Шоко Лад и Я

Глава 12

Головная боль сведет меня с ума. Если и есть что-нибудь хуже, чем проснуться с похмельем, так это заполучить похмелье еще до того, как успеешь лечь в постель. Проклятие, ведь еще даже нет семи!

— Одну «Кровавую Мэри», пожалуйста, — пробормотала я бармену.

Никогда не пила этот коктейль раньше. Я даже не могу утверждать, что люблю томатный сок, не говоря уже о тех острых специях, которые в него кладут. Но ведь обычно именно «Кровавую Мэри» выбирают испытывающие похмелье, верно?

Облокотившись на длинную стойку бара в «Сандерсоне», я ждала, когда наконец принесут заказ. Заведение постепенно начали заполнять угрюмые типы подозрительного вида, большей частью одетые в черное. Их воспитывали так, чтобы уметь цинично и со скучающим видом поддерживать беседу о любом направлении в искусстве (совсем как Джейк). Женщины же все, без исключения, худые, в сексуальных и откровенных нарядах, которые они носили настолько изящно, что мне пришлось бы этому учиться всю жизнь. По идее, в своем платье я должна была чувствовать себя здесь своей, но почему-то ощущала ужасный дискомфорт. И ступни. Если я только не сниму туфли немедленно, то наверняка разорву их. Теперь понимаю, почему Лиза называет туфли убийственными ходулями. Да, все правильно. Настоящие ходули, просто уничтожили мои бедные ножки. Я попыталась взгромоздиться на стул у стойки, но платье оказалось слишком узким и я не смогла поставить ногу на перекладину. Видимо, понадобится подъемный кран, чтобы взобраться на стул, но вот незадача: сегодня таких приспособлений в баре почему-то не было. Я мрачно усмехнулась и решила до прихода Джейка стойко терпеть мучения.

«Когда он придет, лучше хорошенько следить за своим поведением, — вклинился внутренний голос. Он говорил поразительно дерзко и трезво, и это выводило меня из себя. — При первой же выходке или намеке на выходку только ты меня и видела».

— А может быть, сейчас ты… уберешься наконец, — изрекла я угрюмо. Неужели может создаться впечатление, будто я в настроении совершать какие-нибудь авантюры? И почему внутренний голос так напоминает маму?

«Вовсе я не напоминаю ее. И я не шучу, сама знаешь. Чемоданы уже упакованы, и я могу уйти в любой момент. Найду кого-нибудь, кто принимает меня всерьез».

Наконец-то принесли «Кровавую Мэри» в узком длинном бокале, украшенном веточкой сельдерея с заостренным концом. Я вынула зелень, прежде чем сделать глоток. Так ведь и глаз выколоть недолго. Затем поднесла напиток к губам и… Боже, ужас, мамочки!.. Во рту все так и горит. Интересно, сколько специй туда напихали? Тобаско сжигал мои внутренности, а из глаз потекли слезы. Придется, однако, перед приходом Джейка проверить, не размазалась ли тушь.

Зато когда коктейль оказался внутри, я почувствовала, что от него все-таки есть некоторый эффект. Надо же, сработало. Какие-то части тела по-прежнему болели, но я по крайней мере чувствовала себя получше. Оставалось сделать лишь одно. Я зажала нос рукой, взяла бокал и, задержав дыхание, опрокинула его содержимое одним глотком.

А-а-а! Ощущение просто чудесное. Приятная дрожь пробежала по всему телу. Головная боль утихла. Думаю, можно позволить себе еще одну порцию. Сделав заказ, я вспомнила об инструкциях Лизы, касающихся Джейка Бедфорда (точнее, того, как себя с ним вести). Итак, ни при каких условиях:

1. Он не должен понять, что моим последним бойфрендом был… хм… Джейк Бедфорд.

2. Не говорить, что моя уверенность в себе пошатнулась, исчезла, была вдребезги разбита или как-то еще пострадала из-за его ухода.

3. Не ходить к нему домой.

Лиза мне все уши прожужжала про пункт третий, и она абсолютно права. Да, возможно, перспектива и кажется соблазнительной, однако ни в коем случае нельзя допустить такого кошмара. Все не должно закончиться тем, что в конце вечера я окажусь в постели с мерзавцем. Теперь, вернувшись к жизни с помощью «Кровавой Мэри», я решила, будто мне все по силам. Ведь я отличаюсь железной волей и характером. Буду брать пример с Иисуса, отправившегося в пустыню… Но с другой стороны, сатана искушал его какими-то жалкими буханками хлеба. А вот если бы он создал образ его девушки-мечты, например Джей Ло, облаченной в свободную хлопковую рубаху, все могло закончиться по-другому… Нет, Эми, прекрати немедленно. Я смогу сдержать себя.

Пока я размышляла об этом, принесли заказанный напиток. Только я приготовилась в один глоток повторить свой номер, как сумка, висевшая рядом с моим бедром, завибрировала. Мобильный телефон. Я достала его, заметив, как бармен неодобрительно покосился на меня. Что? Мой телефон недостаточно крут для «Сандерсона»? Да он же в розовом чехле, украшенном пурпурными сердечками. И по-моему, даже немного в стиле «Крутых девчонок»[33]. Когда я поднесла его к уху, бармен сделал замечание: «Здесь принято выключать мобильные телефоны, мадам».

Слишком поздно. Я услышала, как мама в трубке твердит: «Эми… Эми, ты слушаешь меня?» Уж если они не одобряют мобильные телефоны, то звонок от родителей в столь пафосном месте можно считать самым настоящим преступлением.

— Привет, мам, — прошептала я, будто так меньше заметно, что я прижимаю к уху запрещенный в «Сандерсоне» розовый телефон.

— Эми, почему ты не перезвонила?

— Извини, была ужасно занята, правда. Что-то случилось?

Только бы ей не пришло в голову обсуждать со мной отца. Теперь, когда у меня на руках вся информация, я просто не сумею убедительно лгать. «Знаешь, нам с Лизой пришлось обратиться к частному детективу и устроить за отцом слежку. Но не волнуйся, уверена, ничего страшного».

— Вообще-то мне нужно поговорить не с тобой, — объяснила она смущенно, — а с Энтони…

Энт? О Боже, та самая исповедь!

— Он вернулся в Нью-Йорк.

— О-о! — протянула мама. Судя по голосу, новость ее сильно огорчила.

— Мам, что происходит? Что ты ему рассказала?

— Почему ты интересуешься? А что он рассказал тебе?

— Ничего, абсолютно ничего. Но с чего ты решила открыть перед ним душу?

— Энтони действительно духовный молодой человек, — ответила мама, мгновенно заняв оборонительную позицию. — Он нашел свое призвание. К тому же его слова принесли мне невообразимое чувство облегчения.

Я вас умоляю! Энт? Духовный? Если бы в видении перед ним явился Иисус, он бы попросил у него номер телефона и поинтересовался, занимает ли тот в сексе пассивную или активную позицию.

— Мам, Энт вообще-то… вообще-то… — Что тут можно сказать? — Он католик.

— Почему ты так фанатично настроена, Эми? Разве я не учила тебя терпимости?

Просто не могу в это поверить. Мама? Терпимости? Да рядом с ней святой Ян Пейсли покажется добрым старым либералом.

— Кроме того, мы многому можем научиться у католиков. Например, они отрицают сексуальные связи вне брака. На мой взгляд, очень разумно. Совсем недавно я прочитала несколько брошюр от святой Марии…

Мария! Мэри! Сегодня Мэри везде.

Святой агент, будь она неладна…

— И подумала, что, может быть, стоит… перейти.

— Ты что, решила обратиться в другую веру? — прошептала я.

Представьте себе, что все верующие в Аллаха вдруг стали иудеями. Или что самый известный производитель мясных продуктов Бернард Мэтьюз отпустил своих индеек и стал вегетарианцем. Скорее произойдет одно из этих событий, чем миссис Бикерстафф отвернется от англиканской церкви. Интересно, что такого сделал Энт, из-за чего мама переменилась столь разительно?

— Я лишь подумываю об этом, дорогая, — сказала мама, — и пока не принимаю никаких решений. В любом случае мне нужен Энтони, хотелось бы обсудить с ним некоторые детали. У него в семинарии ведь есть телефонный номер?

Ну да, есть, но если туда позвонить, его голос едва можно будет расслышать за грохочущими звуками техно и галдящими мужчинами, обсуждающими все, что угодно, кроме отношений с Богом.

— Да, у него есть телефон, мам, но, к сожалению, он у меня не с собой. Я потом позвоню и продиктую его.

С трудом сдержалась, чтобы не добавить: «В следующей жизни».

Закончив разговор, я выключила телефон и внезапно почувствовала головокружение, но виной тому были не только полторы порции коктейля. Я подумала о четырехстах тысячах и другой кровавой Мэри, пребывающей в уверенности, будто я смогу написать еще «по меньшей мере» три эротических романа. А как трудно будет признаться маме, ведь решение принять римское католичество означает: «Никаких абортов, никаких презервативов и даже никакого секса. Никогда и ни при каких обстоятельствах».

Огромное тебе спасибо, Энтони.

Я подперла голову рукой. Мне отчаянно захотелось разрыдаться, однако макияж, должно быть, уже и так не в лучшем виде, а Джейк может появиться в любую минуту.

Кто-то дотронулся до моего плеча, и я подпрыгнула, а затем неловко шлепнулась на пол. Левая нога подвернулась, и туфля поехала в сторону. Острая боль пронзила ногу. Я наклонилась и схватилась за щиколотку, почувствовав, как распоролась еще дюжина стежков на платье.

— С тобой все в порядке?

По-прежнему находясь в согнутой позе, я подняла глаза и увидела перед собой Джейка, обеспокоенно смотрящего на меня. Хочу сказать, он смотрел на меня с самым что ни на есть настоящим беспокойством. Даже не воспользовался благоприятной возможностью заглянуть в глубокий вырез моего платья.

— Да, думаю, да, — ответила я, выпрямившись, — надела новые туфли.

— Сексуальные новые туфли. А твое платье… Ну и ну. Так это корпоративный стиль, принятый в «Девушке на работе»?

Едва ли. Я получила первый настоящий выговор от Диди сегодня днем, поскольку поздно вернулась с ленча, а отчасти из-за того, что, по ее мнению, слишком буквально поняла название нашего журнала и оделась соответственно. Стоя перед ее столом и выслушивая гневные замечания, краем глаза я заметила Льюиса, внимательно наблюдавшего за мной в окошечко на двери кабинета. Никогда не видела у него таких глаз-щелочек — несколько пугающее зрелище.

Но он самый настоящий мерзавец, и про себя я твердила, что настроение Льюиса меня абсолютно не касается.

Я поморщилась от боли, а Джейк обнял меня за талию, приподнял и посадил на стул. Настоящий подвиг. Возможно, платье и сжало меня до изящных форм полупрозрачных моделей, но, поверьте, я совсем не изящная и не полупрозрачная. Первым моим порывом было дать Джейку пощечину, но, оказавшись на стуле, я испытала такое громадное чувство облегчения, что мне захотелось его расцеловать. Он наклонился и, нежно дотронувшись до моей ноги, немного приподнял ее. Ощупал рукой лодыжку (о-о, как же приятно!) и вынес диагноз: «Судя по всему, никакого растяжения нет, очаровательная лодыжка. Пойдем, посмотрим, готов ли наш столик».

Я соскользнула со стула и поняла, что из-за туфель стала почти одного роста с Джейком. Наконец-то могу считать себя равной ему. Постойте-ка, с задатком в четыреста тысяч — даже больше чем равной. Когда мы направлялись к столикам в ресторане, я взяла своего спутника под руку.

«Поаккуратнее там!» — взвизгнул внутренний голос.

Но ему не стоит волноваться. Я та-а-ак замечательно сумею со всем разобраться!

— Ты и в самом деле изменилась, Эми, — проговорил Джейк, когда принесли кофе.

«А ведь ты еще не знаешь и половины всего, друг мой», — подумала я пьяно. Боже, даже мои мысли почему-то звучали нечетко. Еще одна «Кровавая Мэри» и полбутылки вина помогли мне снова вжиться в роль Шоко Лад, распутницы из мира литературы, и Джейк мог бы воспользоваться этим во время последних трех блюд. Да, пока я не объявила прямо, что являюсь Шоко Лад, распутницей в мире литературы, но еще один бокал живительного напитка — и я выложу абсолютно все.

— Дело вовсе не в том, как ты выглядишь, — продолжил он. — Я говорю обо… всем остальном. Ты кажешься такой невозмутимой. Намного увереннее в себе. Что делает тебя чрезвычайно привлекательной.

Его руки совершили извилистый путь по столу мимо пустых бокалов, обогнув соль и перец, и кончики его пальцев дотронулись до моих. И я не отдернула руки. Сказать по правде, я даже слегка — очень незаметно — пододвинула их к нему.

«Ситуация начинает выглядеть просто безобразно», — простонал внутренний голос.

Но тут нечего стыдиться, мы лишь держались за руки. Это же не секс.

«Пока что».

«Ох, да заткнись же ты!»

— Спасибо, Джейк, — заплетающимся языком пробормотала я. — Но я изменилась. Многое произошло за последние несколько лет. Ты просто не поверишь, сколько всего случилось.

— Может, расскажешь?

— Непременно… Но немного позже.

О-о, никогда раньше я не совершала никаких секретных поступков. Вероятно, я нахожусь под влиянием алкоголя, но, полагаю, у меня бы неплохо получилось.

«Неплохо получилось бы? Девочка моя, да ты набралась. Просто катастрофа».

Я проигнорировала внутренний голос, в том числе и потому, что туфли начинали доставлять мне все больше неудобств. Я ослабила завязки, вытянула ноги и размяла пальцы. Что это такое? Фу, волосатое! Проклятие! Нога Джейка. Моя правая ступня каким-то образом приподняла его левую брючину, и теперь я гладила Джейка по ноге. Широкая ухмылка появилась на лице мерзавца.

«Все, с меня хватит. Я ушел, — сердито заявил внутренний голос. — Всего тебе хорошего».

«Но я же нечаянно…»

Никакого ответа.

Понятно, теперь я осталась одна, и придется улаживать все самой. Я оставила ногу на прежнем месте, но лишь по одной-единственной причине: будет выглядеть нелепо, если я внезапно отодвину ее. Мы всего лишь флиртуем, черт возьми, не сексом же занимаемся, в конце концов.

А даже если и так? Не одна я изменилась, Джейк тоже стал другим. Он находится на расстоянии световых лет от того парня, что подносил запрещенные наркотики к моему носу, пока я была прикована наручниками к постели. И от того Джейка, что приглашал меня на вечеринку свингеров, будто это был обычный поход в «Макдоналдс» за «Хэппи мил». Джейк прошел курс лечения, о чем сам же мне и рассказал. По собственным утверждениям, у него были сложности с проявлением эмпатии (тут не могу с ним не согласиться). «Вот почему у нас ничего не получилось, Эми. Дело не в тебе, а во мне. Я вел себя как остров[35], не считающийся с чувствами других людей». Понимаете? Бедняжка! Сами подумайте, он считал себя островом. Думаете, это приятно? Видимо, всему виной его слишком властная мать. Или наоборот. Я не могла облечь свою мысль в слова, но в тот момент любой вариант казался мне подходящим.

Только одно абсолютно не изменилось: усмешка, появившаяся на лице Джейка, когда мой большой палец погладил его ногу. Даже в сорок с лишним лет он все равно останется лучшим парнем в бой-бэнде. Интересно, умеет ли Джейк петь? С другой стороны, какое его голос будет иметь значение?

— Потрясающий отель, — произнес он сексуальным шепотом. Мне пришлось наклониться совсем близко, чтобы разобрать слова, на это Джейк, видимо, и рассчитывал.

— Тут очень мило, — невнятно произнесла я.

— Я имею в виду не только бар и ресторан. Номера тут просто ошеломительные: настоящий триумф минимального постмодернизма.

— Правда?

— Ага. Хочешь, пойдем и посмотрим один из них?

— Сейчас?

— Ну да… Там стоят такие странные телефоны, а душевые кабинки…

— Хорошо, тогда ладно.

В конце концов, третий пункт в списке Лизы звучал как «не ходи с ним домой», а я вовсе не иду с ним домой.

Ясно?

«Не могу передать, как сильно мне тебя не хватало, Джейк. Два года назад ты оказался таким мерзавцем.

Конечно же, я ничего подобного не сказала. Даже если бы и решилась, то все равно такой возможности мне не предоставили, поскольку Джейк страстно прижался ко мне губами. И если бы его язык не проник так глубоко в мое горло в поисках остатка десерта, вероятно, он бы тоже признался: «О Боже, да, я был таким мерзавцем, нет мне прощения. Но, пожалуйста, дай мне шанс все исправить».

А может, и нет.

А в общем, наплевать, это самый лучший поцелуй с тех самых пор, как мы последний раз целовались. Столько времени прошло, я уже успела забыть свои ощущения. Поэтому, считаю, я наслаждалась самым лучшим поцелуем за всю свою жизнь. Двери лифта открылись, мы вывалились в коридор (в отношении меня это следует понимать практически буквально) и направились в номер. Когда мы оказались внутри, Джейк обнял меня за талию, но я отстранилась. Необходимо показать, что Эми Бикерстафф не так-то легко заполучить. Ну да, стоило лишь ему предложить мне подняться наверх и посмотреть на «триумф минимального постмодернизма», и я, как последняя дура, с радостью согласилась. За такое поведение на экзамене «попробуй-ка меня заполучить» можно надеяться лишь на «Е»[36] с минусом. Однако теперь следует приложить хотя бы минимум усилий и показать свою недоступность.

— Какой странный телефон, — сказала я, разглядывая серебристый, словно прибывший из эры космических полетов шарик. Он мог вполне оказаться как телефоном, так и приспособлением, оставленным предыдущим гостем перед отлетом на Марс.

— К черту телефон! Иди скорей сюда, — приказал Джейк.

Проигнорировав его требование, я подошла к окну и сделала вид, будто наблюдаю за такси, сновавшими по улице туда-сюда. Я чувствовала, как Джейк взглядом буравит мою спину. Или же попу, что явно ближе к действительности.

— А ты изменилась, — сказал он. Мне даже показалось — с восхищением.

Он во многом прав: два года назад я бы не осмелилась ослушаться, даже когда Джейк накинулся на меня с наручниками.

— Я уже не та девочка, которой была раньше, — ответила я, чуть не добавив: «Теперь я настоящая женщина». Но, к счастью, вовремя сдержалась. Да, возможно, я пьяна, однако чтобы выдать такую пошлость, нужно напиться практически до беспамятства. Вместо этого я произнесла: — Меня уже ничто не может шокировать… Ничто.

Черт, прозвучало неплохо. Может, и правда стоит вести себя таинственно как можно чаще? Я стала немного похожа на Ким Бессинджер. Развернувшись, я направилась к Джейку… А потом, поддразнивая, прошла мимо. С огромным трудом мне удалось добраться до ванной комнаты. Зайдя внутрь, закрыла за собой дверь, навалившись на нее всем телом, и внезапно почувствовала накативший приступ тошноты. Еще рядом с Джейком я поняла, что меня вот-вот вырвет на него, и тогда момент будет испорчен. Можете забыть о капризах и загадочности, если съеденный ужин окажется на вашем ухажере.

Глубокий вдох… Вдо-о-ох… Вы-ы-ыдох… Вдо-о-ох… Вы-ы-ыдох. Ну вот, уже отступило. Слава Богу! Наверное, просто слишком много выпила и перебрала с едой, а теперь живот мечтает вырваться из корсетной тюрьмы. Не знаю, сколько еще стежков должно распороться на платье, прежде чем можно будет выбросить его на помойку. Не имеет значения, ведь через пару минут я наконец смогу его снять. Важно другое: каким образом я потом натяну этот кошмар обратно? Ну да ладно, побеспокоюсь об этом позднее.

Я направилась к раковине и наполнила стакан водой. Выпила ее залпом и налила еще один. Определенно, стало немного лучше, по крайней мере больше не мутит и не кружится голова. Бросив взгляд в зеркало, я поняла: хотя уже перевалило за одиннадцать часов и я выпила за сегодняшний день больше, чем обычно выпиваю за месяц, выгляжу я тем не менее чертовски хорошо… Или мне просто так кажется из-за большого количества спиртного? Теперь уже не разберешь. Пора идти: Джейк скорее всего сейчас пыхтит и задыхается в комнате от страсти.

Я залезла в сумочку и вытащила помаду и тушь. Никогда раньше не поправляла макияж, перед тем как лечь в постель. Но так хотелось, чтобы Джейк помаялся еще пару минут: я слышала, как он ходит по комнате, а потом с кем-то разговаривает. Надеюсь, звонит в обслуживание номеров, ведь мне не помешала бы чашечка кофе. Я бы также не возражала сходить в туалет. Но в дурацком платье подобная процедура заняла бы не менее пятнадцати минут, не следует заставлять Джейка ждать так долго. Решив лучше потерпеть, я начала орудовать помадой.

Закончив наводить красоту, я сжала губы, чтобы помада равномерно распределилась, послала себе воздушный поцелуй, а затем произнесла:

— Черт возьми, ты самая потрясающая писательница бестселлеров, слышишь?

Шоко Лад готова встретиться со своей публикой.

Джейк лежал на кровати, и я направилась к нему. Ощущая необыкновенное чувство уверенности, я даже начала слегка покачивать бедрами при ходьбе, как на подиуме. Но, услышав, как распоролись еще несколько стежков, я немедленно прекратила это занятие. Сев рядом с Джейком на кровать, скинула одну туфлю. Лиза утверждала, будто только эти туфли она не снимает на время секса. Но прости, дорогой, не собираюсь терпеть больше ни секунды.

— Кому звонил? В обслуживание номеров? — поинтересовалась я.

— Ага.

— Отлично.

Джейк наклонился, чтобы поцеловать меня, и на этот раз я позволила. Он был абсолютно таким же сексуальным и страстным, как и в лифте… Но в конце концов все-таки пришлось оторваться друг от друга и сделать глоток воздуха. Когда Джейк снова наклонился и впился губами в мою шею, я пробормотала:

— Не поверишь в то, что мне удалось сделать.

— В ванной комнате?

— Нет, около двух лет назад.

— Когда мы… хм… расстались? t — Ну да, примерно.

— Расскажи.

— Это было что-то необыкновенное. Я сочинила… О-о-о, Боже, Джейк, просто волшебно!

Нет, он не нашел мою точку G, зато обнаружил молнию на платье и расстегнул ее. Я снова могу дышать. Ах! Какое облегчение, просто потрясающе! Если секс будет хотя бы наполовину столь же хорош…

— Продолжай, — сказал он, стягивая лиф с моей груди. — Что ты сочинила?

— Потом, — ответила я и слегка толкнула его, так что он упал на кровать и оказался на спине. Затем задрала платье и, снова обретя способность двигаться, села верхом на Джейка.

— Проклятие, как я скучал, — сказал он, притянув меня к себе и зарывшись лицом в мою грудь, которой, возможно, и предназначался комплимент. Но в тот момент мне было абсолютно все равно.

Нас отвлек внезапный стук в дверь: обслуживание номеров. Проклятие, кому только принадлежала эта дурацкая идея с кофе?

— Нельзя просто не обращать внимания? — пробормотала я.

Джейк оторвался от моей груди.

— Пожалуй, я все-таки открою.

Я скатилась с Джейка, а он встал с кровати и направился к двери. Я схватила одеяло и натянула на грудь. Так, интересно. Изящная брюнетка, зашедшая в комнату, совсем не похожа ни на одну горничную, что я когда-либо видела. На ней узкое платье ярко-сапфирового цвета, еще более откровенное, чем то, половина которого все еще находилась на мне. Красавица надела туфли на высоченных каблуках, и создавалось впечатление, будто она чувствовала в них себя намного удобнее, чем я в туфлях Лизы. Да, потрясающий отель, если даже обслуживающий персонал тут наряжают как моделей… Постойте-ка, а где поднос?

— Эми, познакомься с Киа. Я начала подозревать, что Киа находится здесь вовсе не в качестве платной горничной. А она тем временем подарила мне белоснежную улыбку.

— Привет, дорогуша. Джейк не обманывал, ты очень красивая, — произнесла она с сильным восточноевропейским акцентом. Говорит, как девушка Бонда. Черт возьми, она и выглядела именно так. Если бы ее скулы были немного выше, понадобился бы воздушный шар, чтобы добраться до них. Что, наконец, происходит? Машинально я натянула одеяло до самого подбородка.

Джейк сел рядом, положил руку мне на плечо и объяснил:

— Киа пришла, чтобы помочь нам провести самую потрясающую ночь в нашей жизни.

Что? Она умеет петь? Рассказывает анекдоты? Показывает фокусы?

Мое тело напряглось, и Джейк решил помочь мне расслабиться. Пока он пытался просунуть руку под одеяло, дабы погладить мою попу, я наблюдала за Киа. Красавица сняла короткий пиджак и повесила на спинку стула. А затем повернулась и, изящно сбросив тонкие бретельки платья с плеч, плавно пошла по направлению к кровати.

Подождите-ка секунду. Мне знакома эта сцена: «Кольца на ее пальцах», глава восемнадцатая.

Донна сняла лифчик и залезла на упругую постель, не сводя глаз с проститутки. А затем поползла на четвереньках, будто кошка, пока наконец не добралась до своей цели — члена Пола. Донна сжала его в руке и, немного покачивая, показала проститутке…

Почувствовав себя одновременно обиженной, разозленной и невероятно трезвой, я оттолкнула Джейка. Он упал на спину, прихватив с собой одеяло и открыв на всеобщее обозрение мою грудь. Киа воскликнула:

— Ого, Джейк, ты не шутил! Она действительно большая девочка.

Теперь я разозлилась по-настоящему и снова уставилась на Джейка. Судя по выражению лица, до него в конце концов дошло, что он умудрился все испортить.

— О чем ты только думал? Чего ты добивался? — закричала я.

— Но мне казалось… Ты сказала…

— Что, черт возьми, я такого сказала? С чего ты решил, будто это мне понравится?

— Мне казалось, ты изменилась. Ведь ты говорила… Как ты там выразилась? Что теперь тебя ничто не может шокировать.

— Я вовсе не это имела в виду, Джейк, — бессвязно забормотала я, выбравшись из постели и пытаясь втиснуть грудь обратно в платье Лизы. Не слишком простая задача, когда ты вне себя от ярости, ничего не видишь от застилающих глаза слез да еще стоишь перед ошеломленными зрителями. Киа в растерянности застыла посредине комнаты, не имея ни малейшего понятия, как поступить с собственной обнаженной грудью. Думаю, даже несмотря на скудные познания в английском языке, она не могла не видеть: не все клиенты испытывают восторг от ее появления.

Джейк пополз по кровати ко мне.

— Прости меня, Эми. Я все неправильно понял. Мне и в самом деле очень жаль, — сказал он. — Я попрошу Киа уйти, и мы начнем все заново.

— Я думала, сегодняшний вечер даст нам такую возможность. А в итоге мы пришли к тому, на чем остановились несколько лет назад.

— Мне жаль. Пожалуйста, прости…

— Господи… Джейк, отвали.

Эти слова должны стать прощальными, теперь необходимо уйти. Исчезнуть из жизни Джейка Бедфорда навсегда. Однако существовала одна небольшая проблема — как я ни одергивала платье, мне никак не удавалось опустить юбку ниже попы. Верхняя же его часть прикрывала грудь лишь потому, что я придерживала платье рукой. Когда Джейк расстегнул молнию, мой живот благодарно увеличился до своих прежних размеров и теперь не собирался возвращаться обратно в тюрьму.

Но ни в коем случае нельзя больше ни секунды оставаться в номере. Я схватила сумку и жакет, распахнула дверь и вылетела в коридор. Пока добралась до лифта, сообразила, как быть: одной рукой держала край юбки, чтобы не уползала, а другой прикрывала жакетом обнаженную грудь. Я ждала лифт, испытывая одновременно злость и тошноту… К ним примешивалось еще какое-то чувство. Ну да, я стояла босыми ногами на мягком ковре… Черт, проклятые туфли Лизы! Нельзя сейчас за ними возвращаться, но сестра предупредила, чтоб ни одной царапины не было. Лиза убьет меня! Туфли просто уникальны.

Боже, судя по ее словам, эта обувь не менее ценная, чем древние вазы династии Минг.

Как же я могу уйти без них?!

Развернувшись, я пошла обратно и изо всех сил постучала в дверь. Не хочу, чтобы мерзавец решил, будто я стесняюсь или робею. Через несколько секунд мне открыла Киа, успевшая уже облачиться в платье и жакет. Надо же, не превратилась в утешительный приз для Джейка. Джейк, сидевший на краешке кровати, удивленно взглянул на меня:

— Эми…

— Хочу забрать туфли, — произнесла я ровным голосом, лишенным всякого выражения.

Отодвинув Киа, я вошла внутрь, не глядя на Джейка, нагнулась и подняла то, за чем пришла. Именно в тот момент услышала ужасающий звук. Нет, не вой сирены, предупреждающий о ядерной атаке. И не вопль оборотня, выпрыгнувшего из шкафа. Нечто намного более ужасное — громкий, протяжный треск: платье Лизы в конце концов отдало концы.

Я стояла на улице и пыталась поймать такси. В таких отелях это обычно входит в обязанности портье, но разве можно подойти к нему в столь плачевном виде? Попа торчит из дыры в платье. Одной рукой я придерживаю жакет, а другой сжимаю туфли Лизы и одновременно пытаюсь соединить два отрезка порвавшегося сзади платья. Неудивительно, что слезы ручьем текли по моим щекам. Зато по крайней мере я не последовала совету Лизы и надела джи-стринги: теперь мою попу почти целиком прикрывали вполне пристойные трусики. Я в отчаянии посмотрела, как слева от меня портье стремглав выбежал из отеля и щелкнул пальцами, проезжавшему мимо такси. Раздался визг тормозов, машина остановилась, и он учтиво открыл дверь. Однако пока я раздумывала, не нырнуть ли мне внутрь, и собиралась с духом, неземное видение в сапфировом платье уверенно направилось к машине, стуча высоченными каблучками.

Киа.

Вот стерва!

Она забралась внутрь и наконец заметила меня… А затем помахала рукой.

Настоящая стерва.

— Где ты живешь? — выкрикнула она, слегка приоткрыв дверь.

— Э-э… Крауч-Энд. Северный Лондон.

— Я тоже! На Арчвэй. Поехали, Джейк платит, — сказала она, помахивая пачкой купюр в двадцать фунтов.