Шутки крови

Глава 39. Война без правил…

Бульдог стремительно вошел в кабинет к Греку и с ходу уселся на свободное кресло.

— Спасибо за пацанов, Грек, с меня причитается.

— С ними рассчитайся, да и всех делов. А что мутили?

— Завтра сам все узнаешь.

— Хорошо, завтра, так завтра. А слыхал, твой брательник в Москву сваливает.

— Ему не оставили выбора. Москвичи круто наехали, бодаться было бесполезно.

— И что теперь? Тема умерла?

— А сам-то ты, как думаешь? Тем более этот хитрожопый Антон продал её на корню западникам. Так что заканчивай охоту.

— Так и знал, что ты меня кинешь. Вам барыгам верить нельзя ни при каких обстоятельствах.

— А я знал, что ты именно так и отреагируешь, и в свою очередь хочу сказать, что с вами, бандюгами, партнерские отношения нельзя иметь ни при каких обстоятельствах. Заканчивай охоту и давай подобьем бабки. Я не хочу остаться тебе должным.

— Бабки? Какие нахер бабки? Этот мудак перебил всех моих близких, а ты блядь говоришь о каких-то бабках? — взревел Грек, вскакивая с места.

Но Бульдог даже не отреагировал, плашмя долбанув об стол появившимся из ниоткуда Стечкиным, и оставив его лежать на столе:

— У тебя ко мне претензии? — прошипел он, прищурив глаза на Грека.

— А кому мне предъявлять претензии? — даже не взглянув на ствол, продолжил тот.

— Себе предъяви, кому же ещё? Это я что ли планировал операцию?

— Ты дал мне не всю информацию!

— Я тебе дал все, что у меня было. Или ты хочешь сказать, что я намеренно что-то скрыл?

— Откуда я знаю?

— А раз не знаешь, то и нехер пиздеть!

— То есть ты сливаешься?

— Послушай Грек, у меня из десяти планируемых проектов, выгорает максимум пара штук. Остальные вложенные бабки сгорают. Что ты предлагаешь? Перестрелять друг друга?

— Я не успокоюсь, пока не завалю этого козла, и срать я хотел на твои потраченные бабки. Тем более я уже нашел, через кого его можно выкурить.

— Мне это фиолетово, меня интересует только наши с тобой договоренности. Я не хочу, чтобы у тебя ко мне были претензии.

— Я не могу тебе этого обещать!

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Жди, пока я не закончу дело, потом и посчитаемся.

— Так не пойдет, Грек. Мне нужны определенности, тем более я хочу свалить за братом. Здесь меня все равно сморщат.

— Правильно и сделают.

— Короче, я так понял, мы с тобой не договоримся?

— Я сказал позже, значит позже, — вновь рявкнул Грек.

— Слышь ты, — спокойно проговорил Бульдог вставая, и засовывая ствол за ремень брюк. — Ты на своих гопников покрикивай, я на твои децибелы срать хотел.

Он развернулся и спокойно вышел из кабинета, кинув напоследок:

— Жду твоего решения до вечера!

— Пошел нахер, я уже все сказал, — крикнул он в закрывающуюся за Бульдогом дверь.

Грек сделал пару нервных кругов по кабинету и привычно гаркнул в коридор, приоткрыв заново, захлопнутую Бульдогом дверь.

— Якута ко мне! Со всем его народом, они уже вернулись с дела?

Через несколько минут в кабинете Грека собралось пять человек явно спицифической, криминальной наружности. Если бы Ковальчук был живой, то некоторых из них он бы несомненно узнал, но в данный момент он уже жарился на сковородке.

— Завтра утром, на двух машинах валим Зорькино, я с вами. Там прихватываем одну девчонку и возвращаемся в город. Все ясно?

— А зачем столько народа за одной девчонкой.

— За тем, что я так сказал? — рявкнул Грек.

Народ сразу припух, недоуменно переглядываясь, но спорить с явно взбешенным шефом, охотников не нашлось.

— Чтобы к восьми утра все были здесь. Есть вопросы?

— К чему готовиться Грек? Стволы брать? Может что-то специальное понадобится?

— Стволы брать однозначно, все остальное обсудим с утра. Свободны.

Пацаны мрачно переговариваясь вполголоса начали покидать кабинет.

— Якут, притормози-ка, — кликнул одного из пацанов Грек.

Тот молча развернулся и уставился на шефа.

— Что за дело было у Бульдога?

— Порешили двух терпил, — спокойно ответил он, как будто бы доложил о политых квартире цветах. Потом подумал и добавил, — В кипятке сварили.

— Чего? — брови Грека непроизвольно поползли на лоб, — Вы где кипяток взяли?

— В Лазурке. Один бассейн кипятком наполнили и скинули их туда. Перед этим Бульдог их пытал. Немного.

— Охуеть! А что за люди?

— Я не знаю. Мужик и телка. По разговорам, мужик вроде адвокат, а баба какая-то начальница из ОБЭПа.

— Пиздец! Бульдог совсем отморозился! Надо с ним что-то решать. Ладно, иди, завтра смотрите, не опаздывайте.

Грек в своей жизни сам совершал ужасные поступки, но это уже было практически за гранью. Интересно, что они ему сделали? Похоже на что-то личное. У кого бы узнать? Грек задумался. Бульдог был опасный соперник. И его админресурс пока никуда не делся. Прикормленных ментов, по сведениям Грека, у него было в достатке. Да он и сам был способен на поступок, это без сомнения. Может разойтись с ним краями? Вдруг в жизни еще пригодится? Раз сваливает в Москву, значит здесь, под ногами, болтаться не будет, а вот как раз там, чем черт не шутит, понадобится для чего-нибудь. Поразмыслив ещё некоторое время, он уверенно взял телефон и натыкал номер. Таких абонентов в список контактов заносить было глупо.

— Слышь, Бульдог, я тут подумал, делить нам вроде нечего, верно?

— Согласен, — спокойно отреагировал собеседник.

— Я посчитаю свои затраты и обозначу цифру. Только не надейся, что она будет маленькая.

— Договоримся, — коротко бросил собеседник и отключился.

— Может договоримся, а может и не договоримся, — улыбнулся в пустоту Грек и переключился на завтрашнюю проблему.

Покумекав, с чего бы начать, решил не отступать от традиций и рявкнул в коридор:

— Где там Кулинар?

Через десять минут в офисе нарисовался Александр Кремов, по прозвищу Кулинар.

— Кто из твоих фотал девчонку с бабкой в Зорькино?

— Ну, я фотал, а что не так?

— Все так, братан. Завтра поедешь с нами, покажешь, где они живут…

Съемная, холостяцкая берлога Павла наполнилась непривычными звуками и запахами. На кухне Настя сноровисто готовила ужин, превратив до этого безжизненное помещение, в кулинарный мини заводик. Мальчишка, за пару часов, освоившись в квартире, метался по ней, изображая то гоночную машину, то уходящий от обстрелов бомбардировщик. Сам Павел, привыкший видеть это помещение, как транзитный вокзал при пересадке с поезда на поезд, вдруг ощутил стыд, за отсутствие элементарных приспособлений и удобств. А так же подивился скорости превращения временного места для переодевания и ночевки, в довольно уютное жилое помещение. С утра за Иваном должны были приехать родители девушки, а сам Павел собирался отвезти Настю в деревню, но планы пришлось немного поменять. Час назад они позвонили и сообщили, что сломалась машина. Немного посовещавшись с Настей, Павел позвонил Сергею.

— Привет, ты что завтра с утра делаешь?

— Привет, отвезу Марину на учебу и поеду в спортзал, а то что-то разжирел на домашних харчах. А что, есть проблемы?

— Слушай, сможешь увезти Настю в Зорькино, а то мне Ивана надо в Саянск доставить, там у Настиных родителей машина сломалась.

— Да нет проблем, как раз успею вернуться к обеду, Марью с учебы заберу.

— Тогда давай в девять утра перед постом ГАИ на выезде, а оттуда я на запад, ты на север.

— Годится, в девять буду.

Павел положил трубку и прошел на кухню, которая преобразилась, как проститутка, ушедшая в храм и ставшая монахиней.

— Ничего себе! — глянул он на налаженный к ужину стол, — Не хуже, чем у Царицы.

— Скажешь тоже, — зарделась довольная похвалой девушка, — Где там Иван притих?

— Наверное, в поворот не вписался, — пошутил Павел, и тут же прикусил язык.

На кухню несмело, бочком вошел пацан, прикрывая разбитый лоб левой рукой. Настя, чисто по-женски, всплеснула руками и тут же присела рядом с сыном, начав дуть на приличную шишку, как раз посередине лба. Павел хмыкнул и достал из холодильника замороженный кусок сала, потом извлек из нижнего ящика стола обрывок бинта, обернул им его на один слой и приложил к шишке, по секрету пояснив, что свои раны он всегда так лечит. Пацан гордо перехватил холодный комок и сообщил, что справится сам. Через пару часов мальчишка сладко сопел на единственной кровати, а Настя с Павлом сидели на кухне и в буквальном смысле наслаждались обществом друг друга. Их руки, лежащие на столе, сплелись в немыслимый узел и нежно поглаживали друг друга.

— Паш, спасибо тебе огромное, чтобы я без тебя делала?

Парень склонил голову над столом и поцеловал обе руки девушки.

— Ты такая сладенькая! — прошептал он, — Моя карамелька!

Девушка смущенно поблескивала глазками, и со всех сил сдерживая себя, чтобы не броситься ему на шею. Но потом что-то пошло не так, сдерживалка неожиданно сломалась и она, тихонько и счастливо пискнув, запрыгнула к нему на колени. Их глаза были напротив друг друга, и между ними была осязаемая светящаяся дорожка.

— Ты просто не представляешь, как я тебя люблю, — неожиданно даже для самой себя, вдруг выпалила она и хихикнула.

А потом сама потянулась к лицу парня и впилась в его растянувшийся в улыбке рот своими горячими, чувственными губами. Сколько это продолжалось, никто не помнил. Они очнулись от легкого шлепанья маленьких босых ног по кафелю пола. Мальчишка, не обращая на них никакого внимания, прошел к раковине, налил себе воды, медленно выпил, вытер ладошкой рот и так же молча, вышел из кухни. Они уткнулись друг в друга лбами и счастливо рассмеялись.

— Иди, моя хорошая, ложись, тебе надо выспаться, да и Ивану одному в чужой квартире неуютно.

— А как же ты? — заглядывая ему в глаза и ласково поглаживая по щеке, прошептала Настя.

— А что я? Сейчас брошу пару курток на пол, да лягу. В первый раз что-ли? Я же мужчина.

— Ты самый лучший мужчина, — прошептала счастливая девушка, не отпуская его лицо из своих ладоней.

— Я самый счастливый мужчина, — поправил её Павел, снова целую горячие податливые губы…