Развод. Десерт для прокурора

Глава 8

Я вздохнула, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, и решительно распахнула дверь.

На пороге стоял Игорь Петрович. На нём уже не было тяжелого пальто, только строгий тёмно-серый пиджак, подчёркивающий широкие плечи. В руках он держал бутылку вина.

Его взгляд сначала выразил удивление, а затем медленно, почти осязаемо скользнул ниже, к вырезу халата, и задержался там на долю секунды дольше, чем позволяли приличия.

Мои щёки вспыхнули предательским румянцем. Я инстинктивно сжала полы халата на груди, чувствуя себя абсолютно голой под его пристальным, откровенно мужским взглядом.

— Проходите, я сейчас, на минутку, — пробормотав что-то невнятное, я пулей метнулась в комнату, оставив его в прихожей.

Сердце колотилось как сумасшедшее. Господи, какой позор. Он наверняка решил, что я специально его соблазняю, встречая в таком виде. А это совсем не так!

Я быстро стянула с себя влажный халат и натянула то самое платье, что приготовила заранее. Простое, тёмно-синее, без излишеств, но хорошо сидящее по фигуре.

«Идиотка! Ну какая же идиотка!», — продолжала себя ругать, расчёсывая влажные волосы. — «Мало того, что открыла дверь практически в неглиже, так ещё и вела себя как испуганная школьница».

Наконец-то приведя себя в относительный порядок, я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и вышла из комнаты.

Игорь Петрович снял пиджак, повесив его на спинку стула, и стоял у кухонного проёма, засунув руки в карманы брюк. В одной белой рубашке с закатанными до локтей рукавами он выглядел как-то по-домашнему и от этого ещё более притягательно.

Он обернулся на мои шаги. Его взгляд теперь был более открытым, тёплым. Он окинул меня с ног до головы, и в уголке его губ появилась лёгкая, одобряющая улыбка.

— Минута пролетела незаметно, — мягко произнёс он.

— Я старалась, — я попыталась улыбнуться в ответ, чувствуя, как напряжение понемногу отступает. — Ужин почти готов. Мясо как раз дошло.

— Могу я чем-нибудь помочь? — предложил он, делая шаг ко мне.

— Только если откроете вино, — кивнула я на столешницу, куда он поставил бутылку. — А я пока накрою на стол.

Пока он возился с штопором и бутылкой, я быстро расставила тарелки, достала из духовки ароматное, румяное мясо. Суета на кухне помогала привести мысли в порядок. Внутренний голос, ещё недавно твердивший про свидание, теперь ехидно молчал.

И всё же, когда Игорь Петрович встал рядом, чтобы наполнить бокалы, и я случайно коснулась его руки, по моей коже пробежали мурашки.

Мы сели за стол друг напротив друга. В свете кухонной лампы вино в бокалах играло рубиновыми бликами, а еда выглядела по-домашнему аппетитно. На какое-то время повисла тишина, но она была уже не неловкой, а какой-то уютной, наполненной невысказанным ожиданием.

— Спасибо, что согласились остаться, — нарушила я её первой.

— Это вам спасибо, Олеся, — его глаза серьёзно посмотрели на меня поверх бокала. — За то, что пригласили. После такого дня домашняя еда — лучшее, что могло случиться. У вас настоящий талант, — говорил он, пробуя запечённое мясо А через минуту добавил, глядя мне в глаза: — Впрочем, у вас талант во всём, что касается создания уюта. Рядом с вами очень тепло.

Постепенно, под натиском его обаяния и искреннего восхищения, моя внутренняя броня начала давать трещины. Я расслабилась, начала улыбаться в ответ на его шутки, и наш разговор потёк легко и непринуждённо.

Когда ужин был закончен и мы вместе убирали посуду, наши руки случайно соприкоснулись над раковиной. Я отдёрнула свою, как от ожога. Он поймал мою ладонь и мягко удержал. Воздух на нашей маленькой кухне вдруг стал густым и наэлектризованным. Он сделал шаг ко мне, и я не отступила. Его лицо было так близко, что я могла разглядеть золотистые искорки в его карих глазах. Он медленно наклонился, и я, затаив дыхание, прикрыла глаза в ожидании поцелуя…

Резкая трель телефона пронзила тишину, заставив нас обоих вздрогнуть. Игорь Петрович выругался сквозь зубы и вытащил мобильный. Его лицо мгновенно стало серьёзным и собранным.

— Да… Понял… Уже выезжаю.

Он коротко взглянул на меня, и в его глазах читалось неподдельное сожаление.

— Прости. Срочный вызов на работе, ЧП. Мне нужно ехать.

Я ждала его допоздна. Сидела на кухне, пила остывший чай и смотрела на часы, но он так и не вернулся. И не позвонил. Утром его тоже не было. На душе было пусто и как-то обидно. Я расстроилась и, собрав волю в кулак, ушла на работу, пытаясь выбросить из головы вчерашний вечер.

А в обеденный перерыв он появился в моей кондитерской. Стремительный, решительный, с огромным букетом алых роз в руках.

— Олеся, прости за вчерашнее. Дела, — без предисловий начал он, вручая мне цветы. — Поужинаем сегодня? По-настоящему. В ресторане.

Его напор, этот букет, это приглашение — всё происходило слишком быстро, слишком стремительно. Я испугалась. Одно дело — ужин в съёмной квартире, почти случайный, а другое — официальное свидание. Я отступила на шаг назад, прижимая к себе цветы, как щит.

— Игорь Петрович, я пока не готова, — прошептала я. — Всё это слишком быстро. К тому же, я всё ещё замужем.

На мгновение его лицо окаменело. В глазах промелькнуло что-то похожее на боль, но он тут же взял себя в руки, спрятав эмоции за маской непроницаемого спокойствия.

Игорь Петрович медленно кивнул, отступая на шаг и выпуская мою ладонь. Улыбка, которой он меня встретил, исчезла без следа, оставив после себя лишь тень глубокой усталости.

— Я понял, — тихо сказал он. — Прости за напор.

Он аккуратно положил огромный букет на один из столиков, словно боясь повредить хрупкие лепестки. Далее развернулся и, не сказав больше ни слова, не оглянувшись, вышел.

Звякнул колокольчик над дверью, отрезая его от меня, и я осталась одна, подавляя в себе обиду собственного малодушия.

Игорь Петрович исчез.

Неделя превратилась в серую вечность, состоящую из семи одинаково пустых дней.

Он не звонил, не писал и, разумеется, не появлялся.

Каждый звонок колокольчика над дверью заставлял моё сердце спотыкаться и болезненно ухать вниз. Я подскакивала, рефлекторно поправляя фартук, и замирала, вглядываясь в лицо очередного посетителя, чтобы тут же ощутить, как волна тягучего разочарования гасит искру глупой надежды.

Я ругала себя на чём свет стоит. Ночами, в тишине опустевшей кондитерской, я снова и снова прокручивала в голове наш последний разговор.

Зачем? Зачем я его оттолкнула? Единственного человека, который за эти страшные месяцы проявил ко мне не жалость, а искреннюю, тёплую заботу.

Мои же слова — «я всё ещё замужем» — звучали теперь фальшиво и нелепо. Он ведь знал всю мою ситуацию. Я просто испугалась, спряталась за формальность, как за каменную стену, и ранила его.

Чтобы не утонуть в этих мыслях, я с фанатичным остервенением ушла в работу. Я брала все заказы, которые только могла: на сложные многоярусные торты, на сотни пирожных для корпоративов, на свадебные кэнди-бары.

Моя кондитерская превратилась в мою крепость и мою тюрьму. Дни и ночи смешались в сплошной круговорот из муки, сахара и взбитых сливок.

Физическая усталость стала моим спасением — я месила тесто до боли в плечах, взбивала крем до онемения в руке, лишь бы к ночи не оставалось сил думать.

Вскоре заказов стало так много, что я снова перестала ездить в съёмную квартиру, экономя драгоценные часы на дорогу. Я просто падала в одежде на маленький диванчик в подсобке и мгновенно вырубалась, проваливаясь в тяжёлый сон без сновидений.

Вот только утром, едва открыв глаза в прохладном, пахнущем ванилью воздухе, я снова думала о прокуроре.

Однажды, проснувшись от назойливого луча солнца, пробивавшегося сквозь жалюзи, его образ возник перед глазами так отчётливо, словно он стоял рядом.

Закрыв лицо ладонями, я обессиленно простонала в подушку:

— Не-е-е-ет, когда же я его забуду⁈ Надо же было мне на четвёртом десятке влюбиться, как глупой девчонке!

Собрав остатки воли, я снова попыталась раствориться в работе. И в тот момент, когда я, вся в муке, с силой раскатывала тесто для очередного торта, вымещая на нём всю свою тоску, колокольчик над дверью звякнул.

Я, не отрываясь от дела, бросила через плечо:

— Минутку! — и только потом подняла глаза.

На пороге стоял он. Игорь Петрович. В идеально отглаженном костюме, серьёзный и собранный. Сердце застучало в висках, затем замерло и рухнуло вниз, чтобы тут же опять забиться с бешеной, оглушительной скоростью.

— Здравствуйте, Олеся. Я хотел бы заказать торт, — сказал он ровным, деловым тоном, будто мы не виделись всего день. — Для всего коллектива. У меня день рождения.

Волна такой оглушительной, иррациональной радости затопила меня, что я едва устояла на ногах. Я готова была испечь ему самый лучший торт на свете совершенно бесплатно!

Я приняла заказ, обсудила детали, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, и чтобы руки, записывающие его пожелания, не выдавали моей внутренней дрожи.

А когда он ушёл, я, оставив на время другие заказы, тут же начала выполнять его заказ. И, помимо большого корпоративного торта, испекла для него ещё один, маленький десерт — его любимый медовик, о котором он как-то обмолвился.

Это был мой личный подарок, моя безмолвная благодарность, моё отчаянное извинение, завёрнутое в тончайшие медовые коржи и нежный сметанный крем.

Когда он приехал забирать заказ, я протянула ему большую коробку с тортом и маленькую, изящно перевязанную лентой.

— А это от меня. В благодарность.

Игорь Петрович растерянно посмотрел на коробочку, потом на меня, и его обычно строгое лицо смягчилось, а в уголках глаз собрались едва заметные морщинки.

Он взял подарок, и на мгновение наши пальцы соприкоснулись.

— Олеся, у меня есть признание, — тихо произнёс он, не отрывая от меня тёплого взгляда. Я затаила дыхание. — Мой день рождения через две недели. Я просто придумал повод, чтобы приехать. — Игорь Петрович помолчал, продолжая смотреть мне прямо в глаза так, что у меня подогнулись колени. — Я знал, что ты не ночуешь в квартире. Сразу понял, что ты вся в работе, и приехал сюда. Я не хотел давить, просто ждал. — Он снова сделал паузу, давая мне возможность вдохнуть, а потом сказал то, от чего моё измученное сердце замерло от счастья: — Я был бы очень счастлив, отметить свой настоящий день рождения вместе с тобой.

Ресторан был таким, каким я не видела их давно, если вообще видела когда-либо. Я уже и забыла, когда последний раз в них была. Не яркий и шумный, а уютный, тонущий в полумраке, где свет от каждой лампы падал мягким конусом на столики, накрытые тяжёлым белым льном. Откуда-то доносились приглушенные звуки фортепиано.

Я сидела напротив Игоря Петровича и ловила себя на мысли, что мне очень легко рядом с этим смурным и серьёзным мужчиной. Неловкость первых минут растаяла, как сахарная пудра на тёплом бисквите. Он не пытался поразить меня пафосом или деньгами, он просто был рядом, был внимательный, спокойный, с той самой улыбкой в уголках глаз, которая заставляла моё сердце биться чуть быстрее.

— Олеся, давай договоримся сразу, — сказал он, отодвигая бокал с вином. — Выканье оставим для кабинетов и судебных залов. Мне будет гораздо приятнее, если ты будешь называть меня просто Игорем.

Я почувствовала, как тепло разливается по щекам. Это было так просто и так естественно.

— Хорошо, — кивнула я, — Игорь.

Его имя прозвучало с моих губ непривычно, но почему-то очень правильно.

Мы говорили обо всём и ни о чём. О книгах, о музыке, о его сыне, о моих планах на кондитерскую. Он слушал внимательно, не перебивая, и в его глазах я не видела ни капли снисхождения или жалости, только искренний интерес.

Впервые за долгие месяцы я чувствовала себя не жертвой обстоятельств, а просто умной, интересной, желанной женщиной.

И вот, между десертом и кофе, он осторожно, будто невзначай, коснулся той темы, которую я так старалась обходить.

— А с мужем ты как? Планы на развод есть? — спросил он, вращая бокал за ножку.

Его взгляд был сосредоточен на вине, но я чувствовала, что вопрос этот для него не праздный.

Моё настроение мгновенно накрыла серая пелена.

— Я не хочу о нём говорить, — тихо, но твёрдо ответила я. — Это больно и грязно. Он просто есть, вернее, его больше нет в моей жизни, и я хочу поскорее забыть этот эпизод.

Игорь кивнул, не настаивая.

— Понимаю. Просто хотел быть в курсе, если тебе понадобится помощь. Кстати, а чем он занимается, твой Виктор? — он произнёс имя моего мужа с лёгкой, едва уловимой паузой.

Вопрос прозвучал так, словно ему и правда было просто интересно. Но внутри у меня что-то ёкнуло.

— Менеджером в небольшой фирме, — пожала я плечами, стараясь говорить как можно более безразлично. — Ничего особенного. Давай лучше не будем.

— Конечно, прости, — он сразу же отступил, и разговор снова потёк по спокойному руслу, но лёгкая тень от тех вопросов осталась где-то внутри назойливой и едкой оскомой.

Когда ужин подошёл к концу, он вызвал такси. Дорога до дома прошла в приятном молчании, под тихую музыку. Я смотрела на его профиль, освещенный огнями города, и думала, как странно устроена жизнь. Ещё несколько месяцев назад я и представить не могла, что буду сидеть рядом с таким мужчиной, чувствуя себя защищенной и счастливой.

Мы подошли к моей двери. Я нервно перебирала ключи в сумочке, понимая, что сейчас наступит тот самый момент, которого я и ждала, и боялась одновременно.

— Спасибо за сегодняшний вечер, — сказала я, наконец поднимая на него глаза. — Мне было очень хорошо.

— Это тебе спасибо, Олеся, — его голос прозвучал тихо и глубже обычного, — за прекрасный день рождения.

Он не стал ждать, не стал торопить события. Медленно, давая мне время отступить, он наклонился и коснулся губами моих. Это был не страстный, требовательный поцелуй, а нежный, легкий, почти невесомый.

В нём было столько тепла и обещаний, что у меня перехватило дыхание. Моё тело ответило ему само, губы приоткрылись в ответ, и на секунду я забыла обо всем: о прошлом, о боли, о страхах.

Казалось, я растворяюсь в этом моменте, целиком и полностью, плывя по течению. Время замедлилось, чувства обострились. Его губы, нежные и уверенные, сводили с ума, голова шла кругом. Но настойчивый разум не позволял полностью отдаться этим чувствам.

Когда его рука коснулась моей щеки, я с трудом нашла в себе силы отстраниться. Сердце бешено колотилось, умоляя не прекращать, но голос разума был сильнее.

— Игорь, подожди… — выдохнула я, положив ладонь ему на грудь. — Пожалуйста, не торопи меня. Всё происходит так быстро…

Он не рассердился, не обиделся. Его взгляд был полон понимания. Он поймал мою руку и на секунду прижал её к своему сердцу. Я почувствовала его ровный, сильный стук.

— Конечно, — тихо сказал он. — Я не хочу тебя спугнуть. Я готов ждать столько, сколько потребуется.

Он поднёс мою руку к губам и оставил на тыльной стороне ладони такой же лёгкий, воздушный поцелуй.

— Спокойной ночи, Олеся. Сладких снов.

Я смотрела, как он отходит к лифту, поворачивается и последний раз улыбается мне, прежде чем дверцы лифта закрываются. Опершись спиной о дверь, я зажмурилась, всё ещё чувствуя на губах прикосновение его поцелуя, а на ладони — тепло его губ.

Внутри разыгралась буря из радости, страха и надежды.

Он ушёл, но впервые за долгое время одиночество в этой большой квартире не казалось мне таким уж пугающим.