Самый желанный мужчина

Глава 20

— О, какая прекрасная новость! — Кларис просияла и обняла Ивонн, потом сжала ее руки. — Господь услышал наши молитвы и вернул нам нашего дорогого Терона!

— Пойди поздоровайся с ним, — сказала Ивонн.

— Если он отдыхает, я не хочу его беспокоить. Не стоит его утомлять.

— Ерунда, он хочет тебя видеть. — Ивонн потянула Кларис за руку и посмотрела на ее постоянного спутника. — Ноуэлл, вы ведь не против подождать ее здесь?

— Конечно, не против, — ответил он. — Кларис очень волновалась за Терона, если она его увидит и он с ней поговорит, это пойдет ей на пользу. Надеюсь, когда она увидит, что он поправляется, то перестанет все время из-за него нервничать.

Когда они вошли в палату к Терону, он лежал на спине, его тело все еще было опутано разнообразными трубками, через которые подавались питание и лекарства, и проводами, соединенными с приборами, контролирующими жизненные функции. Как только Кларис и Ивонн подошли, Терон открыл глаза и как-то странно улыбнулся, переводя взгляд с одной женщины на другую и обратно. Сердце Ивонн забилось быстрее. Она спросила себя, почему он так на них смотрит.

— Не знаю, почему я не замечал этого раньше, — сказал Терон.

После долгого молчания голос Терона звучал все еще хрипловато и немного скрипуче.

— Чего не замечал? — спросила Кларис.

— Как вы с мамой похожи.

Ивонн ахнула и невольно поднесла руку ко рту.

— Ну конечно, мы похожи, — сказала Кларис таким тоном, словно говорила о чем-то само собой разумеющемся. — Мы с Ивонн обе похожи на нашего папу, а Одри и Лизетт больше походили на мою маму, а Лемар — на свою.

— Терон, позволь объяснить… — начала Ивонн.

Она скрывала правду от сына всю его жизнь, не зная, как он себя поведет, если ее узнает. А тут Кларис объявляет их сестрами так, словно речь идет о чем-то столь же обычном, как жара в июле.

— Что тут объяснять?

Терон встретился взглядом с матерью.

— Я тебе не рассказывала, потому что…

— Потому что ты думала, мне не понравится, что мой дед был белым.

— Вообще-то я хотела тебе рассказать, — сказала Кларис. — Мне хотелось, чтобы ты знал, что я твоя тетя, так же как я тетя Джоли. Надеюсь, ты мне поверишь, если я скажу, что я всегда любила тебя так же, как любила Джоли.

Глаза Терона влажно заблестели. Глаза, которые он унаследовал от Сэма Десмонда.

— Я… я не знаю, — сказал он. — Наверное, да. Вы всегда обращались со мной, как будто я для вис особенный. Но признаюсь, когда я стал старше, меня ваша нежность немного беспокоила. Я не мог понять, в чем тут дело. И еще меня беспокоило, что вы с мамой так близки. Этого я тоже не мог понять.

Ивонн подумала, что сын не знает о ней многого, намного больше, чем то, что у нее был белый предок. А одно, она надеялась, Терон никогда не узнает. Это была другая их общая тайна с Кларис. Тайна, связавшая их так же крепко, как сестринские узы. Ужасная тайна, которую они поклялись хранить до могилы.

— Многие подозревали, что Ивонн и Лемар — Десмонды, — сказала Кларис. — Но когда папа был при смерти, мы ему пообещали, что эта тайна не выйдет за пределы семьи. Что будем знать только мы пятеро: сестры и брат. — Кларис понизила голос: — Папа не хотел, чтобы люди плохо думали о Сейди. Все-таки, когда родились Ивонн и Лемар, он был женат на нашей маме. Папа был очень благородным человеком, он не хотел опозорить ни маму, ни Сейди.

— Как ты можешь называть его благородным человеком, если он не только изменял жене, но и воспользовался своей властью над экономкой? — Терон помрачнел и нахмурился.

Кларис в ужасе расширила глаза:

— Он не воспользовался…

— Мистер Сэм и мама любили друг друга, — быстро вмешалась Ивонн.

— Не может быть, чтобы ты в это верила, — возразил Терон. — Что бы бабушка ни говорила…

— Мне сказал мистер Сэм. — Ивонн встретила взгляд сына не моргнув глазом. — Перед смертью он мне признался, что очень хорошо относился к мисс Мэри Роуз, но любовью всей его жизни была моя мама.

— Это правда, — сказала Кларис. — Но папа не мог жениться на Сейди даже после маминой смерти. Дело было в сороковые годы, тогда межрасовые браки были запрещены законом.

— Значит, дядя Лемар все-таки был единокровным братом Лизетт, — сказал Терон и закрыл глаза.

Ивонн погладила его по щеке:

— Ты переутомился.

— У Лемара не было любовной связи с Лизетт, — сказала Кларис. — Они знали, что они брат и сестра. И они всю жизнь дружили, с самого раннего детства. Оба испытывали друг к другу какую-то особую нежность, но в ней не было ничего сексуального.

— Почему вы не рассказали все это шерифу, когда шло расследование бойни в Белль-Роуз?

Терон снова открыл глаза и в упор посмотрел на мать.

— Я рассказала, — ответила Ивонн. — Но он вел себя так, будто мне не верил. Он сказал, что я что угодно наговорю, лишь бы защитить честное имя брата.

— Через несколько месяцев, когда я смогла давать показания, я подтвердила то, что Ивонн рассказала шерифу Бендаллу. — Из глаз Кларис брызнули слезы. — Но к нашим словам никто не прислушался. А шериф сказал, что, были ли Лемар и Лизетт братом и сестрой, ничего не меняет, потому что даже если они были родственниками, их связь от этого становится только еще более отвратительной.

— Понятно, — сказал Терон. — Шериф не хотел слышать правду. Ему нужно было объявить убийцей Лемара.

— Но зачем… — начала Ивонн.

— Ты вызвала Джоли? — спросил Терон. Ему ответила Кларис:

— Я ей позвонила, она уже едет сюда. И она просила передать, что у вас появился новый союзник.

— Кто?

— Как кто, Макс, конечно! — ответила Кларис.

Джоли и Макс только что вышли из полицейского управления Саммервиля, когда у Джоли зазвонил мобильный. Услышав в трубке голос тети Кларис, Джоли сразу же подумала о Тероне — она знала, что Кларис, вероятнее всего, сейчас в больнице.

— Девочка моя, скорее приезжай, наш Терон заговорил, и он хочет тебя видеть.

Джоли сообщила хорошую новость Максу, и они немедленно поехали в окружную больницу. Когда они подъезжали, со стоянки выехал красный «таурус», освободив для них место прямо напротив входа в больницу. Макс быстро поставил «порше» на освободившееся место и заглушил двигатель. Джоли взялась за ручку дверцы, но Макс перегнулся через сиденье и схватил ее за запястье, Джоли оглянулась и недовольно посмотрела на него:

— Что такое?

— Так дело не пойдет, — сказал он.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— О твоей игре в молчанку. Всю дорогу до города и от полицейского участка до больницы ты не сказала мне ни слова и только отвечала «да» или «нет», когда я сам с тобой заговаривал.

— А что говорить? — Джоли дернула рукой. Макс отпустил ее запястье. — Мы сошлись на том, что я тебя ненавижу, и от того, что мы, похоже, друг друга хотим, ничего не меняется.

— То есть ты думаешь, что влечение надо игнорировать и оно само пройдет? Таков твой план?

— Да, что-то в этом роде.

Джоли открыла дверцу, вышла из машины и, не дожидаясь Макса, пошла к дверям больницы. Макс тоже вышел, запер «порше» и догнал Джоли уже в холле больницы. Джоли быстро шла к лифтам, Макс без труда подстроил свои шаги под ее торопливую походку. Она видела его боковым зрением и была ему благодарна за то, что он не смотрит на нее и не пытается прикоснуться. То, что она узнала о его продолжающейся связи с Иртой Килпатрик, давало ей идеальный предлог его оттолкнуть. Поставить между Максом и ее собственным отчаянным желанием другую женщину — лучшего решения проблемы она и придумать не могла. В действительности Джоли вовсе не так сильно расстраивалась из-за любовницы Макса, как она показывала. Она и не думала, что мужчина вроде Макса будет жить как монах. Еще бы, ведь сексуальность буквально сочится из всех его пор.

Джоли нажала кнопку «вверх» и стала ждать. Ждать пришлось недолго, почти сразу же открылись двери лифта, и из него вышли три человека, освободив кабину. Макс вошел в лифт вслед за Джоли и нажал нужную кнопку. В кабине повисло тягостное молчание. Когда лифт остановился и двери открылись, Джоли пулей выскочила в коридор и практически бегом побежала к дверям отделения интенсивной терапии. Как ни терпелось ей увидеть Терона, все-таки ее лихорадочная поспешность была больше связана с нежеланием оставаться наедине с Максом даже лишнюю минуту.

В комнате для посетителей перед палатой сидел и Ивонн, тетя Кларис и Ноуэлл Ландерс. При появлении Джоли Ивонн и Кларис встали и бросились к ней.

— Когда будешь с ним говорить, не волнуй его, он и так уже слишком взволнован, — попросила Ивонн. — Он сказал, что может опознать всех троих мужчин, которые на него напали. Сюда уже едет шеф Харпер, чтобы лично взять у него показания.

Пока Джоли рассказывала Терону об убийстве Джинни Паундерс, о том, как ее саму чуть не убили, а Макса ранили, Терон заметил, что Макс нависает над ней, как будто защищает. Ему хотелось спросить, что происходит между ней и ее сводным братом, но он не мог задать этот вопрос при Максе.

— Спасибо, что нанял телохранителя, — сказал Терон Максу. — Я могу сам за него заплатить, только пусть агентство пришлет мне счет.

— Давай уж о счетах позабочусь я, — сказал Макс, — а ты думай о том, чтобы поскорее поправиться.

— Макс прав. — Джоли села на стул возле кровати Теро-на. — Мы обо всем позаботимся. А ты сосредоточься на выздоровлении. Мы с Максом не успокоимся, пока не докопаемся до правды, что на самом деле произошло в тот день в Белль-Роуз. Макс, как и мы все, уверен, что Лемар не убивал маму и тетю.

Терон встретился взглядом с Максом:

— Ты ведь позаботишься о Джоли? Ты проследишь, чтобы с ней ничего не случилось?

— Ее безопасность — моя первостепенная задача, — сказал Макс.

Джоли резко повернула голову к Максу.

— Если ты допустишь, что она пострадает, — предупредил Терон, — тебе придется иметь дело со мной. В конце концов, мы с ней… мы как одна семья.

Макс кивнул:

— Я понимаю.

Он перевел взгляд на Джоли, и она поспешно отвела глаза.

— Сообщайте мне о каждом вашем шаге, ладно? — попросил Терон.

— Ты будешь знать все, что знаем мы, — пообещала Джоли.

— Будьте осторожны, не рискуйте без необходимости, — сказал Терон.

Джоли улыбнулась:

— Кто бы говорил!

В тот вечер Макс и Джоли собрали в парадной гостиной весь клан, включая насупленную Меллори. Джоли пыталась представить, как они отнесутся к тому; что их будут допрашивать. Особенно Джорджетт и Перри. В конце концов, не исключено, что кто-то из них знал правду, даже, возможно, сам повинен в этих убийствах.

— По какому поводу нас собрали? — недовольно спросил Перри, садясь рядом с Джорджетт.

— Да, мальчик мой, пожалуйста, расскажи нам, что происходит, — сказала Кларис.

Она сидела на диване рядом с Ноуэллом, и они держались за руки. Это она настояла на том, чтобы Ноуэлл остался, поскольку он скоро станет полноправным членом семьи.

При упоминании о браке Кларис с Ноуэллом Макс напрягся, но Джоли предостерегающе посмотрела на него, и он промолчал. Они могли решать проблемы только по одной за раз.

Меллори посмотрела на Джоли и презрительно усмехнулась:

— Поскольку тетя Кларис собирается замуж за этого великовозрастного хиппи, догадываюсь, что вы двое хотите объявить о двойной свадьбе.

— Замолчи, Меллори! — приказал Макс. — Сядь и сиди тихо.

— Есть, сэр!

Меллори отсалютовала и плюхнулась на большую, обитую бархатом оттоманку, перед которой стояло кресло Джорджетт.

— Дорогая, потише.

Джорджетт немного наклонилась к дочери и похлопала ее по спине.

Макс оглядел комнату и остановил взгляд на Джоли.

— Как вам известно, Терон Картер и Джоли решили попытаться возобновить расследование по делу о бойне в Белль-Роуз, и…

— …и в итоге Терон попал в больницу, а Джоли чуть не убили. — Перри изложил факты без обиняков.

— И не забывай, что и Макса ранили, — добавила Кларис.

— Суть в том, что на этот раз вам всем придется понять, что кто-то пытается помешать нам возобновить расследование этого давнего дела о двойном убийстве. Полагаю, это означает, что Одри Ройял и Лизетт Десмонд убил не Лемар Фукуа, а кто-то другой.

— Я всегда верила, что Лемар не виноват, — сказала Кларис.

— Что Максу и мне от вас всех нужно, так это любая информация, которую вы можете сообщить нам о том дне.

Джоли намеренно не смотрела на мачеху.

— Не понимаю, как это может вам помочь… — Джорджетт с мольбой посмотрела на Перри.

— Джорджи права. — Перри, нахмурившись, посмотрел на Макса, — Что толку повторять все заново?

— Я… я не хочу об этом вспоминать, — замотала головой Кларис. Ноуэлл обнял ее за плечи.

— Прошу вас, тетя Кларис, — сказала Джоли. — Если уж я готова вспомнить во всех подробностях то, что произошло со мной в тот день, то вы тем более можете. Если бы я хотя бы смутно помнила, кто в меня стрелял…

Кларис застонала.

— Кровь. Очень много крови. Я поставила машину у черного хода, как всегда, и вошла в дом через кухню. — Глаза Кларис расширились, казалось, она впала в транс. — Я увидела тело Одри. Она была мертва. Потом я увидела Джоли. Сначала я подумала, что она тоже мертва, но, слава Богу, она была еще жива. Наверное, я вызвала полицию, точно не помню. Я села на пол и обняла Джоли. — Кларис тяжело вздохнула. — Следующее мое отчетливое воспоминание относится уже ко времени на несколько недель позже.

— Значит, ты не видела ни тетю Лизетт, ни Лемара? — спросила Джоли.

Кларис покачала головой:

— Я не выходила из кухни.

— Тетя Кларис, ведь в слухах о романе между Лизетт и Лемаром не было ни капли правды? — спросил Макс.

— Господи, конечно, нет! Лемар же был нашим братом. Наполовину.

Все замолчали. Атмосфера в комнате стала жутковатой и одновременно спокойной. Казалось, все испытали одновременно и удивление, и облегчение оттого, что правда наконец была произнесена вслух при свете дня.

— Лемар и Ивонн были дедушкиными детьми?! — спросила Джоли. Она была удивлена, но не шокирована. Словно, не подозревая ничего подобного сознательно, на подсознательном уровне она всегда это знала.

— О, конечно! — Губы Кларис сложились в слабую улыбку. — Так что, как видишь, никакого романа между ними не было и быть не могло, только родственная привязанность.

— Тогда какой у Лемара мог быть мотив убивать двух сестер? — спросил Макс. — Если не ревность, то что? Ненависть?

— Нет же! — настойчиво сказала Кларис. — Лемар никого не ненавидел, а уж тем более Лизетт. Все, кто был с ним знаком, знали, что он и мухи не обидит. Он был очень мягким, добрым человеком.

Макс повернулся к Перри:

— Вы подозревали, что у Лизетт был роман?

— А? — Казалось, вопрос застал Перри врасплох. — Я… э-э… конечно, нет. Мы с ней были помолвлены и собирались пожениться.

— Не хочется плохо говорить о мертвых, — заметила Джоли, — но у меня сложилось впечатление, что моя тетя Лизетт вела довольно разгульный образ жизни и до того, как вы обручились, у нее было много любовников.

— Лизетт обладала необузданным свободолюбивым духом, — сказал Перри. — И мне в ней это нравилось. Она не была этакой правильной паинькой.

— Понятно. — Джоли в упор посмотрела на Перри: — Значит, у вас не было причин для ревности?

— Лучше бы ты не говорила такие неприятные вещи о Лизетт, — вмешалась Кларис.

Даже под заботливо обнимающей рукой Ноуэлла ее худые плечи напряженно распрямились.

— Мне очень жаль, тетя Кларис. — Джоли неуверенно шагнула к тете, но потом остановилась. — Но мы должны выяснить, у кого мог быть мотив убить маму и тетю Лизетт.

— Ну, знаете ли, я возмущен, что ты практически намекаешь, что у меня был мотив.

Перри запыхтел, щеки у него раздулись, как у лягушки быка.

Макс подошел к Джоли. На какую-то долю секунды ей показалось, что он положит руку ей на плечи, но он этого не сделал.

— Мы никого ни в чем не обвиняем, но Джоли права. Чем больше мы узнаем о том, что происходило в те времена, тем больше у нас шансов найти настоящего убийцу и остановить его до того, как он попытается остановить нас во второй раз.

— О Боже, — ахнула Джорджетт. — Ну почему мы должны заново переживать весь этот кошмар? Мой бедный Луис был убит горем. — Она посмотрела на Джоли. — Он целыми днями не выходил из больницы, оставался там, ждал и молился, чтобы ты выжила. И я не могла быть с ним рядом, не могла его утешить. Мне нужно было держаться в стороне.

Джоли слышала любовь и заботу в голосе Джорджетт, и ей была ненавистна сама мысль о том, что, возможно, нужно признать, что ее мачеха по-настоящему любила отца.

— Что мы хотим узнать, так это может ли кто-то из вас сказать хоть что-нибудь, что угодно, что могло бы бросить подозрение на другого человека, кроме Лемара.

— На кого-нибудь, кроме Макса? — спросил Перри.

— Что вы хотите этим сказать? — Меллори, довольно долго молчавшая, потребовала от дяди объяснений.

Перри пожал плечами и усмехнулся. Довольно-таки неприятно усмехнулся.

— Ходили разные слухи, много слухов. Поговаривали, что, возможно, Макс убил Одри Десмонд, чтобы расчистить дорогу для Джорджетт — чтобы она могла выйти за Луиса.

— Это грязная, мерзкая ложь! — закричала Меллори. — Макс бы никогда…

— Конечно, он бы этого не сделал, — поддержала Джоли. — Эту грязную ложь кто-то запустил, возможно, настоящий убийца. Так же как кто-то распустил сплетню про Лизетт и Лемара.

Меллори притихла, глядя на Джоли с ошеломленным видом.

— Тогда вам стоит выяснить, кто распустил эти слухи. — Джорджетт встала с дивана и, нервно заламывая руки, направилась к Джоли. — Твой отец верил в невиновность Лемара. Он говорил об этом с шерифом Бендаллом, но тот его заверил, что никто, кроме Лемара, не мог совершить эти убийства. Даже много лет спустя он иногда впадал в странное настроение, начинал беспокоиться, что Лемара обвинили напрасно. Боюсь, я виновата: я не раз уговаривала оставить эту тему, не думать об этом. Мне было невыносимо видеть, как Луис страдает всякий раз, когда вспоминает тот день. — Джорджетт подошла вплотную к Джоли и в упор посмотрела на нее. — Мы оба чувствовали себя ужасно виноватыми. Все эти годы я хотела тебе рассказать… сказать, что мне очень жаль, что так случилось с твоей мамой… Мыс Луисом любили друг друга и хотели быть вместе, но не так, не ценой жизни Одри.

Джоли оцепенела, каждый мускул в ее теле застыл в напряжении. Ее переполняли чувства, но она с ними боролась и мгновенно превозмогла слезы, которые грозили ослабить ее решимость ненавидеть Джорджетт до конца дней.

— Мама, — тихо сказал Макс, в его голосе слышались забота и участие.

— Это я виновата, что Луис не занялся этим вопросом, что он не настоял на возобновлении расследования, что убедил самого себя, что Одри и Лизетт убил Лемар. — Джорджетт раскинула руки. — Джоли, прости меня, пожалуйста. И прости отца. Он никогда не переставал тебя любить. Он все надеялся, что ты приедешь домой.

Джоли больше не могла сдерживать слезы, и они заволокли ее глаза.

«Господи, сделай так, чтобы боль прошла! Пусть она уйдет!»

Слышать правду и чувствовать сердцем, что она была несправедлива по отношению к отцу, было невыносимо.

— Нет! Нет… — Джоли повернулась и выбежала из комнаты.

Ослепленная слезами, она почти не видела, куда бежит, но каким-то чудом сумела выбежать на веранду. Чувства, которые она так долго сдерживала, вырвались на свободу.

— Джоли! — окликнул Макс.

Она прижалась лбом к колонне веранды и вцепилась в нее дрожащими руками. Макс подошел и остановился у нее за спиной, потом развернул Джоли к себе лицом и обнял. Она прильнула к нему, плача.

— Ну-ну, не плачь…

Он обнимал ее, как защитник. Джоли прильнула к нему, прижалась изо всех сил, и ей хотелось, чтобы он никогда ее не отпускал.