Шутки крови

Глава 1. Земляника…

Российская глубинка. По сути, это другая страна, со своим укладом, привычками, законами и населением. Просто её забыли обозначить на карте. Или выделить в отдельный этнос, равномерно размазанный по всей территории огромной страны. По накалу страстей, обилию, казалось бы, ничего не значащих событий, фонтанированию эмоций и переплетению судеб она нисколько не уступает любому многомиллионному мегаполису.

Крупные города, как правило, связаны между собой железнодорожным сообщением, деревушки же, стараются зацепиться за автомобильные дороги, асфальтированные и не очень. Есть такие места, куда даже крутые внедорожники могли пробиться с трудом, да и то, только в ясную и солнечную погоду. Про поезда там даже и не слышали. И слава Богу...

Местами асфальтированная дорога областного значения извилистой лентой разрезала бескрайние, но пустующие поля и редкие перелески, периодически заныривая в небольшие деревушки и довольно крупные сёла. Движение на ней почти отсутствовало, поэтому караван из трех блестящих иномарок, несущихся на довольно приличной скорости, привлекал внимание абсолютно всех аборигенов, которые оказывались в зоне видимости. В то время выражение: “Спасение утопающих — дело рук самих утопающих” приобрело буквальное значение. Прокормиться в деревне проблем нет, потому что вековой уклад их жизни научил людей не зависеть от вселенских катаклизмов, а полагаться исключительно на свои умения, и нелёгкий физический труд, в котором дети, с малолетства принимали самое непосредственное участие. Основной проблемой на селе было добывание живых наличных денег, потому, что хозяйство, конечно, прокормит, но, сахар, соль, одежду и ещё массу хотелок на своем придворье не вырастишь. Поэтому пенсионеры были на особом контроле односельчан, которые лучше них знали даты и суммы выплат. Ещё один способ, разжиться деньгами — это продать излишки собранного урожая. Ну и яства леса тоже выручали.

Автомобили как раз приближались к очередному крупному селу с экзотическим названием Зорькино, когда водитель передней машины стал снижать скорость и съезжать с раздолбанного асфальта около небольшого, стихийного рыночка, расположившегося прямо на обочине дороги. Местные жители бойко торговали дарами природы, выращенными на собственных огородах и собранных в окрестных лесах. Конечно, в начале июля основная масса деревенского продторга ещё не созрела, но кое-что уже было.

— Пацаны, мне надо ведро жимолости купить, — сказал Володька, выпрыгивая из машины, — Мать заказала.

Остальные машины аккуратно припарковались следом. Их тут же облепили крутящиеся вокруг рынка дети, восторженно охая и тыча грязными пальцами в хромированные надписи на бортах. Больше всех, естественно, собралось возле черного, запыленного Гелендвагена. Антон, который практически всю обратную дорогу дремал на заднем сиденье, с трудом продрал глаза, и через глухую тонировку задней двери глянул на окружающий пейзаж.

— Чё, братан, выспался? — хохотнул Виктор, поворачиваясь к нему с водительского сиденья.

— Почему встали? — больше для порядка спросил Антон.

— Вован что-то покупает. Он всегда что-то покупает, — пояснил товарищ.

— Ясно. Мы где?

— Зорькино проезжаем, через полчаса будем в городе.

Вдруг кто-то несмело постучал в боковую переднюю дверь машины. В стекло была видна только белобрысая девичья макушка.

— Это кто такой дерзкий? — удивился Витя, наклоняясь вправо и открывая дверь, — Тебе чего мелкая? Ты что вообще страх потеряла, вдруг поцарапаешь, что тогда с тобой делать?

— Я потихонечку, — вытаращила испуганные глаза девчонка, — купите землянику, триста рублей всего. Сама собирала. Сильно деньги нужны.

— Ты мне её сейчас так отдашь, — начал привычную песню парень, но был грубо прерван злобным шепотом.

— Заткнись, козлина! Дай девчонке сто баксов, и забери ягоду.

— Да я за сто баксов весь этот сраный рынок скуплю, — взбеленился водитель, оборачиваясь к собеседнику и замер.

Смертельно бледный Антон, отодвинувшись в тень салона, на секунду прикрыл глаза, а когда вновь их распахнул, то Виктору захотелось выпрыгнуть из тачки и рвануть в лес. Такой взгляд у своего босса он видел всего дважды, и то, что происходило потом, вспоминать не хотелось ни днём, ни ночью.

— Отдай. Девчонке. Деньги.

— Хорошо, братан, успокойся, я сейчас, — он протянул юной коммерсантке зелёную бумажку, — Бери, здесь много, только я с ведром возьму, мне пересыпать не во что.

Через пару минут автомобильный караван дружно рванул с места и вскоре исчез в клубах придорожной пыли. В Мерседесе, за всю оставшуюся дорогу, путники не проронили ни слова. Возле переднего сиденье сиротливо стояло пластиковое зеленое ведерко с ароматной лесной земляникой. Возле центрального рынка Антон попросил притормозить, и молча вышел из машины. Пойдя пару шагов, обернулся и бросил через плечо:

— Закончите все без меня. Я буду в понедельник, — и растворился в людском муравейнике.

— А что с ягодой?

— Отдай матери.

Парень озадаченно почесал затылок и оповестив всех о решении шефа, набрал номер Павла — друга и подельника Антона.

— Паха привет, тут такое дело, — коротко поведал он последние новости, — Потом он просто молча свалил. Сказал, что будет в понедельник.

— Ясно. Если сказал, значит будет.

— А куда он свалил?

— Тебе зачем? У него нычек много. Потом сам расскажет. Разгружайтесь и на завтра свободны. В воскресенье собираемся в нашей сауне, — закруглил беседу Павел, отключая связь.

Антон любил большие скопление народа, он чувствовал толпу, её настроения, желания и готовность к действию. Но сегодня ему было не до неё. Он быстро пересек один людской муравейник и тут же погрузился в другой, более плотный, многолюдный и опасный. Шанхай. Китайский вещевой рынок в самом сердце города. Город в городе, по образу и подобию Московского Чиркизона, только в разы меньше. Быстро миновав блошиные ряды, нырнул в неприметную харчевню и пройдя через кухню спустился в подвал. Подпольное казино работало в штатном режиме — шум гам в общем зале и напряженная тишина в приват кабинетах, где крутились совсем уж неприличные деньги. Но сегодня игра его не интересовала, ему нужен был бармен с редкой фамилией Петров.

— Привет Рома, подменись, пойдем, пошепчемся.

Бывший хоккеист, а нынче хозяин так называемого Бюро Услуг, в свободное от работы время, реализовывал здесь свои юношеские мечты, а заодно заводил весьма полезные знакомства.

— Антоха, что случилось? Сто лет тебя не видел. Ты чего такой бледный?

— Привет, брат. Мне нужна информация. Лучше тебя никого нет, ты сам знаешь. Надо сделать все тихо и незаметно. Надо лично мне. Полная конфиденциальность. Никто не должен знать, только я и ты.

— Я понял, — озадаченно протянул Роман, — Говори, я могила.

Антон достал из кармана бумажник, из секретного отделения аккуратно вытянул фотографию и протянул собеседнику.

— Интересующий объект — крайний справа. Предположительно живет в Зорькино. Нужна полная информация. Абсолютно все, любая мелочь, даже слухи. Ну и конечно установочные данные, а так же родственники и знакомые. Бюджет любой. Узнать надо по тихому, но вчера.

— Фотку оставишь?

— Нет, перефотай. Я не могу её оставить. Она у меня одна.

— Хорошо, подожди десять минут, — парень тут же испарился, а Антон прошел к бару и заказал себе кофе.

Через полчаса он вышел на свежий воздух и пошел пешочком, как в старые добрые времена, в сторону набережной. Летний душный город, конечно, не самое удачное время для променада, но когда это случается довольно редко, то все равно приносит ни с чем не сравнимое удовольствие. Давно забытое удовольствие. Он уже долгое время не испытывал обычных человеческих эмоций и напоминал биоробота, запрограммированного на определенные цели и задачи. Даже близкие с ним парни иногда думали, что перед ними не человек, а какая-то непонятная сущность, которой вообще не знакомы понятные всем ощущения и чувства. Он был такой не всегда, а точнее был совсем другим, скорее излишне эмоциональным, и напоминал больше холерика, чем флегматики или меланхолика. Сейчас ни один из известных типов темперамента к нему не подходил. Временами он вообще не напоминал, даже себе, живого человека. Поел и попил — чтобы не сдохнуть от голода и жажды, поспал — чтобы восстановить потраченную за день энергию, и видимо по инерции, продолжал дело, которое когда-то начал. Он не раз задавал себе вопрос: Зачем теперь ему это нужно? И ни разу не находил ответа, бессмысленно продолжая, с присущим ему упрямством, воспроизводить очередной день сурка. Пока сегодня не увидел призрак! Сначала он удивился. Потом испугался. Это были две первые реальные эмоции за последние несколько лет. После этого он почувствовал, что ему жарко, что он голоден и хочет именно мяса, а не просто сожрать то, что ближе лежит, что у него затекла спина и ещё куча всякой другой несущественной фигни, на которую до этого, он долгое время, просто не обращал внимание. Но хуже всего было голове, которая чуть не взорвалась от потока информации, посылаемой ей внезапно ожившими органами чувств. И этот поток тут же разбередил старые раны, которые слегка зарубцевались, но казалось бы, только и ждали момента, чтобы опять воткнуть осиновый кол прямо в его, уже почти мертвое сердце.

— Это что-то должно значить. Это знак. Может в этом смысл всего моего беспонтового существование, — на ходу шептали его сухие губы. — Надо все узнать.

По центральной улице города неторопливо шёл совершенно седой, коротко стриженый молодой мужчина и с удивлением рассматривал давно забытые закуточки и переулки, которые знал с детства, как свои пять пальцев. Его походка за последний час неуловимо изменилась и стала отдалённо напоминать целеустремленность, как и все остальные движения тела. Он наконец-то проснулся. Или точнее будет сказать — ожил. В это время в кармане завибрировал мобильник. Мельком взглянув на незнакомый номер, он равнодушно ответил:

— Слушаю, говорите.

— Привет, это Серега Бульдог. Слыхал о таком? Надо увидеться…