.

— Там, где нужно!

Вся аудитория притихла, ожидая следующего вопроса от любознательного адепта. Но тот замялся, сбитый с толку весьма краткими ответами профессора, более подходящими какому-то оболтусу, но никак не ученому мужу. А тем временем, мэтр Ситале начал лекцию.

— С тех пор, как наги попали на Землю, прошло много времени, — он внимательно посмотрел на аудиторию и вознамерился читать длинную и основательную лекцию — это было заметно по вдохновленно закинутой слегка назад голове и длинным пальцам, вцепившимся в края кафедры.

Среди слушателей послышался едва слышимый смешок, перешедший в шепот. Профессор нашел взглядом охальника и сменил тактику:

— А скажите, милейший, почему группа нагов решила разойтись и расселиться в разных частях света? Как Вы думаете?

Среднестатистического вида парень недовольно поднялся под перекрестными взглядами адептов.

— Мы только вводные темы прослушали, мэтр, — буркнул он. — Не было там этого.

— Но, милейший, — Илаф Ситале, вперился внимательным взглядом в несостоявшегося срывателя лекции, — я с удовольствием послушаю ваш логический ряд рассуждений. Смелее! Как Вы думаете, что могло предшествовать этому решению? Ответ на поверхности. Подумайте!

— Не знаю!.. Все было норм. И еда была. И все остальное, в принципе…

Профессор приподнял удивленно бровь. Парень поискал глазами помощи «зала», но «зал» отмалчивался.

— Ну, один раз они перебрались с насиженного места, когда дракон появился на Земле.

— Дальше, — подбодрил метр. — Тогда ведь они переместились всей группой. Что случилось такого, что наги разошлись по землям в разные стороны? Разве не правильнее было и дальше держатся вместе?

— Я не знаю, — пожал плечами юноша.

— А что случилось в это время? Помните? — не переставал задавать наводящие вопросы мэтр Ситале.

— Умерла повелительница Офелия, — и руки перед собой сложил.

У меня в груди словно тугой комок сжался. Как легко и свободно они говорят о случившейся трагедии! Вот этому умнику так все равно, что было. А мне больно! За Офелию. За госпожу Рас, за Эристела. За себя! Я ведь знала больше, чем они.

Странно, как время течет: для одних, словно ничего и не происходит, для других — мучения каждую минуту. Профессор вроде все правильно говорит, подводит к выводам, но ощущения, словно ледяным скребком по душе проводит. Расчленяет и выставляет кусочки для общего обозрения и обсуждения всех собравшихся под лучами яркого солнца. Как экспонат, который нужно со всех сторон рассмотреть, а лучше и на зуб попробовать, чтобы наверняка. Стало противно.

— Правильно, юноша, правильно.

— Чего правильно-то, — возмутился парень, — если после смерти каждой самки с насиженного места уходить невесть куда?

Я застыла на своем месте: «Каждой самки???» Адепты зашушукались. А я с силой сжала под партой кулаки. Ногти, хоть и небольшие, впились в ладони, и я от боли прикусила губу. Ладонь Милисент быстро опустилась под парту и тихонько пожала мои побелевшие пальцы, будто успокаивала.

— Не каждой. Ведь это была правительница.

— Ну и что? Выбрали бы кого-то еще! Вон хотя бы нашего ректора! Зачем разбредаться?

Илаф Ситале откинул прядь волос и совершенно убежденно парировал:

— В группе все были знатными и примерно одинаково родовитыми, кроме команды охраны, конечно. Мы с вами еще будем отдельно рассматривать кланы. А потому никто не хотел подчиняться другому. Эта и была основная причина — гордыня.

— А какие другие?

— Ну, знаете ли, юшоша, всегда есть сопутствующие причины. Вам достаточно знать эту, главную.

— А как же наш ректор? — не отступал пацан.

— Он тогда был вашего возраста, — улыбнулся мэтр. — А взрослые «дяди» никогда не слушают тех, кто младше. Будь мэтр Наг в равных условиях со всеми, всё бы повернулось иначе. Я в этом убежден. — Лектор сделал паузу. — Итак, причину мы выяснили. Идем дальше.

А дальше профессор рассказал где, как и почему стали появляться змееподобные боги в человеческих эпосах. О том, что их боготворили, любили и боялись. Отношение к нагам зависело от уровня развития местного населения отдельно взятой территории и того, какую роль там играл сам наг.

— Вот как вы думаете, в какой точке Земли вышли наги из межзвездного портала? Конечно же, рассматриваем современную геопозицию, — Илаф Ситале снова перешел на диалог с аудиторией. Он вертел карандаш в руке и время от времени грыз его, как мальчишка. От нетерпения и азарта.

— Если судить по разрозненным данным, то это произошло в районе современной Азии, — неожиданно вступил в разговор Хенсай.

— Правильно, адепт…

— Адепт Нияз, мэтр.

— М-да, спасибо. А кто знает, есть ли среди азиатских божественных идолов наги?

— Есть…

Мы все повернулись на голос. Ответил невысокий смуглый паренек с раскосыми глазами.

— И не только божества.

— Уточните для всех, милейший.

— Я сам из одного наговского племени. В наших лесах их несколько. Из Непала я.

— О, как интересно. Я бы хотел поближе с Вами познакомиться, адепт, но позже. Могу только предполагать, что ваши племена пошли от нагов-охранников, уж очень у Вас своеобразный вид.

Паренек густо покраснел. Это было заметно даже под его смуглой кожей.

— Не смущайтесь, милейший! Просто в разбираемое нами время все так и произошло. Почти все высокородные разошлись в разные стороны света. А те, кто остался, не имели потомков, кроме нагов из моряков-охранников. А они все были с островов Клана Черной Кобры. Ну, кто еще что-то знает? Как насчет мифологии?

— Я знаю, что где-то в Азии была богиня плодородия и пшеницы Ренуне-тет, — послышался неуверенный, тонкий девичий голосок. — У нее нижняя часть тела была змеиная.

— Да, была такая богиня, — улыбнулся мэтр. — Только наговской была у нее верхняя часть.

Девица зарделась и постаралась спрятаться за соседкой.

— Она была в помощницах у самой Афины. Афина же вышла из пены морской в первый раз на землю тоже со змеиным хвостом. Вернее сказать, выплыла-выползла. Вы знали об этом? Афина — потомком нага-метаморфа, вот почему на суше могла меняться в чисто человеческий образ.

— Но подождите, профессор, — Томас Пигопус осторожно прервал мэтра Ситале. — По легендам, Афина — дочь самого Зевса.

— А еще по тем же легендам, она родилась из его головы, — профессор снисходительно улыбнулся. — Когда людям что-то непонятно, они пытаются найти объяснения на уровне своего понимания природы. Отсюда и такие легенды. «Как могу, так объясняю, то, что вижу», — лозунг всех древних людей. Сначала все обожествлялось. Потом — очеловечивалось. Появились полусущества-полузмеи. Далее — разные атрибуты с изображением божеств. В нашем случае нагов и их потомков. В древних символах наги приобрели разное, иногда противоречивое значение. Таинственное, перед которым благоговели. Магическое, дарящее мудрость и познания, тайны подземного мира и волшебных исцелений. Они были символами плодородия, прорицания, защиты и наказания. Это и объясняет разнообразие существ разной степени божественности, похожих на нагов, у которых, кстати, по всему миру очень много потомков. Вот послушайте, как прекрасно сказал о нас человеческий поэт:

«Струиться змея по руке.

Змеиться река вдалеке.

Мелькают над ней облака.

Стекают в ладони века.

Врачуя земные края,

В туманах клубиться змея.

Мерцает вселенский покой,

Хранимый незримой рукой…» **

— Великолепно, не правда ли?

— А я знаю, что в наших сказках змей всегда громом ведовал. Либо домовиком был на хозяйстве. И ему всегда молочко в блюдце ставили, в благодарность за хозяйстенность. Либо, вообще, лихим чудищем был. И в пещере жил, — протараторила круглолицая деваха явно славянской наружности. — Но там всегда, то ли змей о трех головах был, то ли дракон. Нет в летописях уточнений. — Она пожала богатырскими плечами.

— И это правда, — подтвердил профессор. — Люди не могли и не могут однозначно выразить к нам свое отношение, а потому не дают точного описания, оставляют за собой возможность представлять нас, потомков нагов, в выгодной для себя ипостаси, а также сохранять место всяким придумкам. Тем более не забываем, что у нагов, как и у некоторых их потомков до сего времени, действительно присутствуют небольшие рудиментарные конечности. Задние. Но этого факта стало достаточно, чтобы в глазах людей наг и дракон стали чем-то единым. А по поводу отношения… Вот послушайте, что написал другой человеческий поэт, явно нелюбящий и демонизирующий змей. Для своих нападок он выбрал совершенно безвинную медянку:

«Змея — Медяница, иначе медянка,

Год целый бывает слепа.

И пусть перед нею любая приманка,

Она неподвижно-тупа.

Но дивные чары Ивановой ночи

Ей острое зренье дают.

Сверкают змеиные рдяные очи,

Смотри, не встречайся ей тут.

Хоть будь ты одет перед нею бронею,

Бороться, надеяться, брось, -

Она на врага устремившись стрелою

Его пробивает насквозь…» ***

— Не правда ли, нелепость? И подобных поверий-несуразиц встречается немало, — профессор помолчал, давая нам всем проникнуться вероломством человеческого ума на пустом месте, и продолжил:

— Но не смотря на свою паранойю, этот же поэт пишет и такие прекрасные строки:

«Голубая Змея с золотой чешуей,

Для чего ты волнуешь меня?

Почему ты как море владеешь Землей,

И кругом предстаешь как Эфир мировой

С бесконечной игрою огня…» ****

— А у нас древний змей — бог радуги, — послышалось откуда-то с боку после новой небольшой пафосной минуты молчания.

— Это все подтверждает, что нагов связывали со стихией воды и плодородия, — довольно улыбнулся профессор. — А вот у многих народов Африки название «змей» созвучно с названием «земля» и несет в себе не только смысл плодородия, но и знания мира мертвых. Может кто-то хочет подготовить нам эссе о богах Ра и Аппопе к следующему занятию? И, особенно, какую роль играют в их образе змеи? Вот Вы, адепт, — обратился мэтр к слившемуся с партой геккончику, — подготовьте нам небольшую ознакомительную справочку. В нашей библиотеке информации об этом более, чем достаточно, — подбодрил он растерявшегося Люгеста.

— А в Азии еще есть бог-змей в перьях. И даже первый правитель древнего Китая по сохранившимся письменам ведет свою династию от этого нага. Да-да-да, я сама читала, — к обсуждению подтянулась еще одна адептка. — Не змей. Нагов!

— Ну, положим, у мексиканцев тоже есть змей с перьями, — проявил сведущность в обсуждаемом вопросе ядозуб. — Кетцааль. У ацтеков богом был.

— Зато у китайцев есть великий бог-наг, спасший всю землю от разрушений. По поверьям, он обернулся своим могучим телом вокруг земли, когда ее трусило, и не дал развалиться на части, — выкрикнула девица, рассказавшая о пернатом божестве.

— А у скандинавов гигантский змей сражался с их богом наравне, и даже убил одного из их божественного пантеона, — Язур Неш не сдавал позиций знающего. — И тоже наг. Не змей в каком-то там колене.

— М-да, хочу обратить ваше внимание, адепты, что в тех случаях, где речь идет об истинных нагах, часто встречается такое сравнение, как змеиный царь.

Профессор уже задорно улыбался. Похоже разгорающийся азарт между адептами грел его душу ученого мужа. Но тут прозвучал звонок — пара закончилась, а с первого ряда внезапно продекламировали:

«… Голубая змея с золотой чешуей,

Я еще не забыл Вавилон.

Не забыл теокалли с кровавою мглой

Над родимой моею …землей,

Где возлюблен был сердцем Дракон.

Я еще не забыл …

Ни того, как мучимый Судьбой

Лотос Будды взрастил, мой расцвет голубой,

Чтоб взойти в нетревожимый Рай.» **** Мэтр недовольно передернул плечами и задумчиво воззрился на адепта. Как раз этого куска стихотворения по своей доброй воле Илаф Ситале никогда бы не продекламировал адептам.

— А Вы…

— Адепт Хенсай Нияз, спецгруппа госпожи Аринар Арнель к Вашим услугам, мэтр.

— А Вы, адепт Нияз неплохо разбираетесь в поэзии, — не то похвалил, не то огорчился профессор. Он внимательно окинул взглядом юношу, а затем махнул рукой в сторону аудитории, развернулся и просто ушел.

Примечания:

1. Все данные о богах змеиного происхождения взяты из истории человечества, а не являются выдумкой автора. Так же, как и упоминание в некоторых источниках, о том, что они были нагами, а не змеями. Об Афине данных мало. Самая распростаненная легенда, что она рождена из пены морской. Однако, приведенные в книге сведения также почепнуты из исторических источников.

2. Изначально, во всех русских сказках домовой — не дедок малого росточка, очень-очень долго живущий, а именно змей, как правило уж, живущий за печкой в доме и питающийся молоком. Позже этого персонажа очеловечили, но привычки ему оставили те же.

3. Отрывки стихотворений взяты из:

** Эльдар Ахадов «Змея»

***Константин Бельмонт «Змея- медяница»

****Константин Бельмонт «Голубая змея».