Самый желанный мужчина

Глава 9

Джоли долго не спалось — в голове у нее вертелись картины сладкой мести, заснуть ей удалось только за полночь. Перспектива переезда в Белль-Роуз — пусть даже всего на несколько недель, самое большее, на месяц — вызывала у нее смешанные чувства. Джоли надеялась, что если Терон к тому времени не найдет законного способа выдворить из дома ее предков белую шваль, то ее присутствие будет так их раздражать, что они уберутся сами. Она представляла, как будет с величайшим удовольствием досаждать им тысячами способов, и Джорджетт, без сомнения, с воплями сбежит из дома. Джоли мысленно призывала себя к терпению: «Рим не сразу строился», — и на то, чтобы изгнать из дома паразитов, тоже нужно время и силы.

Джоли отправила в рот последний кусочек пончика с яблоками и изюмом и запила его кофе. Она проспала дольше, чем собиралась, но зато избежала очередной лекции Ивонн. Она ушла в половине седьмого в Белль-Роуз, но оставила Джоли кофе, пончики и записку.

«Прежде чем воплощать в жизнь планы, как изгнать из Белль-Роуз семью твоего отца, хорошенько подумай. Я боюсь, что в конце концов пострадаешь именно ты, и мне будет очень больно, если ты поймешь, что была не права, но поймешь это слишком поздно».

«Дорогая, милая, всепрощающая Ивонн, как она похожа на тетю Кларис, — подумала Джоли. — Она из тех людей, которые готовы пойти почти на все, лишь бы только не доставлять никому неприятностей, сохранить мир». Но на этот раз мир достался бы Джоли и Терону слишком дорогой ценой. Джоли надеялась, что совместными усилиями они с Тероном смогут достичь двух целей: вернуть власть над Белль-Роуз последнему отпрыску рода Десмондов и доказать, что в бойне в Белль-Роуз повинен не Лемар Фукуа, а кто-то другой.

Джоли положила свой чемодан в машину, села за руль и завела двигатель. Сунув руку в сумочку, она на ощупь отыскала мобильник. Нажала кнопку быстрого набора домашнего номера Черил и прижала телефон к уху, свободной рукой переключая передачу. Черил ответила после пятого гудка, за это время Джоли успела развернуться и выехать на дорогу, ведущую к Белль-Роуз.

— Алло?

— Хорошо, что я тебя застала до того, как ты ушла на работу, — сказала Джоли.

— Джоли, это ты?

— Да. Слушай. Я не вернусь в Атланту сегодня, как планировала. Мне придется застрять тут на несколько недель, и мне нужно, чтобы в мое отсутствие ты управлялась со всеми делами.

— Что случилось?

— Да ничего особенного, просто возникло небольшое затруднение, и потребуется некоторое время, чтобы его уладить.

Мощеная дорога сделала поворот, и в поле зрения показался торец особняка. Снова оказавшись в Саммервиле, Джоли чувствовала себя как-то странно и как будто не на своем месте. Но внезапно она обостренно ощутила, что все здесь ей хорошо знакомо. Она возвращается домой. Въезжает в свой дом.

Действительно ли она готова отказаться, пусть даже только на время, от жизни в Атланте, от друзей, от ежедневного общения в офисе, от непосредственного руководства бизнесом, чтобы исправить несправедливость двадцатилетней давности? Почему не оставить Джорджетт в покое, не дать ей жить в Белль-Роуз? И какое имеет значение сейчас, через двадцать лет, что Лемара подставили, несправедливо обвинили в убийстве? Не безумие ли вносить сумятицу в собственную жизнь, чтобы превратить в кошмар жизнь мачехи? Действительно ли она такая храбрая и готова считаться с возможностью, что Лемар невиновен, а настоящий убийца разгуливает на свободе и сделает все, чтобы остановить ее и Терона, не дать им возобновить расследование?

— Я организую себе офис на дому, как только смогу, — сказала Джоли, — и буду работать из Белль-Роуз, пока… — «Пока не изгоню Джорджетт из дома моей матери. Пока Терон не убедит окружного прокурора открыть давно закрытое дело об убийстве». — Надеюсь, я задержусь не больше, чем на пару недель, но если потребуется, я готова остаться здесь на месяц… или на два.

— Месяц или два?! — вскричала Черил, едва не срываясь на визг. — Да что там такое происходит? Ты не хотела ехать домой даже на похороны отца, а теперь говоришь, что въезжаешь в дом и будешь жить с мачехой? Что-то тут не так.

— Мне нужно идти, — сказала Джоли, останавливая машину перед черным ходом в дом. — Я тебе завтра перезвоню и посвящу во все детали. А сейчас я собираюсь заявить права на мою собственность.

К тому времени, когда Меллори, еле переставляя ноги, спустилась вниз и вошла в столовую, вся семья, включая даже дядю Перри, уже собралась за столом. Джорджетт требовала, чтобы еда всегда подавалась в столовой — когда-то Кларис ей объяснила, что этого требуют правила хорошего тона. Как ни любила Меллори старую чокнутую птичку, как называл Кларис дядя Перри, она бы предпочла, чтобы мать, не придавала такого большого значения тому, что Кларис Десмонд считала уместным, а что объявляла неподобающим. Однажды Меллори пожаловалась отцу, что все правила в доме устанавливает тетя Кларис, которая ей вовсе не тетя и даже не кровная родственница. В ответ на это отец обнял ее и напомнил, что ее мать всегда чувствовала себя неувереино, потому что она родилась очень бедной, и что ей больше всего хочется стать настоящей благородной южанкой.

Какая нелепость! Меллори и тогда так считала, и сейчас. Какая разница, что подумают люди? Разве Ройялы не богаты? Разве ее отец не был одним из самых влиятельных людей в штате Миссисипи? И сейчас не XIX век, а XXI. В наше время такие вещи, как родословная, предки времен Гражданской войны, традиции давно ушедших дней, уже не важны. Деньги и власть — вот что имеет значение. Почему мать этого не понимает? Вот Макс, тот понимает. Однажды он сказал Меллори, что усвоил от ее отца, что люди готовы смотреть сквозь пальцы на многие изъяны в происхождении и характере человека, если этот человек обладает достаточной властью. Но ведь теперь, когда папа умер, его положение займет Макс, разве не так?

— Тебе не следует спускаться к завтраку в пижаме, особенно в такой откровенной, — проворчала Джорджетт.

Откровенной? Прозрачный комбидресс, трусики-стринги, бикини из крошечных треугольников — вот что такое откровенное белье. Меллори зевнула, потянулась и посмотрела на свои атласные шорты и майку. Она уже готова была отпустить едкое замечание, но вдруг почувствовала на себе взгляд Макса. Она посмотрела на него, прочла на его лице предостережение и сразу передумала отвечать. Конечно, Макс прав — мама заслуживает уважения. К тому же сейчас, после смерти папы, она особенно ранима.

— Я могу подняться и переодеться, — предложила Меллори.

— Все в порядке, дорогая, — сказала Джорджетт, — сегодня утром мы закроем на это глаза.

— Спасибо, мама.

Меллори посмотрела на Макса. Его губы подрагивали, их уголки чуть-чуть поднялись, он был очень близок к тому, чтобы улыбнуться. Бедный Макс, он не так часто улыбается, особенно в последнее время.

— Так когда ты встречаешься с Гаром, чтобы посмотреть, что можно предпринять насчет завещания Луиса? — спросил Перри племянника и тут же набил рот едой.

Меллори почувствовала, что за столом возникло напряжение. Оно исходило от Макса. И от матери. И от тети Кларис. Как бы она хотела, чтобы Джоли Ройял исчезла с лица земли! Ну зачем папа завещал ей треть своего имущества? Джоли была с ним жестока, все эти годы обращалась с ним ужасно, отказывалась хоть раз приехать в гости.

— Мне кажется, Гар должен объяснить судье, как Джоли обошлась с папой, и рассказать, что с тех пор как папа женился на маме, она стала подлой и злобной. — Меллори подошла к буфету, на котором стояли серебряные блюда с едой. — Она ни на что не имеет права, и уж меньше всего — на Белль-Роуз. Это мой дом, а не ее.

— Технически этот дом ее, — сказал Макс. — Не только потому, что Луис завещал его ей, дом изначально принадлежал семье ее матери.

— Что это меняет? — Перри разломил бисквит и намазал обе половинки медом. — Если бы Луис не вложил в реставрацию этого дома уйму денег, он бы давным-давно сгнил. Ему следовало завещать дом Джорджетт.

— Нет, не следовало, — сказала Джорджетт. — Если бы он оставил Белль-Роуз мне, я бы чувствовала, что это неправильно. Но… в общем, я надеялась, что Луис завещает дом Меллори.

Меллори положила на маленькую тарелочку две полоски бекона, налила в высокий стакан апельсиновый сок и вернулась к столу.

— Я согласна с дядей Перри. Папа должен был завещать дом тебе, мама. В конце концов, ты была его женой. — Меллори плюхнулась на стул рядом с братом. — Ты ведь позаботишься о том, чтобы Джоли не получила Белль-Роуз?

Кларис кашлянула. Все взгляды обратились на нее. Меллори мысленно чертыхнулась: она и забыла, что Джоли — племянница тети Кларис и что это их семья владела Белль-Роуз!

— Извините, тетя Кларис, — сказала Меллори, — но я сказала то, что думаю.

— Конечно, ты имеешь право на собственное мнение. — Кларис свернула белую льняную салфетку и положила рядом со своей тарелкой. — Но прежде чем вы все предпримете какие-то шаги по опротестованию завещания Луиса, думаю, вам стоит подумать о том, что Джоли, возможно, собирается сделать то же самое.

— Что-о? — взвизгнула Джорджетт.

— Она не посмеет! — сказал Перри.

— Что она может опротестовать? — спросила Меллори.

— Право нашей семьи жить здесь, в Белль-Роуз. — Макс поднял чашку и отпил кофе. Так спокойно, хладнокровно, без эмоций! Вот какой у нее старший брат. Он никогда ничему не позволяет вывести его из равновесия. Иногда Меллори спрашивала себя, способен ли он испытывать нормальные человеческие эмоции, как все остальные.

— Проклятие! А ведь с нее станется, с мстительной сучки! — Перри вонзил вилку в яичницу. — Если она думает, что сможет нас выгнать, она ошибается!

— Право, Перри, выбирай выражения, — простонала Джорджетт. — Особенно при Меллори.

— Не обращайте на меня внимания. — Меллори усмехнулась: мать иногда обращается с ней так, будто ей все еще десять лет.

Кларис нахмурилась.

— Мне не нравится, что вы говорите о Джоли в таких выражениях, — сказала она. — Я не разделяю мнение моей племянницы о Джорджетт, но я понимаю, почему она чувствует то, что чувствует, Я считаю, что если мы все пойдем друг другу навстречу и дадим ей возможность узнать каждого из вас поближе, она поймет, как сильно заблуждалась все эти годы. И если это произойдет, не будет никакой необходимости опротестовывать завещание Луиса.

Бедная тетя Кларис. Она всегда придерживается лучшего мнения обо всех. Меллори сомневалась, что Кларис когда-либо испытывала антипатию к кому бы то ни было. Но неужели она не понимает, что слишком поздно восстанавливать отношения с Джоли? Было время, когда Меллори очень хотелось встретиться со старшей сестрой, она даже мечтала, что она станут подругами. Но это было до того, как она узнала, какого Джоли мнения о второй семье отца.

Джоли вошла в дом через черный ход, но вместо того чтобы сразу пройти в кухню, задержалась в прихожей и украдкой заглянула в кухню посмотреть, что делает Ивонн. Она наводила порядок после приготовления завтрака и не заметила Джоли. Тогда Джоли притворно кашлянула, и это сразу привлекло внимание Ивонн.

— Джоли! — Вытерев руки о фартук, Ивонн поспешила через кухню к открытой двери. — Что это ты решила проскользнуть через черный ход?

— Хочу сделать семейству сюрприз. Они еще завтракают?

— Насколько я знаю, все в столовой.

— Тогда сейчас самое подходящее время сказать всем «здравствуйте» и сообщить им, что сегодня утром я въезжаю в Белль-Роуз.

— Зря Терон тебе посоветовал переехать в дом и накалять обстановку. Мне кажется, ты совершаешь большую ошибку.

Джоли пожала плечами:

— Возможно. Хотя я так не думаю.

— По крайней мере, позволь, я их предупрежу, что ты здесь, — сказала Ивонн.

Джоли схватила ее за запястье:

— В этом нет необходимости.

Ивонн посмотрела на Джоли с укоризной, и та немедленно отпустила ее руку.

— Я сама объявлю о своем появлении.

Джоли провела ладонями по бедрам, расправила плечи и набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. Нарочно не заходя в кухню — она старалась никогда больше не заходить в эту комнату, — Джоли вышла из прихожей через другую дверь, которая вела прямо в коридор. Дверь в столовую находилась с левой стороны, до нее было всего несколько шагов. По коридору плыли приглушенные звуки голосов. Незнакомых голосов. Потом Джоли вдруг услышала глубокий баритон, который был ей хорошо знаком.

— Луис поставил всех нас, включая Джоли, в тяжелое положение. Я не сомневаюсь, что он хотел сделать лучше для всех нас, — сказал Макс. — Вы знаете, каким он был — всегда стремился позаботиться обо всех, кто был ему небезразличен, и старался всегда поступать справедливо.

— Разве это было справедливо — оставить Белль-Роуз Джоли? — спросила Меллори.

Джоли поняла, что наступил идеальный момент дать им знать о своем присутствии. Реплика Меллори пришлась как нельзя более кстати. Джоли переступила порог и вошла в столовую с таким видом, как будто она здесь жила, как будто все должны были ожидать, что она присоединится к ним за завтраком.

— Да, я думаю, что отец завещал Белль-Роуз мне по справедливости. — Джоли улыбнулась.

Все присутствующие ахнули в унисон и обратили на нее недовольные взгляды. Все, кроме Макса. Джоли была просто в восторге от произведенного эффекта. На лице Макса, когда он наконец посмотрел на нее, читался сдерживаемый гнев.

— Что, по-моему, несправедливо, так это то, что он не оставил мне иного выбора, кроме как позволить вам всем жить здесь, независимо от того, нравится мне это или нет.

— Джоли! — Кларис резко отодвинула стул и вскочила.

Тетушка бросилась навстречу племяннице с распростертыми объятиями. Джоли тепло обняла ее, потом разжала объятия и не торопясь подошла к буфету. Кларис с глуповатой улыбкой вернулась за стол. Не обращая никакого внимания на остальных, Джоли взяла тарелку и положила на нее бекон, яйца, жареную картошку и два бисквита. Потом налила в фарфоровую чашку черный кофе и добавила щедрую порцию сливок. И серебро, и фарфор она узнала — и то и другое больше ста лет принадлежало ее семье.

Джоли совершенно не хотелось есть, но это не имело значения. Она намеревалась с самого начала начать захват Белль-Роуз правильно, то есть преломив хлеб с врагами. И хотя ей была отвратительна сама мысль есть вместе с этой сворой, она была полна решимости делить с ними каждую семейную трапезу, что наверняка испортит им всем аппетит.

— Ну и наглость! — заявил Перри, прищурившись, глядя на Джоли. — Тебя никто не приглашал на завтрак.

Джоли поставила на стол тарелку и чашку.

— Ну-ну, дядя Перри, вы говорите таким тоном, что можно подумать, я вам не нравлюсь. — Она отодвинула от стола стул рядом со стулом Кларис. — К тому же вряд ли я нуждаюсь в приглашении, чтобы позавтракать в моем собственном доме.

— Естественно, Джоли всегда рады в Белль-Роуз, — сказала Джорджетт. Она посмотрела Джоли в глаза и улыбнулась. — Мы счастливы, что сегодня утром ты смогла присоединиться к нам за завтраком.

Меллори застонала:

— Мама, я умоляю! Ты можешь не вести себя как южная аристократка? — Меллори хмуро посмотрела на Джоли: — Что ты здесь делаешь? Что тебе нужно?

При других обстоятельствах Джоли бы восхитилась дерзостью Меллори — эта черта была присуща им обоим. Но тот факт, что они наполовину сестры, не менял другого, не менее важного факта: Меллори — одна из них, она враг.

— Ай-ай, сестренка, где же твои хорошие манеры?

— Пошла в задницу! — Меллори показала Джоли язык. Это было так по-детски, что Джоли рассмеялась.

— Веди себя прилично. — Макс сделал Меллори замечание ровным тоном, лишенным эмоций. Потом он хмуро посмотрел на Джоли: — Давай не будем обсуждать чрезмерно радушный прием мамы и враждебный — Меллори, но не соизволишь ли ты объяснить, что ты здесь делаешь?

Джоли села, взяла вилку и подцепила с тарелки несколько кусочков еды. Только прожевав и проглотив, она посмотрела на Макса и одарила его смиренной улыбкой:

— Как что? Завтракаю, конечно.

— Кроме этого, что и так очевидно, зачем ты здесь? — настойчиво повторил Макс.

Все взгляды устремились на Джоли. Да, она их встревожила, всех до единого. Даже этого хладнокровного и собранного Максимилиана. Его внешняя невозмутимость не обманула Джоли, он презирал ее также, как и вся семья, только он лучше умел скрывать свои чувства.

Джоли поднесла ко рту чашку и отпила немного восхитительного кофе, который готовила Ивонн. Потом сказала, глядя на Макса:

— Я решила переехать в дом и жить здесь со всеми. Чемодан с моими вещами лежит в машине.

— Ты не можешь сюда переехать! — закричала Меллори.

— Немедленно звоните Гару! — заорал Перри.

— Ты собираешься жить здесь с нами? — спросила Джорджетт, краснея. — Конечно, добро пожаловать. Ты — дочь Луиса, и этот дом всегда был твоим. — Она посмотрела на сына: — Макс, ты должен пойти и принести багаж Джоли. — Она снова перевела взгляд на Джоли: — Ты, наверное, хочешь поселиться в своей старой комнате?

Меллори вскочила со стула, топнула ногой:

— Черт возьми, мама, перестань сейчас же! Почему ты с ней так вежлива? Она не имеет права здесь оставаться, это наш дом!

Джоли продолжала потягивать кофе. Когда на вспышку Меллори никто не отреагировал, девушка выбежала из столовой.

— Черт, Макс, сделай же что-нибудь! — взорвался Перри.

Макс отодвинул стул, встал, обошел вокруг стола и рванул спинку стула, на котором сидела Джоли. Стул немного отодвинулся от стола, Макс схватил Джоли за руку и рывком поднял на ноги. Она запрокинула голову и вздернула подбородок, но не сделала попыток освободиться от его крепкой хватки. Макс кипел от ярости, но о том, что творилось у него внутри, можно было догадаться только по пульсирующей вене на его шее. Провоцировать Макса — все равно что дразнить палкой гремучую змею, если ее не убить, то она рано или поздно укусит. Но Джоли, помоги ей Бог, нравилось бесить этого человека. Ей нравилось, когда он выходил из себя, пусть внешне это и было незаметно.

— Думаю, нам надо поговорить, — сказал Макс. — Наедине. В кабинете.

Джоли выразительно посмотрела на свое запястье, сжатое в тисках его пальцев:

— Ты собираешься тащить меня туда силой?

— Если потребуется.

Если бы Джоли думала, что он блефует, она бы его разоблачила. Но она так не думала. Она нисколько не сомневалась, что если не пойдет с ним по доброй воле, он поднимет ее и вынесет из гостиной.

— Что ж, пожалуйста, в таком случае давай поговорим наедине.

Она дернула руку.

Макс отпустил ее не сразу, как будто взвешивал в уме все варианты, пытаясь найти самый мудрый ход действий. Потом все-таки слегка ослабил хватку, ровно настолько, чтобы Джоли могла освободить руку. Затем галантным жестом пропустил ее вперед. Джоли пошла к двери первой, Макс — следом, лишь в нескольких шагах от нее.

— Вышвырни ее отсюда пинком под зад! — крикнул им вслед Перри.

— Перри, пожалуйста, не будь таким враждебным, — сказала Кларис. — Своими ужасными вспышками ты ничуть не облегчаешь ситуацию.

Как только они вышли в коридор, Джоли не удержалась, чтобы не спросить:

— Так вот что ты собираешься сделать? Выгнать меня отсюда пинками?

— Поверь мне, это то, что бы мне хотелось сделать, — ответил Макс. — К сожалению, юридически у тебя есть полное право жить в этом доме. Я только не понимаю, с какой стати ты можешь этого захотеть.

Джоли завернула за угол, открыла дверь кабинета и вошла в комнату, которая когда-то была личной территорией ее отца. Даже сейчас, когда он умер, это обшитое панелями убежище сохранило его дух, казалось, Луис Ройял может в любую минуту вернуться и сесть за массивный письменный стол или устроиться в большом кресле с высокой спинкой и закурить трубку. Джоли захлестнули детские воспоминания о минутах, проведенных в этом кабинете, за одно мгновение она словно перенеслась в прошлое, во времена, когда была папиной любимой дочкой. Джоли тряхнула головой, стараясь прогнать ненужные воспоминания.

«Вот с чем тебе предстоит бороться, если ты останешься: с воспоминаниями прошлого — и приятными, и неприятными».

— Сядем или будем стоять? — спросил Макс.

Джоли кивнула. Макс выглядел так, словно ему было самое место в этом кабинете, как будто комната принадлежала ему в той же мере, что и ее отцу. Тетя Кларис рассказала Джоли, что Макс стал Луису настоящим сыном. Джорджетт должна быть этим очень довольна.

— Почему ты решила сюда переехать? — спросил Макс.

— Честно?

— Да, желательно.

Джоли улыбнулась:

— Почему я сегодня въезжаю в Белль-Роуз? — Она рассмеялась низким грудным смехом, в котором сквозила насмешка. — Потому что я могу это сделать. И никто и ничто меня не остановит.