Шоко Лад и Я

Глава 4

— Твои греховные поступки навлекли позор на всю нашу семью, — заявил отец с поразительно естественным пакистанским акцентом. — Тебе нужно как можно скорее выйти замуж. У Азифа из магазина видеокассет есть шурин, племянник которого работает налоговым служащим в Пакистане в городе Равалпинди. Мы с твоей мамой, конечно, надеялись на врача, но нищим попрошайкам не приходится выбирать. Следует благодарить Аллаха и за те несколько милостей, что он нам дарует.

Позади отца, назидательно грозившего мне пальцем, стояла мама. По крайней мере, так мне казалось, ведь наверняка утверждать было нельзя: ее лицо скрывала паранджа.

— Азиф уверяет меня, что твоему будущему мужу не чуждо сострадание. Он готов принять жену, запятнавшую себя богохульством и похотью… конечно, если цена будет подходящей. Какая удача, что мы накопили денег специально для подобного случая. У нас достаточно средств, чтобы обеспечить приданое и билет до Исламабада. Ты уедешь завтра.

Погодите, я никак не могу поехать в Пакистан, как же там можно писать эротические романы? Пришло время постоять за себя.

— Не собираюсь, — сказала я твердо и, к собственному удивлению, с поразительно естественным пакистанским акцентом.

— Ты бросаешь вызов собственному отцу? — прогремел папа. — Ты не настолько взрослая, чтобы не почувствовать на себе мой ремень.

— Тронь меня хоть пальцем, и я расскажу о том, как ты опозорил всю нашу семью.

— Да как ты смеешь?! Я с утра до вечера работаю на фабрике, чтобы на столе у тебя всегда была еда, а ты одета и обута. И так-то мне платят за мою доброту?

— А по словам мамы, ты не работаешь с девяти до шести, а завел себе… другую женщину.

Мама издала вопль, от которого задрожали стекла. Отец же просто пришел в ярость. Он швырнул меня на пол, а затем встал надо мной и начал расстегивать ремень. Сквозь обращения к Аллаху, выкрикиваемые отцом, причитания мамы и собственные испуганные всхлипывания я расслышала телефонный звонок.

— Что, никто так и не поднимет трубку? — спросила я, почувствовав первый удар ремня.

Я широко распахнула глаза. Ни бранящего меня отца, ни мамы, бьющейся в истерике, рядом, конечно, не было. Зато телефон действительно звонил. Я поплелась в гостиную и сняла трубку.

— Неужели я тебя разбудила? Уже больше двенадцати, — раздался голос Лизы.

— Прошлой ночью приехал Энт, мы долго разговаривали, и я почти не спала, — пробормотала я.

— А, значит, Энту можно заходить в гости в любое время, а мне ты не можешь уделить ни одной свободной минутки?

— Я не ожидала, что Энт заглянет… К тому же он ведь проделал расстояние в целых три тысячи миль.

Я оглядела комнату и не обнаружила никаких признаков его присутствия.

— Ладно, я звоню не за этим. Мне нужно с тобой встретиться, — продолжила Лиза. — Ты знаешь, что сегодня о тебе напечатали в «Мейл»?

Черт, пора снова вернуться к окружающей действительности.

— И что там написали? — спросила я, совсем не желая услышать ответ.

— О, просто гениально. Поместили огромный цветной снимок «Колец» прямо на обложке, напоминает рекламную кампанию.

А я-то мечтала, чтобы они запрятали статью куда-нибудь подальше, например на семнадцатую страницу.

— Прочитай-ка статью! — воскликнула я, находясь уже на грани истерики.

— Заголовок звучит так: «Пособие по сексу для подростков». Потом идет какая-то чушь о маленьких снобах, использовавших «Кольца на ее пальцах» в качестве практического руководства.

Я услышала, как Лиза шуршит бумагой, и ноги мои подкосились.

— Вот этот отрывок особенно удался, — продолжила она. — Одна из девочек принесла в школу свечку для алтаря в двадцать четыре дюйма, спрятав ее в рюкзаке. Ведь Донна тоже пользовалась свечами в…

— Да, в одиннадцатой главе, — быстро перебила я ее. — Ради Бога, скажи, что там еще?

— На четвертой странице поместили график.

Что? Статья напечатана на четвертой странице?

— График отражает рост продаж романа «Кольца на ее пальцах», а рядом — пунктирная линия, демонстрирующая многочисленные случаи подростковой беременности. Просто гениально, правда?

— Господи, Лиза, да как ты можешь такое говорить?!

— Конечно же, гениально. Твои книги продаются огромным тиражом, в сто раз лучше, нежели раньше. К тому же какое имеет значение какая-то дурацкая газета? Кому это интересно?

— Ну, для начала — маме. «Мейл» — это ее Библия. Теперь мама переложит на меня ответственность за всех малолетних школьниц с детьми. С тем же успехом меня могли поймать за руку во время обхода игровых площадок со средствами предохранения.

— Послушай себя со стороны. Тебе обеспечили потрясающую рекламную кампанию в общенациональной газете, а ты ведешь себя так, будто наступил конец света.

— Для меня действительно настал конец света, Лиза.

— Просто паникерша какая-то. А я звоню тебе вовсе не для того, чтобы обсуждать статью в «Мейл», мне нужно посоветоваться насчет Дэна.

И как я только могла о нем забыть?

— Эти мысли не дают мне покоя, — пожаловалась Лиза. — Пожалуйста, приходи и поддержи меня.

— Где ты?

— В Уэст-Энде.

Я могла бы и сама догадаться: когда Лиза расстроена, она идет по магазинам.

— Ладно, узнаю планы Энта и…

— Жду вас обоих в кафе «Ди-кей-эн-уай».

Да, видимо, дело плохо. Были бы у Лизы небольшие или средние неприятности, она бы прожигала деньги с кредитной карты в «Френч коннекшн» или «Моргане», но когда происходит нечто более серьезное, сестра направляется на Бонд-стрит.

Повесив трубку, я заметила на столе записку.

Я подумала, не перезвонить ли Мэри, но решила, что она может подождать. Вместо долгого разговора лучше пойти в спальню и одеться.

Через сорок пять минут я уже сидела в автобусе. Сегодня мне не хотелось покидать свою относительно безопасную квартиру, но по голосу Лизы было понятно: она в отчаянии. Я знала, что в таком состоянии сестра способна на самые дурацкие поступки. А если она к тому же вооружена кредитной картой… К примеру, сестра однажды купила однотипные свитера разных размеров и пяти цветов лишь потому, что никак не могла решиться на что-то одно и некому было подсказать. Поэтому лучше, если в такие моменты Лиза будет не одна.

По пути к автобусной остановке я прошла мимо газетного киоска, но сразу же отвела взгляд от него. Мне не хотелось даже смотреть на «Мейл», однако, к сожалению, избежать этого не удалось. В автобусе сидящая напротив женщина читала как раз вышеупомянутую газету. Я подняла воротник и отвернулась к окну, словно, увидев меня, она могла воскликнуть: «А вот и грязная шлюха Шоко Лад!» — и это было лишь вопросом времени.

У меня появилось ощущение, будто кордебалет из «Риверданса» выстроился в ряд и принялся исполнять дурацкие кельтские притопывания прямо у меня в желудке. Так, следует сейчас же подумать о чем-нибудь другом. Мои мысли вернулись к Лизе. Что же происходит с Дэном? Сестра беременна от него? Возможно, он хочет на ней жениться? Я попыталась представить их перед алтарем… Но не смогла, ведь за те почти два года, что Дэн был бойфрендом Лизы, я так ни разу его и не видела.

Столь таинственное поведение было странным и абсолютно непохожим на сестру. Мы с ней разные во всех отношениях. Наша Лиза отнюдь не является скрытной натурой, а вот мы с папой, наоборот, всегда слыли замкнутыми и слишком покладистыми (ладно, другими словами, мы — «тряпки»). А сестра — просто копия мамы. Открытая и может дать отпор. Она использовала мужчин в основном, чтобы досадить маме. Лизе нравилось впечатление, производимое ее кавалерами на родственников. Ведь как только мы достигли периода полового созревания, миссис Бикерстафф ясно дала нам понять: она должна знать все о мальчиках, с которыми мы встречаемся. Однако Лиза практически сразу просчитала: в этой игре могут участвовать двое. И пока мама изучала автобиографию претендентов, Лиза выбирала парней по следующим критериям:

1. Стиль в одежде, как у рок-звезды и/или байкера.

2. Мертвенно-бледный цвет лица, безжизненные, потухшие глаза и высокомерное отношение к другим, свидетельствующие о возможном употреблении наркотиков.

3. Или, наоборот, слишком смуглая кожа, указывающая на примесь негритянской крови.

4. Членство в Социалистической рабочей партии.

И одного из вышеуказанных пунктов было достаточно для того, чтобы Лиза начинала строить отношения, если же она находила молодого человека с двумя и более чертами из списка, то безнадежно влюблялась. Сестра быстро смекнула, как мама относится к ее выбору, и решила сделать поиски самого ужасного в мире мужчины целью своей жизни. Конечно, трудно выделить наиболее кошмарного из всех ее ухажеров, но я никогда не забуду русского, подсевшего на амфетамин и засунувшего руку мне под юбку прямо на воскресном обеде. Думаю, мама тоже не сумеет забыть этого гостя, поскольку после его визита в туалете остался использованный шприц, воткнутый в ее любимый держатель для туалетной бумаги в виде кукольной головки в викторианском стиле.

Стоило Лизе найти работу и уехать из дома, как она немного изменила поведение, ведь одно дело, когда бездельники, байкеры, наркоманы и бабники торчат в гостиной мамы. Против этого сестра не возражала. Но чтобы подобные экземпляры устраивали беспорядок на ее собственном диване, Лизе совсем не хотелось. Однако она упорно продолжала встречаться с мужчинами, которые годились скорее для тюрьмы, нежели для списка самых богатых людей в «Санди таймс». И она не перестала приводить их домой и демонстрировать маме. Просто так.

Но в случае с Дэном все было совсем по-другому. Отношения длились уже почти два года, а мы знали лишь то, что у избранника сестры свой бизнес и он чем-то торгует. Дэн мог с равным успехом заниматься и антиквариатом, и земельными участками, и акциями, и машинами. Однако готова поставить на самый очевидный вариант, ведь это не первый распространитель наркотиков среди знакомых моей сестры. Наркоман из России тоже пытался продать мне то, что уж точно не являлось сахарной пудрой. В любом случае Дэну не разрешалось и близко к нам подходить. Данный факт мог означать лишь одно: с ним что-то не так. Словно в тридцать лет у него не было никакой надежды на исправление, ведь даже Лиза никак не могла собраться с духом и показать Дэна родителям.

И вот сейчас сестра не дает мне ни слова вставить, не переставая говорит о бойфренде, я даже начала волноваться. Могу предположить самое худшее. Погодите-ка, мне в голову только что пришла одна здравая мысль. Может быть, Дэна просто не существует? А если он просто воображаемый друг Лизы? Как мальчик по имени Уинстон, придуманный ею в детстве. Лиза настаивала, что он приехал с Ямайки. Даже в восемь лет сестра обладала превосходной интуицией и ей было известно, как досадить маме до смерти.

— Лиза, отдать двести пятьдесят фунтов за майку!

— Вообще-то двести сорок девять девяносто девять, но она просто потрясающая. Я куплю ее.

Мы находились в небольшом гламурном бутике на Саут-Молтон-стрит. Нужно сказать, Лиза — бессовестная поклонница лейблов. Однажды я случайно увидела, как сестра отпарывает застроченный ярлык «Хлоэ» с изнаночной стороны сумки, чтобы пришить его снаружи. Даже при выборе направления в карьере она, скорее всего, руководствовалась именно лейблами. Лиза работает в отделе дизайнерских вещей в «Селфридже». Да, превосходная компания, но решение сестры абсолютно не зависело от таких тривиальных вещей, как качественное обучение сотрудников, перспективы карьерного роста и достойные пенсионные. После собеседования в разговоре со мной она привела свой решающий довод: «У них самые большие скидки для сотрудников в округе. К тому же уже на выходе я заметила потрясающие брючки от «Джозефа Рибкоффа[17]»

У нас руки отрывались из-за тяжелейших пакетов с покупками. Все вещи приобрела Лиза, а я купила только новые брюки к тренировочному костюму. Не правда ли, абсурд? Лиза потратила огромную сумму денег, на которую Элтон Джон мог как сыр в масле кататься не меньше месяца, а я отдала лишь двадцать два фунта. В то же время на Лизу постоянно ведут охоту компании, по ошибке выдавшие ей кредитную карточку. У меня же достаточно денег на счету, чтобы этот сэр катался как сыр в масле… целых два месяца.

Когда Мэри получила причитающиеся мне пять тысяч за «Кольца на ее пальцах», я поняла, что раньше не видела столь огромной суммы сразу. Даже после того, как она вычла из них свою долю. Я одновременно испытывала волнение и страх. Слишком опасно тратить деньги, ведь у мамы сразу же возникнут подозрения относительно покупок. Чего доброго, она решит, что я начала сопровождать мужчин за деньги или, еще хуже, написала порнографическое произведение.

Когда год назад вышла моя книга, она была встречена единогласным равнодушным молчанием. Несмотря на обложку, оформленную в стиле литературы для девушек, несколько экземпляров, случайно попавших в книжные магазины, были похоронены среди груды эротической прозы и продавались чрезвычайно медленно. Опасность окупить задаток мне не грозила. Лишь одна мысль тревожила меня: скорее всего книгу украдкой покупают парни, изучающие мое произведение с пачкой бумажных салфеток «Клинекс». Однако отсутствие ажиотажа успокаивало: пока «Кольца на ее пальцах» надежно спрятаны, моя тайна в полной безопасности. Любительский дебют в качестве писательницы порнографических книг будет недолгим, и жизнь скоро вернется в привычную, надежную и скучную колею.

Только полгода назад произошло нечто странное: «Кольца на ее пальцах» стали активно продаваться. Не слишком быстро, конечно, но и этого было достаточно, чтобы Мэри позвонила мне и сообщила радостные новости относительно роста продаж.

— Что случилось? — спросила я.

— Выражение «сметаются с полок» кажется тебе чересчур образным? — заявила она. — Да, я немного преувеличиваю, но «Кольца на ее пальцах» расходятся стабильным и небольшим потоком. В книжном магазине «У Смита» уже сделали повторный заказ, и для этого есть все основания. Твой роман собираются перевести, наконец, из раздела эротики в художественную литературу. Только подумай, ангел мой, ты будешь находиться по соседству с Мэриан Кайз[18] и Тони Парсонсом. Твой самый никчемный в мире издатель пытался заставить меня поверить, что сработала его хитро продуманная маркетинговая стратегия. Приукрашенная чушь, дорогая моя. За наш маленький роман издатели скоро будут готовы продать собственную бабушку, и твой живой слог — единственное объяснение. Похоже, многочисленные любители литературы для девушек начинают постепенно уставать от сюжетов, описывающих поход к алтарю, и понимают прелесть книг, в которых героиня наслаждается жизнью во всех проявлениях. Разве это не замечательно?

Объем продаж продолжал увеличиваться, чему помогали запоздалые рецензии. Но все равно вряд ли Мэриан Кайз и Тони Парсонс стали бы мучиться ночью от бессонницы, завидуя моему успеху. Если уж на то пошло, я, автор книги, также не особо волновалась. Все продолжалось в таком духе вплоть до прошлой недели, когда я вдруг получила первое авторское отчисление в размере тридцати шести тысяч пятисот сорока трех фунтов.

Ну, надо же, тридцать шесть тысяч с половиной!

Я испугалась до смерти. Настолько, что даже надела шляпку и черные очки, когда клала деньги в банк.

Мы с Лизой, прижимающей майку к груди, стояли у кассы. Свободной рукой сестра залезла в кошелек и достала кредитную карточку «Баркликарда».

— Не нужно. — Я накрыла ее руку своей. — Если ты сегодня снимешь деньги с карточки, ее заблокируют. Я оплачу твою покупку.

— Ну что ты, не могу, она стоит целых двести пятьдесят фунтов.

— Двести сорок девять фунтов девяносто девять пенсов. Но даже если бы майка стоила две тысячи фунтов, ничего бы не изменилось. Пожалуйста, позволь мне купить ее.

— Хорошо, в последний раз… И я непременно отдам тебе деньги.

— Не говори глупостей.

Лиза занимает у меня с тех самых пор, когда в блэк-джек можно было за пенс сыграть дважды. Пока она вернула мне не больше пяти фунтов.

Мы вышли из бутика и устало побрели, словно пара мулов, навьюченных поклажей, с фирменными пакетами «Гуччи». Каким-то образом Лиза смогла просунуть руку мне под локоть.

— Спасибо, мне так понравилась маечка! Не хочешь выпить чашечку кофе?

Мы ходили по магазинам почти два часа, и за это время имя Дэна не упоминалось ни разу. Я почувствовала, что терапия с кредитной карточкой (известная как лучшее лекарство) подошла к концу и сестра готова к серьезному разговору.

— Гонконг? — изумленно пробормотала я, когда принесли кофе.

— Да, именно Гонконг, — отозвалась Лиза.

— Гонконг!

— Да, проклятый Гонконг, что находится на другом конце света. Основная часть населения говорит на кантонском, а едят там медуз, будь они неладны.

— Медуз?

— Да, я прочитала в Интернете.

— Он не может увезти тебя, Лиза. Нет, ты не имеешь права уехать. Неужели ты оставишь меня?

— Да я не хочу ехать… Но и его тоже не хочу терять.

— Попроси Дэна остаться. Если он любит, то поймет…

— Не может он остаться.

— Понятно, и что же Дэн натворил?

— Я не понимаю, о чем ты.

— Ну, торговал наркотиками? Совершил вооруженное ограбление? Господи, неужели убийство?

Лиза недоверчиво уставилась на меня.

— Я так и знала, он в бегах. Один из членов банды «Триада»[19], верно? Ты не упоминала, что твой любимый — китаец.

— Не говори глупостей. Дэн не китаец, он не может остаться потому, что его бизнес выкупили люди из Гонконга. Они хотят, чтобы он приехал. «Триада»? Что за бред!

— Ну, раньше ты встречалась с подобными типами. Так в чем заключается его бизнес?

— Все слишком сложно. Он занимается… ну… Только не наркотиками, ясно? Не помню, как оно называется, но Дэн не замешан ни в чем таком. Честное слово.

Я не поверила ей, и Лиза прекрасно знала об этом.

— Да ладно тебе, в чем тогда дело? А, поняла. Он женат, угадала?

— Нет, совсем не женат.

— Что же тогда? Поклоняется сатане? Отслеживает поезда и записывает их номера? Ест детей? Или собственные нечистоты?

— Кстати, я недавно видела в метро женщину, читающую «Кольца на ее пальцах». Не меньше шестидесяти, и к тому же с бородой. Совсем не похожа на человека, который станет читать пошлую книгу.

— А по мне скажешь, что я пишу пошлые книги? В общем, не меняй тему, Лиза. Что с Дэном? Расскажи мне.

— Уже рассказала.

— Ничего ты не рассказала, кроме того, что он хочет увезти тебя на другой край света и, возможно, заставит перед тем проглотить презервативы с героином. Тогда ты окончишь дни в тюрьме «Бангкок Хилтон», как бедняжка Николь Кидман. Ты и правда полагаешь, будто мама позволит тебе уехать в Гонконг с парнем, которого она никогда не видела?

— А кто говорит об отъезде? И плевать на маму. Я имею право делать что хочу.

— Ладно, тогда неужели ты думаешь, я позволю тебе сбежать с парнем, которого я никогда не видела? Ну что же в нем такого ужасного? Почему ты так давно его от меня прячешь? Сколько можно скрывать правду от сестры?

— Ничего я не скрываю, — после долгого молчания произнесла Лиза. — Ладно, хочу предложить тебе вот что: давай заключим сделку. Я познакомлю тебя с Дэном, а ты поможешь мне разобраться, действительно ли Гонконг самая дурацкая идея в мире. Но только ты должна рассказать маме о Шоко.

— И ты называешь это сделкой?

— Все равно придется сказать, ты сама знаешь.

— Пока мне обычно удавалось справляться с ситуацией, держа все в тайне.

— Теперь все по-другому, ведь о тебе напечатали огромную статью в «Мейл». Дальше будет только хуже.

— Господи, уже почти пять часов. — Я почувствовала, что танцоры «Риверданса» вернулись в мой желудок сплясать на бис. — Я должна была встретиться с Энтом…

— Прекрати, Эми. Тебе просто необходимо решить, наконец, свои проблемы.

Я в ужасе уставилась на сестру, не в состоянии произнести ни единого слова.

— Придумала! Почему бы не открыть правду завтра во время обеда?

Воскресный обед у мамы — священный ритуал, проходящий в первое воскресенье каждого месяца. Ходить на него мучительно, но пропустить — все равно что подписать себе смертный приговор.

— Да ладно, Эми, мы справимся, поверь мне. Думай о признании как об… эпиляции области бикини. Сначала ужасная агония, но потом наносишь детский лосьон и испытываешь настоящее блаженство.

Лиза права, я отлично это понимала. И, по правде говоря, уже довольно давно. Да, к сожалению, такое качество, как честность, редко встречается в наши дни. Больше не собираюсь прятать голову в песок, больно уж там душно.

— Ладно, — медленно произнесла я, — обещаю хорошенько подумать. Но и тебе, в свою очередь, придется пересмотреть свое поведение.

— Что же мне делать? Я не сумею писать, даже если потребуется спасти свою жизнь. И уж тем более не могу взять кредит.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

Судя по испуганному выражению ее лица, думаю, она меня прекрасно поняла.